Антония, младшая дочь Кренингтонов, была юной забавницей. Она любила танцы и людные вечера, где могла продемонстрировать себя и свою эрудированность. Девочка четырнадцати лет, как и ее сестры, была высокой и хорошо сложенной. Волосы были тоньше и светлее, чем у сестер, черты лица выразительные и до невозможности нежные и приятные. Большие карие глаза излучали доброту и искренность. Всех и каждого она рада была видеть в поместье родителей. Она была гостеприимна, любезна, учтива, ее манерам могла позавидовать любая более зрелая леди. Антония не отличалась ярко выраженными талантами, зато ее трудолюбие, кропотливость и усидчивость вызывала уважение всех вокруг. Подобно ровесницам, ее восхищали балы и прочие увеселения, но в отличие от многих, от подобных вещей головы она не теряла. В семье ее называли «ваше ангельское высочество», отчего девочка румянилась и хихикала.
Антонию вместе с ее гувернанткой отправляли в Шотландию на летние каникулы, где располагалась прекрасная школа для девочек, в которой юных леди учили манерам, рукоделию и прочему мастерству. Также, их вывозили за город, где они могли отдыхать, заводить приятные знакомства, изучать природу и ее явления. Розалин и Эвелин с самого детства отправлялись к отцовской сестре на самые, по их мнению, чудесные три месяца в году. Глостершир для многих – идеальное место для отдыха, не все могли позволить себе подобный, а у девочек была великолепная возможность проводить каникулы в этом волшебном месте. Миссис Стенсфорд была очень привязана к своим племянницам, поэтому всегда принимала их со всей душой и придумывала для них занимательную программу.
Эвелин особенно тепло относилась к Блутауну. Она всегда отчаянно ждала лета, чтобы поскорее отправится в самое любимое место на свете, где в воздухе разносится аромат лаванды, и где небеса всегда чисты. Каждое лето на протяжении двенадцати лет, Эв проводила чудесное время у своих родственников. Во время поездок она считала крыши проезжавших домов, уповая на скорое прибытие. Только в этом месте она ощущала себя по-настоящему свободной. Все девять месяцев она грезила поездкой к любимой тетушке и братьям, несмотря на многочисленные уговоры отца отправиться на отдых в другое место, дабы разнообразить вакацию. Однако все попытки были тщетны. Как только яблони и сирень начинала зацветать, Эв приступала к сбору вещей для летнего отдыха. Она очень любила родителей и принимала то, что день ото дня было ими навязано. Званые вечера, прогулки с благородными дамами и джентльменами, поездки к гостям – все было снесено ей с величайшим достоинством и изяществом. Всех поражала сдержанность Эвелин и ее потрясающая способность производить на окружающих впечатление. Возможно, причиной служили ее приветливость и пытливый ум. Тетушка Роксана тоже не могла обойтись без того, чтобы не прорекламировать свою чудную племянницу, которая является первой красавицей Дербшира, что, несомненно, привлечет к ней множество кавалеров.
– Необходимо много всего сделать, мои крошки! – с жаром изрекла она после того, как чай был выпит. – Разумеется, мы обсудим все наши планы после того, как вы поправите свои туалеты, немного отдохнете и почтите нас своим присутствием за обедом. – с радостным выражением лица закончила она.
Девушки наградили тетю встречной улыбкой.
– Надеюсь, жара спадет к тому времени, не хотелось бы составить вареной куропатке компанию на столе. – игриво заметила Роуз.
– Не уж то ты повеселела, милая? – удивилась Эв.
– Мое расположение будет более радужным, если хоть на мгновение жара перестанет меня преследовать. – ответила сестра.
– К ужину жара, возможно, ослабнет, а вот к обеду, вряд ли. А где же Ленни? – с широко распахнутыми глазами поинтересовалась Эвелин.
Миссис Стенсфорд, слегка поджав губы, принялась объяснять.
– О, Ленни.… Ох… – моментально помрачнев, начала Роксана. – Милая Оливия так непросто переживала этот, казалось бы, счастливый момент… Роды были более чем тяжко ею перенесены. Ох, бедная девочка. Все же, малышка родилась крепкой и такой славной! Я истинно не могла налюбоваться на это сокровище. Только вот Ленни не способен пока на отцовские чувства.… Все же, я смею предполагать и верить в то, что это временно.
