– Твои родители, наверное, с ума сходят? – украдкой прошептал Том единственному, кто остался за столом.
– Вот уж вряд ли… Последние несколько месяцев они меня не замечают, будто это я стал призраком, а не мой… Кхм, прости, кажется, вино и мне дало в голову… – пробурчал Харви, потерев глаза.
– Спасибо, что спас меня… И за ботинки спасибо, и за карточки!
– Без проблем, дружок, пожалуйста!
Неожиданно за стол вернулся главный герой вечера, мистер Возняк. Его сварливость и бестактность, как рукой сняло и теперь он даже казался милым.
– Ну чего, парни, осталось место для десерта? – заплетающимся языком спросил он, прищелкнув пальцами.
Пространство гостиной вновь наполнилось зажигательными звуками веселого оркестра.
– Под десерт всегда найдется место! – отшутился Харви.
– Так я и думал! Сейчас организую, но, сначала мне надо отлить… – пробасил Тадеуш и, раскачиваясь из стороны в сторону, вновь поднялся из-за стола, уронив, в этот раз, тяжелый деревянный стул, на котором сидел.
Вздрогнувшая от грохота Беата незамедлительно вернула все на свои места при помощи гостя.
– Мистер Грин, мне безумно стыдно за мужа, приношу вам свои извинения, – произнесла женщина почти шепотом, – он слегка перебрал. Был расстроен выходкой Тома. В целом – он неплохой мужчина. Возможно, через-чур резкий и прямолинейный, но «кто из вас без греха, первый брось в нее камень…».
– Что вы, все просто чудесно! Я действительно рад познакомиться с вашей семьей, следующий ужин – за мной! – поспешил отреагировать юноша.
– Вот и славно! – брякнула миссис Возняк, расплывшись в нетрезвой улыбке. – Думаю, на сегодня хватит танцев и музыки, но у нас еще сладкое впереди… К слову, вы предпочитаете чай или кофе? – промямлила Беата, отключив радиоприемник на очередном «срочном включении».
– Чай стал бы отличным завершением вечера, спасибо вам большое!
Хозяйка дома, послушно кивнув, удалилась на кухню, по всей видимости, чтобы приготовить напиток. Стоило ей скрыться в дверном проеме, как в комнату вернулся Тед. Плюхнувшись на стул рядом с гостем, он вытер влажные, после уборной, руки о скатерть и по-стариковски заворчал, указывая на сына:
– Упрямый малый растет…тяжело с ним. Иной раз, без ремня ничего не понимает! Заглядывай к нам почаще, глядишь и выйдет толк из этого балбеса! Отличный ты парень, Харв!
– Непременно выйдет, сэр, у вас замечательный сын! Уверен, что он заставит вас гордиться своими успехами!
– Дай-то бог. Я слишком многим пожертвовал, чтобы разочароваться вновь. – шмыгнув носом бросил поляк. – Кстати, куда вы дели музыку, паршивцы?!
– Это все я, дорогой! – послышалось с кухни. – Уже поздновато для танцев, и мы рискуем потревожить покой мистера Роджерса, он ведь довольно рано ложится спать…
– Если старому козлу опять что-то не нравится – пускай несет свои мощи сюда, обсудим разногласия… А, пока этого не случилось, включи чертово радио, да погромче!
Супруга, не смея ослушаться, вернулась в зал и, подключив приемник к сети, вывернула колесико, регулирующее громкость, чуть ли не до предела, после чего, вновь скрылась на кухне, из которой уже доносился аромат свежезаваренного чая.
«…Она двигается! Смотрите, чертова штуковина пытается открыться! Назад, живо!». – взволнованный голос репортера содрогнул пространство комнаты – «Возможно, внутри люди, которые пытаются выбраться! Там же все добела раскалилось, они сгорят заживо! Эй там, отойдите! Прогоните же этих идиотов…». – звонкий лязг металла больно ударил по ушам и заставил съежиться присутствующих. Тадеуш резко обернулся на звуки и сосредоточенно застыл, внимая каждому слову. От его хмельной улыбки не осталось и следа.
«…Отвалилась! Крыша свободна! Эй вы там, аккуратнее! Назад!». – срывающийся голос продолжал репортаж. Из кухни показалась ошарашенная Беата. Ее было не узнать. Широко раскрытые глаза выглядели стеклянными, а губы сжались в тонкую полоску. Наблюдая происходящее, Томми испуганно нахмурился, словно это он являлся причиной того, что творилось по ту сторону фм-волны. Харви почувствовал, как от головы отошла кровь. Легкая заторможенность, вызванная парой бокалов вина, выветрилась за секунды и прямо сейчас он внимательно вслушивался в суетливый поток новостей, обычно идущих фоном.
