Выходя из квартиры, Катя все еще ненавидела себя за те секунды, которые прошли, прежде чем она отпустила педаль мусорного ведра. И за то, что незаметно для себя облизала губы.
Немного «Марсов», чтобы проснуться.
Не вставая с кровати, Ян нажал на пульте play и поставил звук на максимум. Музыка взорвала воздух, разложила тело на молекулы.
Этот рев перерождал душу, вытеснял из нее все лишнее. Точнее, вообще все. И оставлял пустоту такую же оглушительную, как музыка снаружи. Сегодня это было необходимо. Чтобы даже воспоминаний не осталось о том, чужом, человеке в казино, который этой ночью смотрел на него в зеркале. Чтобы пальцы перестали ощущать теплую шершавость купюры, выуженной Мадлен из декольте. Купюру, до которой он даже не дотронулся.
«Марсы» всегда помогали. Лекарство от душевного похмелья.
Ян уменьшил звук и пошел в ванную. О том, что в соседней комнате поселилась квартирантка, он вспомнил только в коридоре, когда едва не смел ее с дороги. Похоже, едва знакомый обнаженный мужчина не был частью ее обычного утра.
– Простите… – пролепетала она и скрылась в своей комнате.
Бедняжка. У девушки, которую смущает даже общение на «ты», день явно не задался. Впрочем, жалость быстро сменило раздражение. Деньги за аренду комнаты уже сыграли свою роль, а пугливая незнакомка задержится у него на четыре недели. Хотя… еще пара таких столкновений в коридоре, и она сбежит сама.
Холодный душ, большая чашка кофе – и на улицу. Дневное веселье отличается от ночного, и в нем есть своя прелесть.
Катя села у окна. В том, как трамвай, постукивая, покачиваясь, скользил по рельсам, было что-то ненастоящее, что-то из детства, из сказок. Толпа на остановке – сплошное месиво из курток, зонтов и капюшонов – поглощала ее, давила и норовила выбросить на проезжую часть. А здесь, в полупустом вагоне, было спокойно.
Трамвай подвез до высотки, словно состоящей из зеркальных окон, в которых отражались взбитые в пену сизые облака. В этой стеклянной башне Катю ждали на собеседование – одно из шести, предстоящих в ближайшее время. На зарплату, обещанную здесь, можно было не только выжить, но и помочь родителям с кредитом на холодильник.
Поднимаясь на крыльцо, Катя увидела, как по ступенькам сбегал хозяин ее съемной комнаты. Замерла от неожиданности. Окликнуть? Поздороваться? Арендодатель прошел мимо, не обратив на нее внимания.
– Сдачи не надо.
Ян вышел из такси и поднял голову, проверяя, горит ли свет на седьмом этаже. Подумать только, не повернись удача к нему лицом, он мог бы и сам сидеть в том кабинете. Или стоять у окна, выглядывая в щель жалюзи мужчину, прикурившего сигарету прямо перед табличкой «Не курить!»
Газо всегда звонил первым. И то, что Яну пришлось ехать сюда самому, было плохим знаком.
К черту знаки.
Он бросил окурок в уродливую мусорку возле входа.
Все познается в мелочах.
Когда-то арендовать офисы в этом здании считалось престижным, но теперь от былого лоска бизнес-центра не осталось и следа. Грязные стекла в лифте. Побитая плитка в коридоре. Несколько лампочек неисправно трещали и вспыхивали, как в фильмах ужасов.
Из нового в «Сладим» была разве что секретарша. Газо нравились блондинки.
Красивый рот. Яркая помада. Секретарша походила на девушку с глянца – только со страниц журналов особого рода. И при этом строгий костюм. Насколько может быть строгим костюм, обтягивающий бюст четвертого размера. Даже любопытно, как Газо проводил с ней собеседование и какие устные требования при этом выдвигал.
Когда секретарша открыла дверь, Газо как раз прицелился, чтобы бросить скукоженную бумажку в мусорное ведро. Но, увидев Яна, отложил ее.
– Хотел бы спросить, какими судьбами, но точно знаю, зачем ты пришел.
Газо приподнялся, протянул руку. Слабое влажное пожатие – Ян едва сдержался, чтоб не поморщиться. Мятая рубашка, наверняка вчерашняя или того хуже, пыталась обтянуть живот, похожий на тесто, вылезающее из кадушки. Кожа рыхлая, дряблая. На лысеющей макушке – испарина. Неужели они ровесники?