– О, безусловно! Он очувствуется, непременно.
– Так вот. Когда моя дорогая Оливия разразилась схватками, он, не смея более выносить подобные тяжбы, а именно ее стоны и дикую озабоченность всех вокруг, умчался неизвестно куда! Подумать только! Каково было бедняжке, когда она осознала, что муж покинул ее в такой момент! Она так переживала.... Он приехал вчера вечером, спустя три дня, бесспорно хмельной, однако же, заглянул в покои молодой матери, и даже бросил взгляд на малышку Сандру. У них непростые отношения… – она помолчала. – Что ж! Думаю, как только он узнает о вашем прибытии, он будет невозможно счастлив! – она вновь засияла.
– Хм. Да-да, я тоже уверенна, что он спустится к нам.
– А теперь, бегом-бегом наверх! Вам необходимо освежиться, ровно так же, как и мне.
Как только девушки повернулись в сторону лестницы, наверху сверкнула фигура. Это был Ленни Стенсфорд, старший сын миссис Стенсфорд. Он был слегка расхлябан. Его движения были ленивы, очевидно он только проснулся, но несмотря на это, он казался свежим, хотя слегка хмурым, и все же, ослепительно красивым.
– Кого я вижу… – он присматривался. – Кого я вижу! О Господи милостивый! – восхищенно воскликнул Ленни и в одно мгновение он очутился около сестер.
– Ты все же вовремя! – вскрикнула Эви и бросилась на шею брата. Он поднял ее на руки, звонко смеясь.
– Эви! Не верится! Как ты похорошела! – он принялся ее разглядывать, – не верится, ты здесь! Как чудесно! Матушка, вы видели, она – превосходна! Моя добрая Эви! – он обратился к Роуз, указав на нее рукой – А кто эта юная леди? Как ты повзрослела и как чудесно ты выглядишь! – он обнял и поцеловал робкую Розалин, которая была не так близка к брату, как Эвелин. – Я так рад вас видеть! Не могу поверить… Я не мог дождаться вашего прибытия! Нам необходимо… – мать прервала бурные рассуждения Ленни.
– Это все дивно. Однако же, Эвелин и Розалин только прибыли, и я не исключаю, что они хотят привести себя в порядок и послать родителям письма. Я в свою очередь хотела бы распорядиться на счет обеда и далее заняться туалетом. А ты, – она сделала паузу и строго взглянула на сына. – будь так любезен и проведай супругу и дочь, если в тебе остался хоть грамм чести.
Ленни с безразличным лицом выслушал мать, затем с лучезарной улыбкой поцеловал сестер и направился наверх.
– Я прошу прощения, милые кузины. Жду с нетерпением минуты, когда мы сможем все обсудить. – он поклонился матери, – Матушка.
– Вперед, вперед, красавицы! – миссис Стенсфорд подогнала племянниц.
– Мэри! Ты можешь отдохнуть после поездки. Перед ужином я пошлю за тобой. – обратилась Эвелин к своей горничной.
Сестры поднялись в свои спальни. Розалин принялась разбирать картины, распаковывать мольберт и приборы для рисования. Эвелин, поменяв наряд и приведя себя в порядок, спустилась вниз, в гостиную. В это время там никого не было. Через час прислуга должна будет подготовить гостиную, чтобы после обеда хозяева могли попить там какао. Напротив больших эркерных окон, которые служили выходом на террасу, стоял старинный рояль из дорогого дерева цвета шоколада. Эви присела на пуфик, подняла крышку рояля, и мелодия полетела подобно парящей птице. Легкие, струящиеся звуки разносились по дому, и это означало, что первый день лета уверенно наступил. Все занимались своими привычными в это время суток делами, а мелодия незримой волной влетала во все комнаты. Окна были распахнуты, тонкий тюль развивался, соприкасаясь с нотами, и умиротворение воцарилась в Стенсфордском поместье.
Глава
III
Настало время обеда, и Роуз пришлось сложить кисти, а Эв захлопнуть крышку рояля. Вся семья, за исключением Оливии, супруги Ленни, которая еще не совсем оправилась после тяжелых родов, собралась за обеденным столом. Столовая зала была просторна и изыскано обставлена. Огромный прямоугольный стол, покрытый скатертью цвета фиалок, стоял посреди комнаты, его обрамляли стулья со спинками, обшитые бархатом. Как только семья уселась за большой стол, слуги один за другим, принялись его сервировать. Несколько минут в столовой стоял исключительно звон посуды. Молчание прервала тетушка Рокси с присущей ей искрящейся улыбкой.
