Герман резко встал и выглянул из-за дерева. Увидел голову жертвы. Нет, у этой женщины совсем другой цвет волос. И еще у Евы ведь короткая стрижка, потому что в лесном лагере так было проще. А у этой женщины такие прекрасные длинные волосы. Накручены на кулак одного из бандитов. Волосы похожие на Ольгины. Но бывшая официантка вряд ли когда-нибудь окажется на территории ВЮГО. Как сказал основатель-председатель АИК, «это наш внештатный агент. Не очень умный, но верный.» Ольга сейчас продолжает служить Агентству исполнения контракта по месту проживания. Доносит на своего мужа…
Герман снова сел. Если б это была Ева… Да, он бросился бы к ней, не раздумывая ни о чем. Но это была другая, совсем чужая женщина. Герман не знал, почему она оказалась на территории ВЮГО. Может быть, она убийца или такая же садистка, как эти семеро. Но также может быть, что эта женщина просто не заплатила во время налог Члена Гражданского Общества. Как Герман. И вот теперь расплачивается…
А вдруг перемещенная, полностью обнаженная Ева также вот попала где-то в руки мерзавцев? И кто-то наблюдает за совершаемым насилием. И не решается прийти ей на помощь.
Герман задрожал и заплакал от бессилия. Его чувства и разум боролись друг с другом. И никто не побеждал… «Прости меня!..»
Он чувствовал себя полным ничтожеством. Совсем недавно, размышляя о своем предназначении в жизни, Герман мечтал о большом настоящем деле, думал о том, как за его великие добрые дела ему будут благодарны десятки, сотни, тысячи людей. А сейчас, сейчас он не мог помочь одной-единственной женщине. «Прости меня!.. Прости меня!.. Прости!..»
Погрузившись в сотрясавшие его мысли, Герман потерял чувство времени. Пришел в себя от того, что скрюченное тело совсем затекло. И еще он почувствовал запах. Такой сладкий запах…
Оторвав руки от ушей, Герман понял, что на поляне уже никто не кричит. Он встал и снова выглянул из-за дерева. Все семеро бандитов были одеты. Они стояли в круг над костром, разведенном в том самом месте, где прежде терзали женщину.
Один из бандитов ел что-то с большого ножа:
– Вкусно…
Другой, жуя, довольно подтвердил:
– Ага, мягонько…
Еще один вдруг повернул голову в сторону Германа и повел носом.
– Что еще одну учуял? – усмехнулся тот, что облизывал нож.
Принюхивающий пожал плечами:
– Так ведь пахнет.
Все бандиты разом захохотали:
– Ему сколько ни дай, все мало, мало…
Принюхивающийся отвернулся от Германа и тот облегченно вздохнул.
Два бандита зачем-то наклонились над костром. Остальные следили за их действиями. Герман же тем временем стал медленно отступать обратно вглубь леса. А как только деревья стали гуще, бросился бежать. Не разбирая дороги, не замечая впивающихся в тело колючек, щепок, сучков.
Бежал он недолго. Ослабевший организм подвел его. Герман не заметил перед
собой кочку, споткнулся и просто рухнул на землю. Ударившись, сбил дыхание. В голове помутилось. Когда же различил перед собой какие-то кусты, то, даже не пытаясь встать, просто вполз в них. Думал, что тут же потеряет сознание. Но время шло, а он по-прежнему был в ясном уме. Отдышавшись, скрючился и охватил колени руками. Германа знобило.
Сначала он думал, что дрожит из-за увиденного-пережитого. Но потом, когда начало темнеть Герман понял, что ему голому и голодному просто холодно на непрогревшейся в кустах земле. А скоро нахлынет еще и ночная прохлада. А в ноздрях затаился сладкий запах.
Герман выполз из кустов и, пошатываясь, снова побрел к поляне. На запах. Его желудок уже просто сводило от голода. Герман надеялся, что бандиты, зажарившие себе после надругательства над женщиной какого-то дикого зверя, ушли, оставив на месте трапезы что-нибудь из объедков.
Когда он подошел к поляне было уже совсем темно. Герман прислушался, вгляделся. Никого. Осторожно приблизился к тому месту, где был костер. Тлели угли. От них шло такое приятное тепло. А вокруг все так умопомрачительно пахло жареным мясом.
