Я завязываю волосы в тугой пучок и сменяю футболку на ту, что успела забросить в рюкзак. Она почти чистая, и я почти хорошо пахну. Нахожу деньги в кармане и плетусь к выходу. Мне вдруг кажется, что я должна как-то отблагодарить ребят за то, что они взяли меня с собой, пусть Уилл вчера никак и не отреагировал на мои слова.
Мотель находится рядом с супермаркетом, но я не спешу. Иду вдоль улицы и гляжу по сторонам с особым интересом. Я никогда раньше не выезжала из Янгстауна. Быть тут, а не прозябать в четырех стенах – уже чудо. Новые улицы, здания, даже небо мне кажется новым. Я запрокидываю голову и смотрю на него, улыбаясь.
Впервые я ощущаю себя свободной, что ли.
Прохожу в магазин и тщательно выбираю еду, словно раньше ее никогда не видела и сейчас собираюсь на званый ужин. На самом деле, денег у меня мало. Поэтому я покупаю лишь печенье и какие-то мятные конфеты.
Вернувшись в номер мотеля, вдруг обнаруживаю, что все пять смещенных кроватей опустели. Джесси что-то перебирает в вещах, Уилла и Тэмми не видно, как и Кори.
– Привет. – Я закрываю дверь и кладу на столик печенье. – А где все?
– Уилл и Тэмми моются, а Кори пошел за машиной.
Киваю, а затем вскидываю брови.
– Что делают Уилл и Тэмми?
– Моются.
– Но ванна одна…
Джесси выпрямляется и пожимает плечами.
– Ну да.
Трудно спорить с человеком о том, что для тебя представляется диким, в то время как на его лице пребывает хваленое спокойствие. Поэтому я просто еще раз киваю и тихо присаживаюсь на кровать, подогнув под себя колени. Уилл и Тэмми вместе? Странно. Не секрет, что Пол тянется к парню, как будто бы он центр ее вселенной, магнит, огонь или, о чем там еще говорят, когда описывают безнадежно влюбленных девчонок? Но Уильям на нее даже не смотрел. Что ж, придется признать, что этому парню действительно все равно на то, с кем отрываться.
Не знаю, почему я чувствую себя сбитой с толку. Интрижки вполне в стиле Уилла.
Достаю конфету и прожевываю ее, прожигая взглядом дверь ванной. Черт подери, я ощущаю себя неловко. Мы тут с Джесси вещи разбираем, а Уильям с Тэмзи намыливают друг другу спинку. И не только спинку.
– Тебя это пугает, верно? – Неожиданно спрашивает Джесси Бонд, и я приподнимаю подбородок. – То, что мы творим. Но ты еще ничего и не видела, Реган.
– Ты про совместный душ?
– У тебя ведь бывают безумные идеи?
– Ну да.
– Они приходят к тебе в голову, и ты о них забываешь. Правильно? А Уилл никогда не откидывает их в дальний ящик. Едва ему фигня стукнет, он тут же ее осуществляет, не думая, и все такое. Просто делает.
– Я не против. Это его дело.
– Верно. Просто это странно. Он – странный.
– Наверно. – Я киваю и обхватываю пальцами колени. С интересом осматриваю лицо Бонда: несмотря на то, что фамилия у него, как у агента 007, похож он на тихоню. Милый и добрый, как совсем еще юный мальчик, ничего не знающий о жизни. Но я помню, как он вчера стоял на стене, как гитара рычала в его руках, и уж кем бы он вчера и был, то точно не тихоней. – Откуда ты знаешь Уилла?
– Он подобрал меня после концерта. Я шлялся по улице, Гудмен оказался рядом.
– Почему ты шлялся по улице?
– Парни меня кинули.
– В смысле?
– Концерт был наш. Группа «Смертельная Лихорадка», слышала?
– Прости, нет.
– Не извиняйся, никто не слышал. Я просто хотел убедиться. – Парень садится рядом со мной и поправляет длинные, кучерявые волосы. – Мы выступали в небольшом клубе, я вышел, чтобы выпить, а когда вернулся – ребята испарились. Я выбежал на улицу, а тачки нет. Тогда я встретил Уилла. Он сказал, что видел, как парни укатили из клуба.
– О, Джесси, – я вся сжимаюсь, и мне становится неловко, – мне жаль.
– Да брось, они были те еще кретины. Им не нравились мои песни. Говорить ведь не умеют сейчас люди. Для этого в глаза нужно смотреть. Вот они и бросили меня.
– Уилл вовремя оказался рядом.