– Итак, мои прелестные, как прошел ваш год? Чем живет свет Дербишира? Я желаю знать все!
– Ничем необычным, к сожалению, год не был ознаменован, тетушка. – Начала Эвелин. – Роуз много времени проводила за учебниками и кистями, а я практиковалась в теории музыки.
– Какие вы трудолюбивые! В этом у меня никогда не было сомнений. Ну, а как ваши пречудесные родители? Держу пари, мой достопочтенный брат не желал отпускать вас в этом году.
– Отчего же? – полюбопытствовала Розалин.
– Полагаю, он придерживается мнения, что здесь вы не учитесь, как бы он того хотел. Однако же я возражаю! Вы учитесь вести себя в обществе, а что еще нужно девушке, помимо прекрасного образования, которое уже у вас есть? По крайней мере, у тебя Эв.
Сестры переглянулись.
– Вероятно, вы правы.
– Безусловно! Безусловно, я права! В девятнадцать лет, как полагается, девушка обязана быть эмоционально зрелой, образованной и, конечно же, имеющей связи в высших кругах. Об остальном ей не целесообразно беспокоиться.
– Как печально сознавать данные ограничения. – иронично ответила Эвелин. – Мне думается, что дама должна обладать несколько иными качествами, чтобы по праву именоваться достойной леди.
– Хм, ты меня настораживаешь, дитя мое. Неужели ты наивно думаешь, что девушка без связей и без почтенного места в обществе сумеет составить выгодную партию состоятельному и уважаемому человеку?
– Я не вправе спорить, но все же, да, я так считаю. На мой взгляд, девушка в первую очередь должна быть смышленой, остроумной и деятельной, а уж потом высокообразованной и состоятельной. Привлекательность я бы поставила на нижнюю ступень.
– По-твоему, дама, которая дурна собой сумеет занять достойное место в обществе? – ужаснулась Роксана.
– Вне всяких сомнений, тетушка.
– Здесь я не могу согласиться. – с язвительной улыбкой отметила миссис Стенсфорд.
– Внешность не играет никакой роли, если девушка добра, начитанна и обаятельна. Да, обаяние порой важнее, чем красота.
– А как же умение жертвовать собой? – встрял Ленни.
– Что, мой друг? – восхитилась мать.
– Недавно мною было вычтено в одной из газет, что в качества верной супруги непременно должно входить то, что принято называть «самоотдачей», «самопожертвованием». Похоже на то, что жена обязана жертвовать своими интересами и предпочтениями во имя супруга. Его интересы должны всецело стать ее.
– Дорогой, полагаю, тебе нужно заниматься. – обратилась миссис Стенсфорд к младшему сыну. Тот поблагодарил присутствующих, поклонился и направился в свою комнату, будучи совершенно незаинтересованным пустой болтовней.
– Самопожертвование – то, чем занимается каждая замужняя женщина. Но здесь не обойтись без термина, о котором, увы, нередко забывают – «любовь». Любовь ведь и есть самоотдача и самопожертвование. Только глубочайшее чувство способно толкнуть человека на отречение собственного «я» во имя другого. – на секунду воцарилась тишина. – Или я не права? – скромно спросила Эвелин.
– Ты, безусловно, права, детка. Только вот любви порой бывает недостаточно для хорошего брака. И, кстати, разбираться в ней, тоже более чем недостаточно.
– Я вообще не разбираюсь в любви. – отрезала Эвелин и принялась за десерт, который был принесен с минуту назад.
– Да, мама, как же ты права… – миссис Стенсфорд с недоумением и суровостью посмотрела на сына. – Брак – это труд, а не только романтический флер. – Ну, а ты, Розалин? Что ты думаешь по этому поводу?
– Я думаю, что ныне неподходящее время для обсуждений подобного рода тем. Я имею в виду то, что мне рано думать о браке. – она сконфужено опустила голову.
– Рано? Детка, многие в твоем возрасте уже рожают детей.
– Вероятно, у меня другой путь.
– Имею смелость заявить, что ты еще не до конца осознала свое предназначение.
– Оно в живописи.
