– Девочки, вот лично мне не нравится, что вы все, словно на одно лицо. Одинаково нарощенные шторки-ресницы, волосы, одинаковой формы рисованные брови, одинаково сделанные губки, грудь, носы. Словно поработал один и тот же хирург, – произнесла Наташа заученную фразу.
– А ты типа без пластики? – парировала Лерон.
Наташа, ничуть не смутившись, ответила:
– Конечно. Я еще слишком молода для пластики.
– Ты, разменявшая пятый десяток – молода? – засмеялась Лерон. – А ты, Милана, может тоже вся натурель? Ой, я поняла! Вы обе пьете кровь молодых ягнят, пока ваши мужья попивают кровь юных овечек.
– Кто и что попивает, вообще не твое дело, – выкрикнула Милана. – Следи за своим мужем-паразитом.
– Да у моего мужа глокаунт круче твоего в миллион раз! – парировала Лерон.
– А почему на него подписываются, ты типа не в курсе? – не сдавалась Мила. – А я расскажу: потому что хотят посмотреть на лоха, чья жена ежедневно выкладывает в сеть голый зад, рекламируя своим кроликам массажные щеточки и фэйковую сыворотку молодости. Стыдно должно быть за такого мужа, Лерочка, да и за себя – тоже. Ведь эти твои программы по устранению морщин…
– Это называется фейсбилдинг, чтоб тебе было известно, – язвительно перебила ее Лера.
– Твоему фейсу, Лерочка, обколотому ботексом и накачанному филлерами, точно уже никакой билдинг не нужен. Дуришь своих подписчиков, Лерон, ой дуришь, – довольно завершила победоносную речь Мила, сделав глоток разбавленного скотча.
В этот момент Лера не нашла ничего лучшего, как схватить свой бокал и плеснуть виски Миле прямо в лицо.
Та не сразу поняла, что произошло и почему ресницы, накрашенные по старинке тушью, плавно стекают по щекам, а на белой блузе расплывается коричневое пятно. Но когда до нее дошел весь позор ситуации, она выдала такую струю отборного мата, что редактор едва успевал «запикивать», а ведущий в срочном порядке принял решение об окончании программы.
– На этом я объявляю нашу встречу завершенной. Выбор победителя – как всегда за вами, дорогие зрители. Ждем ваших решений, голосуйте. Всем спасибо, все свободны!
Произнеся свою традиционную фразу, Влад дал отмашку выключить камеры и сказал:
– Да, девочки, дали вы жару. Эта программа точно выйдет в лидеры по просмотрам.
А в сети, под сохраненной записью прямого эфира уже сыпались комментарии зрителей:
Stalina-na-vas-net: Товарисчи, мир сошел с ума. Куда мы катимся с такими нравами?!
Alena-Piter: Какая дичь! Неужели эти женщины всерьез обсуждали, кому можно носить этот ссаный бренд, а кому нет? Один костюм от этого Чукачу стоит, как машина российского автопрома. Уму непостижимо! Кто-то изобретает вакцину от рака, кто-то пишет исторический роман, полстраны живет от зарплаты до зарплаты или на нищенскую пенсию, а кто-то расстраивается из-за того, что, по их мнению, недостойные личности носят Чукачу.
Very-glog: Да у них всех давно – чукачу головного мозга. Так рубиться из-за какой-то марки! Чудовищно!
Krasota-spaset-mir: Браво! Хоть кто-то сбил спесь с этой высокомерной Лерон. Совсем заигралась.
Mama-doma: Я посмотрела. Я в шоке. И это – лидеры общественного мнения?! Выговорить слово «инфлюенсер» не в состоянии. А на них равняется молодежь, их копируют, к ним прислушиваются. Базарные тетки, что с той, что с другой стороны. Только Лика Ли выглядела более-менее достойно и то, потому что молчала. Правильно говорят: промолчишь – сойдешь за умную.
A-mne-vse-pofig: А мне понравился баттл. Я поржала. Главное в таких шоу – запастись попкорном.
Kino-sreda: Отписываюсь от всех, кто участвовал в этом безобразии. В том числе от ведущего.
Protiv-vsex: Плюсую. Как же они достали, эти глогерши и их мужья-паразиты, не желающие работать, и подписчики, добровольно принявшие правила игры. Готовы исполнить все, что им продиктуют, как кролики – за морковку.
