– А у нас, кстати, ходит такая конспирологическая версия о том, что вымирание динозавров было кем-то спланировано. Правда, на вопросы кем и зачем вразумительного ответа никто из учёных с альтернативными взглядами не даёт, – заметил Брыльский.
– Это отголоски того информационного шума, который зауритяне подняли в те далёкие времена. К сожалению, результата наши протесты не принесли, – печально ответил Бану. – Гибель цивилизации земных ящеров, а они вовсе не были безмозглыми тварями, как вас учит насаждённая антропотами пропаганда, неожиданно возвысила человека. Простые обыватели на самых разных планетах Олимпуса поражались тому, что именно люди заняли господствующее положение на Земле. Дело в том, что в нашем мире антропотов никогда не воспринимали всерьёз. Во все времена они считались глупыми и слабыми существами, хоть и не лишёнными определенной хитроумности. Главным талантом антропотов всегда считался их артистизм. Неслучайно самые великие актёры, певцы и танцоры в истории Олимпуса именно с этой планеты. Но на то, что их потомки станут доминирующим видом на Земле, никто бы не поставил и ломаного гроша. И есть серьёзные подозрения в том, что тут не обошлось без вмешательства их далеких прародителей. А это является грубейшим нарушением Меморандума, подписанного правительствами всех цивилизаций при запуске Эксперимента.
Гарда прервал свой рассказ, отвлёкшись на телевизор. Там продолжалась программа об африканских животных. Как раз в этот момент диктор с увлечением рассказывал о рационе питания нильских крокодилов. По понятным причинам для Брыльского эта тема сейчас была весьма актуальна. Когда крокодил на экране стал разрывать плоть зазевавшейся на водопое молодой антилопы, Миша украдкой покосился на своего гостя. К счастью для него, пришелец, внимательно наблюдавший за этой душераздирающей сценой, укоризненно покачал головой.
– Не мог бы ты переключить канал? – попросил он.
– О, с удовольствием! – Брыльский был только рад исключить провокации, которые могли бы привести к печальным последствиям для него.
– Спасибо! – искренне поблагодарил Бану и продолжил. – Теперь самое главное. Все эти нарушения Меморандума – просто детские шалости по сравнению с тем планом, который стали со временем реализовывать антропоты с помощью нашего «Паноптикума»! Провоцируя жестокие пытки, свирепые расправы, массовые убийства, уничтожение целых видов животных и природной среды – они сеют страх среди цивилизаций нашей галактики. Ты видел результаты их вмешательства по историям Александра и Тэмуджина. То есть на примере своих потомков, населяющих Землю, они показывают, насколько могут быть опасны сами антропоты для своих соседей и постепенно подминают под свой протекторат всё новые и новые планеты. Конечно, их уровень влияния пока еще далек от могущества Зауруса, но они сумели вернуть в наш мир чувство тревоги и вражды между расами. Ещё немного и наша галактика окажется на пороге большой войны. Разумеется, нас это очень беспокоит. А самое обидное, что по долгу службы твой покорный слуга оказывает антропотам полное содействие. Да! Кажется, я не назвал свою профессию.
– Не назвал, – подтвердил ошарашенный объёмом обрушившейся на него информации журналист.
– Я исполнительный продюсер «Паноптикума». Отвечаю за бесперебойную и качественную трансляцию шоу в каждый дом в галактике Олимпус. А также за маркетинг, рекламу, монтаж эпизодов и тизеров, старт и завершение сезонов, копирайт, подбор дикторов и прочее. Ну то есть за всё. Тем самым невольно оказываю неоценимую услугу по реализации чудовищных замыслов антропотов. Но теперь этому придёт конец.
– Вы закроете шоу?
– Нет, но мы изменим его сценарий. И ты мне в этом поможешь.
Произнеся последнюю фразу, Бану снова взглянул на часы, виновато развел передними лапами и исчез. В ту же секунду зазвонили в дверь.
Глава 9
Есть ли у вас план, Мистер Фикс?
