В комнатушке, в которую привели Тима, на лавке у стены сидели Максим и Данька, оба сосредоточенные, с бледными, опухшими лицами.
– Вы чего такие одутловатые? – спросил Тим, когда конвоир удалился, оставив их наедине. Может, и подслушивал, но дела до этого не было никакого.
– А ты, думаешь, выглядишь лучше? – огрызнулся Максим.
– Пересып, – пояснил Данька.
– Значит, вас тоже держали в карцере? – хмуро проговорил Тим.
– Нас-то? Нет, в обычной камере, – пробурчал Максим.
– Хотя бы пройтись немного могли, – перебил его Данька, – и свет какой-никакой имелся.
– В города играли, – фыркнул Максим уже другим, более приветливым тоном. – Сам-то как?
– Нормально, – ответил Тим. Плакаться друзьям – последнее дело, а вот извиниться следовало: – Простите, что втравил вас во все это.
– Прекрати, – отмахнулся Данька. – Интересно, зачем нас сюда привели?
– Расстреливать будут, – предположил Максим, но старая шутка не повеселила не только его, но и остальных. Скорее, прозвучала зловеще.
– Ребят… – начал Тим, – вы повинились бы, а? Ведь это я вас подговорил. Можете даже сказать, что вынужденно послушались приказа старшего группы, а вот теперь осознали все и даже больше. Я честно не обижусь.
– А вот я очень даже, – огрызнулся Максим и тихо выругался. – Ты сейчас нас проверяешь таким образом или хочешь по пути Женьки толкнуть?
– Я вовсе не…
– Неужели думаешь, будто мы пошли с тобой просто так, из желания приключений или по глупости? – удивился Данька. – Каждый из нас все решил и точно не свернет, даже если ты сам уже передумал идти в Москву.
– Не передумал.
– Вот и нечего тогда молоть ерунду, – буркнул Максим, – иначе решу, будто ты нас совсем за друзей не считаешь.
Эти его слова заставили Тима проглотить любые упоминания о том, сколь опасным будет путь. Возможно, даже в один конец.
– Ладно, – сказал он. – Решили – так решили. Значит, идем.
– Идем.
Наверное, конвоир все же подслушивал, поскольку появился он именно тогда, когда отзвучали слова, а вместе с ним вошел и Колодезов: обвел всех троих усталым взглядом. От Тима не укрылись полопавшиеся красные сосуды на белках и набухшие мешки под глазами. А затем дядька сказал:
– Значит, уверены?
– Как есть, – ответил за всех Максим, хотя к нему обращались в последнюю очередь.
– Я не отступлю, – повторил Тим ту же фразу, что и в кабинете несколько дней назад.
– Тогда пойдем, – сказал Колодезов и указал на другую дверь.
В комнате, отличавшейся от кабинета Колодезова белеными стенами, отсутствием стола и стеллажей, а также портьерой, загораживающей фальшивое окно, которому неоткуда было тут взяться, прямо на полу, скрестив ноги, сидел Витас. Глаза мутант закрыл и, казалось, безмятежно спал в такой неудобной позе. На хлопок двери и не подумал отреагировать, и в то же время Тима не покидало странное чувство, словно за ним внимательно наблюдают. В комнатушке такого не было, несмотря на подслушивающего за дверью конвоира.
«Вдохнуть-выдохнуть, – приказал парень самому себе. – Нервы, не иначе, расшатаны продолжительным сидением в карцере».
Однако сколько бы он себя ни уговаривал, успокоиться не выходило. Как дикий зверь, изрядно поживший на свете, знающий и капканы, и облавы, ощущает залегшего в засаде охотника, так и Тим чувствовал опасность, исходящую от мутанта. И главное, ведь не понять, почему. Витас никогда не проявлял агрессии. К тому же вряд ли находящийся рядом Колодезов позволил бы ему напасть. А даже если бы и позволил, физически Тим был гораздо лучше развит. Патрулирование наземной границы бывшего армейского поселка, в котором находился бункер, противостояние волкодлакам, постоянные физические упражнения прекрасно закалили его. Куда с ним тягаться задохлику, практически не покидавшему своей комнаты, да еще и предпочитавшему сидеть на месте?
– Почему я здесь? – спросил Тим у Колодезова.
