– Тот самый, – отвечаю я, – кто принял твоего мальца с горячим стволом, когда он на моего клиента наехал. Так что встретиться придётся. Хочешь ты того или нет.
– Чтой-то не пойму я, мил-человек о чём это ты толкуешь, – после короткой паузы слышен удивлённый и немного встревоженный голос Валета.
– Ну, если не понимаешь, – поясняю я, – то могу его сдать РУБОПовцам. Так что не удивляйся, когда к тебе маски-шоу нагрянут.
– Погоди-погоди, уважаемый, – беспокойство Валета нарастает. – Спешка в таких вопросах дело последнее. Давай стрелку забьём, перетрём базар.
– Вот, это другой разговор, – соглашаюсь я. – Дело срочное, говори где.
– «Царскую охоту» знаешь? – спрашивает Валет и, не дожидаясь ответа, предлагает: – Через час буду там. Халдею на входе скажешь, что к Николаю Ивановичу, он проводит. И ты это, мальца моего с собой прихвати заодно.
– Ну, нет, – возражаю я. – Малец тут под присмотром моих людей побудет, пока мы все вопросы не снимем.
– Ты особо не банкуй, – с угрозой в голосе произносит Валет. И на какое-то время замолкает, осмысливая ситуацию. Однако, козыри пока у меня на руках. И ему не остаётся ничего, кроме как согласиться: – Ладно, езжай так. Но смотри: за базар ответишь!
В трубке раздаются короткие гудки. Мы с Вовкой выходим из ванной комнаты и уже на кухне, ожидая, пока вскипит чайник, прикидываем дальнейшие шаги. А к тому моменту, когда по кухне расплывается запах кофе, мы уже знаем, что будем делать дальше.
Перво-наперво, вызываем из резерва Саню. Пусть посторожит Кешу, пока мы не вернёмся. Затем по своим каналам пытаемся хотя бы предварительно выяснить, кто такой Валет. Первые сведения, которые мы получаем о нём, радуют. Если конечно можно использовать подобное понятие по отношению к бандиту.
Радует то, что все без исключения наши источники подтвердили: мужик умный, но жёсткий. Однако, подлянок не строит и слово держит. А это значит, что на стрелку мы можем отправляться только вдвоём с Вовкой. Так как вряд ли наш разговор перерастёт в вооружённый конфликт. Тем более, в таком людном месте, как известный на всю Москву загородный ресторан.
Какой ни спешный был вопрос, однако, на встречу мы приезжаем с получасовым опозданием. И это ещё хорошо, учитывая то количество пробок, в которых мы отстояли. Любезный метрдотель на входе моментально становится стократ любезнее, услышав, к кому мы направляемся. И провожает нас к одному из столиков во дворе ресторана. За столом, стоящим в тени развесистого дерева двое.
Один, с простодушным, широким крестьянским лицом, сосредоточенно разделывается с тушкой перепела. Огромными ручищами он выискивает в тщедушном тельце запечённой птицы небольшие съедобные кусочки и отправляет их в рот. Обстоятельно прожевав очередной кусочек, человек смачно облизывает лоснящиеся сосискообразные пальцы и тянется к бокалу с пивом. Видно, что сам процесс поглощения пищи доставляет крестьянину неописуемое удовольствие.
Второй, с хищным, настороженным взглядом, бьющим во все стороны из-под глубоко посаженых глаз, ограничивается блюдом с тонко нарезанной лососиной и белым вином. В отличие от своего сотрапезника, одетого довольно демократично, хищник облачён в дорогущий костюм, модные туфли и рубашку с галстуком. В довершение ко всему, на руке у него тускло посверкивает золотой «Лонжин». Завидев нас в непосредственной близости от стола, хищник окидывает нас с ног до головы внимательным взглядом, словно оценивая ту степень опасности, которую мы можем для него представлять.
Метрдотель почтительно останавливается на некотором удалении от столика и, кланяясь, произносит:
– Николай Иванович, к вам…
К моему удивлению, обращается он к мужчине с крестьянским лицом. Хотя я представлял себе Валета несколько иначе. Тот ставит в сторону бокал с пивом, возвращает на тарелку изрядно обгрызенную тушку перепела и делает нам приглашающий жест рукой. Другая рука тоже делает жест, однако, совсем иного рода. Таким жестом обычно отсылают прислугу. Хищник резво поднимается из-за стола и отходит к соседнему столику, где два бравых с виду паренька пробавляются минералкой. Удаляется в сторонку и метрдотель, не забыв, правда, перед уходом поклониться ещё раз.
