За глаза Петра Ивановича прозвали трупоедом, потому что порой из морга бесследно пропадали мертвецы. Не всегда тела, за которыми не приезжали безутешные родственники, попадали в документацию кремационной бригады. Руководство, такое положение дел не беспокоило, но слава о патологоанатоме клиники ходила соответствующая.
Когда Пётр Иванович открыл дверь, на него буквально хлынула темнота, заточённая в прозекторской. Набросилась на него с отчаянным криком. Трупоед отпрянул, поскользнулся на непросохшем после утренней уборке полу. Поток брани, которую испуганный человек всегда генерируют с особой виртуозностью, оборвался одновременно с ударом грузного тела о мокрый кафель.
Пётр Иванович прижал правую ладонь к груди. В глазах потемнело. Сердце будто погрузили в миску с острым соусом табаско. Раскалённые гвозди боли прошили левую руку, заставляя пальцы судорожно скрючиться. Тело покрылось пленкой холодного пота. Трупоед уже пережил микроинфаркт три года назад и сомневался, что его потрёпанное сердце выдержит второй приступ.
Последним, что увидел Пётр Иванович, перед тем как лишился чувств, была согбенная голая тощая фигура с отвисшими ягодицами, медленно удаляющаяся по коридору.
4
Морф сидел на стуле рядом с кроватью пациента, который прибыл ранним утром, и ждал, когда тот оклемается. Судя по записи в медицинской карте, сейчас в его крови циркулировала изрядная доза транквилизаторов.
Морф посмотрел на соседнюю свежезастеленную койку и вздрогнул, вспомнив налитые кровью глаза Старика. Не успело ещё тело пациента №3028 остыть на холодном секционном столе, как в его бывшие покои уже вселился новый постоялец. Свято место пусто не бывает. Хотя большинство пациентов, да и кое-кто из персонала скажут, что оно скорее проклято.
Морфу было вовсе не обязательно тут околачиваться, но у него сегодня было своеобразное посвящение. До которого, впрочем, никому кроме него не было дела. Этого пациента ему доверили вести самостоятельно – от и до. Давно пора. Ему надоело выглядывать из-за спин старших товарищей и с благодарным видом подбирать крохи знаний об излечении беснующихся душ, которые в большинстве случаев ограничивалась списком весёленьких таблеток. Совсем скоро он станет настоящим врачом, а не ординатором на побегушках. Морф был горд собой и хотел произвести хорошее впечатление на своего первого подопечного.
Он в который раз пробежался глазами по медицинской карте пациента.
– Антон Дюран, что за дурацкое имя, – усмехнулся он.
– Имя нормальное, а вот из-за фамилии мне в своё время пришлось стерпеть немало насмешек. Одноклассники звали меня – Дюрка.
Морф удивленно поднял брови, увидев на лице пациента лёгкую улыбку, и что тот подсматривает за ним через щёлку неплотно закрытых век.
– Да… Я и имел ввиду… фамилию… – растерялся Морф. – Простите… Не ожидал, что вы так быстро очнётесь. Давно не спите?
– Какое-то время.
– Почему сразу не дали мне об этом знать? – Морф приосанился и сделал вид, что делает какие-то важные заметки в карте Дюрана.
– Хотел убедиться, что вы не вколете мне какую-нибудь дрянь, как только я подам признаки жизни. Последнее моё пробуждение было не из лучших. – Дюран вспомнил, как проснулся, пытаясь удержать на плечах раскалывающуюся с похмелья голову, и добавил. – Впрочем, как и предпоследнее.
Антон собирался почесать щёку, но вместо этого уставился на руки.
– Почему я привязан к кровати?
– Это обычная предосторожность. Мы не знали, в каком настроении вы придёте в себя.
Дюран выжидательно посмотрел на доктора и, не добившись никакой реакции, сказал:
– Настроение – высший класс.
– О, конечно, – спохватился Морф. Раз это его пациент, значит, ему и решать когда можно снять ремни.
Положив медицинскую карту на стул, он принялся освобождать Дюрана от пут.
– Меня зовут Андрей Палев, но мне будет приятней, если вы будете называть меня Морф. Я ваш лечащий врач и…
– Но мне обещали, что меня будет лечить доктор Кирцер, – потирая запястья, начал было Дюран, и запнулся, вспомнив об уговоре с Хершем.
