– Ты же знаешь, что мне не нужно их возвращать. Мы с Эмилем мечтаем подарить тебе квартиру, которую ты не хочешь принять.
– Ты, со своим Эмилем, лучше больным помоги, а я здоровая тетка, уж как-нибудь сама выкарабкаюсь.
Сестра тяжело вздыхает и, проведя еще некоторое время в разговорах о ее детях и муже, мы расстаемся с ней на теплой ноте. На журнальном столике лежит нужная сумма – на оплату квартиры и новый телефон. От омерзения к самой себе и от безысходности, я снова заваливаюсь спать.
Просыпаюсь я ближе к вечеру, иду в душ, решив помыть и голову, а не только свое бренное тело. На укладку и макияж сил уже не остается, и я залезаю в свои потрепанные старые джинсы, толстенный свитер и десятилетней давности кроссы, которые отбила у сестры, когда она хотела выбросить их на помойку. Я вообще-то высокая, целых метр семьдесят, но из-за полноты смотрюсь «полторашкой». Поэтому я люблю носить балахонистые вещи, которые нигде не передавливают и не стесняют в движениях. Волосы у меня темные, тонкие, но зато их много и они вьются. Лицо обычное, сероватое, с мешками под глазами, но зато глаза – моя гордость. Они светло – карие с вкраплениями, как янтарь. Ресницы не длинные, но в глазах есть какая-то глубина и загадка, по крайней мере, мне так все говорят и мне хочется в это верить.
Проходя мимо соседней квартиры, где живет дьявольская псина, я легонько пинаю дверь, быстро убегаю по коридору и спускаюсь на первый этаж по лестнице. Я надеюсь, что эта вонючка еще час будет тявкать и к моему приходу вымотается и вырубиться, желательно на всю жизнь. Хозяйка у нее тоже примерзкая старуха, вечно недовольная и скрипучая. Она рано утром выходит на улицу со своей шавкой и долго где-то бродит, видимо выискивая повод для сплетен и обсуждения со своими подружками-соседками.
Я выхожу из подъезда и понимаю, что идет дождь. Но так как я уже разозлила свою соседку вместе с ее сиреной, назад дороги нет. Я иду под дождем, проклиная собак и дурацкую старость, вижу, как к остановке подъезжает автобус, несусь на всех парах и успеваю запрыгнуть на ступеньку, прежде, чем двери закрываются.
Какой-то парень поднимается, уступая мне место, я с улыбкой и благодарностью усаживаюсь и замечаю бабульку с голубыми волосами и кучей пустых бутылок возле ног. Она смотрит на меня, улыбается и указывая головой на мой живот, спрашивает:
– Какой месяц? Уже пол знаете?
FUUUUCK
Ну вот почему этим старым грымзам обязательно надо меня задеть?
– Уже 12 пошел, – Отвечаю я, и с радостью наблюдаю, как с ее лица сползает улыбка.
Она отводит взгляд к окну, бормоча себе под нос какие-то ругательства.
Наконец, я доехала до ближайшего торгового центра. Соскочив с места, я быстро выбираюсь наружу и, сутулясь, плетусь к большому моллу, чтобы купить себе злосчастный телефон.
Спустя нелёгкий час в магазине гаджетов, где мне молодая девочка заговаривает зубы странными словами и цифрами, я держу в руках свой новенький аппарат. Он обладает каким-то мегапикселем и может останавливать время, еще он может читать и писать за меня и, если мне надо, то в принципе готов прожить и жизнь вместо меня. По пути домой, я захожу в кулинарию и набираю всяких вредностей, но вкусностей. Предвкушаю знакомство с моим новым умным роботом, под шипучую газировку и сытный, жирный ужин.
Наутро я снова просыпаюсь от стонов шавки, впихнув вчера в себя все, что накупила, мои руки не дошли до телефона, и я снова вырубилась, прямо в одежде.
Сегодня я, наконец, с ним разобралась, вставила сим карту и настроила интернет. Не знаю, что он там может, но я, в первую очередь, просмотрела сообщения и пропущенные звонки.
180 от мамы, вместе с сообщениями об ее инфаркте, инсульте, параличе, седине, инвалидности и, наконец, безвременной кончине.
150 от сестры, но с ней мы разобрались,
100 от подруг и тысяча сообщений в мессенджере, от всех кому я небезразлична, как оказалось…
На душе сразу посветлело. Значит, я кому-то, да нужна? Значит, я чего-то, да стою? Раз столько людей обо мне беспокоятся и волнуются. Почувствовав себя королевой, не меньше, я принимаюсь отвечать всем, кто за меня волновался.
