– Не переживай. Разберешься.
– Каково это – давать советы, будучи не в курсе?
Он скрипуче посмеивается.
– Отлично. Тебе стоит попробовать. Если сочтешь нужным, расскажешь.
– В этом нет необходимости. Просто давай в перерыв заедем в одно место. Там ты сможешь пообедать, пока я буду разбивать чужое сердце.
Он кивает.
– Нет проблем, – без лишних вопросов, и спасибо ему за это. – Что там случилось у Мэтьюс? Она выглядит раздавленной, а Грин орал как сумасшедший на всю раздевалку. Он извергал очень много ругательств и обещаний кого-то пришить.
– Кайл проиграл триста баксов с очередной кредитки.
– Триста баксов?? Чертов ублюдок.
– Я дала ей успокоительное, чтобы она могла работать. Но было бы неплохо немного утихомирить Грина.
– Это точно. Может, нам следует скинуться всем вместе и оплатить ей хотя бы часть долгов?
Качаю головой.
– Не думаю, что она это примет. Однажды я попыталась предложить ей помощь. Ее очень это задело, она говорит, что не нищая, что сама со всем разберется. Что никто не обязан решать ее проблемы.
– Ожидаемо. Понятно, что не обязаны. Но мы хотим помочь. С ней не поспоришь, ладно уж. Буду уходить, поговорю с ней, не посмеет мне отказать. Мы отработали вместе десять лет.
– И всегда у них было так хреново?
– Нет, конечно. Стала бы она рожать второго ребенка. У Кайла была хорошая работа, он заботился о Фейт. А потом его фирма закрылась или что-то в этом роде, уже и не помню. И он скатился. Слабак.
– Знаешь, Джон, ведь вместе со мной ты тоже мог бы отработать десять лет.
– Нужно было раньше родиться, деточка.
Шипит рация, и диспетчер сообщает нам о новом вызове.
– За работу. Эх, пенсия моя, пенсия.
***
В обед встречаемся с Бо в кафе. Джон вежливо садится в противоположном от нас углу. Мой пока еще парень очень рад меня видеть, рад, что я пригласила его вместе пообедать, он буквально светится. В горле у меня встает ком. Сейчас мне придется стереть с его лица эту улыбку, сейчас его щеки снова вспыхнут. Он будет возражать мне дрожащим голосом. Думаю о разговоре с Патриком и о том, что нужно было послать смс. Хотя, конечно, с этим человеком такое не прокатит.
– Так что, милая, о чем ты хотела поговорить?
– Бо, я…. Мы… Нам нужно расстаться. – Вот так. Легче, чем казалось.
Лицо Бо претерпевает все те изменения, которых я и ждала. Он начинает заикаться.
– Ч-что? О ч-чем ты г-говоришь?
– О расставании. Между нами все кончено.
– Н-но почему? Почему, Салли?
– Потому что… потому что это честно по отношению к тебе. У меня нет к тебе чувств, мне не нужны отношения с тобой. А ты заслуживаешь взаимности.
– Скажи, что я делаю не так? Я сделаю все, что нужно, чтобы ты была довольна.
– Я буду довольна, когда мы расстанемся. Неужели ты не видишь, что я только злюсь на тебя? Я не хочу обижать тебя и причинять тебе боль. Пойми, Бо. Дело не в тебе. Дело во мне.
– Расскажи мне. Расскажи мне, что с тобой происходит, я помогу тебе.
Во мне начинает закипать раздражение. Разве можно быть таким назойливым?
– То, что происходит со мной, никого не касается, кроме меня. И помочь мне с этим никто не может. Дело в том, что мы с тобой очень разные. Мы не подходим друг другу. И…
– Ты мне подходишь!
– Бо, черт возьми, а ты мне нет. Ты не слышишь меня? Я не хочу продолжать наши отношения. Не хочу. Спасибо тебе за все, ты очень хороший. Но нам не по пути.
– Ты говоришь банальными фразами.
Что, простите?
– Я говорю то, что вижу и знаю. Жизнь вообще довольно банальна.
Джон с коробкой с обедом и стаканом кофе окликает меня:
– Сэл, я жду тебя в машине. Нам уже пора.
– Иду! – Встаю из-за столика, – Прости, что не смогла дать тебе того, что тебе нужно. Ты обязательно встретишь девушку, которая оценит тебя по достоинству. Но мне нужно другое.
– Салли, не уходи, пожалуйста, – он вскакивает и пытается преградить мне путь.
