Илья посмотрел на окно, где была бледная кукла. но там уже сидела совсем другая: со злым лицом, в красном колпаке. Илья вздрогнул – именно такая кукла виделась ему в ужасных снах, проклятых снах, которые преследовали его всю жизнь, с самого детства.
– Смотри, – он указал на нее Сергею.
Сергей только мельком успел взглянуть на нее, так как кукла тут же убралась, штора закрылась.
– Ничего, мы, что характерно, еще вернемся.
Сергей, похоже, не ожидал такой нерадушной встречи.
Когда сели в машину, задумчивый Илья покрутил пальцем у виска:
– По-моему, у него не все дома.
– Вряд ли. Думаю, прикидывается. Значит, с Другой стороны заход сделаем. А сейчас попробуем адвоката посетить.
Илья хотел спросить, видел ли Сергей куклу в красном колпаке или она причудилась Илье, но почему-то не спросил.
Адвокат жил на Московском проспекте в большом доме с башенкой, на третьем этаже.
– Кто там? – спросили из-за двери, разглядывая их в глазок.
– Нам нужен господин Михин, – ответил Сергей.
Дверь тут же открылась. И молодой человек в костюме, широкоплечий и коротко остриженный, услужливо пригласил войти. Под его пиджаком угадывался бронежилет.
Друзья оказались в обширной прихожей.
– Оружие, взрывчатые вещества имеются? – поинтересовался охранник, не из праздного любопытства, а по профессиональной нужде обводя гостей прямоугольным аппаратом, предназначенным для поиска оружия.
– Нет, – ответил Илья.
– Сюда, пожалуйста, – пригласил охранник, указывая на дверь. – Вас ждут.
В комнате, куда они вошли, стоял полумрак. Тяжелые шторы на окнах были задвинуты. Посредине стояла широкая кровать, на ней, укрытый одеялом, кто-то лежал. Глаза пришедших не сразу привыкли к полумраку комнаты. Наконец Илья разглядел, что у изголовья с двух сторон стоят двое молодых людей, как две капли воды похожих на встретившего их в прихожей.
– Я давно жду вас. Видите, что ваши конкуренты сделали со мной, – раздался слабый голос с кровати. – Теперь я вынужден всех опасаться. Надеюсь, мои страдания влетят вам в копеечку. Ну что вы молчите?!
– Мы бы хотели поговорить с адвокатом Михиным. У нас… – начал Сергей, но договорить ему не дали.
– Это не они!! – послышался визгливый голос с кровати.
Дальше случилось нечто странное: двое стоявших в изголовье мужчин атлетического телосложения повели себя по-разному. Один – грузнее своего товарища и обширнее его телом – с удивительной для его комплекции ловкостью, расставив широко руки (как будто собирался обнять всю обширную постель с лежащим на ней человеком), подпрыгнул, стараясь взлететь повыше, и вдруг рухнул на лежащего, должно быть, намереваясь раздавить гада, пусть погибнуть, но раздавить… И так замер, словно умер. Из-под него послышался только придушенный стон, возможно предсмертный. Второй молодой человек закричал что-то страшное нечленораздельное и наставил на них пистолет, то же сделал и стоявший за их спинами у двери поначалу очень вежливый молодой человек, теперь же злющий, будто подменили.
Илья с Сергеем подняли вверх руки – убедительность пистолетов в руках охранников не имела альтернативы. Илья не испугался и руки поднял лишь затем, чтобы не нервировать молодых людей. Ситуация была скорее комическая, чем пугающая.
– Кто вы?! – глухо донесся из-под лежащего громилы придавленный голос. – Что вам нужно?!
– У нас кет оружия! – повысив голос, сказал Сергей, справедливо полагая, что под громилой слышно его не так хорошо. – Мы пришли к вам по делу, по важному делу.
Охранник, стоявший сзади, пугливо подкрался к Илье с Сергеем и осторожно ощупал их тела сквозь одежду, глаза его были велики от страха.
– Нет оружия, – сказал он громко. – Чисто.
Второй охранник опустил пистолет.
Громила нехотя поднимался с охраняемого тела.
– О-о-х… – тяжело вздохнуло освобожденное тело. – Так что вы хотели? Только излагайте быстрее – мне некогда.
Лицо его было неразборчиво в полумраке, но не было заметно, что он куда-то спешит.
