1
«Приветствую тебя, благородный Ланселот. Твоя недостойная Гвиневра решилась напомнить о себе и, возможно, отвлечь от праведных трудов и семейных забот. Что-то ты, поросенок, совсем меня позабыл, почти два года хранишь гордое молчание. Не иначе, как твоя положительная во всех отношениях Марина наградила тебя, наконец, писклявым потомством, и благородный рыцарь разрывается между офисным муравейником и грязными подгузниками. Ладно-ладно, шучу. Я ведь понимаю: забота о семействе – первейшая обязанность каждого мужчины, тем более, такого серьезного и ответственного как ты.
У меня все хорошо (надеюсь, это тебя по-прежнему интересует), потихоньку подкармливаю и стригу своих барашков. Барашки, правда, иногда взбрыкивают, но в целом они очень милые и смешные. Мой ненаглядный супруг в последнее время дуется на меня (а заодно и на весь свет), – наверно, немного устал, бедняга, от моих невинных проказ. Ну ничего, ему это даже полезно – ты же знаешь, как он обожает свою девочку, подуется немного, потом начнет терзаться чувством вины за то, что травмировал мою нежную душу, еще больше любить будет. К тому же, в своем сегодняшнем состоянии он не так ревнив (не до ревности ему сейчас), и я вовсю пользуюсь дополнительной свободой.
Кстати, о свободе. Я на время оставила в покое своих барашков – надоели малость, – пусть чуток попасутся на воле, жирок нагуляют, и отсутствие ежедневной мозговой гимнастики ту же сыграло со мной злую шутку – целыми днями не могу отделаться от мыслей о своем благородном рыцаре, дамой сердца которого я была в самом счастливом периоде своей жизни. Так вот и маюсь: вспоминаю времена, когда сумасбродная Гвиневра ощущала рядом надежное плечо верного Ланселота.
В общем, Сережа, безумно хочу тебя увидеть. Не будь букой, вспомни свою былую (?) любовь, и давай встретимся завтра, часиков, например, в семь на нашем месте. Надеюсь, ты решишься отменить все свои суперважные дела ради столь редкой в последнее время встречи.
Целую нежно везде (уверена, ты помнишь, КАК я умею это делать), твоя Инга».
Закрыв письмо щелчком мыши, Сергей долго сидел, не шевелясь, задумчиво разглядывая вывалившийся на монитор список входящих сообщений. «Завтра утром я лечу в Красноярск» – первая мысль, пришедшая в голову после прочтения письма, казалась сейчас самой важной, он вцепился в нее, как утопающий в спасительную соломинку. «Командировка ответственная, отменять поздно, проблемы с дилером назрели давно, и дальнейшее промедление может привести к разрыву контракта. Да и не будь этой командировки, все равно – какого черта? Мальчика нашла – прибегать к ней по щелчку пальцев? И опять – ни тени сомнения в том, что приду, явлюсь на первый же зов. Кажется, все уже давно решил, – тот этап в жизни пройден и должен быть забыт. В общем, напишу, что лечу в командировку, вернусь в пятницу, тогда, может быть, и договоримся».
Не обращая внимания на офисные шумы, он сидел, откинувшись на спинку кресла, и занимался самовнушением, апеллируя к чувству собственного достоинства и вспоминая все данные себе обещания. Потому что он слишком хорошо знал Ингу, и беспечный, слегка ироничный тон ее письма мог бы обмануть кого угодно, только не его. Он прочитал именно то, что она написала на самом деле: «Сержик, у меня проблемы. Похоже, я все-таки слегка перегнула палку, к тому же, у Фурсенко, кажется, крупные неприятности и я больше не могу на него рассчитывать. Все дела пришлось свернуть, мне плохо, я боюсь, ты мне очень нужен».
Коротко промурлыкал телефон внутренней линии.
– Сергунчик, с тебя шоколадка, – раздался в трубке чуть томный, с привычными нотками кокетства голос офис-менеджера Светы.
– Светик, ты же знаешь: ради тебя – любой каприз, – отозвался Сергей на автомате, будто произнеся давно заученный пароль.
– Ага, дождешься от тебя, – с усмешкой констатировала Света. – Ладно, я насчет твоего Красноярска. Полетишь бизнес-классом, Васильичу, если будет возникать, скажу, что эконома не было. Билеты заказала, бухгалтерия уже поставила на оплату. С твоим любимым отелем тоже все ок, забронировала полулюкс. Ну что, доволен? Эта, которая до меня тут была, Серова, что ли, разве так о тебе заботилась?