– Да, у него будто встроено инопланетное моджо, и он чувствует, когда нужно рядом с человеком очутиться, чтобы спасти его. История с Тэмми тоже ведь невеселая, да и ты, у тебя отец – ублюдок. Так что, Уилл – мать его – святой какой-то.
– А что с Тэмми?
Неожиданно дверь ванной распахивается и через порог переступает покачивающаяся Тэмзи. Ее фигуристое тело обвернуто в полотенце. Она проходит мимо меня и усмехается, словно я сказала что-то смешное. Но я ведь молчала. Не понимаю.
Девушка вдруг сбрасывает с себя полотенце, оказавшись полностью голой. Она тихо напевает себе что-то под нос, наклоняется над сумкой и ищет белье. Я оторопело гляжу на нее и раскрываю рот, чтобы отвесить какое-то замечание, но все слова застревают в горле.
Следом выкатывается Уильям. К счастью, на нем растянутые штаны. Уже лучше. Не смотрю на Тэмми, а он смотрит. Хихикает и закатывает глаза:
– Зад отморозишь, Тэмми.
– Чего не сделаешь ради тебя, котик.
Только сейчас я замечаю, что волосы у девушки не красные, а зеленые. Черта с два. Я встряхиваю головой и восклицаю:
– Ого!
– Так впечатлил мой зад? – Интересуется Тэмзи, натягивая белье.
– У тебя волосы зеленые! Даже бирюзовые какие-то.
– Я знаю.
– Знаешь?
– Да, я перекрашиваю их, когда меняется настроение.
– И какое же у тебя сейчас настроение, раз волосы похожи на водоросли? – Джесси покачивает головой. – Ты, как русалка, милая моя. Морская нимфа.
«Морское чудовище», – почему-то думаю я. Не понимаю, что движет такими людьми. Это ведь не смелость, это чистой воды безумие.
– Машина готова, – врываясь в комнату, сообщает Кори. Выглядит он всполошенным и не выспавшимся, – доброе утро. Куда ты пропала?
– Я в магазине была.
– Ого, чего ты раньше молчала? – Восклицает Уильям и в один прыжок оказывается рядом. Я протягиваю ему печенье, и в глазах у него вспыхивает почти детская радость.
– Любишь печенье?
– Люблю еду. Особенно бесплатную.
– Да, халява – это всегда круто, – без особо энтузиазма шепчу я и почему-то гляжу на Тэмми. Так ли круто встречаться с девушкой, которую не надо добиваться? Которая будет рядом, даже если ты в ней не нуждаешься? Возможно, для парня это удачная сделка. Но я не понимаю таких девушек. Да, в любовь я не верю, но я верю в уважение. Но как человек начнет тебя уважать, если ты сама себя не уважаешь? – О чем задумалась, птенчик?
– Ни о чем.
– Ты еще и лгунья.
Я не отвечаю. Игриво пожимаю плечами и поднимаюсь с постели. Опускаюсь рядом с рюкзаком на колени и проверяю, забросила ли я зарядку от телефона.
– Слушайте, мы ведь выбираем несчастного-слугу-беднягу каждый раз, когда едем в новый город, верно? – Вдруг спрашивает Кори и замирает в центре узкой комнаты. – Так, может, и сейчас перетасуем карточки. Реган, в конце концов, новенькая в компании.
– И что? – Не понимает Тэмзи. – Она навсегда новенькой останется. Теперь ей что ли не играть с нами в несчастного-слугу-беднягу?
Я не показываю, что ее слова задевают меня. Что значит, навсегда останусь новой? Я ведь не первая, кто внезапно ворвался в их компанию. Они так и с Джесси познакомились, и с Тэмми, скорее всего. Я киваю Кори.
– Да, я не прочь сменить игрока.
Друг улыбается мне.
– Это не удивительно, – хрипит Тэмми, – ты трусливая. Вот и боишься всего подряд.
– С чего это я трусливая?
– А что – нет?
Я собираюсь ответить, но рядом оказывается Уилл и размахивает руками в стороны.
– Окей, перетасуем. Я не против, Кори прав. Птенчик новенькая. Дадим ей еще один шанс, договорились? – Он падает на кровать и достает из сумки кепку с листочками. – Ты ведь не обидишься, Тэмми?
– Да наплевать мне.
– Какая ты злая.
– Несколько минут с тобой ванне меняют человека. – Она подмигивает ему, и в этом ее пошлом жесте столько же эротики, сколько во мне жира. Усмехаюсь. Уж больно нелепо она выглядит, когда пытается флиртовать. Есть девушки, о которых пишут романтические истории, а есть те, о которых пишут садомазохистские сказки о плетках и наручниках. Я причисляю Тэмзи ко второму типу.
