– Они же и отправляют. Чиновники.
– Чиновники чиновников? Заговор какой-то.
– Неизвестно что за изменения произошли в них со времен первородного греха? И чего от них теперь здесь можно ожидать?!
– Задачка, – согласился новый начальник. – Надо б наших чиновников назвать как-то по-другому. Для начала.
– Модераторами, – предложил советниками.
– Не слишком узко?
Советник развёл руками и пожал плечами.
– Пусть будут модераторами, – согласился начальник. – Значит на роду написано. Уже не спутаем, потом, может, ещё как зашифруем. Сообщи всем… А с Каркушиным решу лично.
В отличие от прежнего начальника новому начальнику не хотелось принимать решение с помощью монетки. Поэтому он нашёл другой способ: закрыл глаза, вытянул указательные пальцы обеих рук перед собой, повращал руками и медленно направил пальцы навстречу друг к другу.
2
Кирилл совершал попытку за попыткой выбраться из темной комнаты. Измотался, ослаб, ударился коленом о ножку стола или стула, что-то сшиб, сам грохнулся на пол, повалив за собой что-то из мебели. Нащупал дверь, попытался открыть, не подошёл ключ, возможно, это была и не та дверь, не дверь комнаты, а комод или шкаф. Стал шарить ладошками по стене в поисках выключателя.
«Сложно найти выключатель в темной комнате, тем более, если его нет!» – прозвучал голос Ани и тут же сверху отвалилась створка небольшого подвального оконца и капнул свет.
Двери открывались только у шкафов. В шкафах сразу же всё рушилось, поднималась пыль. Попадались скелеты или отдельные кости.
Кирилл захотел в туалет. В отличие от выключателя туалет подвернулся сразу, стоило про него подумать. Осмотрелся, зашел внутрь – пусто, нет унитаза, вообще ничего нет, чистый цементный пол. Вернулся к входу, проверил надписи. Буквы на месте: «М» и «Ж». Ещё раз открыл дверцу с буквой «М» – чистый пол, нет унитаза! Перевёл дыхание, собрался с мыслями вышел из кабинки, подошел к дверце с буквой «Ж», прислушался, осторожно взялся за ручку, так же осторожно открыл – нет унитаза!.. Пошарил ладонью по тому месту, где должен быть унитаз.
– Зацементировали!.. Они что, решили, я питаюсь манной небесной?.. – лицо Кирилла покрылось капельками пота.
Прозвенели ключи, раздался стук о дверь, Кирилл открыл глаза. Первое, что увидел – унитаз в углу камеры.
– Я что, спал в туалете? – едва слышно прошептал он.
В открытое окошечко поставили железную миску.
– Завтрак, – сообщили за дверью. – Каша. Манная.
3
Возле гаражей у дома Каркушина проходил следственный эксперимент без Каркушина. Полицейский с любительской видеокамерой, подполковник милиции, полный чиновник Сергей Михайлович и представитель обвинения опрашивали Веру и её сожителя Миколу.
– Значит, в дурдоме был? – покачал головой Микола. – Слышь, Вера, я всегда говорил, знакомство с ним до добра не доведет!
– Расскажите подробнее про тот день.
– Когда его голодного борщом кормили? – спросила Вера.
– Нет, когда увидели его возле гаражей, – уточнил подполковник. – Думаете, они хотели взломать гараж и угнать машину. Но угнать машину не получилось. И тогда они решили взломать квартиру.
– Чего ж они тогда тут крутились? – согласился Микола. – Кто-то их спугнул.
– Может, Каркушин и спугнул? – предположила Вера.
– Ага. И тогда решили взломать квартиру Каркушиных. Не вяжется. Давайте уточним. Каркушин был с ними?
– Был, но… может, лично у него никакого злого умысла не было? – предположила Вера.
– Она всех защищает! – улыбнулся чиновнику Микола. – Через окно выглядело очень подозрительно.
– Может, лица, приметы какие вспомните? – спросил чиновник.
– Какие лица? Далеко было, – вздохнул Микола.
– Не местные, – подтвердила Вера.
– Бомжи, скорее всего! – предположил Микола, и чиновнику, понимая, что тот самый главный: Вот здесь, возле этого гаража и крутились. Попробуйте бомжей опросить!..