– Перекусите с дороги? – спрашивает Валет, поднимая на нас глаза.
Тут я замечаю, что простецкая физиономия не такая уж и простецкая. И мешковатая одежда скрывает под собой целую гору отлично развитых мышц. А уж про сосискообразные пальцы и говорить нечего: такими металлические рубли гнуть, нечего делать.
– Если только пива, – соглашается Вовка, присаживаясь. – И то безалкогольного.
Я тоже устраиваюсь за столом и заказываю вновь подошедшему метрдотелю бокал сухого вина пополам с водой.
– Жаль, – вздыхает Валет. – Перепела здесь отменные. Ну, тогда давайте сразу к делу. Хотя и не по-людски это… Так что вы там про мальца моего толковали?
– Не по-людски людей из автоматов крошить, – подаёт голос Гаевский. И переходит на «ты»: – Давай сначала не о мальце поговорим. Малец – пешка, не более того. Мы хотим знать, какие претензии у тебя или у твоего заказчика к нашему клиенту. Вот отсюда и давай плясать.
– Гляжу я на вас и диву даюсь, – качая головой, произносит Валет. – Ребята вы с виду правильные, не отморозки какие-то. А вопросы ставите странные. Вы что, наивняки законченные, если думаете, что я вам все расклады отдам? Это малец мой гонит, что я его послал. А я скажу, что нет. Его слово против моего. Тут ни один суд не разберётся.
– В этом ты прав, – соглашается Вовка. – И не отморозки мы, и про суд тоже… Только при чём здесь суд, если его не будет? Если ты не в теме, то могу сообщить, что клиент наш человек непростой, авторитетный. И правильное слово знает, где сказать. Зачем ему суд? У него для таких дел специальная команда есть. Вот те действительно отморозки. А мы просто охрана. И наша задача не только из-под пуль клиента доставать, а и разрешать непонятки по мере их возникновения. По-возможности миром. Усёк? Тогда скажи: хочешь войны?
– Зачем нам война? – раздумывая над сказанным, вслух размышляет Валет. Отпив из бокала пива, продолжает: – Война дело хлопотное. Расходы большие, да и людишек жалко. Однако же, не вижу я особого резона и на заказчика волну гнать. Давайте ваши непонятки сами решим.
– Хорошо, – соглашается Вовка. – Какие претензии к нашему клиенту?
– Семейные, – отвечает Валет и, видя, что сказанное нам не по уму, поясняет: – Бабу ваш хачик увёл у моего. И назад не пускает. А у того любовь. Вот и все претензии.
– Постой, – удивляется Вовка, пропустив «хачика». – Но за это же не убивают?
– Эх, ребята, – вздыхает Валет. – Вы, словно бы и не жили на свете? За это как раз только и убивают. Вся кровь на земле только через женщин и льётся. Да вы книжки почитайте, там всё написано.
– Так не пойдёт, – протестует Вовка. – Книжки мы читали. И клиент наш тоже не безграмотный. Но причина-то пустячная. Должно же быть что-то и ещё. В конце концов, если всё так серьёзно, мой клиент может предложить отступного. Или какой другой вариант. Это всё же лучше, чем стрельба.
– А-а, ладно, – соглашается, наконец, Валет. – Всё одно, через меня решать будете. Крышую я одного дятла, по фамилии Слободчиков. Сортиры держит. Знаете, у метро будки стоят? Так этот беспредельщик нерусский ещё и бизнес у него отбирает. Из-за бабы я связываться, может, и не стал бы, но за бизнес вступиться – дело святое.
– Так ты что же, и сортиры крышуешь? – не удерживается Вовка.
– И сортиры тоже, а что? Мне по барабану, кого крышевать, лавэ-то не пахнет, – глубокомысленно заявляет Валет. – Один древний цезарь ещё когда до этого дотумкал. А уж он- то точно не баклан был, мазу держу.
Я с трудом удерживаюсь от смеха. Речь Валета и без того занятна, а уж когда он начинает прибегать к таким серьёзным аргументам, трудно оставаться серьёзным. На какое-то мгновение я даже забываю, что сидим мы за одним столиком с обыкновенным убийцей. Хотя, в наше непонятное время для некоторых убийство становится просто работой. Может, и мерзкой, но, тем не менее, работой. Вовка тем временем набирает личный номер Плиева:
– Аскер Аскерович, – произносит он в трубку и переводит разговор в режим громкой связи. – Мы пробуем снять сегодняшнюю проблему, поэтому мне необходимо знать, какие отношения, если они существуют, у вас с неким господином Слободчиковым?