– Что ж, мешаю еще раз.
Уильям копается рукой в кепке, достает бумажку и громко произносит:
– Реган.
– Что? – Восклицаю одновременно с Кори и подаюсь вперед. Не могу поверить! Что за несуразица? – Да ты шутишь, наверно! Опять я?
– Не опять, а снова, – хохочет парень и протягивает мне листочек, – видимо, это твоя судьба, птенчик. Прости. Я сделал все, что смог.
Свожу брови и наблюдаю за тем, как Тэмми покатывается со смеха, а Джесси робко улыбается, будто бы ему меня жаль. Классно, мне себя тоже жаль.
– Это чушь какая-то, ребята. Что вы задумали?
– Ничего мы не задумывали. Чего ты наговариваешь? Такое бывает. Лучше смирись и возьми мои сумки. – Тэмми довольно скрещивает ноги. – И еще, если ты не против, а ты не можешь быть против, постирай мою майку, пока мы еще не уехали. Меня вчера было плохо, когда мы вернулись из клуба.
Я хочу кинуться на нее с кулаками и не сразу понимаю, что действительно срываюсь с места. Однако Кори перехватывает меня на полпути и сковывает в замок из рук.
– Тише, Реган, она шутит.
– Нет вообще-то. – Язвит Тэмзи. – А будешь злиться, еще и колготы постираешь.
Трудно поверить, но я действительно стираю ее вонючую майку. Но когда я стираю, я думаю о том, как отыграюсь на ней, едва придет время. Вот же стерва. Придумаю нечто такое, отчего ей крышу снесет. По моему лицу скользит коварная улыбка, а драю я майку в зеленоватой раковине, потому что эта идиотка покрасила себе волосы в бирюзовый цвет.
– Безмозглая стерва, – рычу я и неожиданно смеюсь. Черт! Она ведь реально ходит с зелеными волосами! Дурдом.
ГЛАВА 6.
Мы едем с открытыми окнами. Джесси бренчит на гитаре, Кори вытягивает ноги, а я сижу у окна, опустив подбородок на сложенные в замок руки.
Зеленые бесконечные поля проносятся с немыслимой скоростью, и остается лишь их запах, лишь видение, смазанное и прекрасное, как и чувство в груди. Иногда мне кажется, что жизнь наша такая же смазанная, она несется, как сумасшедшая. Дети хотят вырасти, а взрослые мечтают замереть или же проснуться молодыми. Сначала время тянется, словно засахаренный мед: медленно и раздражающе тягуче. Затем что-то меняется, время, будто решает прислушаться к тебе и набирает обороты. На первых порах ты рад таким мнимым изменениям, но потом ты начинаешь спотыкаться, падать, расцарапывать локти, колени и бежать все сложнее и сложнее, а дыхалка сбивается, в глазах двоится и смазывается, и нет в тебе уже прежней радости. Ты стареешь. И ты понимаешь, что жизнь подходит к концу, а ты так и не успел пожить.
Никогда бы не подумала, что окажусь в машине с незнакомыми людьми, что буду нестись навстречу неизведанному, в погоне за теми самыми ощущениями, которых у меня никогда не было. Но что моя жизнь без этого приключения? Что я вспомню, что расскажу своим детям, если они у меня будут? Что мой отец алкоголик? Что жизнь моей матери – не жизнь вовсе, что мое детство прошло в тумане. В тумане от сигарет, что курил отец. В тумане от слез, что застилали глаза. Мне нечего рассказать. Хорошего, точнее. О плохом мне много известно. А вот воспоминаний о выходных, проведенных с родителями дома, когда на улице дворы завалены снегом, а школы закрыты – у меня нет. Нет у меня и того, что радовало бы. Я вдруг усмехаюсь. Нет, меня, конечно, радовало, когда отец домой не возвращался после посиделок в баре. Или нет – когда он возвращался, но не бил меня. И опять-таки нет. Когда он возвращался, бил меня, но не сильно. Вот, да. Наверно, именно это меня и радовало. Но разве таким делятся? Разве это счастливые воспоминания?
Я распускаю волосы и встряхиваю головой. Мы несемся по прямой дороге уже часа три, и день набирает обороты, как и жара, спускающаяся на землю. Зеленоватая трава уже не зеленоватая, а скорее рыже-желтая. Затем трава и вовсе исчезает, и появляются поля из золотистого ковра, такого же цвета, как и кудри на голове Джесси. Его пальцы скользят по струнам гитары, и поет он едва слышно, но я слышу, как и Кори, как и Тэмми, как и Уилл, пусть смотрит он на дорогу, а из открытого окна на него нападает ветер и яркое солнце.