Разговор с мамой долгий и нудный. Я выслушиваю в свой адрес все упрёки и обвинения, успокаиваю ее, когда она начинает рыдать и делаю вид, что чрезвычайно заинтересовалась ее новым клубом по уходу за домашними цветами. Уф. Наконец это закончилось. Я иду на кухню, выливаю последние капли виски в стакан и залпом его выпиваю. Нелегко все-таки с моей мамой.
Разговоры заняли у меня пол дня, после чего я набираю номер хозяина квартиры, чтобы узнать, когда ему удобно зайти за деньгами.
Жаль, что у меня больше нет виски, потому что тоска и отчаянье, снова накрывают меня с головой, и я опять хочу рыдать.
«…Ева, ты должна что-то изменить в своей жизни!», – говорю я себе, лежа на кровати как звезда. Я начинаю думать, что великий уравнитель, распределитель, как там его еще называют, чего-то мне недодал, когда распределял блага: «Дай мне знак, твою мать! Ну, или типа, помоги! Тебе там что, весело наблюдать за тем как я тут пыжусь и мучаюсь?»
Я иду на кухню в поисках чего-нибудь вкусненького, ну или вообще съедобного и случайно задеваю ногой сумку с ноутбуком. Сумка падает и из карманов на пол сыпется мусор и какие-то бумажки. Натыкаюсь на визитку того странного лысого мужика и вспоминаю о своей просьбе к старику на небесах. Секунду другую сомневаюсь, но, тряхнув головой и набрав в грудь воздух, набираю его номер.
– Я ждал вашего звонка, – сразу отвечает он, не дождавшись даже приветствия.
– А как вы узнали, что это я вам звоню? – недоумеваю я, уж не колдун ли он. В голове сразу же рождается целая история с древними колдунами, которые умеют перемещаться во времени.
– Все просто, мне здесь больше никто с неизвестного номера звонить не может. Я ведь здесь проездом, а номер я дал только вам, – спокойно отвечает он.
– Я согласна! Я поеду, куда вы скажете, и буду работать сортировщиком писем, лишь бы хоть что-то изменилось в моей жизни!
– Отлично, Адам будет рад.
– Хорошая парочка, – смеюсь я в трубку и в ответ на недоумение собеседника поясняю, – меня зовут Ева, прям проведение господне, не правда ли?
– Почему бы и нет, – поддерживает мой настрой он, и мы договариваемся о мелочах и обмениваемся почтой для более детальных обсуждений.
Повесив трубку, я усаживаюсь на диван и понимаю, что я только что начала новую главу своей жизни.
Глава 3 – Отъезд
Все завертелось и закружилось.
Оказалось, что за свои 35 лет, я нажила не так много вещей, как, наверное, положено было бы любому другому. Я договорилась с хозяином о сдаче квартиры, перевезла вещи к матери, оформила все положенные документы и собрала самое необходимое.
Самым страшным эпизодом на этом этапе, стал разговор с мамой…
После того, как она услышала новость, пришлось вызвать скорую помощь, откапать ей лекарство и только после того как она успокоилась, мы смогли поговорить конструктивно.
– Ты, конечно, шутишь? – спросила она, не открывая глаза, будто если она их откроет, она увидит перед собой страшное чудище.
– Мааам, я уже все решила и подготовила, я еду. Буду работать у одного бизнесмена помощником – в сотый раз говорю я.
– Но ты же не для этого училась столько лет! Не для того чтобы быть какой-то там секретаршей! Мы растили тебя не для этого! О господи, ну за что мне это все! Если бы ваш отец был жив, он конечно бы не допустил подобного. Почему ты не можешь быть как твоя сестра? Выйди замуж, роди детей, осядь, будь счастлива, будь как все!
Я закатываю глаза, предварительно отвернувшись от мамы.
– Мама, смысл жизни не в том чтобы быть одинаковыми! Ну, прости, что разочаровала и не стала обычной клушей наседкой! Я хочу жить так, как захочу сама, а не по чьему-то сценарию и плану! Вы с Марией выбрали этот путь, у меня свой путь, прими, пожалуйста, это и смирись!
Моя мать – женщина со странным мышлением, она оптимист по жизни и когда ей это выгодно или более понятно, она предпочитает сделать вид, что ничего вокруг не происходит, что все это какое-то недоразумение и все само собой разрешиться стоит ей только поспать. Так и в этот раз, она не стала слушать мои объяснения и доводы, а только хлопнула в ладоши и, повернувшись набок, произнесла спокойным чуть ли не радостным голосом.
