– Виктор Семенович, – глаза Берии зло блеснули, он не спеша снял пенсне, – Кто старое помянет – тому глаз вон! На что Шульга, не сдержавшись, назидательно заметил, – А кто забудет – тому оба! Абакумов мстительно рассмеялся.
–Ты майор, подожди меня обвинять во всех смертных грехах.
Шульга его перебил, – Я капитан, товарищ генеральный комиссар!
–Уже нет, я сейчас присвоил тебе внеочередное звание за те три года, которые ты провел на Колыме. А теперь оставим все обоюдные обиды, война еще не закончилась и нам с тобой надо еще работать и работать. Ты не думай, я тебя позвал сюда не звания присваивать и извиняться за те неудобства, которые я тебе создал. Ты прежде всего контрразведчик и контрразведчик неплохой, два ордена на груди говорят сами за себя.
– Я весь внимание товарищ генеральный комиссар.
– Хочу тебе и твоей группе поручить крайне деликатное, но очень опасное задание.
Все, что вы вытворяли в Озерске с Глебовым, мне хорошо известно, но то, что я хочу вам поручить не идет ни в какое сравнение с вашими прошлыми заданиями. Выполнишь с честью – получишь Героя Советского Союза. Шульга поежился.
– Опять в пасть к врагу, опять вы нас будете использовать в темную? Берия засмеялся, встал и позвал помощника Абакумова, – Дорогой, принеси нам вина и фруктов. Помощник кивнул головой и немедленно исчез.
– Не торопись дорогой, я еще не закончил. Появился невзрачный капитан с большим подносом и поставил поднос на маленький столик возле дивана.
– Сергеев, – распорядился Абакумов, – там во внутреннем дворе, ждут своего командира несколько человек, займи их, накрой на стол, принеси вино, мясо и фрукты, но только уведи их от любопытных глаз куда-нибудь, разговор у нас будет долгий и пусть они ни в чем себе не отказывают и вызови-ка сюда полковника Григорьева – это срочно, он сейчас где-то в Москве.
– Слушаюсь товарищ генерал и быстро покинул кабинет.
– Давай-ка майор промочим слегка горло, покушаем и я кое-что тебе расскажу.
Они уселись на диван, Шульга откупорил бутылку белого вина и разлил по фужерам. Они выпили и принялись есть. Через некоторое время в дверях появился помощник Абакумова. Он бесшумно, по ковру подошел к Берии.
– Лаврентий Павлович, – шепнул он, – Григорьев ждет в приемной.
– Зови и никого к нам не приглашай, мы заняты. Капитан вышел и следом вошел полковник Григорьев. Шульга сидел спиной к двери и не видел вошедшего Деда.
– Разрешите товарищ генеральный комиссар?
– Проходи полковник, узнаешь своего подопечного? Шульга, увидев Григорьева, вскочил и хотел уже обнять его, но Дед предостерегающим жестом остановил его.
– Да Лаврентий Палыч, это мой кадр, но я его не видел четыре месяца, разрешите?
– Валяй, потом присоединяйся к нашему импровизированному столу, нам есть что обсудить. Григорьев и Шульга крепко обнялись, в глазах Деда было крайнее беспокойство. Эта тайная встреча, на таком высоком уровне, не предвещала ничего хорошего, но он ошибся. То, что предложил Берия, было крайне опасной дорогой в один конец и грозило всем неминуемой смертью.
– Товарищи офицеры, то что я вам сейчас расскажу, должно остаться между нами навсегда и это никаким образом не входит в ваши прямые обязанности, но напрямую затрагивает ваше последнее дело в Озерске. Ваше непосредственное начальство, – Берия кивнул в сторону Абакумова, – уже об этом осведомлено в общих чертах, считайте, что это моя просьба, а это дорогого стоит. И, подражая Сталину, как все грузины, заговорил о себе в третьем лице, – Товарищ Берия никогда с подобными просьбами ни к кому не обращался. Григорьев и Шульга переглянулись, это что-то новенькое, люди такого ранга не умеют просить в принципе – они только требуют и приказывают. Шульга от волнения кинулся вновь разливать вино по фужерам, руки его тряслись, и он никак не мог их унять. Голова начисто отказывалась работать.
