Обстановку разрядил сам Мурат. Он сказал, направившись к выходу:
– Не будем мешать торговле. Подождём снаружи.
И мы выбрались на крыльцо, где посередине обыденно развалилась какая-то лохматая псина, мешаясь под ногами. Следом за нами потянулись на выход магазинные завсегдатаи. Кто-то пнул разлёгшуюся на пути собаку и та, взвизгнув, драпанула прочь от обидчика. Отбежав на безопасное расстояние, дворняга плюхнулась под ближайшим забором, и, опасливо озираясь на сборище у магазина, продолжила своё беззаботное существование. Неведомым образом оповещённая, возле магазина разрасталась толпа местных жителей. Тут на глаза Мурату подвернулся какой-то знакомый тощий дедок, наружностью напоминающий египетскую мумию с иссохшей кожей, в калошах на босу ногу и с дерматиновой папкой под мышкой, какую обычно всюду таскали с собой колхозные счетоводы. Изобразив на лице радостное выражение, Мурат устремился ему навстречу. Мумия безучастно восприняла постороннее внимание к своей персоне. Пожалуй, только едва заметно колыхнула ресницами на мёртвом лице да приняла стойку «вольно» в своей позиции. Насторожённое выражение в глазах сменилось на выжидательное. Только и всего. А когда шеф достаточно приблизился, археологическая достопримечательность разразилась вдруг вполне вменяемым слогом:
– Как твой родитель поживает, Мурат?
– Ничего себе. Шкандыляет всё на своём протезе.
– Ну дай бог ему здоровья! Хозяйственный он мужик, – с напускной важностью уведомил дед присутствующую общественность.
Мурат обратил внимание на удручённое выражение в лице старика, поэтому осведомился у того в рамках соблюдения приличий:
– Твои как дела, отец?
Оживший артефакт вяло переступил с ноги на ногу и грустно молвил:
– Я-то что. Грех жаловаться. Вот старуха моя совсем ослепла. Такие дела.
На что Мурат отделался философской неопределённостью:
– Да-а. Годы дают о себе знать.
– Ой, не говори. Только старуха лишилась зрения после вирусного заболевания, холера её подери. Гриппом переболела и ей дало осложнение.
– Ну, жизнь, – посетовал мэр. – А что врачи? Неужто лечение не предлагают?
– Возил я её аж во Владикавказ. Докторов только деньги привлекают.
– Ну, жизнь, – повторил патрон озабоченно. – И что теперь собираетесь предпринять?
– Приходит местная знахарка. Заговаривает недуг молитвой на свечке. Всё нам дешевле обходится.
– Во жизнь, – снова вздохнул мэр. – И помогает такое лечение?
– Да где там. Так, одна моральная поддержка моей старухе. А на большее у нас средств не осталось. Пока возил её по врачам, залезли в долги. За это и пасеку, которая нас обеспечивала, отобрали.
– И что, больше сделать ничего нельзя для пострадавшей?
– А что тут сделаешь? Специалисты советовали свозить её в Москву. Там, говорят, есть офтальмологическая клиника Фёдорова, где делают лазерную коррекцию глаза и меняют хрусталик на искусственный. Только нет у нас средств на это. Будем так свой век доживать.
– Ну да, – согласился Мурат. – А что нам ещё остаётся?
– Все ходим под Богом! – сакраментальной фразой ответил на это дед.
– Ладно, отец. Не отчаивайся. Держись! И старухе накажи, чтоб не падала духом.
– Хорошо. Будем стараться.
– Ну, бывай…
К этому моменту народу собралась уйма. Все жадно ловили слова мэра, с откровенным любопытством и бесцеремонностью разглядывая заезжего важного чина, впервые в истории поселения посетившего сии отдалённые места.
Снизу кто-то воскликнул осторожно:
– Начальник, ты бы лучше нам работёнку подкинул.
Затем раздалось в толпе ещё:
– Или хотя бы рухнувший мост поправил.
– Детям в школу ходить далеко.