Мистер Фикс
Шёл уже седьмой час, как Георгий Андреевич с долготерпением тибетского монаха созерцал из окна умиротворяющую панораму заснеженных гор. Как и в прошлый раз, его поселили в модном эко-отеле, расположенном прямо на склоне и состоящем из двух десятков небольших индивидуальных шале. Главной «фишкой» этих милых двухэтажных домиков были огромные окна во всю стену. Конечно, если не считать того, что построены они были из исключительно натуральных материалов. Однако повальное увлечение экологичностью не находило отклика в сухой душе Георгия Андреевича, зато панорамные окна ему очень нравились. Особенно его забавляло, лежа в роскошной мраморной ванне, наблюдать за пролетающими всего в нескольких метрах от окна горнолыжниками. Благо снаружи окна были затемнены.
Настроение у Занина было отвратительное. В таком расположении духа он обычно впадал сначала в гиперактивную суету: кому-то звонил, с кем-то встречался, куда-то торопился и всё это с шумом, гамом, в общем, на износ. Пройдя же эту истеричную стадию, он переходил в крайне меланхоличное состояние, похожее на оцепенение напуганной коалы. Окна этого замечательного альпийского шале были просто созданы для той прострации, в которую он впал сразу же, как только дверь за носильщиком захлопнулась. Его пухлая дорожная сумка так и осталась лежать у входа не распакованной. Да что там сумка, он даже не разделся, так и усевшись на пол в пальто и уставившись в долгожданное окно.
Торопиться Георгию Андреевичу было некуда. На встречу, ради которой он прибыл в этот прекрасный край, его могли вызвать, как через пять минут после прибытия, так и через несколько дней. От него тут ничего не зависело, а он просто на дух не переносил ситуации, в которых от него ничего зависело. Но таковы были правила, установленные службой безопасности господина М. или просто Финика, как его прозвали ещё в конце восьмидесятых во время недолгой отсидки за фарцовку финскими сапогами. В те неспокойные времена и состоялось их знакомство, когда быстро набравший вес после освобождения молодой коммерсант обратился в недавно созданную, но уже довольно популярную, газету Занина, с целью размещения рекламы своей компании.
Их нельзя было назвать друзьями или даже приятелями. Все эти годы их связывали исключительно деловые, меркантильные отношения. Но следует отдать должное, что бы ни происходило в сложных судьбах этих очень высоко взлетевших людей, друг друга они никогда не кидали. Во многом из-за этого они и сблизились, оказавшись по прошествии лет за бортом властной корпорации. Обоим было глубоко за пятьдесят, и старость не казалась уже чем-то далеким. А главное, ввиду плачевного состояния их дел, безоблачным.
Судя по встревоженному голосу, в дверь стучали уже давно.
– Господин Занин! Георгий Андреевич! Откройте! Вы слышите меня? Георгий Андреи-и-и-ч…
Неимоверным усилием воли Занин вытянул себя из липкой меланхолии, словно барон Мюнхгаузен, как известно, имевший привычку тянуть себя за волосы из болота. Он неторопливо подошёл к двери и открыл собравшейся уже бежать за помощью Марине. Молодая женщина, работающая старшим референтом М. уже второй год, облегченно вздохнула.
– Ну, напугали, Георгий Андреевич. Заснули с дороги, что ли? – воскликнула она приветливо.
– Нет, задумался, – буркнул Занин.
– Он ждёт вас, пора ехать.
– Пора, значит, поедем, – проводив взглядом очередного любителя острых ощущений, пролетевшего за окном, он последовал за девушкой.
Усевшись на заднее сидение белого внедорожника, ожидающего их перед входом в шале, Георгий Андреевич почувствовал себя бодрее. Рядом с водителем сидел плотный мужчина с характерной внешностью СБ-шника. Кивком головы он скомандовал водителю, что можно ехать. Занин уставился было в окно, но вовремя одёрнул себя, почувствовав симптомы вновь готовой засосать его в свою трясину тоски.
– Как у него настроение? – обратился он к Марине.
– Хорошее. Я бы даже сказала, боевое, – улыбнулась девушка.
Занин удовлетворённо кивнул. Он вытащил смартфон из кармана и углубился в чтение новостей, чтобы не отвлекаться на живописные альпийские пейзажи.