Открылась и закрылась дверь, пропуская двух солдат в скрывающих лица масках и армейских комбинезонах. Один из них держал спортивную сумку, в которую легко поместился бы разобранный автомат.
– Так… – протянул Тим, готовясь к чему-нибудь нехорошему.
Вжикнула молния. Парень приготовился уйти в сторону, а затем, прикрывшись Колодезовым – раз тот пошел на убийство племянника, то можно с ним не церемониться, – прыгнуть на одного из солдат. Странно, что он не слышал выстрелов: вряд ли ребят оставили в живых. Значит, использовали глушители. Однако и в этом случае должен был раздаться шум…
Солдат указал на раскрытую сумку. В ней оказался костюм радиационной защиты.
– Черт… – выдохнул Тим сквозь зубы.
– В Москве уровень радиации гораздо выше, нежели у нас здесь. В этом отношении нам сильно повезло, а в столице мало что смертельную дозу подхватить можно, еще и не ясно, какие твари и сколько, – сделав вид, словно ничего не заметил, сообщил Колодезов.
– То есть я свободен и могу идти? – спросил Тим.
– Не веришь?
– Не особенно.
– Одевайся, – велел Колодезов, и парень не заставил упрашивать себя дважды.
Он не верил, будто дядька решил напоследок потрепать ему нервы. Что-то затевалось, и наверняка не слишком приятное.
– Оделся? Молодец, – похвалил Колодезов.
– И зачем в таком случае эти архаровцы? – кивая на солдат, поинтересовался Тим. – И ведь физиономии прикрыли. Меня испугались, что ли?
– Сейчас узнаешь, – пообещал глава и кивнул мутанту.
Витас по-прежнему сидел с закрытыми глазами и, соответственно, видеть движения не мог, однако как-то его почувствовал, перетек из сидячего состояния в положение стоя (по крайней мере, показалось именно так) и подошел. Веки у него оставались закрытыми, и почему-то Тима именно это пугало до дрожи.
– Видишь ли, – со вздохом признался Колодезов, – все это время я думал.
– Так это твоему долгодумию я обязан столь длительным содержанием в карцере? – пошутил Тим. – Признаться, я в нем чуть не свихнулся.
Он пытался говорить спокойно, но нервозность проскользнула в голосе. Все нутро скрутило от предчувствия чего-то очень нехорошего, а из-за столь близкого присутствия Витаса, казалось, зашевелились волосы на затылке.
– Облегчает воздействие, – бесцветным голосом произнес мутант.
– Вот как? – переспросил парень. – Воздействие? На меня?..
Витас предпочел промолчать.
– Видишь ли, я не мог держать тебя в карцере вечно и не мог позволить сбежать, – сказал Колодезов.
– Но ты решил меня отпустить, ведь так? – с нажимом проронил Тим.
– Так… – выдержав поистине театральную паузу, кивнул Колодезов. – Но…
– Но? – переспросил Тим. – Не тяни ты кота за яйца! Говори!
– Я не могу позволить тебе раскрыть бандитам местонахождение поселка, – ответил Колодезов и щелкнул пальцами. В тот же миг руки Тима оказались в крепких захватах неслышно подступивших к нему солдат. Ох, какую же ошибку он совершил, отвлекшись на разговор с Колодезовым и слежку за Витасом. Не тех он счел наиболее опасными, точно не тех!
– Тс-с, – просипел мутант. – Больно не будет, ты просто забудешь.
– Забуду дорогу домой? На фиг я тогда иду в Москву? Как я приведу помощь?.. – вопросов было слишком много, но отвечать на них никто не спешил. – Да ты… – Тим больше не мог сдерживаться. Страх за себя и обида на Колодезова, по собственной воле отдавшего родственника на эксперименты мутанту, взяли верх, и он выпалил все то, о чем раздумывал давно, но говорить не собирался: – Ты просто потерять власть боишься, дядь Вась. Потому и в тайне требовал держать, что в Москве есть выжившие. Заперся в бункере, стал местным царьком и трясешься, как бы народ не разбежался или кто-нибудь на твое место не позарился!
– Доверься, – попросил мутант и наконец распахнул глаза – огромные, полные мглы и тьмы, в которую Тим и упал…
…Тишина давила на уши и плечи, а темнота не желала отпускать, кто-то рядом стонал, а чуть дальше тихо напевал.