– Мы пока вас опрашиваем! А что, много бомжей?
– Никак нет, – ответил подполковник, сверкнув взглядом в сторону Миколы. – Отслеживаем.
– Я человек семейный. Мало что знаю. Своя рубашка, как говорится, ближе к телу, – вздохнул Микола.
– Закрыто! – подергав замок, констатировал полицейский.
– Нужно брать постановление на обыск, чтоб зайти и произвести осмотр, – сказал представитель обвинения.
– Я сам «постановление на обыск» и пятое десятое… – отрезал чиновник и гневно полицейскому с камерой: Меня-то зачем снимать?
– Подчистим потом, – заверил подполковник.
– Себя потом будешь подчищать.
– Взламывать будем?
– А гараж-то пустой! – разочаровал всех Микола, отогнув широкую полосу резины, за которой была щель.
– Угнали! – схватилась за грудь Вера. – Ещё одну угнали!
– Банда угонщиков! – с удовлетворением констатировал чиновнику подполковник полиции. – Это потянет на… на…
– Да ни, какое на… одна паутина в гараже. Столько паутины, веревки можно вить, – в очередной раз разочаровал всех Микола. – Там машины отродясь не было. Там и людей-то, наверное, не было, лет сто, со времен майдана. Хотите сами побачить?
Перед отъездом представитель обвинения с чиновником ещё раз подошли к Миколе с Верой.
– Значит, выступите на суде свидетелями?
– Куда ж деваться?.. – вздохнул Микола.
– Есть еще свидетели? – поинтересовался чиновник у полицейских.
– А надо?..
– Не будем мы с Миколой выступать против Кирилла даже свидетелем! – заявила Вера. – Мы вам всё и так рассказали.
4
Дверь камеры предварительного заключения распахнулась.
– Вставай, пошли, – сообщил охранник. – Вещи оставь. Чего зазря таскать туда-сюда?
Проведя по коридору, Каркушина посадили в машину с решетками, напротив сел охранник.
– Бесплатно. И с водителем, – вздохнул Кирилл.
– И с личной охраной, – с иронией добавил охранник.
– Я свободный человек?.. Я пока ещё свободный человек? – осторожно поинтересовался Кирилл.
– Любой человек свободный, – отстраненно ответил полицейский и после паузы добавил: Пока не угрожает обществу.
– Я угрожаю обществу? – поинтересовался Кирилл.
Полицейский пожал плечами:
– Мне-то откуда знать. Нам не докладывают. Возможно.
– А кто решает – угрожаю или нет?
– Суд. Вы что, ребенок?
– Я – ученый!
– Понятно. В науке, значит, разбираетесь, в жизни – нет, – развел руками охранник.
– Я ученый в своей области! На другое мне всегда было жалко времени! – сказал Кирилл.
– Скоро времени у вас будет достаточно, – сообщил охранник.
5
В зал суда Каркушина затащили волоком.
– Я свободный человек?! Свободный?.. или нет? Что происходит?.. – возмущенно прокричал Кирилл, когда его запихнули за решетку. – Зачем всё это? Посадили в аквариум, чтоб выловить потом на сковородку? И вы туда же. Нельзя мне… Вы ж загоняете людей в тупик… в рамки…
– Распустились, вот и загоняем, – прокомментировал сопровождавший полицейский.
– Он что, с луны свалился? – удивилась одна из судей.
– Рамки, между прочим, сделали из обезьяны человека, – добавила другая.
– Давайте уж быстрее кончать! Итак, Кирилл Карлович! Вы обвиняетесь в попытке угона автомобиля, в порче чужого имущества и в сопротивлении полицейским!..
– Кусается, – подтвердил полицейский.
6
Новый начальник Небесной Канцелярии в нетерпении кружил по кабинету, вовлекая в свою орбиту советника.
– Не наломать бы дров! Вдруг пойдет что не так? Это у нас здесь всё устойчиво, и трава растет…
– Главное подход. Наш подход, наши принципы изначально чище, – заверил советник.
– Чище чего?
– Чище всего.
– Выяснили причину, по которой чиновников сажают в тюрьму?