– Кто вам обещал? – напрягся Морф, он не хотел упускать своего первого пациента. – Вы уже успели с кем-то переговорить? Но когда? Насколько мне известно, вы были в бессознательном состоянии с того самого момента, как вас забрали санитары.
Дюран приподнялся, подложил под спину подушку, почувствовал отвратительное головокружение. Противный комок дёрнулся в желудке. С трудом подавив желудочный оргазм, Дюран дождался, когда перед глазами выровняется картинка. В голове ползал маленький болезненный червячок. Как и много раз до этого Антон мысленно пообещал себе, что больше никогда не возьмёт в рот спиртного.
– Почему Морф?
– Что?
– Почему мне вас называть Морфом? Это прозвище или что?
Андрей нахмурился.
– Антон, вы понимаете, что для успешного лечения и скорейшего искоренения болезни между врачом и пациентом, то есть между мной и вами, должно быть полное взаимопонимание. Откуда вы знаете доктора Кирцера?
Антон раздражённо сморщился.
– Я и не знаю. Может читал о нём в какой-нибудь газете, или по телевизору видел. А может слышал разговор медсестёр или врачей, когда был в отключке, а имя запечатлелось на подкорке. Вы врач – разбирайтесь, Морф, – саркастически ухмыльнулся Дюран.
– Но вы сказали, что вам пообещали. Кто?
Дюран хотел состряпать страшное лицо и ответить что-то типа – голоса из под кровати или моя мёртвая болонка, приснившаяся во сне, но в этот момент дверь открылась, и вошёл санитар, ведя кого-то за собой.
– Давай двигай, Лазарь, блин.
Шаркающей походкой, одетый в чистый больничный халат в палату вошёл Старик. Под ошалелым взглядом Морфа санитар подвёл его к кровати. Старик послушно лёг и, накрывшись одеялом, отвернулся к стенке.
– Сосед? Это хорошо. Будет не так скучно, – подметил Дюран.
– Да, скучно точно не будет, – пробормотал Морф.
– Доктор, вам плохо? Как-то вы резко побледнели.
– Плохо? Да, немножко… Я к вам зайду позже, – ответил Морф, поднялся и на плохо слушающихся ногах вышел из двести семнадцатой палаты.
5
На посту он нашёл Зою. По выражению её лица было видно, что девушка готова расплакаться. О причине её расстройства догадаться было не сложно.
– Ты тоже его видела? – бесцветным голосом спросил Морф.
Её глаза заблестели от подкативших слёз. Зоя всхлипнула и сдавленно прошептала:
– Его привёл санитар. У меня ноги подкосились, когда они вошли в отделение. Как такое возможно? – девушка озлобленно посмотрела на Морфа, и ударила его несколько раз ладонью по плечу. – Это ведь ты решил отправить его в морг.
– Но ты же сама видела, он был мёртв, – неуверенно произнёс Морф, отойдя на несколько шагов от рассерженной девушки.
– Был – не был… Я не знаю. У меня голова идёт кругом от этой дурацкой истории, но нужно смотреть фактам в лицо. А факты таковы – мы ошиблись.
Морф с теплотой отметил, что девушка говорит «мы», не сваливая всю вину на него.
– Старика нашли помощники трупоеда в коридоре морга, перепугались не на шутку. Поначалу они решили, что Старик готовится на них напасть: сжал кулаки, зарычал, но потом внезапно обмяк, расслабился и позволил им себя увезти. Трупоеду повезло меньше.
– Что с ним? – спросил Морф. Ему тут же представилось толстое тело трупоеда с обглоданным лицом и потёки крови на стенах фонтаном бьющей из порванных артерий. Может кто-нибудь и сказал бы, что произошло божественное воскрешение, но в воображение Морфа рисовалась картина зомби-апокалипсиса.
– В критическом состоянии увезли в реанимацию. Похоже инфаркт, плюс кардиогенный шок. Пока не ясно удастся ли ему выкарабкаться. Похоже, он первый натолкнулся на Старика, выпустив его из прозекторской, – сказала Зоя. – Когда Старика проводили мимо поста, он посмотрел на меня. Его взгляд… Он стал другим. Осмысленный и осуждающий. Будто он винит меня в произошедшем. Мне страшно.
У Зои затряслись губы. Она поёжилась и внезапно уткнулась лицом Морфу в грудь. Он несколько опешил от такого порыва молодой медсестры, которая ещё минуту назад осыпала его ударами. Не больно, но от души. Морф не знал, как поступить. Так и стоять истуканом или обнять опечаленную девушку. Помедлив минуту, он провёл рукой по её длинным чёрным волосам и поинтересовался:
– У тебя есть парень?