Берия начал издалека, при этом он пристально, сквозь пенсне, немигающими глазами, внимательно смотрел на собеседников. Им очень хорошо был знаком этот взгляд.
–Товарищи, на территории Белоруссии находится достаточно мощная немецкая группировка. По нашим оперативным данным численность немецких войск составляет 1,2 млн человек, но и мы создали там достаточно мощный огневой кулак. Немцам будет противостоять войска четырех советских фронтов, которые сейчас находятся на востоке и юге республики. Численность наших войск составляет более двух миллионов человек. Сейчас, чтобы не дать немцам возможности для проведения разведки и установки истинной цели нашего командования, все наши войска отведены, мы делаем вид, что активно переходим к обороне. Запрещены все активные действия на всем участке фронта, чтобы не выдать основные планы нашего командования. Нами принято решение, что основной вспомогательной силой нашим войскам, будут белорусские партизаны, которые помогут нам завершить операцию «Багратион» и полностью очистить территорию республики от фашистской нечисти.
Они должны отвлечь на себя, как можно больше солдат и офицеров вермахта. Но не все так радужно и привлекательно, от 80 до 100 тысяч белорусов пошли на сотрудничество с немецким режимом. Главной целью этой коллаборации будет создание «независимой Беларуси». Этого допустить мы никак не можем. В начале 1944 года Ставка верховного главнокомандования начнет подготовку плана по освобождению Белоруссии. Берия подошел к огромной карте на стене.
– Операцию «Багратион» планируем начать несколько позже в середине 1944 года. Общая наша идея заключается в следующем: сокрушить фланги группы немецких армий «Центр» и окружить ее основные силы восточнее Минска. А в результате – полностью освободить территорию Беларуси.
– Товарищ генеральный комиссар, – обратился к Берии Григорьев, – все это хорошо и давно ожидаемо и уже пора начать освобождение Белоруссии, но в чем заключается наша задача, мы не пехота и в окопах воевать не умеем. Берия засмеялся и погрозил пальцем, затем налил в фужер, любимое им вино «Кинзмараули».
– Полковник, я читал ваше донесение по Озерску и то, что там натворили твои ликвидаторы, с лихвой перекрывает многие операции наземных войск. Благодаря вам мы сохранили жизни нескольким десятками тысяч солдат. Как пишет в своем докладе Сталину товарищ Абакумов, арест одного вражеского агента равноценен уничтожению, по крайней мере, одной роты противника, а вы разгромили целую школу Абвера и попутно пустили на воздух два моста и два эшелона с вражеской живой силой. А про «Голиафы» я вообще не говорю. Этим хитроумным штукам так и не удалось на Курском направлении, повлиять на ход сражения. Мы были предупреждены вами, и Голиафы наши солдаты попросту загодя расстреляли из ПТР. А теперь главное, зачем я вас сюда пригласил. Григорьев и Шульга притихли, не всегда генеральный комиссар СССР, поручает им задание, минуя их непосредственных начальников.
– Сейчас лучшие представители всех народов мира сжигаются в печах Бухенвальда, задыхаются в газовых камерах Освенцима, забиты до смерти в Майданеке и расстреливаются в Дахау. Не обошло это изуверство и Белоруссию. Сейчас на территории Белоруссии находятся около тридцати временных перевалочных концлагерей. Основная функция лагерей смерти – это ликвидация евреев из всех стран, оккупированных Германией, за исключением Советского Союза, наши советские евреи в основном не доезжают до концлагерей, их убиваются на месте. Но стационарных лагерей смерти в Белоруссии мало, в основном, это временные концлагеря у переднего края обороны, создавая их фашисты преследуют сразу несколько целей. Они выбирают такие места, где ландшафт и природные данные не позволяют осуществить долговременную оборону своих позиций, главное предназначение этих лагерей использовать в качестве живого заслона при наступлении наших армий, нацисты заражают военнопленных и гражданских сыпным тифом и преследуют цель распространить эпидемию в передовых частях РККА, и в дальнейшем сорвать наше предстоящее наступление. Это в основном сборно-пересыльные лагеря, с ужасающими условиями содержания, военнопленные и местное население содержится под открытым небом, без какого-либо укрытия. Существуют они от нескольких недель до нескольких месяцев, потом узников или уничтожают, или перевозят в стационарные концлагеря, которые существуют в Белоруссии с дня начала войны.