– Ты знаешь? С каких-то пор тут все катится к черту.
Хотелось бежать от людей, суеты.
Свобода – как желание быть не мертвым
В поисках себя и света, что в конце пути.
Улыбаюсь, голос у Джесси приятный. Гляжу на него и задумчиво поджимаю губы, не представляя, как выглядел он один, посреди темной улицы в поисках друзей, которые его кинули. В сердце екает, и к горлу подскакивает горечь, будто знаю я Джесси не день, а целую вечность. Я придвигаюсь ближе к ребятам и кладу голову на плечо Кори. Он тут же обхватывает меня за талию и прижимает к себе.
– Реган, отними у Бонда гитару, – неожиданно приказывает Тэмзи и прикрывает лицо ярко-красной банданой, – иначе я выкину ее в окно.
– Он классно поет, – вступаюсь я, – выпей таблетки, котик.
– Что?
– У тебя ведь эти дни, кажется.
Уилл прыскает от смеха и выдыхает дым от сигареты в зеркало заднего вида. Мы с ним опять смотрим друг на друга, и это превратилось в какую-то плохую привычку, в его глазах больше нет предубеждения, теперь там интерес и ожидание. Мне это нравится, и я сама невольно приподнимаю ресницы, лишь бы встретиться с ним взглядом.
– Что ты сказала? – Восклицает Тэмзи и разворачивается. – Ты страх потеряла?
– Нет.
– Что значит – нет?
– Нет, значит, нет, Тэмми.
– Это мое желание.
– Да ладно тебе, – просит Кори, – Джесси круто играет. Джесси, ты круто играешь.
– Спасибо, старик.
– Мне наплевать. Я хочу включить музыку. Мы плетемся уже три часа по жаре, и от его гитары у меня в ушах рябит. Давайте сменим пластинку.
– Что ради тебя не сделаешь, морская нимфа, – соглашается Бонд и убирает гитару за спину: багажник закрыт навесом. На самом деле, багажное отделение – огромный кузов, и туда поместились бы не только вещи Джесси, но и сам Джесси, и мы вместе взятые.
– Птенчик.
– Да?
Я приближаюсь к Уильяму и облокачиваюсь подбородком о спинку его кресла. Тот на меня не смотрит, но я вижу, как дрогают уголки его губ.
– Назови число от одного до восемнадцати.
– Столько раз мне придется делать тебе комплименты?
– Столько километров тебе придется бежать, – сухо улыбается Тэмми. Кажется, я ей совсем не нравлюсь.
– Нет, без подвоха, обещаю. Просто назови.
– Ладно. Восемнадцать.
– Тэмми, достань диски и отсчитай восемнадцатый. Нам ведь нужно музыкальное сопровождение, верно? Может, и в ушах у тебя рябить перестанет.
Девушка цокает, но вытаскивает из бардачка стопку дисков. Пересчитывает их и на меня косит обсидиановыми глазами, будто из-за меня у нее неприятности. Я таких людей не понимаю. У них что-то не получается, и они сразу ищут виноватых. Но в чем моя вина? Что я сделала? Люди кричат, что они умные, а потом обвиняют других в своих неудачах. Тэмзи не везет, и мне хочется сказать: «Я ли виновата в твоих провалах? Выставляя меня причиной своих проблем, ты признаешь, что я умнее. То есть, возносишь меня над собой, а, следовательно, себя ты принижаешь. О чем здесь можно еще говорить, если ты заранее выставляешь меня победителем? Я ведь не борюсь с тобой. Ты сама бросаешь мне вызов, сама считаешь себя проигравшей, меня виноватой, и сама же попадаешь в капкан собственного безумия. Разве так сложно жить себе и жить, забыть уже о том, что рядом находятся другие люди. Они не денутся никуда, всегда будут маячить под боком, всегда будут хотеть то, чего ты хочешь, но ведь это не значит, что каждый раз ты будешь опускать руки и обижаться. Люди растут и становятся сильнее, при этом они набираются опыта – паршивого опыта – и суть, как по мне, взросления, как раз таки в умении отцеживать ненужные мнения, разговоры, взгляды. Мы растем и становимся жестче. Мы понимаем, что люди всегда будут о нас говорить, но теперь мы не имеем права отступиться. Губы надуть мы могли в семилетнем возрасте, а сейчас ты должна сжать в кулаки пальцы и дать сдачи. Тогда почему ты глядишь на меня так обиженно, Тэмзи Пол? Почему пытаешься на мне отыграться, тогда, как должна подойти к Уиллу и сказать, что он тебе нужен?»