– Знаю, есть такой, – слышится из мобильника голос нашего клиента. – Признаться, мне не очень понятен вопрос об отношениях. Отношения у господина Слободчикова есть лишь с нашим банком. Некоторое время назад он взял кредит под свой бизнес и умудрился просрочить все выплаты. Неделю назад на Совете директоров банка было принято решение закончить филантропию и выставить его бизнес на торги за неуплату. Не скрою, именно я был против пролонгации выплат. Вот, собственно и всё.
– Вы случайно не знакомы с членами его семьи? – осторожно продолжает допытываться Гаевский.
– А что, у этого подонка существует семья? – удивляется трубка. – Впрочем, всё возможно в этой жизни. Нет, не знаком. У вас всё?
– Да, спасибо, – отвечает Вовка, даёт отбой и смотрит на Валета: – Ну, что, ты сам всё слышал.
Я тоже смотрю на него и замечаю разительные перемены в ещё недавно казавшемся простодушным облике Валета. Лицо стало просто каменным. Лишь глаза из-под кустистых бровей мечут молнии. И не только я замечаю это. Хищник, ещё недавно восседавший за соседним столиком в компании бравых ребят, глядя на Валета, явно встревожился. Настолько, что теперь стоит в непосредственной близости от стола и наблюдает, как его босс накручивает на указательный палец мельхиоровую вилку. Наконец, что-то решив, Валет снимает с пальца изуродованную вилку и делает едва заметный жест. Тотчас оба бравых парнишки тоже оказываются возле нашего столика. Обведя их тяжёлым взглядом, хозяин велит:
– Едем в город. – И поворачивается к нам: – Езжайте за мной.
Вовка лишь кивает и поднимается из-за стола. Провожаемые по-прежнему любезным метрдотелем мы покидаем ресторан и рассаживаемся по машинам. Не знаю, о чём разговаривают дорогой Валет и его подручные, но когда мы высаживаемся из машин у неприметного здания на востоке Москвы, настроение у него, похоже, гораздо лучше.
Офис у туалетных дел мастера оказывается таким же, как и десятки других, виденных мной ранее. Небольшая, тёмная лестница, ведущая в полуподвал, латунная дощечка, извещающая любопытствующих о том, что за дверью располагается ЗАО «Стройсервис-С», кнопка звонка.
Не прикасаясь к звонку Валет просто толкает дверь и входит в офис. Пропустив вперёд его ребятишек, мы заходим следом. Нашего прихода здесь ждали. Двое мордоворотов встают со стульчиков в приёмной и, ухмыляясь, мотают головами в сторону обитой тёмно-вишнёвым дерматином двери.
– Пора рассчитаться за наши услуги, – вместо приветствия хмуро произносит Валет, открывая дверь. И проходит к столу в углу кабинета.
Сидящий за столом полный мужчина лет пятидесяти суёт в переполненную пепельницу недокуренную сигарету, достаёт из пачки «Галуаз» новую, прикуривает, нервно затягивается и, выпустив дым, произносит:
– Я, собственно, Николай Иванович, не понимаю такой поспешности. Мы с вами договаривались, что за работу я передаю вам часть акций нашей фирмы. Причём, заметьте, не самую маленькую часть. Однако, по уставу мы можем провести это решение лишь на общем заседании акционеров. А оно запланировано на конец сентября. Конечно, мы можем собрать внеочередное…
Но договорить он не успевает. Своим огромным кулаком Валет бьёт по поверхности стола так, что из подпрыгнувшей пепельницы вылетают окурки:
– Кончай пургу гнать, плесень! На туфту меня развести хотел? Бабу у него отняли, как же! Бизнес отбирают! Скажи лучше, сколько лавэ ты банку должен, царь сортирный?
– Николай Иванович, – бормочет севшим от испуга голосом сортирный царь. – Я не понимаю, откуда…
– А вот когда мои ребятишки притопят тебя в твоём же сортире, – прерывает его Валет, – сразу поймёшь, откуда. Ты что же, срань болотная, думал, вывернешься, когда я банкира замочу?
– Простите, Николай Иванович, бес попутал… – смотрит в столешницу хозяин кабинета. – Думал, успею, перекручусь, заплачу.