– Бо, прекрати. Все кончено. Не устраивай сцен. Твои вещи я привезу на днях тебе на работу, заодно заберу ключи от моей квартиры. Приготовь их, будь так добр.
С этими словами снова пытаюсь уйти, но он хватает меня и крепко обнимает.
– Не уходи, не оставляй меня.
Мне не жаль его, только хочется, чтобы он взял себя в руки и оставил меня в покое.
– Мне нужно на работу, Бо. Соберись, – стараюсь его оттолкнуть
– Ты не понимаешь, что делаешь мне больно? – выкрикивает он мне прямо в ухо. Я пугаюсь и прихожу в бешенство.
– Да пошел ты! Ты ничего не знаешь о боли! Когда тебя бросает человек, который тебя не ценит – это не больно! Больно – это когда… – я осекаюсь, и понимаю, что по щекам текут слезы.
На нас смотрят все посетители кафе и весь персонал. Класс, офицер полиции устроила сцену в общественном месте. Бо смотрит на меня, и в его глазах застыл вопрос. Ему интересно, чем должна закончиться фраза. Но ему никогда не узнать.
– Прощай.
Выхожу из кафе и сажусь в машину.
– Поехали скорее отсюда. – Когда машина двигается с места, я, стараясь обуздать нервную дрожь, говорю, – Пожалуйста, скажи, что где-то посреди Нью-Йорка взорвался вулкан, и нам срочно нужно всех спасать.
– Вообще-то есть вызов, семейная ссора. Я взял тебе обед. Перекуси, – Джон указывает на коробку и кофе.
– Спасибо, папочка.
– Иди ты, я хотел как лучше.
– Спасибо. Большое спасибо. Не дуйся на меня, я же шучу.
– Как тот парень?
– Закатил истерику. Не хочу об этом.
Мой напарник понимающе кивает. Засовываю в рот кусок сырного пирога и благодарю Бога за офицера Джона Хили. Жуя, набираю сообщение Патрику.
«Я покончила с этим. Бо отправился в прошлое».
«Он плакал?»
«Я не стала дожидаться этого момента».
«Как все прошло?»
«Хуже, но легче, чем я думала».
«Только ты умеешь объяснять все непонятными фразами, но при этом все понятно. Не грусти. Люблю тебя, моя роковая женщина».
Смеюсь с полным ртом и снова кусаю пирог. «И я тебя люблю, мистер». Чувствую, как Джон косится на меня. Не отрывая взгляд от телефона и не отвлекаясь от пирога, спрашиваю:
– В чем дело, напарник? Чего ты на меня уставился?
– Ты похожа на поросенка, – он хихикает, – Бросила парня и хохочет.
– Может, это истерика?
– Нет, ты выглядишь лучше, чем в начале смены. А я уж думал, у тебя начнется депрессия.
– Не дождешься. Просто эти отношения были обузой. А пирог восхитителен. Спасибо, Джон.
Мы разбираемся со скандалом в семье, затем ловим воришку, укравшего сумочку. Привезя его в участок, застаем встревоженного Гринелли.
– Диксон, Диксон! – он всегда зовет всех по фамилиям, кроме Мэтьюс. Диксон – моя фамилия. – Там Фейт, поговори с ней. Меня она посылает.
– И неудивительно.
Грин взволнован настолько, что пропускает мою шуточку мимо ушей.
– Ребенок в парке. Его подстрелили. Фейт не стала дожидаться скорую, и мы повезли мальчика в больницу. Он умер. Врач в больнице сказала, что мы должны были дождаться медиков. Это не из-за нее – пуля пришлась в сердце. Но она винит себя. Я попытался ее успокоить, она меня послала.
– Что за урод стрелял в ребенка?!
– Пока не знаем. Бандитские разборки, шальная пуля. Она рвется разобраться. Поговори с ней.
Его волнение передается мне.
– Хорошо, где она?
– Пытается смыть кровь с формы.
Я захожу в раздевалку, где напарница Грина плещется в холодной воде, смывая детскую кровь. Тошнота от ужаса ситуации подкатывает к горлу. Не представляю, какие слова я должна для нее найти.
– Фейт? Ты как?
Она резко оборачивается, у нее красные глаза, на щеках блестят слезы.
– Тебя Грин прислал?
– Он рассказал, что случилось. Ты в порядке?
Она отворачивается и продолжает тереть темно-синюю ткань под струей воды.