Тут как раз и подоспел запыхавшийся глава поселения. Это был вертлявый плешивый субъект в залатанной на локте телогрейке не первой свежести. Он решительно вторгся с разгона в народную массу. Бесцеремонно цыкая на ропщущих граждан и живо расталкивая всех подворачивающихся на пути локтями, надсадно при этом восклицал: «Боже мой! Наш дорогой мэр в гости пожаловал». Лысый, преодолев, наконец, людскую преграду, подобострастно прильнул к неосторожно оставленной в свободной манере руке Мурата, цепко ухватившись за неё, будто в церкви в поисках поповского благословения. Захлёбываясь от восторга, он беспрестанно твердил: «Милости просим в наши чертоги». Лишь только когда приступ истерии прекратился, наделённый портфелем чиновник обрёл способность к адекватному реагированию на внешние раздражители. Он обернулся к обступившему магазинное крыльцо люду и радостно сообщил:
– Знакомьтесь, друзья. Это товарищ Кессаев.
Будто представляя своего старинного приятеля, сельский администратор хотел показать односельчанам, насколько сам накоротке с заехавшим сюда городским бонзой.
Последняя реплика льстеца явно запоздала, поскольку селяне и без того прозрели, признав в визитёре с громоздкой фигурой и стрижкой «ёжиком» то самое официальное лицо, которое привыкли обозревать со страниц местных печатных органов либо с экранов в муниципальных телепрограммах.
Обратившись к местной шишке, Мурат строго спросил:
– Почему до сих пор не поставили вопрос перед мэрией о необходимости восстановления отслужившей срок коммуникации?
– Когда рухнул старый мост, я обращался за помощью к товарищу Хестанову. Он обещал решить вопрос положительно, да, видимо, всё руки не доходили до нас. Понимаю, что у мэра и без того хватает забот. Может вы поможете в нашей беде? – почти плача, униженно лебезил приспособленец, не стыдясь окружающей публики.
– Решим ваш вопрос. Обязательно решим, – заверил градоначальник. – Для того и приехал сегодня к вам.
– Спасибо! – раздались кругом вразнобой недружные голоса. По недоверчивым лицам людей заметно было насколько они доверяют словам действующей власти. В их душах совсем не осталось веры.
Мурат продолжал:
– Мост будет построен стационарный, а не подвесной. Послужит вам на долгие времена, как надёжная дорога в грядущее. Думаю, останетесь довольны им.
– Можно будет легко добираться на работу на ферму в нижнее село, – в упоении закатив глазки, размечтался плешивый.
– Работёнку вам тоже подкинем, – многозначительно пообещал мэр напоследок. – А сейчас, извините, нам нужно ещё обследовать место предстоящих работ.
Мурат гордой поступью кесаря покидал магазинное крыльцо, послужившее ему подиумом, и жалобным скрипом подгнившего деревянного настила под грузной фигурой триумфатора сопроводившее его на прощание. Услужливо забегая вперёд, лысый указывал путь. А народное ополчение сердечными возгласами вдогонку желало всего доброго посетившему их захолустье мэру. Он дал им надежду. В своей потрёпанной брезентовке он естественным образом гармонировал с местным населением, и оно его приняло в своей среде. Более того, здесь поверили его словам. После такого визита долго будут помнить этот исторический момент, ведь никогда раньше сюда не заворачивало высокое начальство, и никто так запросто не говорил с народной массой. Надолго теперь будет повод о чём посудачить в близком кругу.
Когда мы уже возвращались назад к себе и Коротышка привычно усердно сопел над своей баранкой, шеф обратился ко мне:
– Сергей, наведёшь все справки о состоянии здоровья ослепшей старухи, свяжешься с офтальмологической клиникой в Москве, закажешь билеты на двух человек и зарезервируешь места для их проживания в гостинице. В общем, сделаешь всё, что положено. Пусть дед свозит бабусю на лечение.
Я с готовностью достал блокнот с ручкой:
– Как имя того дедка?
– Будто я помню… он с отцом моим вместе трудился на пасеке, – последовало мне в ответ.
– Хорошо, Мурат. Всё уточню немедленно.
Борис беспокойно заёрзал позади шефа и подал робкий голос со своего места:
– А вы представляете, шеф, в какую сумму это нам обойдётся? Здесь явно миллионом не отделаешься.
Мурат так резко обернулся к Санакоеву, что не показалось бы неестественным, если по инерции голова патрона сделала бы пару-тройку оборотов на шее, пока бы остановилась.