Тук-тук, тук-тук – то ли сердце в груди, то ли пульс в шее, то ли трость слепого по камню. Тим еще успел подумать, откуда бы здесь взяться слепцу, и едва не подскочил на месте, услышав: «Не познавший тьмы не увидит и света».
Он настолько удивился, что распахнул глаза и спросил:
– Чего? Я не расслышал.
– Не познавший тьмы не увидит и света, – с готовностью повторил Данька. – Присказка такая есть… – И тотчас скривился. – Ух… Как же голова трещит.
– Вот зараза, голова чугунная, – провыл Максим, сидящий где-то рядом.
«Макс ли? – спросил самого себя Тим. – Да нет, он – точно».
Они находились в темной длинной кишке тоннеля – неясно где. Света хватало едва-едва, чтобы различать силуэты друг друга и жирные тела кабелей, тянущихся вдоль стен. На полу лежали железнодорожные пути.
– Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, ехал поезд запоздалый… – пробормотал детскую считалочку Данька. – Тимка, ты как?
– Нормально, – пробормотал тот.
– А у тебя всегда нормально, – разозлился Максим. – Даже когда лежишь и не пытаешься очухаться.
– Эй… – позвал Тим. – Ты чего?
– Дороги назад у нас нет теперь, вот чего, – буркнул Максим. – Приключения начались, поздравляю.
Тим покопался в памяти. Он точно помнил, кем являлся, как его зовут, где жил и чем занимался до недавнего времени, о рации, которую нашел в подвале, и об опасной авантюре – отправиться в Москву на поиски выживших. Но! – и это довольно сильно пугало, – ничего о местонахождении поселка.
– Нету, – согласился он. – В том-то и дело.
– Значит, и ты не помнишь? – устало проговорил Максим. – Вот же вляпались. Пока ты здесь в обмороке валялся, мы с Данькой многое обсудить успели.
– И чего решили? – поинтересовался Тим с подозрением.
– Не садись на измену, командир, – успокоил Максим. – Идти, куда и намеревались, – вот чего решили.
– К тому же дядька твой, Тимур, – Данька почесал в затылке и поморщился, – кто угодно, но не дурак. Да и Витас не незнамо кто: скольким людям он мозги на место вправил – и не упомнить.
– К чему ты клонишь, Дань? – спросил Тим, размышляя о том, могли ли его последние слова, сказанные Колодезову сгоряча, окончательно решить их судьбу.
– Думаю, Витас вживил нам в мозг защитный механизм, – сказал тот, – и правильно сделал, как по мне, поскольку мало ли на кого наткнемся. Но зато, как только отыщем помощь или соберемся обратно, сразу все и вспомним.
– Оптимист, – проворчал Максим.
– Где мы хотя бы? – Тим огляделся, но вокруг простирался лишь тоннель. Еще имелась грязь под ногами, к счастью, сухая.
– Секретная ветка, – с готовностью пояснил Данька. – Такие опоясывают все Подмосковье. Вроде как одна даже к Уралу тянется.
– Откуда информация?
– Так архаровцы, которые тебя тащили, больно разговорчивыми оказались.
– Архаровцы… – Тим покачал головой. – Хм… смешно. А вы, значит, сами шли?
– Мы вообще не сообразили, что происходит, а потому и Витасу не сопротивлялись, – вздохнул Данька. – Вот и прошла, так сказать, операция заглушки части памяти безболезненно. Только когда тебя увидели – бледного и без признаков жизни, то испугались. Витас говорил: ты уж больно ретиво ему противостоял. Мне показалось, он даже зауважал тебя и точно не ожидал ничего подобного. Только он все равно ведь сильнее.
– А у тебя перемкнуло в мозгах, – добавил Максим и поинтересовался: – Ты как себя чувствуешь? Только честно, не отбрехивайся своим обычным «в норме».
Тим прислушался к себе и повел плечом.
– Голова кружится, но не так, чтобы лечь и помереть. Идти вполне сумею. Затылок еще ломит, а так норм… да хорошо все, честное слово!
В этот момент со стороны тоннеля раздался едва слышный шелест, тихий посвист и очень красивая мелодия.
– Это еще что за напасть? – прошипел Максим, хватаясь за автомат.
Лицо обдуло теплым воздухом. Легкий ветерок, принесший с собой запах резины и нежданной свежести, растрепал волосы на макушке, прошелся смеющимся шелестом по шее.