Prosto-dama: Я вообще удивляюсь – кто на них подписывается? Это же чистой воды развод. Сегодня им платит молочный бренд – они рекламируют творожки. Завтра – перестали платить, они начали пропагандировать отказ от молочки. Продажные.
Mama-doma: В точку! Еще недавно Лерон и ее муж рекламировали дорогущие курсы английского, уверяя, что планируют уехать на пмж в Лондон. Потом им заплатили за рекламу курсов итальянского, и они стали писать, что передумали и, скорее всего, поедут жить в Рим.
Lapka: Вы все зовистники. Зовидуете чужому успеху и богатству.
Prosto-dama: Вот и кролики прискакали. Научись сначала слово «завидовать» писать грамотно.
Satana001: А меня радуют эти люди-глогеры. Все напоказ, все за бабки. Легко и красиво, с цинизмом по жизни. Один сплошной, большой фейк. Все, как я люблю.
***
Как только Фомин вырулил с парковки Управления, Олег опустил на глаза темные очки и для убедительности надвинул ниже бейсболку, дав понять, что планирует подремать.
Егор позвонил криминалисту Разумилову и предложил ехать вместе. Но тот уже отправился в Юсуповский на своей машине, сообщив, что водолазы на месте и готовы работать.
Фомин забил в навигаторе адрес московской квартиры Полянских. Не став будить Фатрушева, он побеседовал с консьержкой. Тучная женщина за семьдесят сообщила, что няня с детьми утром уехала на такси. Ее лицо было заплаканным. На вопрос: что случилось, ничего не ответила. Во сколько вчера Полянский привез детей, консьержка не знала. У нее был выходной, и на посту никто не дежурил.
Егор вернулся в машину. Олег сидел в той же позе, склонив голову к стеклу. Щетина покрыла его щеки, губы были напряженно поджаты, указательный палец правой руки весь в следах от шариковой ручки.
«Ладно, пусть поспит. Ночка у него выдалась не самая легкая», – подумал Егор.
Вскоре за окном замелькали пейзажи весеннего Подмосковья. Как только дорога пошла лесом, Егор выключил кондиционер, опустил стекло и с удовольствием вдохнул воздух, наполненный свежестью молодой листвы. Раннюю весну Фомин не любил. Время, когда под ногами еще хлюпает и чавкает смесь из снега и реагентов, а природа словно размышляет – дать ей еще зимы или все-таки уйти в другую сторону. То ли дело сейчас – конец апреля. Тут уже нет сомнений – лету быть, не обманешь.
Егор взглянул на, проложенный навигатором маршрут и свернул с трассы на дорогу, ведущую к поселку.
«Скоро – майские, – продолжал размышлять Егор. – Накроем в саду стол. Рита испечет большой пирог и сделает «мимозу». Не забыть бы Олега пригласить с семьей. Надо, наконец, разобраться, что с ним происходит. Никогда таким не видел».
Они подъехали к коттеджному поселку Юсуповский. Путь преградил шлагбаум. Слева от него пристроился срубовой домик с небольшим окном. Фомин посигналил.
Олег приподнял очки и, зевнув, спросил:
– Приехали?
– Похоже. Ты вчера как здесь проезжал?
Олег потер воспаленные глаза.
– Черть-его…, не помню. Вроде все открыто было.
Из окна, наконец, показалась голова в армейской фуражке, из-под которой выбивались пряди седых, давно нечесаных волос.
– Вы х кому? – грозно спросил седовласый.
– К Полянским, – ответил Егор, издалека показав удостоверение.
Голова в фуражке скрылась.
Спустя тридцать секунд Фомин, не выдержав, дал серию сигналов.
– Иду, иду, – раздался ворчливый голос и из дома бодро выскочил невысокий старичок в камуфляжной одежде.
– К Полянским запрещено пускать. Тут нашествие телевидения из-за них, не успеваем отбиваться. Как тараканы лезут во все щели. Я их через этот пост не пускаю, так они с озера пытаются пробраться, черти….
Затянув на штанах ремень, он достал из нагрудного кармана очки и, водрузив их на крючковатый нос, подошел ближе к окну машины.
На Фомина обрушился запах пота и ядреного табака.
– Не расслышал, хто вы?
Фомин, отвернув лицо, снова показал деду удостоверение.
