– До завтра! – устало улыбнулась я.
– Доброй ночи. – Ноэль порывисто коснулся моих губ своими, но отстранятся не спешил.
– «Горячие и влажные.» – невольно мысленно отметила я. – Доброй ночи, Ноэль. – выдохнула я.
– Зови меня Ноа.
Чудовище
Домой я вернулась в совершенно жутком настроении! Хочется разбить пару тарелок, швырнуть в стену стакан, забить подушку, чтобы мягкий наполнитель превратился в один сплошной комок по середине наволочки. Как же он мне надоел! Как же они оба мне надоели! Но вместо того, чтобы начать крушить всё, что попадётся под руку, а просто заливаюсь слезами, сидя на тумбе в коридоре. Один конец шарфа стремительно покрывается чёрными пятнышками. Не хватало ещё и пальто испачкать. Сняв верхнюю одежду, я пошла смыть растёкшийся макияж. Да уж, панда. Самая что ни на есть натуральная панда.
– Только ты и совсем не танцуешь. – грустно улыбнувшись, заметила я, глядя в зеркало.
Шуршание. Опять где-то около двери. Надеюсь, это не Лив принесло. Совсем нет настроения разговаривать с кем-либо. Разве что с Габриэлем или Тони. Но ни с кем больше. На краю раковины остались два почерневших от остатков туши ватных диска. Шуршание не прекращается. Только мышей мне здесь не хватало. Звук будто кто-то что-то грызёт. В большом зеркале силуэт. На сей раз Адель. Девушка сидит на тумбе и просто кусает ногти. На вид они казались ухоженными, не думала, что она грызёт их. Блондинка очень сосредоточена над этим делом. Хорошо, что Аделаида не заметила меня. На всякий случай, чтобы уж точно не встретиться с ней, занавешиваю зеркало над раковиной полотенцем для рук. Не хочу принимать душ, зная, что кто-то внезапно может появиться здесь. Пусть она – девочка, пусть всего лишь по ту сторону зеркала, от этого приятней не становится. Стоило включить воду, послышался странный непродолжительный звук, отдалённо напоминающий хрип и какое-то хихиканье вперемешку с клацаньем. Неужели, и это Адель? Жуткий звук.
Стараясь поскорее забыть об этом, наслаждаюсь практически горячей водой. Теперь всё произошедшее сегодня кажется не таким уж ужасным. Сумка, которую из-за своей идиотской шутки мне порвал Девенпорт, уже доживала своё. Я несколько раз зашивала дыры в подкладке и меняла ремешок. Ноутбук. Его жалко. Родители подарили, когда переезжали. Сэнди, разливший на него стакан питьевого йогурта – который как специально был жиже, чем обычно – сказал, что это не его вина. Конечно, чего это я поставила компьютер перед собой на своём столе? Надо было ставить туда, где Блэкберри ничего на него не разольёт.
Не знаю, куда пропал с самого утра Габриэль, но в холодильнике он оставил целую миску ещё не заправленного салата. Я выставила блюдо на стол и только заметила листочек, прикреплённый к холодильнику магнитиком. «Цезарь, познакомься, это Адерин. Адерин, Цезарь. Пожарь сухарики. Я опаздывал. Салат и заправка к нему в холодильнике. С любовью я. Кто же ещё мог это написать?» – написано крупным размашистым почерком призрака. Габриэль… Как ни крути, у него отличное чувство юмора.
Сухарики так сухарики. Чтобы не скучать, включила телевизор. Говорят, погода завтра особо не изменится. Разве что снега будет меньше. Откуда его вообще так много в этом году? В какой-то момент поймала себя на том, что разговариваю с телевизором. Похоже, я привыкла к Габриэлю даже больше, чем считала до этого. Мне не хватает его временами едких, временами смешных комментариев насчёт всего происходящего вокруг. Хлебные кубики быстро превратились в настоящие золотистые сухарики. Ни один не подгорел – моё личное достижение.
Стоило мне достать тарелку, как в дверь настойчиво постучали. Громко. Похоже, миссис Миллиган опять вызывала полицию.
– Сержант Каннингем, мисс Йорат. – устало, но с широкой улыбкой представился полицейский.
– Опять? – единственное, что пришло в голову.
– Когда она уже привыкнет? – пробурчал Энтони, проходя внутрь, и сразу же принюхался. – Что-то готовишь? Я буду!
– Габриэль оставил «Цезарь», но без сухариков. – сообщила я. – Садись. Он, как знал, приготовил на троих.