Герман пошарил руками рядом с костром. Он был готов обглодать любую брошенную на землю косточку. И нащупал, нашел. Что-то твердое. С остатками липкой плоти. Герман тут же хотел сунуть это в рот. Но кость была какой-то особенной, что-то напоминающей. Герман бросил на угли пук травы, дунул. Раз, другой.
Трава, быстро высохнув на углях, вспыхнула и осветила то, что он держал в руке. Это была кисть руки. Кисть руки той самой женщины, которую бандиты изнасиловали. И как оказывается, не только…
Герман бросил женскую руку в горячие угли. Сел на колени, думая, что сейчас его стошнит. Но пустой желудок только зашелся в спазмах и ничего не выдал из себя.
Лучше было бы уйти прочь от этого ужасного места. Но Герман решил остаться. Пошарив вокруг костра, он нашел еще кости. Бережно сложил их на угли костра и забросал мягкой землей, которую вырыл тут же голыми руками: «Прости меня!..»
Он так устал от этого дня. На минуту привалился спиной к холмику могилки. Сейчас, сейчас немного передохнет и уйдет. Прочь, прочь отсюда.
А жар от непрогоревших углей быстро нагрел брошенную сверху землю. Тепло так мягко вошло Герману в спину. Так тепло. Так тепло…
А потом стало так больно. Эраст повалил его на землю и, приставив к груди нож, давил на него всем телом. «Какой живучий, гад, – подумалось Герману, – столько времени валялся на полу, подслушивал разговор основателя-председателя со мной».
Боль становилась все сильнее и сильнее. Герман открыл глаза и понял, что это не нож Эраста. В грудь ему упиралась острая палка. Другой ее конец уходил в павший по утру на поляну туман. В голове мелькнуло: «Я заснул, а бандиты вернулись. И, значит, теперь моя очередь…»
2. Деомид
Герман протер глаза и только после этого различил человека, держащего в руке другой конец палки. Седые волосы, седая борода. Серое лицо в морщинах. Серый балахон на плечах. Весь седой и серый незнакомец сливался с туманом.
Увидев, что Герман пришел в себя, бородач снова нажал на палку. Ее острие еще больше впилось в грудь. Между ребер. Напротив сердца.
Герман подал голос:
– Что ты делаешь?
Незнакомец, изучающий его внимательным и осторожным взглядом, ответил на вопрос вопросом:
– Ты кто ты?
Герман ответил не сразу. Он хотел вздохнуть, но сделать это не позволило упертое в грудь острие. Только качнул головой:
– Теперь не знаю.
А бородач продолжал пристально смотреть на него:
– Это ты убил и сжег женщину?
Герман не понял, как этот человек догадался:
– Женщину?
– Женщину, – подтвердил незнакомец и, не выпуская из руки палки, поднял с земли часть плоти. Видимо, Герман не нашел ее ночью и не захоронил.
Это был кусочек небольшой ступни. На нем сохранились несколько маленьких аккуратных пальчиков, на которых поблескивали остатки педикюра.
Герман снова качнул головой:
– Это не я. Здесь были несколько,.. семеро… человек. Если их, конечно, можно так назвать… А я… – Он теперь уже мотнул головой, указывая себе за спину. – Я только похоронил ее здесь.
Бородач понимающе кивнул и тоже вздохнул, но палку с груди своего визави не убрал:
– Так что ты делаешь здесь?
Герман повторил то же самое, что сказал в самом начале разговора:
– Не знаю.
Человек с палкой опять понимающе покачал головой:
– А куда идешь?
И в этот раз Герман сказал то же самое:
– Не знаю. Извини, но я теперь о себе ничего не знаю. Ни-че-го…
Он вздрогнул и снова почувствовал остроту палки. Но вздрогнул еще раз. И еще. Ему трудно было сдержать этот приступ дрожи, потому что голому телу снова стало холодно. Земля за ним, нагретая ночью углями, к утру остыла. А воздух нового дня на поляне был весьма свеж.
Незнакомец же, как будто не замечая страданий Германа, продолжал допрос:
– Тебя переместили?
– Да.
Бородач кивнул:
– Расскажи о себе.
На это Герман усмехнулся:
– А кто ты такой, чтобы тебе все рассказывать? Уж не местное ли отделение АИК обслуживаешь?