– Вот что, друг мой, – играя желваками на скулах, яростно воззрился Мурат на вице-мэра, – всем и так известно, что ты самый нищий среди нас. Не лучше ли тебе заняться подсчётом собственных доходов и не совать нос не в своё дело?
На этом воцарилось долгое молчание в машине, мысленно каждый погрузился в рабочий процесс. Было над чем сосредоточиться. А Борису шеф дал понять популярно, что не ему бы мяукать на тему о деньгах. Патрон тонко чувствовал чаяния народа. Он знал, как его душу пронять. И в этом сказывалось благотворное влияние Янины Федермессер.
* * *
Сегодня звонила мать, напомнила мне, чтоб приехал на выходные отметить её день рождения. Торжество семейное и обычно проходит рутинно и скучно. Мать не любит возраст свой изобличать при скоплении народа. Традиционно событие такого масштаба мы проводим в узком семейном кругу: я с матушкой да Валентина. Но тут ничего не поделаешь, традицию семейную придётся поддержать. Подарок я уже припас. Боря Санакоев помог его приобрести, благодаря связям в торговой сфере. Это французские духи «Жадор». Дорогая вещь и, говорят, благоухание телу придаёт фантастическое. Мамуля обожает всякий эксклюзив, чтоб ни у кого вокруг ничего подобного не было. Останется довольна.
Завтра пятница. После работы и поеду в Колонку. «Девятка» моя застоялась в гараже, прошвырнусь с ветерком по свежезаасфальтированной федеральной трассе. Мурат отпустил до понедельника. У него самого радостное событие. Сын Казбек приехал на побывку из Питера, где с прошлого года учится в высшем военно-морском училище имени М. В. Фрунзе. Он с детства мечтал стать морским офицером, и теперь сбылось – носит курсантские знаки различия, сплошь весь в золотых якорях и полосатой зебровой расцветке.
Парень представляет собой копию отца – так же ладно скроен, только осанка более аристократическая. Самоуверенный и самовлюблённый малый, любит побузить в весёлой компании, отчего вечно попадает во всякие истории. В училище чуть больше года, а мне пришлось уже два раза смотаться в город на Неве, чтоб там утрясти скандалы, в которых был замешан Казбек. Самому Мурату не с руки заниматься разборками похождений сына, поэтому столь деликатную миссию приходится выполнять мне. Между нами, – чтоб не исключили из учебного заведения драчуна, пришлось выложить кругленькую сумму.
И всё равно Казбек – гордость отца. Вон как цветёт наш патрон, когда выходит на люди рядом с бравым сынком. Сам становится будто моложе, а наметившееся брюшко подбирает, втягивая в себя, чтобы не так заметно было. Даже хромота становится совсем неприметной, будто повреждённая нога вдруг исцелилась. Да, каждый родитель пытается найти некий идеал в своём чаде. По справедливости говоря, Казбек не обделён от природы способностями. Ещё во время учёбы в школе стал кандидатом в мастера спорта по боксу. На юниорских турнирах не знал поражений и сейчас за училище продолжает выступать на ринге. Кулаки у него внушительные. Да и грудь не по-юношески широкая. Нос хоть перебит и слегка скошен на бок, но это лишь придаёт мужественности его красивому лицу. Пожалуй, во внешности он нисколько не уступит античному Аполлону. Во всяком случае, девицы виснут на нём, как виноградные гроздья. И круг друзей всегда увивается за Казбеком, словно свита римского патриция. Вот и сейчас, не успел приехать и осчастливить своим присутствием родителей, как почётный эскорт приятелей и подружек сопроводил блистательного курсанта в неизвестном направлении. Как же такого не любить, когда щедрость его безгранична. Тратит отцовы денежки направо-налево, не считаясь с расходами.
Я как-то заметил Мурату:
– Разорит тебя сынок!
На что последовал ответ поистине заботливого родителя:
– Пусть развлекается, пока молод. Не хочу, чтобы он испытал те унижения, какие выпали в жизни на мою долю.