– Когда-то вы вели одно дело. Это было завещание. Я бы хотел получить копию.
– В контору, в контору!.. У меня здесь ничего нет. Никаких документов. Приходите в контору, все там. Проводите! – крикнул он охранникам.
– А какой адрес вашей конторы?
– Дайте им карточку! – распорядился с кровати адвокат.
Охранник сунул Сергею и Илье по визитной карточке, и им ничего не оставалось, как повернуться и под бдительными взглядами охранников больного адвоката удалиться. Уже у двери человек с кровати остановил их:
– Какого года?! В каком году оглашалось завещание?
– В восемьдесят четвертом, – бросил через плечо Сергей, и они с Ильей вышли в прихожую.
Вновь сделавшийся вежливым молодой человек услужливо открыл перед ними входную дверь…
– Стойте! – донесся из комнаты знакомый голос. – Остановите! Остановите их!! Любой ценой!..
Молодой человек сразу переменился в лице, мгновенно превратившись в недоброжелателя, тут же захлопнул перед носом Ильи дверь и потянулся рукой к оружию, хранимому на поясе.
– Оставь, браток, – махнул рукой Сергей и повернул обратно в комнату.
Когда они вошли, адвокат уже, отбросив одеяло, старался встать с постели.
Двое хранителей его тела бережно помогали ему в этом. Подняться ему оказалось несложно, – несмотря на его еще совсем недавно такой немощный вид, у него оказалась только нога в гипсе, и то по колено. Одет он был в спортивный костюм и встать с кровати не мог с первого раза не из-за немочи, а скорее от волнения. Непонятно было, что могло так переполошить адвоката.
Наконец он, опираясь на услужливо поданные костыли, поднялся и, поджимая загипсованную ногу, подошел к ожидавшим его друзьям.
Теперь, когда адвокат оказался в поле их зрения, удалось разглядеть его лицо. Было ему около сорока, под левым глазом темнел синяк, на губе то ли простуда, то ли болячка от побоя.
– Вы сказали, в восемьдесят четвертом! – тут же спросил он, прикостыляв достаточно близко.
– Да, – кивнул Сергей.
– Ну тогда пойдемте в кабинет, там мы сможем соответственно поговорить.
В сопровождении телохранителя адвокат прошел через прихожую в другое помещение, друзья последовали за ним.
Кабинет его занимал обширную комнату с тремя книжными шкафами и огромным столом, на котором стоял компьютер. Охранник удалился. Адвокат указал посетителям на два стула, сам же уселся за стол сразу, несмотря на побитый и взлохмаченный вид, приобретя представительность.
– Ну расскажите, расскажите скорее, – потер он маленькие ручки.
– А нам, собственно, рассказывать нечего, Михаил Иосифович, – сказал Сергей. – Нам хотелось бы получить дубликат завещания моего отца. И все.
– Давайте, драгоценнейший, определимся по существу. Вас зовут?.. – Он указал на Сергея, тог назвался. – А вас соответственно?.. – Илья тоже назвался. – Меня можете называть Александр Михайлович.
Сергей улыбнулся.
– Стало быть, у меня имя неправильно записано.
– Правильно, правильно, – замахал на него руками адвокат. – Все дело, господа, в том, что дела в восемьдесят четвертом году вел не я, а мой папочка. Я тогда был начинающим адвокатом. В тот год отец вел пять, всего лишь пять дел.
Небритое и побитое лицо адвоката напоминало мордочку обезьянки, и все движения его были такими же скорыми, непредсказуемыми, так что было трудно уследить за его руками. Он то хватал ручку, но тут же бросал, нажимал попавшуюся под палец клавишу на компьютере, вертел в руках, но не надевал очки в роговой оправе.
– А завещание? Что в нем было? Что было?.. – сдвинул он брови, словно стараясь вспомнить.
– В завещании говорилось о захоронении в Китае.
– Точно-точно! Было! Я все папочкины дела того периода помню… Но дела того года – какие-то особенные дела. – Он наклонился к столу и понизил голос: – Скажу вам по секрету, драгоценнейшие мои, документы, все документы восемьдесят четвертого года, были похищены.