Григорьев внимательно осмотрел территорию Белоруссии – он все понял!
– В какую область республики нам предстоит нанести визит?
– В Гомельскую область, она стоит первой на пути наших войск. Хочу добавить, что
перевалочные лагеря в этой области фашисты организовывали еще в середине 1942 года. Сначала эти лагеря состояли из разрозненных групп советских военнопленных, которых они вылавливали по лесам республики, но с каждым днем узников становилось все больше и больше, к ним прибавилось местное гражданское население и порой пленных размещали в первых попавшихся строениях, на колхозной скотоферме или просто в ветхих амбарах без крыш. Из этих тридцати концлагерей вам нужно будет найти один, где он находится нам пока неизвестно, но то, что нужный человек находится в одном из них нам это доподлинно известно. У Шульги заныло сердце, лишь от одного упоминания слова «лагерь», у него наступал нешуточный озноб. Недавнее прошлое не отпускало его и будет наверно преследовать всю жизнь. Григорьев же, как истинный профессионал, сразу смекнул в чем дело, так как главное слово из этой витиеватой речи он не пропустил.
– Кто это человек и где его искать?
– Где он мы пока не знаем, но точно знаем, что он на территории Белоруссии.
– Как предлагаете нам отыскивать этот лагерь, стучаться в каждые ворота и спрашивать?
– Дополнительную информацию получите позже, мы над этим уже работаем.
– Ну хоть на этом спасибо.
– Вам нужно найти этого человека. Так что вам, в первую очередь, придется обследовать лагеря, где преимущественно содержится гражданское население, я не думаю, что наш человек при задержании, был в военной форме, он, скорее всего переоделся и выдал себя за местного.
– Этот человек владеет немецким языком?
– Не только немецким и вам это хорошо известно Шульга и в конце концов, научитесь слушать майор! Дайте же мне все изложить все по порядку и без наводящих вопросов.
– Есть, товарищ генеральный комиссар!
– Ну я продолжу с вашего позволения, – Берия сердито свел брови, снял опять пенсне и протер глаза, – А кто этот человек вам не интересно?
Берия, с зловещей улыбкой, впился взглядом в офицеров.
– Не мешало бы изучить его антропологические данные, рост вес, возраст, привычки и другие приметы, свойственные этому человеку.
– Это ни мне, ни вам не нужно, майору Шульге они прекрасно известны и не только это, он знает, как он выглядит, вес, рост и даже, как дышит во время интимной близости.
– Товарищ генеральный комиссар, я не по этому делу – я натурал!
– Поэтому, поэтому, мой дорогой «родственник» по телу, я вас отнюдь, не обвиняю в нетрадиционной ориентации – это хорошо вам известная авантюристка Глория Риччи!
Шульга, сметая все со стола, в замешательстве вскочил и гневно выпалил, – Родственники, твою мать, в тридцать третьем колене, нашим воротам, двоюродный сарай! Григорьев предостерегающе поднял руку, но было поздно.
– Сидеть, – рявкнул Берия, как вам известно, эмоции плохой советчик для такого опытного контрразведчика как вы.
Шульга без сил упал на диван, – Да сколько же можно? Когда же навсегда, я забуду это ненавистное имя и долго оно еще будет преследовать меня? Григорьев успокаивающе похлопал Шульгу по плечу.
– Полноте майор, – успокоил его Григорьев, – полноте, откуда у тебя такая бурная реакция, в тебе бушует разум или неоправданная ревность? Но человек ревнует всегда от большого унижения, а также от того, что его мерзко предали.
– Вот именно, не успел я чуть отойти душой и телом, стал медленно забывать это злосчастное имя и её вероломное предательство, как вот оно, опять, бередит мою душу и сознание. Доколе, это будет продолжаться?