– Наверное, мёртвые всё знают. – полицейский на минуту заглянул в ванную и расположился за столом. – У тебя всё хорошо? Какая-то ты… грустная.
– Так… – отмахнулась я. – Ноутбук напился йогурта, а сумка потеряла треть себя. – я залила салат на тарелках заправкой и добавила сухарики. – Просто неудачный день. Как у тебя?
– Весь день гонялся за шпаной. Раньше я наивно полагал, что к воровству больше расположены мальчики, но, как показал сегодняшний день, девочки дадут фору любому!
– Жвачка, сладости?
– Косметика и одежда. – выдохнул Каннингем. – Всё, что незаметно помещалось в штанины и под толстовки. – полицейский распробовал творение призрака. – Одна умудрилась распихать по карманам тридцать две помады и семь коробочек с тенями.
– Палетки. – уточнила я.
– Да, наверное. – пробурчал он. – И это всё в узкие джинсы! Я нашёл её только благодаря видеозаписям с камер.
Из коридора снова послышался хрип. Всё тот же, но более низкий. Тони боязливо обернулся, сжав вилку ещё сильнее. В фильмах ужасов после таких звуков обычно выскакивает какое-нибудь чудовище и набрасывается на всех, кто попадётся ему на пути. В данном случае это мы, к сожалению. Энтони побледнел, но всё равно с места старается рассмотреть существо, которое может настолько жутко хрипеть.
– Может, трубы? – верить во что-то иное совсем не хотелось.
– Какие, к дьяволу, трубы? – тихо ругался полицейский, встав из-за стола. – Сиди здесь.
– Сейчас я тут и одна ещё останусь, не дождёшься! – прошипела я, идя следом за ним.
Мы разделились. Я проверила спальню, а Тони пошёл в ванную. В комнате никого нет. Вещи на месте. Взяв зеркало, я проверила помещение ещё раз. У Аделаиды выключен свет. Такая непроглядная темнота, что даже окна не видно. Не понимаю, какой же тёмной должна быть ночь? У меня в ночном свете можно хорошо разглядеть кровать и часть вещей на полке. В коридоре тоже ничего не видно. Света на кухне нет. Только из-под двери ванной комнаты виднеется слабое свечение. Не понимаю. Я прошла на кухню, рассматривая её в зеркало. Даже ни единого намёка даже на самый слабый источник света. Когда нет освещения ни дома, ни на улице всё равно удастся разглядеть хоть что-то, сейчас же – ничего. И в коридоре тоже. Я могу найти дверную ручку. Её будто вовсе там никогда не было. Словно я хожу по какой-нибудь коробке, а не по дому.
Тони закричал, я побежала к нему.
– Выброси! Выброси, к чёрту, это зеркало! – он испуганно пятился к стене, в ужасе выставив руки перед собой.
Полотенце, которым я занавешивала зеркало, лежит в раковине. Энтони так напугал упавший кусок ткани? Конечно же нет. Такого просто не может быть. Мужчина по-прежнему не сводит испуганного взгляда с зеркала. Отражение правильное, никакой Адель в нём не видно. Только я и Тони. Я аккуратно вывела оцепеневшего друга из ванной.
– Что ты там увидел? – усадив его на диван, я погладила его по голове. – Это просто полотенце, Тони, ты чего?
– Хрип шёл из зеркала. – прошептал он, прижавшись в моей груди. – А когда я снял полотенце, заметил что-то. – снова каменея от ужаса, медленно произнёс Каннингем. – Оно двигалось, оно было чудовищным, я тебе клянусь! – встрепенулся сержант. – Ты мне веришь? – полицейский сильнее прижался ко мне. – Я не видел ничего страшнее, Ада. – мужчина сильно зажмурился, словно стараясь развидеть увиденное. – Пожалуйста, дай мне сейчас же избавиться от него!
– Тони… – начала я, снова проводя по его волосам рукой.
– Поживёшь у меня. Я не могу оставить тебя с этим… Прошу тебя, Ада! – взмолился сержант.
– Нам нужен Габриэль, Тони. – настояла я. – Он точно знает, что делать. – только Каннингем успокоился, я аккуратно посмотрела в маленькое зеркальце, чтобы проверить кухню. Никакой темноты. Всё светло и красиво. Однако, Адель не видно. По-моему, Тони задремал.
Мы просидели на диване, пока не вернулся Холи. Призрак как никогда доволен собой и счастливо улыбается. Он, кажется, даже не заметил нас.
