– Чему быть, того не миновать, – усмехнулся Арнор. – Не сам я ли раззадорил вас рассказами о делах былых времен? Я доставлю вас, куда, как вам кажется, нам следует плыть. Мое дело – править кораблем, а ваше – сдержать слово.
Они повернули на закат и следовали за солнцем под парусом и на веслах.
XII
На другой год корабль Арнора не вернулся в Трандхейм в начале лета. Это очень обеспокоило его отца Торбранда, сына Карла. До сих пор не было такого, чтобы Непоседа к обычному сроку не объявился в родном краю. Только во время листопада в дом к Торбранду пришли два человека, которые принесли ему весть о сыне. Это были Хельги, сын Торбьёрна Бойца, и Анлаф, сын Халльфреда. Побратимы не сказали Торбранду, как побудили Арнора выбрать новый путь. Они начали с того, что произошло потом, и когда замолкал один, говорил другой.
Они плыли на запад, пока не нашли незнакомые острова. Проходя мимо одного, увидели жаркую схватку на берегу. Мужи, похожие на людей севера, бились там неведомо с кем. Лица их врагов были вымазаны белой краской, а тела покрыты синими узорами. Как было не помочь своим? То были трёнды31 из Хладира. Год назад ветер пригнал их к этому острову. Здесь жили раскрашенные люди, звавшие себя детьми Белого змея. Зимой они ладили с местными, но к лету стали уводить их женщин. Тем это пришлось не по нраву, и пролилась кровь. Ладно.
Пока они говорили со старшим над трёндами, люди обыскали убитых чужаков. На голове их вождя, сраженного Хельги, был обруч, на руках – двойные запястья, и все из чистого серебра! Видя такое богатство, Арнор первым предложил плыть в страну раскрашенных людей и взять добро, какое у них было. Все поддержали его, да и кто откажется от своей удачи?! Один из пленных не перенес пытки огнем и обещал указать им дорогу. Но лето и зиму они провели на острове, ибо их ладья нуждалась в починке, и суда трёндов были негодны к плаванью.
В начале нового лета они вышли в море. На ладье Арнора плыли Хельги и Анлаф с людьми, на другом струге – три десятка трёндов. Они переходили от острова к острову, пока не пристали к лесной стране. Арнора уговорили остаться с охраной при кораблях. Пленник привел их лесными тропами к селению раскрашенных людей. Они решили напасть ранним утром, но провожатый ночью сбежал. Что было делать? Они подожгли дома и перебили мужчин. Но добыча была небольшой, а только они вступили в лес, как раскрашенные люди напали на них.
Первым погиб вожак трёндов, и всех их возглавил Хельги. Целый день они отбивали нападения чужаков, которые бежали за ними, как голодные волки за оленьим стадом. Они бы не нашли дорогу назад, если бы Анлаф не ставил зарубок на деревьях. Пока северяне бились в лесу, убитых у них было немного. Когда же они вышли к морю, на берегу было много раскрашенных людей. Тогда всем пришлось туго, ибо тех, кто отбивался от строя, разрывали на куски на виду у товарищей. Лишь половина их взошла на суда, которые искусно подвел Арнор.
Ничуть не медля, они налегли на весла. Арнор же правил на корме и кричал гребцам, как обойти прибрежные мели. Тогда раскрашенные люди стали метать в них копья и стрелы. На ладьях подняли щиты, чтобы заслонить гребцов. Когда суда отошли от берега, Арнор велел ставить мачту и поднять парус. Потом он спросил, не пострадал ли кто от обстрела. На это ему ответили, что у двоих или троих легкие раны. Арнор лишь головой покачал и вдруг рухнул на палубу. Только тогда люди увидели, что в его боку торчит вражья стрела. Так не стало Арнора.
Да, все скажут, что Арнор умер, как храбрый муж! Тело его, когда вернулись на остров, они по обычаю сожгли на костре. Добычу, по уговору, поделили между живыми и друзьями мертвых. А в середине лета показалось множество лодок с раскрашенными врагами, которые плыли к ним. Тогда вожди велели людям, взяв самое нужное, садиться на ладьи. В бурю они потеряли трёндов, но все же достигли знакомых берегов. А как вернулись, решили первым делом зайти в дом Торбранда, чтобы сообщить о гибели Арнора и вручить ему долю сына.