– Ну конечно! Я все поняла, дорогая. Я поддерживаю тебя в твоем решении.
Я от удивления чуть не подпрыгнула. Тем временем, она продолжила.
– Ты поедешь в замечательную страну, это все-таки почти Евросоюз, цивилизация и красивые мужчины. Слава богу, что ты не решила начать путешествовать со всяких там арабских пустынь или африканских джунглей. Думаю, ты хорошо проведешь время и когда посмотришь всю Европу, вернешься домой и выйдешь замуж за достойного парня. Думаю, Макс будет тебя ждать сколько угодно, все-таки он мне нравится, хороший парень, тем более он сын папиного друга. Так что, это хорошая идея, жаль, что она мне самой не пришла в голову, я же видела, как ты в последнее время себя чувствовала, и как плохо тебе было. Но теперь все будет хорошо. Надеюсь, тебе понравится путешествие.
Я смотрю на нее и понимаю, что не ослышалась.
– Мам, я еду работать, я уезжаю, надеюсь навсегда.
– Моя дорогая, я все знаю, мне недавно соседка рассказывала о чудо таблетках, так вот я узнаю их название и ты, мне его привезешь, когда будешь возвращаться. Говорят, оно творит чудеса с кожей и мне бы хотелось его опробовать.
Дальше я не слушала. Я поцеловала ее в щеку и спустилась вниз в кухню, чтобы сделать себе сэндвич. Разговор с ней, равносилен двухчасовой тренировке в спортзале, столько сил и энергии он отнимает.
«В этом она вся», – думаю я, жуя горячий хлеб с курицей гриль: «она всегда предпочитает спрятать голову в песок, напевая при этом песенку». Только один раз на моей памяти она действительно взбунтовалась и была непоколебима. Когда Мари решила выйти замуж в 18 лет за панка, с проколотой бровью и ушами. По мне, так он был классный, но мама категорически запретила сестре думать о нем и заперла ее дома на целый месяц. Не знаю, как она повлияла на парня, но он пропал и больше в жизни Мари не появлялся. Потом она встретила такого же благородного отпрыска из благородного семейства, и они поженились, начав судорожно строгать детей.
Разговор с Мари был, конечно, спокойней. Она с пониманием отнеслась к моему решению, хотя и удивилась. Она пришла как раз тогда, когда я ела свой третий сэндвич и уже подумывала о четвертом.
– Я хочу тебя сказать, что уезжаю работать в Болгарию, на одного бизнесмена. – Я смотрю в глаза Мари, пытаюсь понять, о чем она думает.
– Когда ты это решила? – спрашивает она, не отводя взгляда от моего сэндвича.
– На прошлой неделе, я познакомилась с одним мужчиной, он предложил мне эту работу и я согласилась.
– А ты уверена в том, что… Нуу, не знаю, что это нормальная работа?
– Ты имеешь в виду рабство и все такое?
– Да. – Испуганно прошептала она.
– Да уверена. Я переписываюсь с этим бизнесменом, и все письма приходят на официальных бланках. Договор и все документы он уже предоставил, и я точно знаю, что все законно. Я не дура, Мари. Не думай, что могу так легко попасться.
– Ну, если ты говоришь… – неуверенно говорит она.
– Да я уверена и не волнуйся об этом! Я поговорила с мамой… – говорю я, многозначительно приподнимая бровь.
– Она мне звонила… – вздыхает Мари, и я понимаю, что мы это больше обсуждать не будем,– в любом случае, – Мари встряхивает своей шевелюрой с укладкой а-ля голливудская звезда, – Ты все время должна быть на связи. Ты сама понимаешь, что мы будем волноваться и, если ты хоть один день не выйдешь с нами на контакт, я и Эмиль, перевернем всю Европу, пока тебя не найдем! – с угрозой говорит сестра, и я в порыве нежности набрасываюсь на нее с объятьями.
– Ну хорошо, хорошо, – говорит Мари отстраняясь, – мы должны привести твой вид в порядок – не можешь же ты ехать на работу в таком виде! И, пожалуйста, хватить есть! – она вырывает сэндвич из моих рук и с силой Геракла тащит к двери.
– Я не буду ничего менять! – возмущаюсь я, – поеду такой, какая есть, он видел мои фото и не возражает!