– Кофе без сахара?
Вместе с заискивающей интонацией вопроса Ян насчитал достаточно признаков, чтобы понять: своего он не получит.
– Пожалуй.
– Наташа, ты слышала.
Ян хмыкнул. Газо называл Наташами всех своих секретарш.
– У меня сейчас тесновато в квартире, – Ян крутанулся на стуле, рассматривая коробки, расставленные по периметру кабинета. Архив… Архив… Архив… Затраты… Зарплата… – Хочу слетать куда-нибудь недели на две-три. Составишь компанию? Море… Мурки… Как в старые добрые времена.
Газо задумался.
– Время неподходящее, – с тоской в голосе ответил он. – Нужно штат сокращать, налоговая. А денег нет.
– А мои деньги у тебя есть?
– Половина суммы.
Ян откинулся на спинку стула. Газо всегда отдавал полностью. Три года одалживал суммы, большие, маленькие, но всегда возвращал. Еще и пару процентов довешивал в знак благодарности. И вот теперь – «половина суммы». Ян снова испытал то же чувство, что и в казино. Словно удача ускользала от него, словно что-то неуловимо и безвозвратно менялось.
– Ян, дружище! Я же всегда отдавал! Ну времена такие!
Ян отрешенно смотрел в окно. Текучие облака были куда интересней оправданий Газо.
– Да ладно, дружище! – Газо встал из-за стола, но близко к Яну не подошел. – Все знают, как только тебе понадобятся деньги, так сразу помрет какая-нибудь твоя дальняя родственница и завещает остров. Или во время отпуска, в который ты собрался, тебя укусит собачка, и ты отсудишь пару сотен у хозяев. Это мне нужно пахать и собирать по рублю. Так что прости уж.
Ян перевел взгляд на Газо.
– Это мои деньги. Каким бы способом они ко мне ни приходили.
– Согласен! – Газо, сдаваясь, поднял руки. – Ситуация такая. У тебя когда-то тоже была ситуация, помнишь? И если бы не я…
Секретарша, приоткрыв дверь носком изящной туфельки, принесла поднос с чашкой кофе и плетеной корзинкой с печеньем. Красиво изогнулась, расставляя посуду на столе. Мимолетно улыбнулась Яну. Пышная, напудренная.
Интересно, какая она в бикини?
– Как тебя зовут? – Ян взял чашку из рук секретарши, задержав ее ладонь в своей.
«Наташа» скосила взгляд на Газо.
– Милена.
– А меня Ян. Хочешь на Кубу на три недели?
Милена прикусила губу. Вот и ответ.
– Газо, девушка три недели поработает на меня. Будем считать это компенсацией за мое ожидание.
Газо кивнул.
– Это честно.
Должность, на которую Катя могла рассчитывать в ОАО «Сладим», была не самая шикарная – помощник экономиста. Зато предприятие крупное. А значит, с возможностью карьерного роста. Если показать себя: не лениться, быть исполнительной, сообразительной, шустрой, если временами задерживаться на работе, если по утрам не опаздывать – можно пойти выше. Экономист, начальник отдела, а там и заместитель директора по финансовым вопросам. Женщин редко назначают на такую должность, но всегда есть исключения.
Стеклянные двери разъехались, едва Катя к ним подошла. Мужчина за стойкой – костюм с иголочки, до блеска начищенные туфли – проверил ее документы. Поплыл панорамный лифт, поднимая Катю над куполами кленов, машинами, яркими, шустрыми, словно игрушечными, спешащими людьми, которые все больше напоминали муравьев.
У лифта ее встретила блондинка телевизионной внешности. Яркая, привлекательная, продуманная до кружевного платочка в кармашке на вид безумно дорогого пиджака. Даже имя секретарши – Милена – звучало завораживающе.
Катя шла по коридору, облицованному плиткой, и от этого казалось, что лампочки не только горели на потолке, но и сверкали на полу и на стенах. Танцевали, легко пружинили в такт Катиным шагам. Ей было волнительно и немного страшно. Вот какой будет ее новая жизнь. Совсем не похожей на жизнь родителей. Никаких потолков с плесенью, рабочего телефона, обмотанного изолентой, теплых сапог в офисе – в таком здании не может быть проблем с отоплением.