Выслушав и обдумав их слова, седобородый Торбранд со вздохом изрек:
– Я бы мог обвинить вас в захвате ладьи и гибели сына, но не сделаю этого. Ибо, зная нрав Арнора, верю, что он пошел с вами без всякого насилия. Тяжко мне принять весть, что род мой пресекся, но, как видно, от судьбы не уйдешь.
Приняв долю Арнора, Торбранд велел подать гостям еды и питья и повел с ними разговор. Вскоре в палату, где они сидели, вошла статная дева с кувшином пива в руках. Она звалась Асгерд32 и была дочерью Торбранда и сестрой Арнора. У нее были волосы цвета гречишного мёда и лицо в веснушках, а шея и руки были белыми, как парное молоко. Хельги и Анлаф, отвыкшие от вида молодых женщин, нашли Асгерд очень красивой и не могли оторвать от нее глаз. Торбранд заметил, что оба глядят на его дочь, как коты на сметану, но не подал виду. Когда гости были сыты обедом, хозяин ненароком спросил, что еще может сделать для них.
Взглянув на Хельги, Анлаф сказал:
– Мы бы хотели знать, не согласишься ли ты продать нам корабль Арнора. У тебя, верно, есть и другие, а для нас он все равно, что дом родной. Уступи нам его, а уж мы за ценой не постоим: ничего для тебя не пожалеем.
Торбранд ответил на это, что он должен подумать, а пока пусть, мол, поживут у него в гостях. Хельги и Анлаф с охотой приняли его приглашение.
XIII
Хельги и Анлаф гостили у Торбранда всю зиму, не только сидя за столом, но и помогая по хозяйству. Изо дня в день они виделись с его дочерью, и Асгерд скоро к ним привыкла. Оба хотели привлечь ее внимание и попасть к ней в милость. Каждый из побратимов предлагал девушке свои услуги, стремился ее развеселить, говорил слова, желанные для женщин. Асгерд никого из них не выделяла, но люди примечали, что чем светлее делался Анлаф, тем более мрачнел Хельги. А Торбранд все медлил с ответом, будто ожидал, что ему подскажут сны.
Когда начали таять льдины и потекли ручьи, Хельги позвал Анлафа на берег моря. Он повел его к утесам, о которых бились волны, где никто не мог услышать их разговор. Там Хельги с решительным видом объявил побратиму:
– Не скрою, что у меня на уме. Мне полюбилась Асгерд, и я хочу посватать ее у Торбранда. Тебя же я прошу покинуть его дом и не видеться с нею.
– Мне уже ведомо, брат мой, – мягко возразил Анлаф, – что мы пленены одной девой. И я так же, как и ты, хочу назвать ее своей женой. Доверим же выбор Асгерд. Пусть она решит, кому засылать сватов, а кому – искать другой кров.
– Мужи решают такие дела, – объявил Хельги, – не полагаясь на женский каприз. Я мало о чем просил тебя, друг. И вот, прошу добром: уступи ее мне!
– Можно ли так добиваться, – говорит изумленный Анлаф, – любви одной женщины? У такого человека, как ты, будет столько женщин, сколько пожелаешь.
– Не нужно мне других жен, – глухо ответил Хельги, – кроме дочери Торбранда. И горько мне, что я не вижу, как решить наш спор, не давая воли мечам.
– Чтоб я пролил твою кровь? – вскричал Анлаф. – Да я скорей не буду иметь дело с девами, чем выйду биться за них с тобой! По мне, наша дружба дороже всего, хотя ты, может быть, невысоко ее ценишь.
После этого он обещал, что уйдет на постоялый двор, где зимовали их люди. В тот же день Анлаф сказал Торбранду, что решил найти себе другое жилье. Бонд не стал его отговаривать, словно был готов к съезду одного из гостей. Анлаф собрал пожитки и пошел из усадьбы, даже не взглянув на Асгерд, которая смотрела ему вслед. За воротами Хельги нагнал побратима и примирительно сказал:
Не мила мне будет
Жизнь без девы светлой –
На меня ты, брат мой,
Не держи обиды.