– Семилетний мальчик погиб, гуляя в парке. Я не смогла ему помочь. Я не в порядке, Сэл. Весь этот чертов мир не в порядке. Моему Джо шесть. Понимаешь?
– Понимаю. Ты сама мать, и боишься за своих детей. Поэтому ты здесь. Чтобы защитить как можно больше детей от шальных пуль. Ты не виновата, Фейт. Скорая тоже не успела бы.
– Я постоянно думаю над тем, какой мир останется моим детям?
– Фейт, ты делаешь для своих детей больше, чем все остальные родители. И не только для своих, для чужих тоже. Ты видишь тот мир, который не видит большинство горожан. Потому что мы фильтруем его для них. Ты видишь больше, поэтому переживаешь сильнее.
– Кровь нужно отстирать сразу. Я должна разобраться, кто стрелял. Случайно он попал в мальчика или нет – неважно, он должен ответить.
– Пусть этим займутся детективы.
– С этим должна разобраться я.
– Давай мы тебе поможем?
– У меня есть Грин, все в порядке. Правда. Спасибо.
– Он страшно переживает. Интересно наблюдать за тем, как он относится к тебе. Ты хорошо на него влияешь.
Фейт слабо улыбается. Наконец-то.
– Он хороший. Порой ведет себя как придурок и совсем не умеет себя контролировать. Но он хороший. Сегодня грозился пробить Кайлу череп.
– Я слышала. Может, стоит ему это позволить?
– Нет. Я разберусь.
Снова я задаюсь вопросом: «Что тобой движет? Вера в него? Любовь? Или глупость?».
– Фейт, как насчет того, чтобы выпить как-нибудь вместе? Я угощаю.
– Я бы не отказалась.
– Отлично. Когда будешь готова – в любое время.
– Договорились. Спасибо, Салли.
Мэтьюс возвращается к форме, а я – к Грину и Хили.
– Как она?
– Лучше. Немного успокоилась. Но все еще хочет разобраться, кто стрелял. Тут я бессильна, поэтому, Грин, следи, чтобы с ней все было в порядке. И чтобы она не наделала глупостей.
Он кивает и уходит в сторону раздевалки.
***
До конца смены мы реагируем еще на пять вызовов. Вечером я буквально выползаю из участка. Достаю телефон, чтобы позвонить Патрику, когда меня окликает знакомый голос. Голос, который я бы не хотела слышать.
– Салли? – Это Бо, и давно он тут? – Давай поговорим?
– Что ты тут делаешь? Какого черта ты приперся ко мне на работу?
Оглядываюсь по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не видит. Облом. У депо стоит Догэн с сигаретой. Зачем курить возле депо, если ты тут же сядешь в машину и уедешь? Из участка выходят наши и смотрят на нас с любопытством.
– Мы должны поговорить.
– Идем к машине, – хватаю его за локоть и тащу подальше отсюда, но он вырывается как девчонка и повышает голос.
– Нет, давай поговорим здесь! Это из-за Патрика, да?
Неожиданность такого заявления приводит меня в замешательство. Он это серьезно? Не смотря на то, что устроенная сцена отвратительна, я вдруг начинаю хохотать.
– Ты что, спятил?
– Тогда, может, кто-то из тех, с кем ты работаешь? – Вдруг он оборачивается в сторону ребят и начинает орать, – Ну-ка признавайтесь, кто из вас спит с моей девушкой?
– Бо, прекрати. Я вообще-то здесь работаю.
– Твоей девушкой? Парень, ты что-то напутал. Диксон лесбиянка. Так что, скорее всего она променяла тебя на какую-то девицу.
Закатываю глаза и с огромным трудом сдерживаю очередной приступ смеха.
– Заткнись, Догэн.
– Что? Ты лесбиянка?
– А ты осел. Я же рассказывала тебе о Джимми.
Бо продолжает вопить всякий бред, а я все больше теряюсь, не зная, что сделать, чтобы он убрался отсюда и перестал меня позорить. Внезапно на помощь приходит Мэтьюс.
– Сэр, вам лучше уйти.
– Не лезьте, я разговариваю со своей девушкой.
– Бывшей, – встреваю я.
– Во-первых, это не ваша девушка. Вы причиняете дискомфорт и мешаете девушке пройти, задеваете своим поведением ее честь и достоинство. Во-вторых, вы устраиваете беспорядки прямо перед входом в полицейский участок. Я могу вас упрятать в обезьянник по одной из этих причин, или по совокупности их обеих. Или же вы можете заткнуться и немедленно уйти.