Милена распахнула дверь – и Катя оказалась в просторном кабинете, разделенном на рабочие зоны низкими перегородками. Следом вошел парень, неся на бумажной подставке стаканчики с кофе. Упоительный аромат.
Никому из работников не было до Кати дела. Но даже в этом чудилось что-то прекрасное. Она хотела также сидеть, копаясь в цифрах, высвеченных на огромном плоском мониторе, и не обращать внимания на новеньких – на провинциалок, ищущих работу.
– Проходите.
На ходу пробегая глазами анкету, Милена распахнула дверь кабинета.
Если подумать, то с новой должностью она, Катя, будет стоять даже выше, чем эта сногсшибательная секретарша.
– Сейчас подойдет HR-менеджер, – Милена нажала на кнопку пульта, и прохладная струя воздуха из кондиционера щекотно заиграла кудряшками на Катиной шее.
– Екатерина, – секретарша указала на стул, а сама, склоняясь над столом, щелкнула ручкой с фирменным логотипом, – еще одна формальность. Вы забыли указать адрес регистрации.
Глава 3. Предложение
В первом месте Кате отказали из-за отсутствия местной регистрации – простая формальность. У других компаний нашлись свои причины. Потом она снова звонила по объявлениям. Снова ходила на собеседования. После двух недель мытарств работа курьером показалось неслыханной удачей. Но и с ней Катя не справилась: не успевала развозить за день все документы. Через полмесяца – сегодня – ее уволили.
Даже после этого Катя шла с гордо поднятой головой, хотя слезы накатывали. А потом порвалась босоножка. Проковыляв пару метров, Катя выбросила обувь в мусорный контейнер и уже босиком добрела до скамейки перед домом, аренда комнаты в котором заканчивалась завтра.
Одна.
Без денег. Без работы. Без жилья.
Без еды. Без сил.
Когда, казалось, хуже уже не станет, обрушился ливень. И, хотя он был наименьшим из зол, хлынули слезы.
Катя ревела, как плачут дети: громко, навзрыд. Она сидела на скамейке, обхватив колени руками. Дождь промочил одежду, впитался в волосы. Вода забиралась за шиворот и медленно стекала по спине, причиняя почти физическую боль.
Сквозь слезы Катя заметила, как на мутно-зеленом фоне пейзажа появилось еще одно расплывчатое пятно. Она перестала рыдать, зажмурилась, вытесняя слезы, а когда открыла глаза, уткнулась взглядом в светло-серую майку.
Без зонта. Без капюшона. Штанины джинсов, набравших влагу, тянулись по земле.
Его тоже кто-то выгнал с работы?
Ян сел рядом.
Его волосы, тяжелые и темные от воды, прилипли к шее. Янтарный загар углублял прозрачность глаз. Они казались пронзительней, ярче.
Ян протянул флягу. Катя сделала глоток, поморщилась и снова приложила емкость к губам. Отвратительная жидкость, такая же холодная, как дождь, устремилась внутрь параллельно стекающим по спине каплям. Но стало легче.
Дождь хлестал все сильнее.
Ян положил руку на спинку скамейки, словно хотел обнять Катю. Сделал глоток, протянул флягу. Катя макнула губы в горькую жидкость. Коснулась затылком руки Яна и не отстранилась, всем лицом принимая холодные капли.
Ян рассматривал ее медленно, подробно, как букашку под микроскопом. Еще утром Катя бы сжалась под таким взглядом.
– За наше короткое знакомство! – словно чокаясь, она приподняла флягу.
Дождь стихал, тонкий золотистый луч уже щекотал что-то скрытое за пятиэтажками.
– Сбега́ешь?
– Ага. Возвращаюсь домой. Здесь у меня ни жилья, ни работы, ни денег.
Ян запрокинул голову точь-в-точь, как Катя. Некоторое время так и сидел, словно забыл о ее существовании. Потом смахнул ладонью влагу с лица и посмотрел Кате в глаза.
– А ты хотела бы остаться? – спросил он.
– Больше всего на свете!
– Тогда у меня есть к тебе предложение. Пойдем, – Ян встал и протянул ей руку.
Скука…
И это только начало лета.
Ян плеснул виски в широкий стакан и добавил пару кубиков льда. Бутылку закинул в морозилку.