Адвокат, отчего-то чрезвычайно довольный, откинулся на спинку стула и вдруг закашлялся, застонал и погладил себя по груди, должно быть, там у него было больное место. Боль, напомнившая о недавних увечьях, вдруг изменила его настроение. Он уже подозрительно посмотрел на сидящих перед ним посетителей.
– Доверчивый, от доверчивости страдаю, – он осторожно пальцем потрогал синяк под глазом. – Прошу извинить, но фамилию вы своего батюшки носить изволите или переменили?
– Да нет, не переменил.
Сергей достал из нагрудного кармана куртки паспорт и протянул адвокату.
– Прошу простить за бдительность. Прошу простить, – бормотал он, разглядывая паспорт и даже, вынув из ящика стола лупу, какими пользуются часовых дел мастера, и вставив в глаз, стал внимательно разглядывать фотокарточку в документе. – Страдаю соответственно доверчивости. Ведь три ножевых, знаете ли, ранения. Две пули… – говорил он, пристально разглядывая документ. – Ну все. Благодарю вас.
Он широко улыбнулся, но тут же страдальчески сморщил лицо и потрогал поврежденное место на губе.
– Так вы говорите, что документы похитили? – спросил Сергей, пряча паспорт в карман.
– Да, драгоценный вы мой, похитили. Но папочка был изумительный человек!.. – Александр Михайлович остановился, словно бы выжидая, и вдруг низко наклонился к столу и прошептал: – Он сделал копии. – Он собрался улыбнуться снова, но вовремя одумался. – И сейчас вы увидите завещание своего отца.
Адвокат открыл дверцу стола, достал крохотный старинный сундучок, обитый медными полосками, открыл его замочек медным ключиком и извлек оттуда несколько бумаг. Выбрав нужную, протянул Сергею.
– Вот ваше завещание. Это было предпоследнее дело моего папочки.
Сергей взял документ и, прочитав его, хмыкнул.
– Это все?
– Вы хотите сказать, что почерк не вашего отца? – Адвокат внимательно глядел ему в глаза.
Это только с виду он казался вертлявым и распущенным типом, на самом же деле замечал всякое изменение в лице клиента и был не так прост, как казался поначалу.
– Я не хочу ничего сказать.
Сергей посмотрел на него бесстрастным взглядом. Адвокат чуть заметно улыбнулся.
– Послушайте, драгоценный Сергей Васильевич, я буду с вами откровенен. Откровенен до конца, хотя это не свойственно людям моей профессии. Но это дело касается меня. Лично меня и моего папочки. Суть дела такова, – начал адвокат наконец, надев очки и от этого мгновенно преобразившись в очень солидного и представительного человека, – что завещание вашего отца было предпоследним документом, с которым имел дело мой папочка. Я так и знал, что вы когда-нибудь объявитесь. Я чувствовал, что, возможно, в этом странном завещании имеется разгадка.
Адвокат замолчал, глядя на Сергея сквозь затемненные стекла очков.
– А что стало с вашим отцом? – спросил Сергей.
Адвокат некоторое время не отвечал, выдерживая паузу, потом снял очки и положил их на стол.
– Он исчез. Исчез бесследно. – Адвокат помолчал. – Теперь вы понимаете, почему я так заинтересовался завещанием вашего родителя. Я всегда чувствовал, что в нем кроется разгадка. Когда-то я даже пытался вас разыскать, но мне сказали, что вы погибли, исполняя интернациональный долг. Вы были в Афганистане?
– Да, но не погиб. Там произошла путаница – погиб мой однофамилец.
– Тогда, в восемьдесят четвертом, после исчезновения моего папочки пропали и документы. Скажите, Сергей Васильевич, вы подозреваете, что вашего отца убили?
– Я не знаю, – неуверенно проговорил Сергей. – Многие годы я не верил в его смерть, но сегодня…
– Я тоже не верил. Вот посмотрите, что я нашел в кабинете отца после его исчезновения.
Адвокат вынул из стоящего перед ним сундучка коробку из-под монпансье, пластмассовую куклу в ситцевом платьице с оторванной рукой. Лицо ее было разрисовано красной краской.
– Эти предметы не принадлежали моему отцу, их не мог забыть никто из клиентов, я всех опросил. Кроме того, на стене карандашом явно детской рукой была нарисована рожица. Знаете? Точка, точка, запятая…
– Странно, – сказал Илья.