С этого момента тщедушного охранника словно подменили.
Он резко выпрямился, и Егору показалось, что тот сейчас возьмет под козырек.
– Ехай прямо, до конца проезда. Дом в самом тупике, ваши – уже на озере, – отчеканил старик, сопровождая речь активной жестикуляцией.
– Спасибо.
– Рад стараться, – улыбнулся дед.
Несколько секунд он продолжал стоять рядом с машиной, пока не вспомнил, что нужно поднять шлагбаум. Метнувшись обратно в дом, он вылез по пояс из окна и, взмахнув рукой, прокричал «Поехали!».
– Забавный кадр. Ты опросил его? – спросил Егор.
Олег движением руки скинул на колени бейсболку и раздраженно ответил:
– Может хватить меня гнобить? Сначала Савельев, теперь ты подхватил?
– А ты считаешь, не справедливо? – хмуро произнес Егор.
– Считаю, что уже хватит. Да, я спешно провел вчерашний осмотр и плохо допросил свидетелей. Убейте меня теперь!
– Надеюсь, не придется, – спокойно сказал Фомин, остановив машину за пару домов до тупика.
Дом Полянских стоял на участке, так называемой первой линии. За тупиковым забором, выполненным в виде кованой решетки, открывался шикарный вид на озеро. На берегу стояли три машины, включая автомобиль Разумилова. Из воды периодически выходили водолазы, сбрасывая на песок добычу.
Егор нажал на ручку калитки. Дверца подалась и кроме глади озера, Фомин увидел дорогу, уходящую вправо. Открыв в смартфоне геолокацию, он рассмотрел карту местности. Дорога от озера выходила на основную, с которой они только что въехали в поселок.
Вернувшись обратно, Фомин застал Олега, рассматривающего скомканный ватман, лежащий у дома.
– «Смерть живодерам», – прочитал Фатрушев. – Вчера этого вроде не было. Но может быть, я не заметил, темно было.
– Водолазы уже на месте, – сообщил Фомин. – Ты с участковым вчера общался? – спросил Егор.
– Да, он присутствовал при осмотре. Сказал – скандальный дом, вечно у них что-то случалось.
Забор, ограждающий участок вокруг дома, был сделан из красного кирпича, с вставкой из широких, металлических ворот.
Фатрушев указал на дверь справа. Фомин нажал на звонок. Через секунду из микрофона послышался женский голос:
– Вам кого?
– Полянского Александра Яковлевича.
Шорох, звук шагов и снова вопрос, уже мужским голосом:
– Вы кто?
– Сотрудники Управления по расследованию особо важных преступлений.
Домофон затих, но раздался щелчок открывшейся двери.
Фомин и Фатрушев прошли на территорию и огляделись. Красивый, ухоженный участок. Кованые скамейки, альпийские горки и много цветов в больших вазонах.
Дверь дома открылась, и на пороге появился мужчина среднего роста. Его фигура была далека от идеальной, но общий вид создавал приятное впечатление.
У него были карие, слегка на выкате глаза, яркие губы и чисто выбритые пухлые щеки. Волнистые волосы красиво уложены, одет продуманно и со вкусом. На белоснежную рубашку с аккуратно отогнутыми манжетами накинут джинсовый жилет. Отутюженные серые брюки, галстук и бархатные красные мокасины демонстрировали выверенный стиль владельца.
Егор представился.
– Полянский. Александр, – произнес мужчина в ответ и манерно повел рукой, приглашая войти в дом.
Указав на машинку с бахилами, он добавил:
– Можете воспользоваться.
В большой гостиной с витражными мозаичными окнами, пропускавшими мало света, царил идеальный порядок. Даже человеку, не сильно осведомленному в интерьерных вопросах, было ясно, что владельцы дома сильно тяготели к английскому стилю. Но опытный дизайнер сразу бы отметил, что стилевой завершенности во время ремонта достичь, все-таки, не удалось. Много мрамора и натурального дерева, но плинтуса выполнены из пластика, а ткань на стенах с традиционным английским рисунком, выглядела дешево и сильно морщинила в углах. Много лепнины, но не гипсовой, а из более дешевого полиуретана. Высокие потолки отделаны дорогой мозаикой, но балки в перекрытиях – не деревянные, а из дешевого прессованного картона. Портьеры, которые должны быть выполнены из тяжелых, солидных материалов, явно грешили в сторону более облегченных заменителей.