Путь занял не много времени. Машина затормозила у большого уединённого дома, окружённого пушистыми елями. В доме было три этажа, но свет горел лишь в двух окнах на первом этаже. «Значит, семья в отъезде», – подумал Занин. Из широкой кирпичной трубы шёл густой белый дым, из чего Георгий Андреевич сделал вывод, что хозяин дома примет его в каминной гостиной. Вместе с Мариной они проследовали в дом за охранниками М.. К ехавшему в машине присоединился второй СБ-шник, встретивший их во дворе дома. Перед входом в гостиную охрана тщательно досмотрела их, что не удивило Занина. Он уже свыкся с манией преследования своего партнёра и не протестовал против всей этой шпионской конспирации. Ему даже казалось, что это самоощущение загнанного зверя льстило Финику, так как создавало иллюзию, что кому-то есть до него дело. Что ж, почему бы не подыграть старому товарищу, если для него это так важно.
М. сидел в кожаном кресле возле уютно потрескивающего камина и как раз начал раскуривать толстую сигару из той серии, которая производилась когда-то в Доминикане эксклюзивно для него. Будучи человеком бережливым, М. сохранил несколько штук на будущее и выкуривал их только по особым случаям. «Хороший знак», – промелькнуло в голове у Георгия Андреевича. М. был невысоким, седым, крепким мужчиной, сохранившим, несмотря на годы, достаточную степень привлекательности. В отличие от Занина, который как-то резко обрюзг и постарел, как только у него начались трудности. Финик же, казалось, наоборот мобилизовался и выглядел отлично для своих лет. Про таких в народе говорят «красиво стареет». Несомненно, его хорошей форме способствовали целебный альпийский воздух, регулярные занятия спортом, посещение лучших клиник по омоложению и прочие прелести, доступные человеку с многомиллионным состоянием. А ведь когда-то оно было многомиллиардным.
Увидев вошедших гостей, М. отложил сигару, встал и тёплыми объятиями поприветствовал Георгия Андреевича. Жестом он пригласил присесть его в кресле напротив своего. Затем что-то шепнул на ухо Марине, которая, кивнув в ответ и попрощавшись с Заниным вежливой улыбкой, вышла из комнаты.
– Чувствую, что у тебя хорошие новости? – начал беседу гость.
– Тебя не проведешь, Жорж, – улыбнулся М. – Сигару?
– Нет-нет, спасибо, врачи не разрешают. Я своё откурил, – вежливо отказался Георгий Андреевич, зная, что хозяин дома расстроится потере драгоценной сигары из числа тех самых, напоминавших ему о временах былого могущества.
– Это потому что курил всякое дерьмо, вот и загадил лёгкие. А это чистейший продукт! – с довольным видом затянулся Финик.
«Как был жмотом, так им и остался, фарцовщик хренов», – злобно подумал Занин, улыбнувшись в ответ.
– Они активировали Номера 3! – склонившись к нему, заговорщицким тоном прошептал М.
Некоторое время Георгий Андреевич молча переваривал полученную информацию. Наконец, задумчиво ответил:
– И что же в этом хорошего? Значит, всё кончено?
– Ничего подобного, тупая твоя башка! Всё только начинается! – торжествующе воскликнул Финик.
– Объяснил бы лучше толком, – изобразил обиду Занин, хотя давно привык к подобному обращению со стороны своего старшего, во всех смыслах, партнёра. Он и партнёром-то посмел именовать его только с недавних пор, когда вынужденная эмиграция сблизила их.
– Знаешь ли ты, мой дорогой Жорж, кто именно этот Номер 3? – озорной огонёк заиграл в глазах опального олигарха. – Не скрепи мозгами, ни за что не догадаешься. Помнишь ли ты свой чудесный домик на берегу Комо?
– Да, конечно, помню, – непонимающе заморгал Занин.
– Отлично! А не будешь ли ты столь любезен, еще раз напрячь свою старческую память и вспомнить, благодаря кому ты его лишился?
Ещё бы он не помнил, ведь с этого и начались все проблемы в его, казалось бы, невероятно благополучной жизни!
– Не может быть! Этого просто не может быть! Миша? Миша Брыльский?! – от волнения Георгий Андреевич пошёл пятнами, что несколько испугало его собеседника.