– На месте и выясним. С Каркушиным всё выяснилось. Там есть один местный чиновник. Он виноват!
– Чиновник виноват? Абсурд какой-то.
– Вот и они так же считают… что Каркушин виноват. Предполагаю, чиновник действовал в личных корыстных интересах.
– Чтоб чиновник и в личных корыстных интересах?
– Сам удивляюсь. Возможно, что-то напутали. На месте и выясним.
– Где их носит?..
Секретарь выглянул в окно, во дворе никого.
– По какому принципу подбирали? – поинтересовался начальник.
– У двоих есть уже опыт, их в первую очередь. Троих по принципу жребия, исключён любой субъективный фактор.
– Там, кажется, ещё кто-то был в первую поездку?
– Был. Садовник? Бывший отлученный от дел. Любимчик бывшего, он-то его и отлучил от дел. Неустойчив. Не может работать в команде. Слишком судьбоносная миссия.
– Кто сказал, что миссия будет на нем?.. – возразил начальник.
В кабинет начальника вошла пятерка избранных: трое из инкубатора, и двое, вернувших Каркушина в свое время – юный чиновник с особыми полномочиями и полный чиновник, которого особых полномочий лишили. Инкубаторские, начинающие новый цикл были похожи – с одинаковыми улыбками, одинаковыми прическами, почти одинаковыми чертами лица, соглашались на всё тоже одинаково.
– Дам вам имена, – осмотрев прибывших, сообщил начальник. – Там так принято. Хотя мне лучше и без имен, всё равно забываю. Вам троим, инкубаторским – Саша, Сережа, Семён. Запомните и не перепутайте! Правильно, Семён, можно ещё и записать. Ну, а вы двое, помоложе пусть будет Клим, а ты будешь Константин. Напомните, кто из вас в прошлую командировку был старшим? – руки протянули оба. – Ясно. Один из вас был незаслуженно отстранен предыдущим начальством. На этот раз вы все становитесь старшими советниками и всем даются особые полномочия! Чего скупиться на должности? Готовьте дырки для звездочек. Там ваши звездочки всё равно никто не заметит.
Начальник Канцелярии задумался, подошел к скелетам доисторических животных, спросил у советника:
– Не знаешь, как называется увлечение, когда чучело делают?
– Таксидермист, – сообщил советник. – Но для чучела нужно иметь шкуры, а не кости.
– Были бы кости… – вздохнул начальник. – Возможно, вы не самые талантливые, не самые способные и не самые лучшие. Любой мог бы оказаться на вашем месте, но оказались вы, поэтому все лавры достанутся вам, раз уж вас назначили. Что ты там постоянно записываешь? – поинтересовался начальник у Семена.
– Все, что узнаю, записываю, – смутился тот. – Всё новое записываю. Веду дневник.
– «Веду дневник», – проворчал Константин. – Всё записывает. Для него почти всё – новое. Больше внимания уделяет дневнику, чем остальному, – Константин попытался заглянуть в дневник.
– Всё тайное когда-нибудь станет явным, – улыбнулся на его движение советник. – Творческая личность! Бывает и среди инкубаторских. Небольшой процент. Значит, нужно. От него может быть неожиданная польза!
– Перед отправкой с вами будет проведен инструктаж, – сообщил начальник. – Ничего нового, скорей всего, не узнаете, но хоть что-то.
7
Судебное заседание продолжалось.
– Этот ваш Каркушин не просто вор, он еще и вредитель! – заключил обвинитель.
– Протестую! Сейчас не тридцатые годы! – заявил протест государственный защитник.
– Протест принят! Сейчас еще только эээ… десятые! Продолжайте! – согласилась судья.
– Так вот, обвиняемый поднял руку на имущество существа более слабого, не способного дать сдачи! Нельзя покушаться на имущество слабых.
– Протестую! – заявил государственный защитник. – Нельзя основывать обвинение на показаниях одного полицейского, пусть даже и при исполнении?
– Один полицейский за двух свидетелей. Протест отклонен, – ответила судья. – Продолжайте!
