– Ладно, пойдем обедать. – Сергей Афанасьевич обнял Черняева за плечо и увлек его в сторону двери.
Обедали они молча на третьем этаже в столовой для руководящего состава.
Уже заканчивая обед, директор департамента спросил:
– Когда планируется отъезд?
– Сейчас подготовят записку на имя директора с просьбой откомандировать меня в распоряжение СВР, затем три месяца подготовка, и где-то в августе полетим в Дубай.
– Понятно. Раз отправляют на подготовку – значит, мы с тобой до твоего возвращения из командировки больше не увидимся – знаю я их правила.
– Да, скорее всего, контакты сократят до минимума.
– Хорошо. Какие будут просьбы?
– В таких случаях просьба всегда одна, ты знаешь. Позаботьтесь о жене. Она со своей пенсией при нынешней жизни не выживет.
– Ну вот, теперь вижу нормального человека без излишнего оптимизма. Не беспокойся – твою пенсию она будет получать пожизненно. А пенсия у тебя будет хорошая, об этом я позабочусь.
– Спасибо, товарищ! – Черняев рассмеялся. – Ну как с таким начальником не быть оптимистом!
– Ладно, раз такое дело и я тебя долго не увижу, пойдем поднимемся ко мне, выпьем по пятьдесят грамм, не по-русски это – в такой путь отпускать тебя трезвым.
Они поднялись в кабинет директора департамента, и Сергей Афанасьевич, переключив телефоны на помощников, попросил их не беспокоить докладами в течение получаса. Открыв небольшой бар, встроенный в стандартную панельную стенку, молча пальцем, как бы пересчитывая бутылки, показал на содержимое. Выбрать было из чего, но Черняев, ухмыльнувшись, показал на бутылку водки.
– Если провожать по-русски, то водкой.
– Согласен. – Сергей Афанасьевич достал бутылку водки, две рюмки и из холодильника баночку корнишонов. Разлил водку по рюмкам и выложил маленькие огурчики в небольшую тарелочку.
– Ну что, «турыст», давай выпьем за удачную поездку. Не хулигань там… Да, не забудь магнитик привезти.
Выпили, посидели молча, каждый думая о своем. Разлили по второй.
– Не переживай, все будет хорошо, привезу я тебе магнитик. Считай, что ты послал меня в командировку проверить исполнение твоего приказа – обычная рутина. – Черняев решил успокоить своего друга. Да, уже просто друга, с которым столько лет были где-то рядом, выполняя работу каждый на своем участке, особо не распространяясь о своих успехах, соблюдая строгие правила конспирации, принятые в этом строгом учреждении. И вот они прошли свой путь от младших оперов до сегодняшних высот, и надо было думать о том, как красиво уйти со службы, оставив о себе память у молодого поколения оперативного состава, у которого эта «точка невозврата» еще в далеком будущем.
– Да, – вздохнул Сергей Афанасьевич, – не думал, что буду тебя провожать в такую командировку. Но ты сам решил… Женя, а ты иногда вспоминаешь девяносто первый год?
– Что значит «вспоминаешь»? Я его и не забываю. Год нашего позора. Мне потом многие в глаза говорили, что это мы виноваты в распаде Советского Союза. Виноваты своим бездействием… А что мы могли? Как и все военные люди, мы могли действовать только по приказу. Да даже если бы был приказ, как идти против своего народа? А ты же помнишь, как на площади снимали памятник Дзержинскому? Эти молодые энтузиасты на площади были абсолютно уверены, что они ведут страну к светлому будущему, где все люди в христианском братском порыве будут жить в мире и в созидательном порыве построят царствие небесное равенства и справедливости. Вот только разгонят этот ненавистный КГБ, и врата земного рая раскроются сами собой… Интересно, сейчас эти люди, которые тогда снимали памятник Дзержинскому, чувствуют себя счастливыми?
– Кто-то, наверно, счастлив… Помнишь, тогда, когда мы поздно вечером стояли у окна на восьмом этаже и смотрели сверху на всю эту вакханалию с памятником, ты сказал, что не хочешь больше защищать этот народ и рисковать своей жизнью ради них в горячих точках?
– Ну, знаешь, тогда было такое настроение… Да и чего не скажешь в сердцах, особенно когда знаешь, что их упреки тебе несправедливы. Да и потом, они ведь не знали всех тайных пружин, с помощью которых ими управляют и направляют их позитивную энергию на подлые дела. Им ведь долгие годы пальцем показывали на Лубянку как на башню Саурона…
– Кого?
– Да это из Толкиена, из его фэнтези «Властелин колец»… Там есть персонаж – Саурон, враг всех свободных народов Средиземья. Так вот его башня – это аллегория всех темных сил.
– А, ну да, я сразу не врубился. Давай выпьем и за этих людей, как бы высокопарно это ни звучало. Может быть, они хоть сейчас понимают значение нашей с тобой работы. И простим им прошлые заблуждения.
– Давай. Только у кого-то это были заблуждения, а у кого-то осознанная позиция. Александр Николаевич Яковлев со товарищи в свою бытность много сделали, чтобы родное Отечество было для некоторых хуже Мордора.
– Не любишь ты Яковлева…
– Я Родину люблю, она у меня одна. Какая ни есть. Другой не будет.
– Ладно, давай по третьей. За нас и за всех офицеров, оставшихся верными своему долгу и присяге. Стоя.
Перед тем как распрощаться, Сергей Афанасьевич попросил отработанные материалы сдать в секретариат, текучку передать Фролову.
– Кабинет твой мы за тобой и оставим, можешь не беспокоиться. Цветы только с подоконника кому-нибудь передай, а то засохнут в твое отсутствие.
– Ты думаешь? А вдруг профессор Плейшнер не увидит цветов и подумает, что явка провалена?
– Ладно, иди, все шутки шутишь.
672 г. Хиджры (ноябрь 1273 год от Р. Х. г. Идлиб, провинция Алеппо, Сирия)
Месяц Шавваль
Идлиб, провинция Халеб, Сирия
Конец ознакомительного фрагмента.