«Дамы и Господа, это самое страшное, что я когда-либо видел… Подождите! Кто-то пытается выбраться наружу… Кто-то…или что-то! Два светящихся диска показались из черной дыры… Глаза?! Возможно, это лицо, возможно…». – вопли испуганной толпы заглушили голос диктора, словно крики стаи летучих мышей, мечущихся в небольшой пещере с хорошей акустикой.
Том почувствовал, как плотно сжались его челюсти, прикусив кончик языка. Нарастающая дрожь чудовищной волной прошлась по всему телу сверху вниз и обратно.
«Святые небеса! Что-то выползает из темноты, похоже на серую змею. Еще одна! И еще! Похоже на щупальца! Так, возможно, я вижу тело этого монстра. Оно огромное, размером с медведя и блестит точно мокрый кожаный ремень. Но это лицо…оно… дамы и господа, я даже не могу подобрать слов… Я с трудом продолжаю на него смотреть! Глаза как у змеи… У чудища рот треугольником, а с подрагивающих, пульсирующих губ течет слюна! Оно едва шевелится. Некая сила сдерживает движение, возможно, гравитация, или еще что-то… Оно возвышается! Толпа в ужасе отступает. Кажется, люди видели достаточно. Это самое шокирующее зрелище в моей жизни. Я не могу подобрать слов…», – неконтролируемая волна помех на мгновение захватила вещание, но, тут же отступила, – «…пока я говорю. Мне придется прервать вещание до тех пор, пока я не найду новую локацию. Пожалуйста, оставайтесь с нами, мы вернемся через минуту!».
Огромное блюдо с печеньем, что секунду назад крепко сжимали натруженные руки миссис Возняк, с оглушительным звоном, разбилось об пол. Белоснежные осколки запрыгали по комнате, как живые. Их недолгая чехарда прекратилась довольно резко, словно по приказу. В гостиной воцарилась абсолютная тишина. Но и она продержалась недолго. Вырывающийся из горла Беаты крик прикрыла ее же сотрясающаяся ладонь. Тед продолжал сидеть неподвижно. Глаза, давно помутневшие и потерявшие фокус, вновь ожили. В целом, он выглядел спокойным и единственное, что выдавало волнение – это дергающийся уголок рта, заживший своей собственной, беспокойной жизнью.
– Го-господи, ми-милый… Ты слышал? Слышал? – проблеяла Би, силясь моргнуть. Ее глаза блестели, как два кусочка льда на солнце. – Что-о же нам делать? – уже не сдерживая рыдания кричала женщина, закрывая лицо побелевшими руками, от чего ее голос звучал гнусаво.
Быстро закивав головой, ее муж поднялся, отдав короткий приказ:
– Собери все ценные вещи, нужно срочно уходить!
Глава 4. Прочь!
Беата Возняк стояла в дверном проеме, не дыша, но, сотрясаясь всем телом. Радио продолжало вещание, издавая нечленораздельные звуки, которые можно было принять за трансляцию бейсбольного матча с трибунами ревущих болельщиков, наблюдающих блистательный хоум-ран. На секунду женщина закрыла уши руками, словно от внезапного раската грома, и сильно зажмурила глаза. Писк, нарастающий в голове заглушил прочие шумы, поместив Беату в непривычное, но, вполне комфортное пространство, в котором она успела рассудить, что вся эта чушь по радио – не более чем злая шутка в канун грядущего Хэллоуина. Сладкое забытье прервал грубый толчок, от которого тело Би, пролетев пару футов, столкнулось с посудным шкафом. Звон битого стекла и хруст дерева не предвещали ничего хорошего и только чудом, содержимое ветхого серванта не обрушилось на голову несчастной. Задыхаясь, она сидела на полу, жадно хватая воздух и не сводя глаз с любимого подноса, на котором успела появиться вмятина от чьей-то подошвы.
– Вставай сейчас же! Выполняй приказ! – взвыл Тед, грозно топнув ногой.