– Не должно быть даже намека на попирание чьих-либо прав! – воодушевился обвинитель. – Посмотрите на это… беззащитное существо. Все её крики, угрозы, мольбы о помощи – от беззащитности! Разве эти сжатые от отчаяния маленькие кулачки могут говорить о чём-то другом? Так ведут себя только дети, безобидные, беззащитные. И что делает Каркушин? Он сначала пытается отобрать у ребенка машинку, а потом на её же глазах эту игрушку разбивает. Каркушин совершает преступление не только в отношении подзащитной, ребёнка, но и в отношении того, кто сделал ей этот подарок!.. Все растерянности в смятении. Растоптаны чувства, попраны… попрано всё. Попраны законы, ваша честь! И в этом плане ему нет оправдания! Чтоб другим неповадно было, в назидание… в общем, по полной… Иначе не поймут.
– Почему я должен выступать «в назидание для других», своего рода сакральной жертвой? Крайним хотите назначить? – возмутился Каркушин. – И вообще, не так всё было.
– Подсудимый, вам слово не давали, – перебила судья. – Что скажет защита?
– Не стоит заурядный случай возводить в ранг «попрания прав». Не нужно из моего подзащитного делать культ. Самый заурядный случай, самый заурядный обвиняемый.
– Попросил бы без оскорблений. Среднестатистический, заурядный, – умеете вы все мотивировать. Куда я попал? – возмутился Каркушин.
– Подсудимый, вам слово не давали, – осадила судья. – Подведем итог. Свидетели утверждают, Каркушин был за рулем во время аварии. Налицо попытка угона. При отягчающих обстоятельствах. С алкогольным опьянением за рулем. Семь лет минимум. Подсудимый, разбирает любопытство узнать – зачем?
– Не помню. Девушка понравилась, поначалу… – растерявшись, предположил Каркушин.
– Девушка или машина? – уточнил обвинитель.
– И то и другое, – выкрикнули из зала.
– Не помню, не в себе был, – встретившись взглядами с женой и тёщей, вздохнул Кирилл.
– Колдунья попутала… со своей куклой и зеркалом… В тот момент всё и случилось. Не надо было к ней ходить, – прошептала София Федоровна.
– У него что, раздвоение личности? – удивилась судья.
– Настаиваю на психиатрическом обследовании!.. – схватившись за спасательную палочку, выкрикнул защитник. – Прежде чем выдвигать обвинение на семь лет необходимо убедиться, что обвиняемый психически дееспособен.
– Не надо! Не надо никаких обследований! – взмолился Кирилл. – Не хочу больше в психушку!
– Что значит «не хочу больше»?! Вы что, там уже были?! – удивилась судья.
– Да!.. то есть…
– Что?! Заседание откладывается! – заключила судья.
– Чем больше живу, тем больше поражаюсь! – передернуло Софию Федоровну. – Когда это он успел?..
– Я, мам, уже ничему не поражаюсь! – сообщила Аня.
– Как я тебя понимаю!
– Что значит «откладывается»? – закрутила головой потерпевшая. – Я не могу себе позволить!.. прохлаждаться здесь с вами… Моё время слишком дорого, чтобы тратить на этого алкоголика! Вы же обещали!.. Вам мало платят?
– Кто ж знал про психушку? – развел руками представитель обвинения. – Против психушки наше право бессильно.
– А я?.. Значит, психам всё можно, а мне?.. моя машина…
– Надо ещё определить, что он псих.
– Кто будет определять?
– Комиссия, специальная. Могу вас успокоить, неизвестно, что лучше. Он сначала попадет в тюремное отделение дурдома!.. Его судьба больше от него не зависит.
– Она и так от него не зависит!.. От кого зависит?
– Я и говорю… От нас. Только от нас! И от спецкомиссии.
– Он не выйдет оттуда!..
8
Каркушина вновь везли в машине с решетками, с охранником у двери. От избытка чувств и переживаний, после ночных кошмаров и судебного заседания под гулкую напряженную работу мотора машины организм Кирилла отключился. Когда мотор заглох, Кирилл открыл глаза – задняя зарешеченная дверь распахнута, охранника нет.
В проем двери осторожно заглянули два существа. Одно в рваной поношенной одежде, с дырявым зонтом над головой; другое – в тунике защитного цвета, в очках с толстыми линзами, со связкой ключей, которой, наверное, и открыли дверь.