Анлаф окинул взглядом ухабы на пути, заслонился рукой от ветра и ответил:
Не нарушу клятвы,
Другу буду верен,
Только от любимой
Нелегко отречься.
Вскоре Хельги, сын Торбьёрна, посватался к Асгерд, дочери Торбранда, и бонд поддержал его в этом деле. Торбранд объявил о свадьбе дочери и созвал многих гостей. Хельги внес вено33 за Асгерд, отдав бонду свою долю добычи, полученную за морем. В день свадьбы стало известно, что Торбранд дарит зятю корабль своего сына Арнора. Это был очень дорогой подарок.
Долго потом вспоминали эту свадьбу. На почетных местах34 сидели хозяин и Хельги, на женских скамьях – Асгерд и сестра Торбранда. Родичи и друзья бонда пировали вместе с людьми Хельги, что выжили во время его скитаний по свету. Гости много ели и дружно пили, славя богов, хозяина дома, жениха и невесту. Анлаф первым поднял чашу за здоровье молодых и первым вышел из-за стола, когда их проводили в спальню. После того, как Хельги женился на Асгерд, его побратим остался с ним, но они не так охотно проводили время вместе, как прежде.
«Не я ли говорил, что любой дружбе конец, когда друзья на одно смотрят врозь?! Я только дивлюсь, что два отважных человека едва не убили друг друга ради какой-то женщины. Мне вот, хвала богам, всегда хватало разума, чтобы не ставить одну из них выше прочих. Никого, кроме моей матери».
XIV
Женитьба не переменила нрав Хельги, сына Торбьёрна. Хотя Торбранд выделил зятю дом и земли для выпаса скота, хозяйством он занимался мало. То ли в нем бурлила горячая кровь отца, то ли ему передался беспокойный дух Арнора, но каждое лето, к неудовольствию жены, он плавал с товарами по морю. Больше всего Хельги хотел повидать обильные края, о которых говорили знающие люди. Он выспрашивал их о путях в чужие земли, о ветрах и течениях, что облегчают или затрудняют плаванье. Вскоре торговля наскучила Хельги, и он повадился «ходить в викинг»35, как называли набеги с моря. Удача была добра к нему и его людям, принося им доход и храня от смерти. Когда его не было в усадьбе, всем управляла Асгерд. К тому времени она родила сына, которому отец дал имя Торбьёрн.
Как-то Хельги и его люди задумали погулять в землях фризов. На пути у них были датские острова. Там они нападали на торговые корабли, выходили на берег и грабили местных жителей. Но возле острова Хлесей36 судно Хельги встретили три боевые ладьи. Даны преградили им проход в море и оттеснили к острову. Хельги велел людям готовиться к лютому бою, чтобы дорого продать свою жизнь. Меж тем на нос датского корабля взошел совсем еще юный воин в дорогих латах. Голосом ломким, как у отрока, но уже властным, как у мужа, он объявил им:
– Я, Харальд, сын Хрёрека Метателя Колец37, внук Ивара Широкие Объятья, предлагаю вам, норманны38, сдаться на мою полную волю или вы все умрете.
Хельги взглянул на своих людей, взявшихся за секиры, и ответил:
– Я, Хельги, сын Торбьёрна Бойца, внук Хельги Морехода, говорю тебе, что мы скорее станем биться насмерть, чем пойдем в датский плен.
Юный Харальд, не чаявший отказа, надменно, но не без уважения спросил:
– Разумен ли твой выбор? Бой принесет вам гибель, а рабство сохранит жизнь. Почему бы тебе не узнать у своих бойцов, что им более по нраву?
Хельги склонился к Анлафу, который подал ему совет, и заявил:
– Нрав их мне известен. Он таков, что мы не можем ни быть рабами, ни сгинуть без боя. Против тебя нам, конечно, не устоять. Но и ты прими в расчет, славный вождь, какой прибыток возьмешь с мертвых данов и норгов.
На это сын конунга, польщенный похвалой, говорит ему:
– Храбро ты отвечал мне – как подобает знатному мужу. Я бы немедля на вас напал, когда бы не задумал повидать страны запада. Коль встанете под мою руку, поделюсь с вами добычей по правде людской. Если же нет, все умрете здесь, потому что я не оставлю у родных берегов таких отчаянных людей, как вы.