– Габриэль! – шёпотом позвала я. – Габриэль!
– Да, Адерин? – мужчина тихо поздоровался, не сводя глаз с зеркала в ванной.
– Тони кого-то видел в зеркале. – негромко сказала я. – Он до смерти испугался.
– Ты ела? – будто ничего не слышал, поинтересовался Холи. – Оставь его, не маленький.
Призрак протянул руку к зеркалу, стоя сбоку от него. Может, чтобы не отражаться в нём? Но он же привидение, его все равно в зеркале не видно! Тем не менее бестелесный продолжал тянуться к нему. Хотела я спросить, чем Габриэль занимается, но решила, что лучше промолчать и не мешать. Когда он всё же прикоснулся к зеркалу, то сразу же встрепенулся. Мужчина посветлел как ни в чём ни бывало и решил поужинать.
– Всё в порядке. – безразлично пожал плечами Холи, направляясь за стол. – Опять страшилок насмотрелись?
– Нет, нет! – запротестовала я. – Сначала, когда я была одна, в доме кто-то не то хрипел, не то жутко хихикал, не то клацал. Что-то между. А потом мы с Тони ели, и я услышала этот звук снова. Тони тоже слышал его, пошёл проверить. Мы разделились, он пошёл в ванную, а потом закричал.
– Ты молодец. – обнял меня призрак. – Ты молодец, Адерин. Я так горжусь тобой! Умница!
– Что на тебя нашло?
– Я люблю тебя, Адерин. Я очень сильно тебя люблю. – промурлыкал Холи, крепче прижимая к себе.
На все просьбы объяснить, что же всё-таки издаёт эти страшные звуки, призрак только отмахивается.
– Просто иллюзия. – повторяет он. – Ничего не случится, не бойся. – бестелесный выложил салат на тарелку. – За Тони тоже не волнуйся. Он будет в порядке. – добавил мужчина. – Ты веришь мне?
– Куда я денусь?
Кофе
Каннингем проснулся только утром и, кажется, даже не вспомнил о том, что напугало его вчера. Сержант улыбался, выпил две чашки кофе и ушёл. Габриэль потом довольно повторял: «А я говорил, я же говорил!»
По дороге в издательство призрак всё рассказывает о чём-то. Правда, если учесть тот факт, что он ни разу не ответил ни на один мой вопрос и вообще делает вид, будто меня нет, смею предположить, Холи просто говорит сам собой. Наконец, мы подошли к пешеходному переходу. Светофор горит красным, множество людей, уткнувшись в телефоны, ждут зелёного сигнала. Призрак осмотрелся и почему-то улыбнулся уголками губ. Он держит руки в карманах и с некой гордостью смотрит на маленького мальчика лет пяти или шести справа от нас. Мальчик стоит вместе со своим страшим братом и спрашивает его, что значит слово, написанное на его куртке неоново-зелёными буквами. «Юпитер» – не глядя, отвечает мальчик постарше: «Планета такая.»
– Ты чего? – тихо спросила я, чтобы не привлекать внимания.
– У тебя в кармане конфета. Отдай ребёнку. – сказал призрак. – У него сегодня важный день.
– Нет у меня конфет. – ответила я. Никогда не ношу с собой что-то сладкое в карманах.
– Я положил, а ты отдай. – настаивал Холи. – Давай скорее, сейчас будет зелёный!
Мальчик заулыбался во все тридцать два, когда получил конфету.
– Скажи «спасибо». – одёрнул его брат.
– Спасибо. – пролепетал ребёнок.
– Вот видишь? – загорелся зелёный свет, и мы перешли дорогу. – Тебе мелочь, а ему приятно. – снова заулыбался призрак.
Сегодня, вероятно, будет очень нервный день: не появиться на месте нельзя – мне всё ещё нужна полная зарплата, но Блэкберри терпеть не может, когда хоть кто-то из его подчинённых ничем не занят. Пусть хоть тратят время впустую, играя в сети, но все должны быть при компьютерах. Без ноутбука сложно будет даже имитировать какую-то деятельность.
Практически все решили прийти вовремя. Лифт занят и, похоже, будет занят ещё очень долго. Пойду по лестнице. Куда лучше, чем просто стоять посреди галдящей толпы и слушать, как они не довольны, что пришли немного раньше обычного и попали в человеческую пробку. На лестнице меня нагнал Хольт. Он радостный, сияет. По-моему, его обычное состояние. Даже не верится в рассказы Тони о неуправляемом Ноэле Хольте со взрывным характером. Он рассказал парочку новых шуток и пожелал продуктивного рабочего дня.