А Казбек и не тужит по поводу всяких житейских затруднений. Он как должное принимает заботу о себе. Такая она золотая молодёжь, привыкшая к постоянной опеке. Ко всему прочему, не потерпит Казбек посягательств на личную свободу. Выпало мне как-то стать свидетелем разговора отца с сыном. Казбек тогда только школу закончил. В тот период мать оказывала на него большее влияние, нежели Мурат, поскольку тот вечно был поглощён делами. Юлия бесконечно баловала любимого дитятю, позволяя многие вольности. У отца не было возможности контролировать поведение отпрыска. А тут оказалось, что юноша с компанией учинил пьяный погром в одном из ресторанов города. Так отдубасил хозяина кабака, что бедняга с побоями угодил на пару недель в больничный стационар. Причиной тому послужило то, что владелец заведения призвал шумную компанию либо покинуть помещение, либо вести себя соответственно в общественном месте. В общем, всё заведение было перевёрнуто вверх дном.
Немедленно сторонники Хестанова, воспользовавшись подвернувшимся случаем, дали ход неприглядной истории. В местной прессе был раздут скандал, с целью опорочить мэра. Порядком пришлось нам тогда всей командой понервничать, пока удалось замять конфликт. В итоге, как ни старалась конкурирующая сторона, а владелец ресторана забрал своё заявление из милиции и заявил, что в случившемся недоразумении сам виноват и претензий к обидчику не имеет. Какие тут могут быть претензии, когда ресторан не просто восстановили, но хозяину, кроме щедрого возмещения понесённых всевозможных издержек, предоставили такие серьёзные преференции в бизнесе, что тот рад был бы, чтоб его ещё разок так поколотили. Хестанов же опять остался с носом.
Ещё толком не улеглись страсти, когда Мурат решил сделать внушение сыну. Дома застать дебошира не удалось. Пришлось мне пуститься на розыски Казбека. Настиг его на каком-то турнире боксёров, проходившем в школьном спортивном зале посёлка Отрадное. Осталось подождать, пока наш боец закончит поединок. Ох и не сладко пришлось его противнику! Отделал его Казбек так, что к концу третьего раунда тот с трудом разлеплял распухшие полиловевшие веки, а кровью из разбитой брови была измазана не только физиономия, но и спереди вся майка с грозным изображением оскаленной волчьей пасти. Бедняга к концу боя так ослаб, что безвольно виснул на сопернике, цепко сковывая его активность. Только это и помогло проигравшему избежать нокаута.
Зал неистовствовал, поддерживая кумира. Любовь почитателей была столь очевидной, что я невольно поддался всеобщему ликованию.
– Ты был великолепен! – с восхищением я выразил своё почтение мастеру кулачных ристалищ, встретив его после принятия душа в раздевалке. – Меня отец за тобой отправил. Поехали, он ждёт.
Тень недовольства, будто чёрная кошка, прошмыгнувшая в подворотню, едва заметно проскользнула по красивому лицу Казбека. Очевидно было, что он догадывается для чего понадобился отцу и это крайне его раздражало.
– Нотации папаша будет читать? – на всякий случай уточнил у меня юнец.
Я попытался сгладить остроту ситуации взвешенным суждением:
– Ты, конечно, Казбек, уже вполне взрослый парень и должен отдавать отчёт своим поступкам. Я ни в коем случае не собираюсь тебя учить уму-разуму. Но отец твой занимает ответственный пост и всегда на виду перед людьми. Ты должен это учитывать.
– Ладно, я сам разберусь со своими проблемами, – резко оборвал разговор Казбек, демонстративно отвернувшись к окну. Он не собирался выслушивать осуждений в свой адрес. До самой мэрии больше не проронил ни слова. Так и сидели мы с ним молча в кабине на заднем сиденье, пока служебная «Волга» не замерла на площадке перед широким лестничным маршем парадного входа.
Легко, без видимого усилия, Казбек в один миг взлетел по ступеням наверх, оставив меня позади, сам скрылся за входной дверью. Когда я, изрядно запыхавшись, добрался до апартаментов шефа, там вовсю развернулась битва титанов. А иначе и не назовёшь то событие.
Мурат аршинными шагами, с напористостью носорога, бороздил обширные просторы кабинета. Пятерня его с такой резкостью металась в пространстве, что казалось удивительным, почему не раздаётся свист, как от рассекающей воздух сабли. Казбек, расставив ноги, как в боевой стойке на ринге, расположился поодаль, возле крайнего от двери окна, и, сложив мускулистые руки на груди, всей атлетической фигурой выражал решительный протест любой попытке насилия над своей личностью.