– Нет, – Зоя перестала вытирать слёзы об его халат и посмотрела на Морфа влажными глазами.
– Почему? Дожидаешься своего принца? Как Ассоль ежедневно высматривающая корабли на горизонте. Но знаешь, если просто сидеть и ждать у моря погоды, то рано или поздно к твоим берегам прибьёт обрывки алого паруса и куски раскуроченной палубы.
– Ты это к чему вообще? – Зоя раздражённо сдвинула брови и отстранилась от Морфа.
– Да так… Просто хотел пригласить тебя вечером в кафе, обсудить произошедшее. Хочу быть уверен, что если ты согласишься, потом не нарвусь на кулак твоего ревнивого ухажёра.
– Ревнивого ухажёра, как уже было сказано у меня, к сожалению, нет. И я соглашусь.
На лице девушки расцвела смущённая улыбка, которая тут же угасла, когда она увидела, кто к ним приближается.
– Вы двое, – Анна ткнула пальцем в их сторону. – Через полчаса Кирцер ждёт вас с объяснительной в своём кабинете. И не надо делать вид, что не понимаете о чём я.
Анна прострелила обоих обжигающе холодным взглядом и, подхватив со стола папку с назначениями, удалилась отдавать указания медсёстрам, заступившим на смену.
– Если не уволят, то премии точно лишат, – сказал Морф.
Зоя рассеяно пожала плечами, мысленно примеряя платья, пылящиеся дома в гардеробе. Внезапно молодой ординатор стал ей гораздо симпатичней.
6
Уткнувшись в стену, завернувшись в запятнанное одеяло, как в кокон, так что наружу торчала лишь бледная макушка, покрытая жидкими слипшимися клочками волос, Старик, не меняя позы, давил койку до ужина. Антон тоже лежал пластом, не решаясь подняться с кровати, его до сих пор мутило. Зато у него было время подумать.
Последний раз он находился в больнице в качестве пациента лет двадцать назад. Дюран уже не помнил, кто кого заразил, но тогда они вместе с братом, густо усыпанные зудящими волдырями, угодили в инфекционное отделение с тяжёлой формой ветрянки. Если не считать первые дни, когда он задыхался от жара, впечатления от больницы у него остались не плохие. Братишка никогда не давал ему скучать, на ходу придумывая новые игры и розыгрыши над сорокалетней стервозной медсестрой. Когда они уже готовились к выписке, брат красным смывающимся фломастером нарисовал на Антоне кучу точек, и со скорбным выражением на лице продемонстрировал своё художество медсестре. Та схватилась за голову, наивно полагая, что это первый в истории случай повторного заражения ветряной оспой. Пока медсестра бегала по больнице, поднимая на уши разморённых после обеда докторов, все красные точки были поспешно стёрты. Антон до сих пор помнил её перекошенную физиономию. Он даже на какое-то мгновение испугался, что её удар хватил. После она ещё долго ходила багровая от злости, стыда и осознания собственной глупости.
Дюран взглянул на ржавое пятно от протечки на потолке, на грязно-голубые стены пестрящие трещинами, на серое небо за зарешёченным окном и понял, что на особое веселье в этот раз рассчитывать не стоит.
Антон аккуратно дотронулся до скулы, куда ему заехал санитар. Он догадывался, что богатырей в комбинезонах за ним послал директор. А всё остальное череда накладывающихся друг на друга случайностей, начиная от неудачно очутившегося на полу стакана и заканчивая неопытным птенцом, которому доверили набить на нём руку. И судя по всему, вмешиваться в сложившийся порядок вещей, директор не собирается.
Тем не менее, программа минимум выполнена. Ему нужно было сюда попасть – и вот он здесь. Что дальше?
Его тщательно разработанный план пошёл коту под хвост. Ещё сутки назад, он даже представить не мог, что обколотый успокоительным будет делить палату с безумным стариком. Сумасшествие какое-то! И где Кирцер? Впрочем, в данной ситуации то, что его лечит другой врач скорее удача. Антон не знал, как повёл бы себя, оказавшись сейчас с Кирцером один на один. Вряд ли он смог бы себя сдержать, и тогда точно не достиг бы своей основной цели. Цели, к которой стремится большую часть своей жизни.
Конец ознакомительного фрагмента.