Незнакомец, однако, не был намерен шутить. Он еще сильнее нажал на палку. Герману показалось, что острие вот-вот прорвет натянутую кожу, скользнет дальше. За ребра.
Что он мог сделать в такой ситуации? Только ответить. Герман назвал свое имя и услышал новый вопрос:
– За что тебя переместили?
Скрывать официальную причину перемещения не было смысла. Герман коротко рассказал о том, что нарушил Контракт, и добавил, не называя имен Линды и Тильды:
– А две милые девушки, сдали меня АИК, чтобы не переместили их самих.
– Ты только взнос ЧГО просрочил или за тобой еще какие-то делишки имеются? – строго смотрел на него бородач.
Пришлось добавить деталей:
– Да, я не только не заплатил взнос Члена Гражданского Общества, но еще и скрывался от АИК под чужим именем. Хотел, понимаешь, начать жизнь заново. Ну, там, жениться, сделать карьеру. Даже успел бизнес-план по развитию сети кафе разработать, но вот… поймали. Категория «A» – особо опасный преступник. Контракт расторгнут, а я перемещен.
Герман не собирался рассказывать о том, что участвовал в штурме здания АИК. А бородач как будто был удовлетворен рассказом:
– Значит, ты – не уголовник. Никого не убивал, не грабил, не насиловал?
– Нет.
Бородач облегченно вздохнул, и убрал, наконец, с груди Германа палку:
– Молодец, что дожил до рассвета.
– А что, часто… не доживают? – поинтересовался Герман.
Человек с палкой снова вздохнул:
– Я вчера был на берегу. Видел с холма: за день машина три раза подъезжала. Женщина сразу убежала в лес. Ее, как ты знаешь, бандиты нашли и убили…
– А еще изнасиловали и съели, – добавил Герман.
– Да, – согласился бородач, – это здесь обычное дело…
Герман поразился:
– Обычное дело?!
– Увы, – спокойно пожал плечами бородач и заметил, – А тебе вот удалось дожить до рассвета. Ты был вторым.
– А третий? – вспомнил Герман, – Ведь ты сказал, что машина приезжала три раза.
Бородач повернул голову:
– Он – в той стороне. На другую шайку наткнулся. И ему, как и этой женщине, очень не повезло. У тех бандитов есть ножи и даже пистолеты. Их было восемь. Они сначала с ним обошлись… как с женщиной. Потом за ногу на дерево подвесили и стали с живого срезать куски мяса и жарить… Он так кричал… Там теперь один скелет висит.
Герман не понимал:
– И ты так спокойно говоришь об этих ужасах.
Человек с палкой не ответил. Герман же снова вздрогнул и встал:
– Его надо похоронить. Где это точно?
Но бородач в ответ покачал головой:
– Я тебе не советую ходить в ту сторону. Это рядом с дорогой, по которой они обычно приходят к граничному пункту.
– Они? – не понял Герман.
Человек с палкой объяснил:
– Они – это бандиты. На территории ВЮГО именно бандиты – хозяева жизни. Что хотят, то и творят.
Герман внимательно посмотрел на бородача:
– А ты?
– Что я? – не понял тот. – Я тоже здесь живу.
– Ты не похож на бандита. – сказал Герман.
– Не похож, – согласился человек с палкой, – так я и не бандит.
Но Герману было все еще не понятно:
– Тогда, кто ты? Кто еще здесь может выжить?
Бородач почесал затылок:
– Кто здесь может выжить?.. Это хороший вопрос. А отвечу я тебе на него вот что. Не каждый, далеко не каждый здесь может… А что касается меня, то я – обыкновенный гончар.
– Гончар? – был удивлен Герман, – И что ты делаешь на территории ВЮГО? Почему живой?
– Да, гончар, – спокойно подтвердил человек с палкой, – Сюда вот по делу зашел. Нужда заставила. Глину искал. Мне материал для работы нужен.
– Ты не ответил, – настаивал Герман, – Ты живой. Если ты не бандит, то почему тебя не убили?
Бородач вздохнул:
– Этому есть объяснение. Но сначала, – он посмотрел на дрожащего Германа, – может, перекусим? У меня есть немного с собой пожевать.
Герман, посмотрев на холмик и женскую ступню, покачал головой:
– Только не здесь.
– Хорошо, пойдем, поищем другое место, – согласился «гончар».