Хельги и его люди с радостью приняли новое предложение. Ведь их не надо было долго склонять к выбору дороги, по которой они хотели следовать сами. Бывшие нидинги обменялись клятвами с Харальдом, сыном Хрёрека конунга, и заняли место среди его кораблей. Даны и норги через проливы вышли в Западное море39, поплыли вдоль берега Ютланда и добрались до Страны Фризов. Там они разорили ближнее побережье, и, лишь наполнив ладьи добычей, повернули домой.
По совету знающих людей, юный Харальд поделил захваченное добро так умело, что ни вожди кораблей, ни кормчие, не гребцы не сочли себя обделенными. Он предложил Хельги поступить к нему с ладьей и людьми на службу, и сын Торбьёрна согласился ходить под его началом. Харальд велел норгам будущим летом прибыть на Селунд, после чего отпустил их, запретив грабить владения данов. Все тогда называли его Сыном Конунга, ибо свое громкое имя он получил позже.
XV
Так повелось, что Хельги с людьми и ладьей стал каждое лето являться в Хлейдр40 на Селунде и служить под началом Харальда Сына Конунга. Харальд выделял Хельги среди прочих, даже когда узнал, что тот совсем не знатный человек, за которого он принял его при встрече. Более всего ему было по нраву, что Хельги видел в нем своего предводителя, а не отпрыска конунга, как делали другие. Поэтому он не спешил представлять его Хрёреку конунгу, своему отцу. И тот нескоро запомнил имя херсира41, людей которого его сын ставил по левую руку от своих воинов. По той же причине юный Харальд не возражал, чтобы Хельги зиму проводил не в усадьбе его отца в Хлейдре, а в своем доме в Трандхейме.
Той же зимой Асгерд ждала второго ребенка. Она долго не могла разрешиться от бремени и сильно измучилась в ожидании схваток. Роды случились в канун йоля42 и были такими трудными, что люди уже не чаяли увидеть ее в живых. Когда женщины приняли у нее младенца, они завернули его в льняное полотно и понесли показать отцу. Хельги увидел, что это мальчик, поднял на своих руках и дал ему имя Харальд43. Вдруг Асгерд тяжело застонала, повитухи поспешили к ней и увидели, что роды продолжаются. Вскоре они приняли у дочери Торбранда еще одного ребенка. Младенец тоже был мальчик, и Хельги, вопреки желанию тестя наречь его Карлом, назвал сына Фенгон44. Люди тогда говорили, что хороши дела у Хельги, если он дает сыновьям имена, достойные конунгов и ярлов.
Этот год выдался очень благополучным для Хельги, сына Торбьёрна Бойца. С тех пор люди начали звать его между собой и в глаза Хельги Удачливый. Между тем изменилась и жизнь Анлафа, сына Халльфреда. Побратим Хельги женился на дочери богатого бонда и зажил с ней на Селунде в усадьбе тестя. Соседям пришлись по нраву его легкий нрав и дельные советы, и вскоре Анлаф стал большим человеком в округе, получив прозвание Мудрый. Одно лето Анлаф ходил в поход с Хельги, сыном Торбьёрна, а другое – проводил у себя дома. В год, когда Асгерд родила двойню, жена принесла ему сына, которого он назвал Халльфред.
XVI
Хельги Удачливый летом ходил в походы с Харальдом Сыном Конунга, а зиму проводил с женой и детьми. Он делался все богаче и подумывал возвести новую усадьбу и построить большой корабль. Но в конце зимы простыл на ветру и умер от жара его тесть Торбранд. Не успела Асгерд оплакать отца, как пришло новое горе. В начале лета юный Торбьёрн полез к орлиному гнезду, но сорвался с утеса и разбился насмерть. Когда Хельги нашел его лежащим на камнях, то издал волчий вой. В глазах мертвого сына он увидел то же безмерное изумление, какое запомнил в предсмертном взоре Эйнара Ревуна. После этого Хельги и Асгерд не захотели оставаться в Трандхейме, продали все добро и уплыли за море.