– Очень, очень странно. Вы правы, Илья Николаевич. А вообще у вас есть какие-нибудь соображения? – обратился он к Сергею.
– Пока нет. Но есть люди, с которыми стоит поговорить… А теперь нам пора.
Сергей поднялся. Адвокат тоже, видно, по своей привычке, опережающей мысли, вскочил, но загипсованная нога напомнила о себе, и он снова сел.
– Вас проводят, – сказал он. – Но если, потребуется моя помощь, всегда можете на нее рассчитывать. У меня есть предчувствие, что вы на правильном пути. У адвокатов предчувствие часто играет решающую роль. Желаю вам удачи. И хочу попросить вас держать меня в курсе дела. Ведь я так любил папочку…
Сергей был задумчив. Когда сели в машину, он вставил в магнитолу кассету с органной музыкой Баха, которую всегда слушал в машине, закурил и пустил три кольца, потом вынул из кармана документ, прочитал его два раза и, сложив, снова спрятал в карман.
– Ну как, почерк похож?! – наконец решился спросить Илья.
Некоторое время Сергей не отвечал, задумчиво пуская кольца из дыма, потом сделал звук магнитофона потише и сказал:
– Если бы экспертиза подтвердила, что это его почерк, и если бы даже нашлись свидетели того, что писал мой отец, то я все равно бы не поверил. Помнишь иероглиф, выколотый на его руке? На этом документе его, что характерно, не хватает. В конце каждого сколько-нибудь значительного документа рядом со своей подписью он ставил иероглиф, означавший свое имя на китайском языке. В письмах тоже. Только он умел писать его так красиво. Он говорил мне: «Ты всегда узнаешь меня по этому знаку».
Сергей в воздухе начертил пальцем иероглиф.
– Так нужно Марину искать, – сказал Илья. – Может, она что-нибудь знает.
– Это завтра, – вздохнул Сергей. – А сейчас поедем домой. На обед мы уже опоздали.
Карина встретила их чрезвычайно встревоженная. Басурман жался к ней и казался перепуганным больше своей невесты, вздрагивая от каждого уличного шума.
– Что у вас здесь случилось? – заметив состояние Карины, спросил Сергей, входя в кухню и внимательно оглядывая обстановку. – Вас как будто привидение посетило…
– Ой, слушайте, мужики. Я до сих пор дрожу, – Карина присела на табуретку. – Час назад звонок. Я, как дура, подхожу к двери – «кого», спрашиваю. Мне говорит мужик: «Илью». Ну я, как культурная, открываю. Начинаю объяснять, что тебя, Илья, нет. Он страшенный такой, косматый, меня отпихнул, и в комнату. Всю квартиру осмотрел, в туалете защелку сломал, там как раз Басурман сидел. Так он его с толчка поднял, лицо рассмотрел и по квартире как начал метаться! Словно полоумный. Я уж думала, конец. Силищи необыкновенной! Ежели бы обычный мужик, я б ему в пах ногой съездила – и дело с концом. А этот не-ет! Совсем не такой. Глаза пустые, похоже, ничего не соображает, как наркоман обторченный. В трансе как будто… Ну у тебя, Илюха, и друзья!
– Что-то я таких не знаю. – пожал Илья плечами.
– Нечего дверь было открывать, – сказал Сергей, сев за стол. – Сколько раз тебе говорил.
– Да ты не врубаешься, что ли?! Я же дверь твою спасла. Если бы я ему не открыла, он бы сломал твою дверь к чертовой матери. Знаешь, силищи какой?! И глаза пустые. Транс – одно слово. Басурманчик у меня от страха чуть не помер.
Басурман стоял рядом, всем своим перепуганным видом подтверждая рассказ Карины.
– Еще один такой, ешки-матрешки, стресс – и в ящик, – Карина положила ладонь на массивную левую грудь. – Я ведь даже обед не приготовила.
Вечером, когда Карина с Басурманом немного поуспокоились, Сергей позвонил своей тетушке, у которой обнаружился адрес адвоката, и попросил вспомнить, где живет друг отца. Тетя Люся не вспомнила. Потом позвонила через два часа и сказала, что живет он в Красном Селе, на Таллинском шоссе, что зовут его Марк Анатольевич, что у него свой дом и огород. А через час позвонила снова и сказала, что дом его – не доезжая Красного Села по правую сторону шоссе.