Бо яростно пыхтит.
– Вы не можете…
– Мы можем, – позади моего неугомонного бывшего появляется Грин. – Давай, парень, проваливай отсюда. Чтобы я тебя тут больше не видел. И оставь Диксон в покое.
Бо поворачивается ко мне. Если бы можно было убить взглядом, я была бы уже мертва.
– Пошла ты. Ты черствая, бесчувственная эгоистка. Иди к черту.
Разворачивается и уходит. Я выдыхаю с облегчением.
– Спасибо, ребята.
– Не благодари. Мы все тут одна семья. И мы не дадим друг друга в обиду. Правда, матушка Фейт? – Грин обнимает Мэтьюс за шею одной рукой и звонко чмокает в макушку.
– Как ни страшно это признать, но мой сумасшедший напарник прав, – она смеется, – Отпусти меня! Тебя проводить, Сэл?
– Нет, все в порядке. До завтра.
После душа и прогулки с собаками, возвращаюсь в пустую квартиру. Севен устраивается поудобнее на своей подстилке, а я ложусь в кровать. Но сон не идет. Не могу выбросить из головы слова Бо. Отчаявшись уснуть, отправляю кодовое сообщение: «Жизнь отстой». Через пару минут телефон оповещает меня об ответе. «Жду».
Пока еду по ночному, притихшему, но так и не уснувшему городу, думаю о том, что все ведь могло быть иначе. Вся моя жизнь шла совсем по-другому, и всего одно мгновение перевернуло ее с ног на голову.
Стучусь в дверь, за которой меня уже ждут. Точнее, не совсем меня, а мое тело. Дверь открывается быстро. Меня встречает красивая, сладковато-хищная улыбка с ямочками на щеках.
– Привет, лесбиянка. Так и знал, что ты захочешь приехать.
Я еще не говорила? Я сплю с Джимми Догэном.
***
Позже, лежа в постели Догэна и слушая, как он восхищается тем, что только что между нами было, вспоминаю, как это у нас началось.
Мы не встречаемся. У нас нет чувств, эмоций, разговоров, заботы и всей этой сентиментальной чепухи. Мы просто занимаемся отличным сексом, когда кому-то из нас хреново. За последние пять лет это мои самые честные отношения с мужчиной. Я знаю, что ему нужен секс, потому что ему фигово на душе или потому что сегодня не удалось снять какую-нибудь пустоголовую девицу. Он знает, что мне нужен секс, потому что в жизни у меня не ладится ничего, кроме работы. Два неудачника, утешающих себя перепихоном с кем-то красивым и классным в постели.
Это началось год назад. Мы всей сменой выпивали в баре в честь юбилея 13-го участка – полицейская станция связана с пожарным депо и базой парамедиков. Поэтому мы все дружим между собой. Мы отлично проводили время, все знатно напились. Не знаю, как так вышло, но я и Джимми остались в баре вдвоем. Тогда у нас уже начались наши перебранки, но это не помешало задушевной беседе. Он жаловался на свой развод, на то, что не может видеть сына, на то, что нет нормальных девчонок. А я задавалась вопросом – как я здесь очутилась? Почему тут работаю, так живу, нет парня, нет счастья. В какой-то момент оба замолчали, а затем вдруг хором сказали: «Жизнь отстой». Мы хохотали над этим так, что стаканы звенели. А наутро я обнаружила себя голой у Догэна в квартире. Мы договорились сохранить это в секрете и забыть о произошедшем.
Я не желала это продолжать, и на работе мы просто прошли мимо друг друга как ни в чём ни бывало. Но спустя какое-то время от Джимми пришло сообщение: «жизнь отстой». Я задумалась лишь на мгновение и ответила: «Скоро буду». Затем этим кодом воспользовалась я. Так, примерно пару раз в месяц мы пользуемся друг другом, не придавая этому значения. Да, я ездила к нему, даже встречаясь с Бо. И мне не стыдно за это.
Догэн вырывает меня из раздумий.
– Хочешь чего-нибудь?
– Нет. Я поеду.
– Может, еще разок?
Прислушавшись к своим ощущениям, соглашаюсь и нападаю на Джимми. За этим разом следует еще один, а потом еще один. Я забываюсь в постели Догэна, и в данный момент меня это вполне устраивает. Вымотанные, мы засыпаем под утро.
Просыпаюсь от звонка Патрика.
– Где ты? Севен с ума сходит.
– Который час?
– Одиннадцать. Все в порядке?