Немного собравшись с мыслями, Би попыталась встать, опираясь на стену. Пульс бешено отсчитывал удары, хотя конечности, по-прежнему, испытывали приятную слабость под воздействием алкоголя. С трудом вписавшись в поворот, она унеслась наверх, тяжело вздыхая и всхлипывая. Проводив жену взглядом, Тадеуш кинулся в подвал и Том даже не сомневался, что конкретно ему там понадобилось…
Радио продолжало извергать все новые и новые потоки страшных новостей:
«…белый флаг, если эти создания поймут, что это значит… Если они вообще что-либо понимают! Погодите! Что-то происходит!». – запинающимся голосом тараторил журналист на фоне непрекращающихся криков и рыданий.
– Дружище! Не двигайся с этого места до тех пор, пока не вернется кто-то из родителей! Не вздумай уходить, я очень тебя прошу! – наказал Харви. – Мне нужно вернуться домой. Я должен защитить свою семью… По крайней мере то, что от нее осталось…
– У папы в подвале хранится ружье! И пистолет! Пожалуйста, останься с нами, он сможет нас защитить! – часто моргая лепетал Том, пытаясь ухватить одну из рук юноши.
– Малыш, ты слышал репортаж… Город в опасности и да, ты прав, отец сумеет вас защитить, но мне нужно бежать. Мои родители…я – все, что у них осталось, береги себя! – выпалил Грин и, спешно обняв Тома, побежал к выходу.
Мгновение спустя его силуэт утонул в сгущающемся за окном тумане, и движение прекратилось. Какое-то время Возняк младший простоял на месте и даже успел подумать о том, что все случившееся ему привиделось… Очередная реалистичная иллюзия, что вот-вот отпустит и позволит вернуться к реальности. Мысль принесла скорое облегчение и ледяная корка, покрывшая желудок, начала таять. Мальчик опустился на стул и посмотрел на свой ужин, к которому почти не притронулся. Нежданно-негаданно, у него разыгрался страшный аппетит. Точно в бреду, он голыми руками хватал еду, кусочек за кусочком отправляя ее в рот и тут же спуская вниз по пищеводу, толком не прожевав.
Заторможенное сознание, словно в попытке отгородиться от происходящего, сосредоточилось на процессе поглощения пищи. Том чувствовал, как кончики пальцев утопают в рыхлых плодах варенного картофеля, а после – хватают куски холодной селедки. Он наблюдал, как ритмично двигаются его челюсти и как пережеванное, смешиваясь со слюной, превращается в однородную, вязкую кашицу, активно наполняющую ссохшееся от ужаса чрево. Даже когда за спиной вновь послышались крики и началась суета, мальчишка увлеченно продолжал свою трапезу, никуда не спеша и ни на кого не отвлекаясь. Радио тем временем, будто прибавив громкости, надрывалось еще сильнее:
«Нечто стремительно возвышается над ямой! Небольшая зеркальная поверхность, она светится… Что это?! Боже!!! Струя пламени только что снесла головы тем, кто рискнул приблизиться! Им снесло головы! Боже милостивый, их тела полыхают, как факелы!».
– Том, вставай, нам нужно уходить! – уверенно раздался над ухом голос сестры. В этот раз он не был раздраженным или недовольным. Напротив, звучал мягко, почти ласково.
Подобно сомнамбуле, ребенок послушно встал и обернулся. Пробегавшая мимо Беата выглядела умалишенной: взмокшая и бледная, она металась из угла в угол, скидывая в мешок различные предметы: еда, столовая утварь, одежда, обувь… Руки женщины без устали работали, наполняя сумку до краев.
– Не бери все подряд! Мы не уйдем далеко с такой тяжестью! – холодно произнес Тадеуш, складывая ружье в специальный футляр. – Всем на выход!
Словно в ответ на реплику Возняка старшего, радио прервало недолгое молчание и с новой силой продолжило послания:
«Дамы и господа, только что нам передали сообщение из Гроверс-Милл по телефону. Секундочку… По меньшей мере сорок человек, включая шестерых военных убиты. Их тела сожжены и обезображены до неузнаваемости… Теперь со своим обращением к нации готов выступить господин прези…
«Бах-бах-бах!» – три внезапных хлопка раздались так громко, что Том в момент потерял слух и едва не упал в обморок, закатив глаза. Повиснув на руке у старшей сестры, он постепенно приходил в себя, когда же удалось снова сфокусировать зрение – увидел отца и вздрогнул. Похожий на загнанного зверя, тот не спускал лютого оскала с покосившегося лица. Часто дыша и рыча от возбуждения, Тед ровно держал револьвер, из дула которого, по-прежнему, сочился тонкий, игривый дымок. Радиоприемник, разлетевшийся в щепки от трех прицельных выстрелов, вновь замолчал. В этот раз навсегда.