– Так-так, держи себя в руках. Сердечного приступа мне тут еще не хватало! – погрозил ему пальцем М. – Но, чёрт побери, да! Именно, что Миша, и именно, что Брыльский!
Георгий Андреевич откинулся в кресле, расстегнул верхние пуговицы сорочки и ослабил галстук. «Да-а-а, эффект был велик!» – не преминул бы вставить Борис Кахидзе фразу из «Двенадцати стульев», будь он свидетелем этой сцены.
– Н-но, к-как ты узнал? – запинаясь, но постепенно приходя в себя, прохрипел Георгий Андреевич.
– В газетах пишут! – весело подмигнул М., любивший поиздеваться над товарищем. – Ну как же еще, Жорж? Разумеется, от него.
– И что теперь? Я так понимаю, у тебя есть какой-то план? – окончательно взял себя в руки Занин.
– Ещё какой план! – торжествующе вскинул руки и возбуждённо заходил по комнате Финик. – И он уже реализуется. Марина сейчас на пути в аэропорт.
Глава 10
Я к вам пишу – чего же боле?
Т. Ларина
Михаил прильнул к дверному глазку, внутренне подготовившись увидеть там хоть чёрта лысого. Облегченно выдохнув, он открыл дверь.
– Какими судьбами, Борь?
– Нет, ну ты совсем совесть потерял! Я его жду весь вечер, названиваю, места себе не нахожу, а он мне тут комедию разыгрывает.
Брыльский мысленно хлопнул себя по лбу, вспомнив об обещании заехать вечером к Борису.
– А что разве уже вечер? – попытался он вывернуться. – Понимаешь, я заснул и как-то потерял счёт времени.
– Ой, халтура. Ой, не верю, – поморщился Кахидзе. – Может, ты меня всё-таки впустишь?
– Нет! – вскрикнул Миша. – Ну то есть, да. Конечно. Давай прогуляемся, Борь? Мы же собирались подышать воздухом, помнишь? Ты же сам говорил, что там весной пахнет. Я сейчас. Буквально минуту!
Борис оторопело глядел на захлопнувшуюся у него перед носом дверь. Открыв было рот, чтобы сказать что-то нелицеприятное в адрес вконец охамевшего друга, он вдруг передумал. Задумчиво почесав лоб, он присел на ступеньку лестницы и стал ждать.
Брыльский действительно собрался очень быстро. На ходу застёгивая куртку и наматывая на шею шарф, он взял друга под руку и чуть ли не насильно повёл его вниз по лестнице. У Бори возникло чёткое ощущение, что его стараются поскорее увести подальше от квартиры, но он и тут промолчал. «Бабу что ли привёл? Ну и что так стесняться-то? Совсем на него не похоже», – недоумевал Кахидзе про себя.
– Ну что, куда пойдём? С Патриками, извини, не сложилось. Могу предложить вполне симпатичный скверик у нас в Ясенево, – улыбнулся Брыльский.
– Ладно, – буркнул Борис.
Пошёл девятый час, и зябкая мартовская ночь начала вступать в свои права. Несмотря на лёгкий морозец и все ещё лежавший местами серый снег, на улице действительно было приятно. В воздухе витало предчувствие близкого пробуждения жизни. Когда-то Брыльский очень любил эти последние мгновения томительного ожидания весны, наполнявшие его мощной созидательной энергией и жизнелюбием.
Они молча прошагали пару кварталов, на перекрёстке перешли на другую сторону широкого проспекта и, пройдя еще немного, вошли в небольшой, довольно ухоженный парк. Было многолюдно и шумно, особенно возле просторной детской площадки. Купив в ларьке по стаканчику кофе, они углубились в более уединённую часть сквера.
– Ну как дела дома? – прервал, наконец, молчание Миша.
– Всё хорошо, спасибо. Мои отправились в гости к Аллиной тёте, а я весь день пытался посмотреть новый опус того итальянца, о котором позавчера рассказывал на летучке Ваня Файбушевич. Помнишь?
– Ага, – кивнул Брыльский. – Ну и как итальянец?
– Редкостная тягомотина. Так и не досмотрел.
– Сдаётся мне, в понедельник миру будет явлена разгромная рецензия от грозного Бориса Борисовича?