– Очень смешно. – неестественно улыбнулась я. – Карточные домики строить буду.
– Я надеялся, ты посмотришь новую главу.
Я остановилась, закрыла глаза и вытянула руку вперёд, состроив при этом серьёзную гримасу.
– Я вижу… – для пущей убедительности я прокрутила рукой. – Вижу, там много ошибок. – сказала я, закончив играть в предсказательницу. – Считай посмотрела. – улыбнулась я.
– Так будет проще, не находишь? – репортёр вытащил из сумки планшет в чехле и протянул мне. – Мой старый. Всё никак не могу расстаться с ним.
– Куда денешь сундук? – поинтересовался Габриэль, заглядывая через моё плечо. – С его сердцем… – театрально произнёс он и положил руку на грудь.
– Спасибо. – неловко поблагодарила я.
– Да, и клавиатура. – внезапно вспомнил журналист, похлопав по сумке. – Бесит, когда не попадаю по нужным буквам. – усмехнулся он.
День из обещающе ужасного превратился в неожиданно замечательный. Даже Девенпорт отличился: ругательств практически нет в тексте, а если и попадаются, то не очень-то и грубые. Не такие как обычно. Между работой думаю о том, что скоро Рождество. Мне нужно найти подарки и купить билет в Лондон. Хочу провести праздник со всей семьёй. Может, и Тони согласится поехать? В этом году он остался совсем один. Его друзья, наверняка, станут праздновать Рождество в компании своих вторых половинок, а Энтони возьмёт вторую смену, если некуда будет пойти.
Призрак заскучал и куда-то ушёл. Холи вернулся ко мне спустя некоторое время с книгой, которую нашёл у кого-то в личных вещах. Вероятно, чтиво очень его захватило, раз бестелесный даже признаков жизни не подаёт. Иногда, совершенно внезапно, от него можно услышать что-то типа лёгкого смешка или «Я так и знал».
Дочитывая двести пятидесятую страницу «Шести месяцев», я начала засыпать. Надо выпить кофе. На кухне никого нет, слава Богу. Не люблю встречаться с кем-то из коллег здесь. На дно чашки упала ложка с горкой растворимого кофе, а из моих рук на пол вся большая стеклянная банка. Разбилась вдребезги. Остатки продукта разлетелись по всей кухне. Быстро подмету и всё. Никто даже не заметит. Сэнди и так сегодня не в настроении, чтобы кто-то любезно доложил ему об инциденте с новой банкой кофе. Быстро налила кипяток в чашку, добавила молока и вернулась к работе. Габриэль равнодушно обернулся на меня и вернулся к чтению.
– Кто из вас, идиотов, разбил банку?! – не прошло и часа, как на кухню пожаловал сам мистер Блэкберри и, как назло, он решил выпить именно кофе. – Если не признаетесь, вычту её стоимость у каждого! – кричал он на весь этаж, размахивая руками.
– Ну конечно. – недовольно бросил Габриэль, не отрываясь от книги.
– Генри! – завопил Сэнди и так резко развернул его кресло к себе, что Девенпорт чуть не свалился с него. – Ты это сделал? Давай же, признай!
– Как что случится, так сразу я?! – вскочил тот.
По этажу разносились лишь их голоса, все остальные испуганно спрятались за своими столами. Ноэлю, по-моему, вообще ничего не мешает – надел наушники и спокойно себе работает над очередным выпуском.
– Ты разбила? – скосился Габриэль, а затем закрыл книгу и повернулся ко мне полностью.
Я кивнула. Признаваться, лезть в самую гущу событий, совсем не хочется.
– Иди. – сказал призрак. – Вперёд, вперёд.
– Он меня уволит! – шёпотом сказала я.
– Доверься. В конце концов, это твоя работа. – Холи исчез где-то между перегородками столов.
– Да что это за работа такая?! – фыркнула я, поднимаясь с кресла.
Собрать всю волю в кулак и вмешаться в конфликт, который вот-вот разрешится и без меня? Генри уже давно не претендент на увольнение, в отличии от меня. Сэнди бы всё равно ничего ему не сделал. Тем не менее, не зная для чего, я подхожу прямо к бранящимся. Будь эти двое петухами, то всё бы уже забросали вырванными перьями. Но тем не менее они люди, которые просто оскорбляют друг друга без перерыва.