– Майор, – Берия задумчиво вертел в руке карандаш, – В ваших бедах не стоит винить только Глорию, она виновна лишь в том, что необдуманно, выбрала себе в партнеры неутомимого самца из довольно специфического окружения. И это мой промах. Каюсь! Вам не следует забывать главного, что она ваш косвенный коллега. Я в 1938 году, когда вербовал её, обещал ей всяческое содействие и всевозможную поддержку, я своих никогда не бросаю, тем более в такое трудное для неё время. Она талантливый разведчик, принесла своими невероятными действиями много пользы для нашей страны, я просто обязан ей помочь, где бы она не была. Здесь Шульга задумался, а знает ли Берия, что Глория двойной агент? Сказать или не сказать? И он решился, может это послужит весомой причиной для отмены этого опасного задания.
– Товарищ генеральный комиссар, а знаете ли вы, что Глория была двойным агентом?
Берия улыбнулся и с укором пожурил Шульгу, – Вы довольно неосведомленный человек майор! Конечно я об этом знал, еще с 1938-го года. С этим расчетом и строилась такая замысловатая операция по внедрению Глории в политическую и военную элиту Европы, но нам это не только не навредило, а наоборот, в некоторых случаях, даже помогло. Шульга еще раз убедился в дальновидности Берии. Силен – слов нет!
– Хорошо, а мы тут причем? – Вы майор, единственный, кроме меня, хорошо знаете её лично. Все, кто знал её кроме нас, погибли на полях сражений или в застенках гестапо, но никто её не выдал. В живых осталась только её радист старший лейтенант Тамара Селиверстова, но где она сейчас мы не знаем.
– Её знает в лицо вся моя группа. Мы её лично сажали в прибывший за ней самолет.
– Тем лучше, но не пошлю же я твою группу без вас, так что оставим эти ненужные разговоры и начинайте готовиться к рейду.
– Полковник, – Берия обратился к Григорьеву, – вам эта группа хорошо известна, вы назначаетесь куратором и принимайте её под свое командование. Соответствующие документы уже приготовлены. Заберете всю группу, отправляйтесь к месту вашей службы и переместитесь поближе к линии фронта. О ней никто не должен знать. Контакты с местным командованием свести к минимуму и с погон прикажите снять у каждого по одной звезде – так будет меньше вопросов у окружающих
– Как она попала в Белоруссию, да еще в концлагерь, ведь её целью была Румыния?
– Это нам не известно и вам предстоит выкрасть её из этого перевалочного концлагеря! Я не думаю, что немецкая контрразведка знает кто она такая, иначе она давно уже была бы в Берлине, в лапах шефа гестапо группенфюрера Генриха Мюллера.
– Сменить свой антураж ей не трудно, эта белокурая бестия знает несколько иностранных языков и умеет талантливо перевоплощаться, – на автомате произнес Шульга. И только тут до них начало доходить то, что сказал Берия.
– Что, из концлагеря? – Григорьев и Шульга проговорили это одновременно.
– Еще никто, до настоящего времени, не крал людей из таких мест. Вы будете первыми, все, что для этого необходимо вы получите, подлинные немецкие документы, форму, снаряжение и сами будете формировать свою группу.
– Это же невозможно! Мы и на выстрел не подойдем к лагерю, как нас расстреляют из пулеметов или, что хуже, всех выловят и мы составим достойную компанию Глории. Там же не просто охрана, там отборные полицейские отряды СС «Мертвая голова», натасканные годами мучить и убивать людей, да и в группе у меня есть бойцы, обладающие отнюдь не арийской внешностью. Так что на территорию концлагеря нам незаметно проникнуть не удастся.
– Ну вы тоже не все имеете характерную внешность населения Кавказа, – намекнул Берия на Гиви, – хватит прибедняться, к тому же мы наделим вас очень большими полномочиями, в вашем распоряжении будет большой партизанский отряд. Распоряжайтесь отрядом, как посчитаете нужным. Выделим самое современное оружие и боеприпасы. Попутно обучите их новому взрывному делу, диверсионной и сыскной работе. Не скрываю, это будет очень трудная операция.
– Какова будет численность группы?
– Это на ваше усмотрение, вам придется лезть в пасть к этому смертельному врагу. Одно могу посоветовать, немецким и другими языками Европы, должна владеть добрая половина вашей группы.
– Можно подключить к этому Внешнюю разведку и Штаб партизанского движения?