Прежде, чем покинуть поляну, Герман разрыл остывший холмик и вложил в него остатки женской ступни, прошептал:
– Прости меня….
Они зашли за деревья, двинули дальше. Только сейчас Герман заметил, что лес хотя и был густым, но при этом выглядел каким-то слабым, как бы болезненным. Здесь не было мощных сосен или дубов. Только клены, осины, березы. Кривые, раздваивающиеся и разтраивающиеся. На всех деревьях тусклая, серая, как кожа бородача, кора. И еще Герман не слышал щебета, пенья птиц. Странный лес…
Судя по тому, как уверенно шел человек с палкой, он хорошо знал эти места. Измотанный событиями последних дней, Герман едва поспевал за своим шустрым проводником.
Бородач время от времени оглядывался:
– Молодец. Не отстаешь. Потерпи. Сейчас. Уже скоро…
Наконец, «гончар» замер на месте и кивнул совсем уже выдохшемуся Герману:
– Здесь можем спокойно передохнуть. Бандиты так далеко в лес не заходят.
Бородач достал из-за спины котомку. Сначала вынул оттуда пустой мешок:
– Все равно пустым возвращаться, так что сделай дырки для головы и рук. Будет тебе какая-никакая, а одежонка…
Герман взял в руке протянутый мешок:
– Чего сразу-то не дал? Столько времени за тобой шел голым.
Человек с палкой резонно ответил:
– Так ведь шел за мной. А дай я тебе мешок сразу, вдруг бы ты решил не идти, и я б понапрасну мешка лишился. А здесь это ценная вещь.
– А почему теперь не понапрасну? – не понял Герман.
Но «гончар» не ответил. Он наблюдал за безуспешными попытками Германа прорвать мешковину:
– Эх, ослабел ты, парень.
Проводник достал из кармана нож. Хотел бросить Герману, но передумал:
– Дай-ка сюда мешок. – сделав аккуратные разрезы, протянул «готовое платье», – Надевай.
Герман тут же нырнул в мешок. Сразу стало и теплей, и уютнее. Бородач же, еще раз пристально поглядев на Германа, снова полез в котомку. Вынул оттуда тряпочку, посыпал каким-то порошком и сказал:
– Дай-ка твою руку. Перемотаю, чтоб не загноилась.
Герман ничего не имел против повязки. Действительно, нужно было позаботиться о продолжающей саднить ране.
«Гончар» быстро перевязал руку Германа:
– Ну вот, теперь с этим порядок.
Вынув из котомки начатую буханку хлеба, отрезал большой кусок Герману:
– Ешь.
Тот быстро, очень быстро расправился с едой. Хлеб тут же успокоил живот и сделал жизнь гораздо теплее. Герман привалился спиной к дереву и закрыл глаза. Спросил:
– Так как же, ты – гончар, среди бандитов живешь? Откуда у тебя еда?
Бородач молчал, и Герман снова открыл глаза. Увидев, что его проводник не спеша жует свой кусок хлеба, не стал настаивать на ответе.
Еще несколько минут они сидели не разговаривая. Потом «гончар» стряхнул с ладони крошки в рот и встал, закинул котомку за плечи. Увидев же, что Герман непонимающе смотрит на него, мотнул головой:
– Пошли, по дороге объясню.
Герман, обмякший от тепла еды и хлеба, не торопился вставать:
– Куда это ты меня собрался вести?
«Гончар» усмехнулся:
– А тебе не все равно? Хотел бы я сам убить тебя, так давно бы это сделал. А захотел бы, чтобы тебя убили бандиты, так оставил бы на поляне. Один ты здесь долго не продержишься. Или бандиты на тебя наткнутся или сам к ним выйдешь. А дальше ты уже знаешь что будет… Большое удовольствие им доставишь. Для них это вместо кино развлечение – найти перемещенного новичка и покуражиться вдоволь…
– Пойдем, – согласился Герман, вставая.
Где-то невдалеке треснула ветка. Герман вздрогнул, но бородач, прислушавшись, успокоил:
– Это зверь лесной. Не бойся, мы идем не опасным путем…
Они шли безо всякой тропы, без компаса и карты, и как казалось Герману, просто наобум. Но «гончар», похоже, действительно очень хорошо знал и эти места, и где-кого в них можно встретить. Он шел спокойно и размеренно, иногда ненадолго останавливаясь, давая Герману возможность передохнуть.