Вот на мебель хозяева не скупились. Деревянные стулья с высокими спинками красиво обрамляли огромный стол на кованых ногах, сделанный в едином стиле с перилами мраморной лестницы, ведущей на второй этаж. Правда, на диване, похоже, снова сэкономили. Из-под парчового чехла предательски выглядывала дешевая плюшевая обивка.
Полянский развел руки в стороны и горько вздохнул.
– Вот, собственно так. Такая, короче, у нас беда…
Он растерянно смотрел на непрошеных гостей.
– Вы позволите нам осмотреть дом? – спросил Фомин.
– Смотрите, раз надо. А, может быть, сначала кофе или чай? – вежливо предложил Полянский.
– Кофе – это хорошо, – громко произнес Фатрушев, с размаху бесцеремонно плюхнувшись на пышный диван.
Полянский вопросительно взглянул на Фомина.
– Спасибо, – произнес Егор.
– Спасибо – да, или…? – уточнил хозяин дома.
– Да, – ответил Фомин.
Полянский прошел в кухню, соединенную с гостиной раздвижной дверью и включил кофе-машину.
Оглядевшись, Фомин подошел к высокому камину, на котором выстроились статуэтки, мраморный бюст английской королевы и несколько шкатулок. В центре – большое фото, на котором Лера Полянская в полный рост, застыла у пальмы в акробатической позе вниз головой. В углу рамы, инкрустированной стразами, неловко пристроилась тонкая черная ленточка, напоминающая о печальном событии.
«Странный выбор для ритуального фото», – подумал Фомин.
Он взглянул на балкон второго этажа, пытаясь определить, где находится обладатель женского голоса.
Фатрушев, перехватив его взгляд, поднялся с дивана и принялся неслышно подниматься по лестнице.
Егор тихо прошел к кухонной зоне и остановился у входа, незамеченный хозяином дома.
Полянский, аккуратно скрутив валиком алые салфетки, положил их на край стола и начал расставлять на подносе фарфоровые чашки. Сделав шаг назад, он задумчиво взглянул на композицию и, подумав, добавил плетеную вазочку с разноцветными пирожными.
Егор легонько постучал по красному дереву, которым была обита стена кухни. Полянский вздрогнул.
– Не помешал? – улыбнувшись, поинтересовался Фомин.
– А? Да нет, у меня уже все готово. Вот только сахар найду. Вы же, наверное, с обычным пьете? – Решил уточнить он.
– А бывает не обычный? – улыбнулся Фомин.
– Дааа! Масса!
Полянский принялся на иностранный манер – не загибать, а отгибать пухлые пальцы.
– И тростниковый, и стеклянный, и заменители: фруктоза и дынный сахар, ксилит и сорбит…
Заметив на лице Фомина признаки скуки, Полянский остановил перечисление.
– Короче, я все рецепты делаю на заменителях. И обычный сахар мы не держим. У нас его никто не употребляет, – говорил Полянский, продолжая копаться в ящиках.
Фомин наблюдал за движениями хозяина дома.
Вдруг Полянский громко воскликнул:
– Нашел!
Он достал бумажный пакет, ловко отсыпал белый песок в сахарницу и удачно пристроил ее на поднос. Егору подумалось, что вся эта возня с кофейной сервировкой Полянскому намного важнее, чем трагическое событие, по поводу которого он сейчас вынужден принимать гостей.
Александр подхватил широкий серебряный поднос и направился в гостиную. Егор вежливо уступил ему дорогу, пропустив вперед.
– Расскажите, пожалуйста, еще раз: с момента, как Вы подъехали к поселку, что происходило? – попросил Фомин.
– С момента, как проехал шлагбаум? – уточнил Полянский.
– Да. Постарайтесь вспомнить, может, что-то подозрительное показалось Вам возле дома и в самом доме. И далее: что Вы видели-слышали, когда вошли в дом и как обнаружили труп.
На слове труп Полянский начал икать и кашлять и едва не упустил из рук поднос. Егору захотелось постучать по его круглой, немного сутулой спине, но он воздержался.
– Я же вчера все рассказал Вашему коллеге, – произнес он голосом, готовым сорваться на слезы. – Зачем вы меня мучаете?