– Песня тоннеля, – произнес Тим, поднимаясь. – Пойдемте. Пока здесь безопасно, но задерживаться не стоит.
Удивительно, но его тотчас послушались и не стали расспрашивать, только Максим одарил подозрительно-задумчивым взглядом.
Под землей невероятно трудно следить за временем. Оно то замирает, то несется ошпаренной кипятком крысой. Вот и Тим больше не задумывался над тем, сколько они прошагали. Тоннель тянулся вперед, иногда поворачивая. Скоро пришлось вооружиться фонарями. Их свет выхватывал ничем не примечательные стены и по-прежнему тянущиеся канаты проводов всего в трех-пяти шагах впереди.
– Такое ощущение, словно идем в изначальном хаосе, – через некоторое время заметил Данька, и Тим не мог не согласиться с подобной аналогией. Действительно, начало казаться, будто нет ни времени, ни пространства, а существует лишь небольшой круг реальности, созданный их же воображением. Щелкни выключателем – и все, нет ничего вокруг и тебя самого.
– А в хаосе обитали разные чудовища, – вторя его мыслям, сказал Максим, и Тим поморщился.
– Отставить, – приказал он. Голос неожиданно прозвучал слишком глухо, абсолютно не так, как должен был в длинном тоннеле.
«А что, если ощущения не лгут и мы действительно в комнате, похожей на карцер, – пришла в голову несвоевременная и пугающая мысль, а перед глазами встала каменная коробка с тянущимися вдоль стен проводами и бегущая лента дорожки на полу, по которой вроде и идешь, а остаешься на месте. – Нет, бред. Сбой восприятия».
Лямка спортивной сумки оттягивала плечо, но жаловаться на это было совестно. В дорогу их снарядили не просто хорошо, а замечательно: костюмы радиационной защиты, которые они надели сразу; добротные и, кажется, совершенно новые, не ношеные, только-только со склада, армейские ботинки с высокими голенищами на шнуровке; противогазы, дожидающиеся своего часа в сумках, и дополнительные фильтры. Еще были шлемы с зеркальными забралами, надеваемые поверх противогазов, предохраняющие слишком чувствительные глаза людей, привыкших большую часть времени проводить в сумраке, от губительного солнечного излучения. Сменная одежда – камуфляж армейского образца цвета хаки. И, конечно же, оружие. Помня его предпочтения, в сумку Тиму положили не его добрый, проверенный временем, но старый «макаров», а пистолет Ярыгина модификации «Викинг» – уж неясно, где дядька его откопал, но модель Тиму откровенно нравилась. С пластиковой рамкой и регулируемым прицелом, магазин на семнадцать патронов, красивый вороненый корпус, прекрасно ложащийся в руку, – что еще нужно для счастья? Минус лишь в весе, и при стрельбе на холодную мог дать осечку, но это Тим решил в голову не брать. Ну и патрон, конечно: девять миллиметров – это не стандартные семь шестьдесят две. Но с другой стороны, не такая уж это и серьезная проблема. Кроме него, имелся «калаш», а к нему три рожка. За голенищем прятались ножны из авизента, а в них – «Маэстро»: с серрейторной заточкой сверху, стальной гардой, препятствующей соскальзыванию руки на лезвие, широким черным клинком длиной шестнадцать сантиметров с острием кинжального типа, легко втыкающимся в любую поверхность, кроме каменной.
– Командир… слышал? – Максим неопределенно повел рукой в воздухе и тряхнул головой. Бычья шея над воротником-стойкой дернулась вправо-влево, будто судорога по ней прошла или за голову Максима дернул кто-то невидимый.
«Вот дотянулся из темноты и дернул», – подумал Тим и едва не рассмеялся от глупости данной мысли. Ему внезапно стало очень весело и легко, хотя впору было испугаться: слишком быстро состояние тревоги сменилось эйфорией.
– А по этому тоннелю, наверное, никто до нас и не ходил, – явно громче, чем следовало, сказал Данька. Тим многое отдал бы сейчас, чтобы увидеть его лицо, но окликать и просить обернуться не стал.
Данька шел первым, за ним, отстав на корпус и сместившись чуть левее – Максим, Тим – на таком же расстоянии от него, но справа.