– А потом решил просто кредитора замочить, – подаёт голос Вовка. – Да ещё не своими руками. Очень удобно.
– Николай Иванович, – уже просто-таки блеет Слободчиков, – всё отдам, всё-всё!
– Да я и без того всё сам заберу, – ухмыляется Валет. – Да только брать-то у тебя теперь нечего: всё банк возьмёт. А с ними, – Валет кивает в нашу сторону, – мне бодаться не с руки.
– Я отработаю, – дрожащими губами выводит туалетный царь. – Только не губите.
– Ты по-любому теперь жить не должен, падла. Чтобы никто не мог сказать, будто Валета можно на понт взять.
Тут мы с Вовкой разом соображаем, что дальнейшее пребывание в офисе не в наших интересах. Негромко кашлянув, чтобы обратить на себя внимание, Гаевский негромко произносит:
– Я так полагаю, что проблема снята? Если так, то мы, пожалуй, пойдём. И без того уже излишне задержались.
– Вот с кем мне нужно было работать, а не с таким фуфлом позорным, как ты, – с досадой говорит Валет Слободчикову. И подходит к нам: – Вот, падла, как меня подставил! Пацан мой через него, считай, загнулся. Да что я, сами видите: плесень, он плесень и есть! А мальца моего, ну, который у вас, вы уж отпустите с миром, лады?
И, когда мы, попрощавшись, уже выходим из дверей кабинета, добавляет:
– Если какие проблемы возникнут от «Динамо» и до кольцевой, звоните, я всё решу.
Мы не торопясь отьезжаем от офиса и движемся в сторону Центра.
– С одной стороны, – начинаю я, – как законнопослушные граждане, мы должны бы сообщить о…
– А с другой стороны, – не даёт развить мне мысль Вовка, – мы всего лишь присутствовали при угрозе словом. И определять степень реальности этой угрозы не наша компетенция. Ладно, проехали… Каждый сам выбирает дорогу в этой жизни.
– Знаешь, – говорю я Вовке. – Что-то надоело мне под пулями каждый день скакать. Устал, наверное. Может, в отпуск пойду? Или давай всем агентством. А что? Организуем поездку по Волге, например. Я ни разу не был. А может, в круиз какой, международный, а? Отдохнём все вместе.
– В круиз, говоришь, – задумчиво произносит Вовка и чему-то ухмыляется. – Можно и в круиз, почему нет? Куда-нибудь вокруг Европы. Ко мне, кстати, пару дней назад подъезжал один, сватал наше агентство поработать на круизном судне. Хороших денег обещал.
– Я ему про отпуск, а он про работу, – досадливо говорю я. – Тебе же сказано: устал! Потом, зачем нам деньги? У нас что, своих мало?
– Чудак-человек, – отвечает Вовка, притормаживая у тротуара, и поворачивается ко мне: – Где ты ещё такую работу найдёшь? На всём готовом, на шикарном судне, девушек красивых пруд пруди, да ещё и деньги платят! И всего на две недели. Ну, захочешь после в отпуск, только скажи.
– Ты мерзавец, Гаевский, – говорю я. – Знал ведь, что отказать не смогу, когда про девушек говорил? Ну, хорошо, уговорил без всякого труда: едем!
Русаков
– И всё-таки не понимаю, уважаемый господин Русаков, что вас смущает в моём предложении? – никак не хочет сдаваться Аскер, выслушав мой очередной отказ. – Нашему банку такой сотрудник, как вы просто необходим. График работы для вас установим самый щадящий. Оклад тоже порадует. И – премии ежемесячно.
– Тут и понимать нечего, Аскер Аскерович, – как можно мягче, словно подслащивая горькую пилюлю, отвечаю я. – у меня отсутствует стремление зарабатывать много. Ко всему прочему, нынешняя работа в “Кольчуге” вполне меня устраивает. Тем более, я вообще начинаю подумывать об отпуске. Под летним солнышком хочу поваляться, рыбку половить. Вы не представляете, как мне надоело торчать в Москве.
– Бросьте, Андрей. Чтобы человек с таким потенциалом, как у вас – и вдруг рыбу ловил удочкой? Не поверю! – Плиев смотрит на мой опустевший бокал, и тотчас же рука услужливого официанта с бутылкой “шабли” протягивается над столом. – А может быть, вас оплата не устраивает? Так мы можем обсудить размеры вашего гонорара ещё раз. А отдыхать с большими деньгами, поверьте, гораздо приятнее, чем просто с деньгами.