– Ничего не хочу слышать. Ты идешь со мной, мы будем делать из тебя красотку. И, кстати, дай мне данные твоего бизнесмена. Эмиль проверит его по своим каналам. – Говорит сестра, а я с завистью наблюдаю, как она откусывает здоровенный кусок, от моего вкусного сэндвича с майонезом.
Я снова закатываю глаза. Хорошо, что сестра этого не видит.
Целый день мы ходим по магазинам, салонам красоты и массажным кабинетам. К концу дня я на высоченных каблуках, в облегающем коричневом платье и с обесцвеченными волосами, заваливаюсь домой, готовая съесть бегемота. Мечтаю натянуть свои спортивные штаны и толстовку. Мастер-стилист Мари, сумел довести мои локоны до цвета пшеницы и я, рассматривая себя в зеркале, удивляюсь, что раньше не обесцвечивалась. Мне действительно идет быть блондинкой, на фоне цвета волос, глаза стали еще ярче и выразительней.
Весь период перед отъездом, я встречаюсь со своими подругами, и мы каждый день болтаем ни о чем. Я стараюсь реже бывать дома, чтобы не видеть маму и сестру, а то одна снова потащит меня по магазинам, а другая замучает своим списком подарков, которые я должна ей привезти.
Наконец, наступает этот день, и я обнимаюсь с мамой и сестрой, перед входом в терминал А. Мама со счастливым лицом, желает мне приятного путешествия и скорейшего возвращения, а Мари незаметно вытирает слезинку, скатившуюся из тщательно накрашенных глаз. Я иду к входу и Мари, негромко говорит мне на ухо:
– Эмиль пробил твоего шефа и если все, так как ты говоришь, то все очень даже неплохо.
– Почему? – удивленно спрашиваю я.
– Сама увидишь, загадочно говорит она и, подмигнув мне напоследок, идет к маме, а меня толпа уносит к паспортному контролю.
Во время пересадки до Софии, я брожу по аэропорту Стамбула и разглядываю всевозможную косметику. Пью кофе в старбакс, ем в каком-то бистро, потом снова гуляю по дьюти фри и, наконец, объявляют посадку на мой рейс.
В самолете рядом со мной сидит противная тетка, которая все время недовольно фыркает и возмущается, ее раздражает, что со мной тесно. Я терпеливо выношу все ее брыкания, а потом случайно проливаю на нее апельсиновый сок, не донеся его до рта. Тетка громко орет, тычет в меня пальцем и требует, чтобы ее пересадили. Стюардесса с невозмутимым видом слушает ее и едва заметно подмигнув мне, возвращает злюку на место, со словами извинений и комплектом путешественника в подарок, специально заготовленного для таких случаев. Я закрываю глаза, надеваю наушники и, вытянув ноги, лежу, не обращая внимания на отрицательную ауру, распространяемую обиженной жизнью женщиной.
Глава 4 – Прием
Приземлился самолет, все рванулись к выходу. Я, зная, что меня в любом случае встретят, не тороплюсь и спокойно стою в конце длинной очереди к паспортному контролю, потом за багажом и вот наконец вижу мой голубой чемодан, донельзя забитый новыми вещами, которые мне накупила Мари.
На выходе вижу старенького человека, с седыми волосами в очках с очень толстыми линзами, у него в руках табличка с моим именем. Как он водит машину с таким зрением, мелькает у меня в голове, но я с улыбкой подхожу к нему и представляюсь.
Мы идем к стоянке, дедушка тащит мой чемодан и по пути рассказывает мне о том, что последние два дня Софию заливало дождем и в городе чрезвычайное положение. Он подводит меня к черному внедорожнику, и я устраиваюсь на заднем сиденье с удобством. По словам старика, ехать до места назначения нам долго, поэтому он запасся перекусом и водой, на случай если я проголодаюсь. Зная себя, я очень рада предусмотрительности дедушки.
Едем мы долго, ооочень долго. Я прошу водителя остановить где-нибудь, где можно размяться и сходить в туалет. Только через десять минут, дедушка останавливает машину возле небольшой заправочной станции. Пока он заливает топливо, я захожу в магазинчик при заправке и набираю всякой ерунды, просто потому что хочется развеяться. Водитель говорит, что до места около 500 километров, и на мой удивленный взгляд, почему нельзя было заказать билет сразу туда, он говорит, что хозяин думал, вы захотите посмотреть Болгарию во всей ее красе. «Очень самонадеянно с его стороны», – думаю я и приготовившись всю дорогу проспать усаживаюсь в машину, вытягивая ноги по всей длине кресла.