– Безусловно, безусловно… – наигранно улыбнулась миссис Стенсфорд.
– А я не могу не согласиться с тем, что девушка должна непременно чем-то заниматься! – вставил Ленни. – Ты умница, Рози! Как приятно, когда юные леди увлечены чем-то помимо охоты за мужьями.
– С этим грех спорить! – отрезала звонко Роксана. – Что ж, не время ли нам выпить по чашечки какао?
Все дружно перенеслись из столовой в гостиную, где с минуту был привезен поднос с какао, пирожными и зефиром. В руках у всех мигом заблестели фарфоровые чашки с золотистыми ручками.
– Какие планы на вечер, мои любезные? – возобновила разговор миссис Стенсфорд.
– М! – дожевывая замычал единственный присутствующий мужчина. – Сегодня мистер Джеймс и прочие, состоящие в оксфордском яхт-клубе, приглашают на вечернюю игру в крокет. Буду рад, если мои прелестные кузины сопроводят меня.
– Ох, потрясающе! – отставив чашку, завопила Роксана. – Блестящая возможность познакомиться с местной молодежью! Вы непременно должны пойти!
Участники яхт-клуба все словно на подбор были заядлые холостяки (даже те, которые были женаты). Они приезжали в Блутаун в качестве местной элиты, которая только и делает, что расхваливает собственное состояние. Многие из них были уже в возрасте, но на семьянинов они далеко не походили. Они выпивали по несколько литров бренди в день, выкуривали по десять сигар и перемывали кости компаньонам и мужьям своих любовниц. В перерывах между этим они играли в крокет с юными жительницами города. В целом, их развлечения этим не ограничивались. Они, кроме всего прочего, любили посещать балы и званные вечера у именитых обитателей города. Самый яркий член клуба, Уолтер Джеймс был известен абсолютно всей элите Великобритании. Несмотря на юный возраст, он успел достичь невероятных высот: открыть свое дело (в содружестве с компаньонами отца), объехать весь мир, занять почетное место в оксфордском яхт-клубе и стать любимцем высшего общества и кумиром молодежи. Он был высок, даже слишком, однако был из тех, кого высокий рост безмерно красит, загорел, с вычурно зачесанными белокурыми волосами, огромными ясными глазами и белоснежной широкой улыбкой. С Ленни Стенсфордом он был знаком около года, когда тот приехал искать арендатора летней резиденции. Юноши моментально подружились и все прошлое лето проводили в кутежах и развлечениях. Уолтер приехал около трех дней назад, но уже успел основаться и даже выслать Ленни приглашение ему и его «пречудеснейшим сестрам».
– Уолтер Джеймс собственной персоной? – с круглыми глазами спросила тетушка Роксана.
– Что за Уолтер? – озадачилась Эв.
– Лучший из всех, кого я знаю! – пламенно бросил Ленни. – Вам непременно необходимо встретиться!
– Это все замечательно, но все же в такую жару невыносимо играть в крокет! – брякнула миссис Стенсфорд.
– Вам, матушка, душа моя, безусловно. – с льстивой улыбкой произнес Ленни.
– Я думаю, общение Эв пойдет на пользу. – подметила Роуз, взяв за руку сестру.
– Без тебя не двинусь с места! – поцеловав сестру, проговорила Эвелин.
– Что ж, тогда решено! – Ленни сорвался с места.
– Чудненько, чудненько! – захлопав в ладоши, заголосила тетушка Роксана. – Вы славно проведете время. Только, умоляю, возьмите зонтики!
– А как же вы, тетушка? Неужели вы откажетесь от возможности пококетничать с юными яхтсменами? – по-детски захихикала Эвелин, чей смешок подхватила сестра.
– Ах, моя язвочка, как же я скучала по тебе!
Через час все с веселым расположением духа выдвинулись на прогулку, тетушка же воодушевленно их провожала и давала девочкам наставления по поводу того, как произвести верное впечатление.
Глава IV
Бархатное солнце жгучими лучами опоясывало лужайки и побережья, раскинувшиеся вдоль озера. Раскаленный воздух был напоен травянисто-пыльными шлейфами, невозможно было вдохнуть ни глотка. Над водой пестрели блики стрекоз, тени деревьев, наслаиваясь друг на друга, создавали иллюзию прохладного местечка. Лазурное небо по своему обыкновению было чистым и безмолвным.