Скука… Недаром у этого слова неприличная рифма. От такого состояния можно сойти с ума. Или спиться.
Лед быстро таял, рисуя на поверхности напитка прозрачный узор.
Вот он, Ян, стоит посреди кухни и рассматривает жидкость в стакане. Июнь. Четыре часа дня. Это почти черта.
Внезапно накатило ощущение, что воздух густой, мутный, и легкие с трудом справляются с этой субстанцией. Ян распахнул створки окна. Ветер, пропитанный дождем, хлестнул по лицу. Дышать стало легче.
Сделал глоток и поймал себя на том, что ничего не почувствовал. Ни аромата, ни игры послевкусия – за что и любил виски. С таким же успехом он мог хлебнуть воду из-под крана.
Его демон, дикий, свирепый, его лучший компаньон, спал где-то глубоко внутри, свернувшись калачиком, как домашняя тявка.
Вот так, калачиком, обхватив руками колени, на скамейке в парке сидела девушка. Судя по дрожащим плечам, она рыдала. Но незнакомка куда больше заинтересовала Яна, когда он узнал в ней квартирантку.
Последнюю неделю – и, надо полагать, еще те три, что он отдыхал на Кубе, – девочка провела до сведения скул однообразно: исчезала рано утром, возвращалась к семи вечера и сидела взаперти в своей комнате, пока не наступало следующее утро. Пару раз они столкнулись в коридоре: ни улыбки, ни взгляда в глаза. Однажды он застал ее на кухне: Катя ждала, пока закипит чайник. За это время у Яна получилась клещами – образно выражаясь – вытащить из нее имя. Еще минуту назад он даже представить не мог квартирантку босиком, под дождем и в слезах.
Она хлебнула из фляги, даже не спросив, что там, и у Яна промелькнула мысль: возможно, у нее это не первая фляга. Или квартирантка тоже очень близко подошла к своей черте. Он всматривался в ее лицо, будто видел впервые. Это была другая Катя. Даже не Катя, а Кэт. С глазами настолько серыми, словно в них сгустился дождь. А сама она не чувствовала дождя, не ощущала холода, хотя ее кожа стала бледнее бледного.
Кэт больше не шарахалась от него. Пила с ним виски из одной фляги.
И вдруг она заявила, что уезжает.
Хотел ли он, чтобы Кэт осталась? Определенно, да. И у Яна уже появилась идея на ее счет.
Ян пропустил квартирантку в душ и вежливо подождал свою очередь за дверью спальни. Когда он вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем, Кэт уже хозяйничала на кухне: заваривала две чашки чая.
Вообще-то после такого дождя просто чая было недостаточно, но Ян послушно пододвинул чашку к себе.
Кэт пила кипяток маленькими глотками. Ян рассматривал ее, тихонько барабаня пальцами по столу. Она переоделась, натянула на худые плечи красную кофточку. Ключицы торчали, как у цыпленка. Месяц назад она не казалась такой тощей. Кэт подняла взгляд на Яна, но не выдержала ответного и опустила глаза.
Может, он все-таки ошибся? Может, и не было никакой Кэт?..
– Ты когда нормально ела в последний раз?
Кэт пожала плечами.
– Не помню. Наверное, месяц назад. Дома.
– А где твой дом?
– В Бешенковичах.
– Это хоть в Беларуси?
Кэт, наконец, посмотрела ему в глаза – с прищуром, с огоньком, как нравилось Яну.
– В Беларуси, – сухо ответила она.
Нет, Ян не ошибся. В ближайшее время ему точно не будет скучно.
После душа в голове прояснилось. Впрочем, легче не стало. Просто Катя смирилась с тем, что все кончено. Теперь осознание этого не вызывало слез. В конце концов, скоро время унижений, лишений и страха закончится, и она вернется домой, в свой привычный мир. Не любимый, не желанный, но спокойный.
Подумала, наливая чай в чашку, и наполнила еще одну, для Яна.
Она впервые не боялась, что хозяин квартиры застанет ее врасплох.
Кухня была небольшая, метров десять. Мебель старая, а плита и вовсе древняя. Все вычищено до нездорового блеска. Каждый раз, пользуясь чайником – тоже древним, зеркальным, со свистком, – у Кати возникало желание стереть с него отпечатки своих пальцев.