– Милый, прошу, нам надо идти! – умоляла Беата, боясь дотронуться до супруга. – Пойдем, пожалуйста, пойдем…
Едва оклемавшись, Тадеуш схватил мешок с пожитками и быстрыми рывками выскочил во двор. Перепуганные жена и дети засеменили вслед, словно крошечные утята. Кладь, что под тяжестью набитых в нее вещей стала практически неподъемной, трещала по швам и не отрывалась от земли. Тридцать ярдов спустя пришлось остановиться… Движение с таким грузом оказалось невозможно, но и бежать «налегке» означало верную смерть. Решение в безвыходной ситуации нашлось внезапно: боковое зрение уловило чьи-то суетливые движения…
Бенджамин Роджерс…зажиточный сосед и бездетная брюзга. Он был таким древним, что вряд ли сам помнил свой возраст. Хотя, в его случае, как поговаривал народ, «волосом сед, а совести нет». Никто в округе не испытывал к старику симпатии. Да и как иначе?! Наглец даже не пытался скрывать своего богатства. За последние десять лет он трижды сменил автомобиль, в то время как один за другим, местные сводили счеты с жизнью на фоне беспросветной нищеты, вынуждавшей некогда успешных и состоятельных мужчин выходить на улицу с огромными картонными плакатами, на которых было написано примерно одно и то же: «очень нужна работа», «готов к любому труду» или «буду работать за еду».
Заприметив старого хрыча, быстро ковыляющего прочь из дома, Тед уверенно покачал головой: он не единственный, кто слышал репортаж… Незапертая входная дверь, из которой наружу вырывался теплый, яично-желтый свет и неразборчивый бубнеж радиоприемника, продолжавшего вещание из гостиной Роджерса, лишь подтвердила догадку. Чертов тезка президента Франклина удирал из своего огромного дома, как крыса с тонущего корабля. Все в этом казалось отвратительным, от легкого прихрамывания, ставшего следствием увечья, полученного во времена Первой Мировой (местные работяги считали это байками старого мошенника, который, по их мнению, ничего тяжелее серебряной ложки в руках не держал), до попыток тщедушно озираться по сторонам, в ожидании нападения. Гнев, долгие годы копившийся на задворках разума, спонтанно взял верх. Бросив мешок, Возняк старший незамедлительно двинулся в след за улепетывающим соседом.
– Эй, старина Бен, куда ты так спешишь? Остановись, потолкуем!
– Не твое дело, прохиндей безработный, оставь меня в покое! – не оборачиваясь прошипел Роджерс, перекинув увесистую сумку из одной руки в другую.
Злоба, разворошившая осиный улей в груди Тадеуша ненадолго его ослепила. Мужчина даже не заметил, как вновь достал револьвер и решительно взвел курок. Старику явно был знаком этот тихий щелчок, ведь он тут же застыл на месте, уронив на землю саквояж и медленно поднял руки.
– Кажется, у тебя, все же, нашлась минутка для беседы с любимым соседом? – скачущим от раздражения голосом взвизгнул Тед. – Повернись ко мне лицом, когда я с тобой разговариваю, ты, дряхлый сукин сын!
Роджерс послушно и, на первый взгляд, равнодушно последовал приказу. Боязливо не опуская рук, он громко сглотнул слюну, чтобы хрипло спросить:
– Чего ты хочешь, Возняк? Ты ведь тоже слышал новости… Просто дай мне уйти. Хочешь денег? Забирай! – обычно несговорчивый дед пнул сумку, но та, едва ли, сдвинулась с места. – Отпусти меня с миром и не теряй драгоценного времени. Кто знает, сколько у нас его осталось…
– Деньги? Они мне не нужны… – слукавил Тадеуш. – В свете последних событий это – бесполезный груз, на который не стоит тратить силы. А вот твоя тачка, – липкая похоть скользнула в улыбке мужчины, – она мне точно не помешает…
– Ты не посмеешь! – рявкнул Бен в ответ, сжав кулаки.
– Может проверим?
– Хорошо, черт с тобой! Если потеснимся – влезем все! Я на водительском сидении, ты – на пассажирском, твоя жена и дети – позади. Только давай поторопимся! – буркнул Роджерс и, опустив руки, вновь зашагал к машине.
– Нет-нет-нет… так не пойдет. Я бы согласился на твое предложение, но есть одно «но». – поляк выдержал недолгую паузу. – Я не езжу на пассажирском сидении…