– Светик, ты прелесть. Только знаешь чего, – Сергей замялся, подыскивая подходящую версию. – Тут сеть одна крупная нарисовалась, я ее уже полгода окучиваю и они, наконец, созрели – позвали на встречу. Короче, Красноярск надо отменять. Понимаю, что проблемно, но я сам только что узнал.
– Сержик, рискуешь нарваться, – озадаченно произнесла Светлана и, очевидно, зажав пальцами нос, нудно прогундосила: – Менеджер, который не может грамотно планировать хотя бы за неделю свои встречи с клиентами, командировки и другие мероприятия, не в состоянии управлять бизнесом компании на вверенном ему участке. С такими персонажами мы будем расставаться быстро и без сожаления.
Сергей невольно улыбнулся, – пародийный дар у Светланы явно присутствовал.
– Ничего, выкручусь. Если завтра все пройдет нормально, то за сетевой контракт Васильич все грехи спишет.
Он положил трубку, поднял глаза на монитор. Перейдя в спящий режим, компьютер выдал на экран когда-то установленную Сергеем заставку: розовый в первых лучах восходящего солнца заснеженный массив двугорбого Эльбруса на фоне темно-синего утреннего неба. Забыв про отмененную только что командировку, про входящие сообщения и неотложные звонки, Сергей задумчиво глядел на знакомую, изученную до мелочей картинку, будто видя ее первый раз. Вспомнился вдруг тот день, три года назад, когда небо было не синим, а блекло-серым, затянутым белесой дымкой, а обе вершины прятались в шапке плотно окутавших их облаков.
2
Группа набралась спонтанно и состояла в основном из незнакомых друг с другом людей. Некий «профессиональный гид-альпинист с многолетним опытом восхождений на Кавказе и Памире» разместил на одном из тематических интернет-форумах объявление о том, что готов оказать услуги инструктора-проводника при восхождении на Эльбрус с севера группе до 7 человек. Услуги оказываются бесплатно при условии, что участники берут на себя оплату проезда и питания инструктора.
Зная, как могут встретить горы случайных и неподготовленных людей, Сергей не любил подобные сборища в походах за непредсказуемость поведения участников, вероятное отсутствие дисциплины и неподтвержденный опыт гида. Но сходить с севера хотелось давно, других вариантов не оказалось, и, решив, что в крайнем случае он вполне может отделиться от группы и действовать автономно, Сергей отправил заявку.
В первые дни, пока забрасывались на поляну Эммануэля, прогуливались на источники Джилы-су и поднимались на стоянки «Северный приют», стояла отличная погода и в конечном успехе никто не сомневался. Группа, вопреки опасениям, оказалась вполне дееспособной, а гид Андрей действительно имел немалый опыт серьезных восхождений.
После однодневного отдыха на «Северном приюте» Андрей объявил на завтра акклиматизационный выход к скалам Ленца с последующим возращением для ночевки в лагерь, после чего группа будет готова при наличии погоды выйти на восхождение.
С утра, еще до общего подъема, дежурные разожгли горелки, приготовили нехитрый завтрак – растворимая каша из пакетиков, чай и галеты с плавленым сыром, – и в девять часов группа, повязавшись в связки для прохождения опасного участка скрытых трещин и положив в маленькие рюкзачки лишь термосы с чаем, тюбики с солнцезащитным кремом и легкий перекус, начала подъем по леднику. Поднимавшееся все выше солнце щедро поливало огромное ледяное поле яркими лучами, которые, отражаясь от ровной сверкающей поверхности, пытались слепить даже сквозь светозащитные фильтры очков. Впереди контрастной черной полосой на фоне белого льда выделялись скалы Ленца – узкая каменная гряда, тянувшаяся к куполу Восточной вершины. Абсолютное безмолвие этого сказочного мира нарушали лишь хруст льда под зубьями кошек и тяжелое от воздействия высоты дыхание людей.
До скал оставалось совсем немного, и уже был хорошо различим большой деревянный крест, установленный на крайнем валуне гряды в память о погибших на Эльбрусе альпинистах, когда налетел первый порыв несильного пока ветра. По поверхности льда с тихим шорохом пронесся тонкий слой снежной пыли; вершина, видная как на ладони еще несколько минут назад, вдруг оказалась покрыта шапкой плотных белых облаков, непонятно откуда взявшихся на чистом небе. Спереди донесся деловитый окрик Андрея, в котором пока не слышалось тревожных ноток:
– Эй, вторая связка, не отставать! Похоже, сейчас подует всерьез, дойдем до скал – там укроемся.
Сергея всегда поражала скорость, с которой может меняться погода в горах. После первого робкого порыва прошло не более пяти минут, а в ушах уже стоял вой ураганного ветра; небо исчезло за слоем несущейся снежной мути; мелкие снежинки вместе с поднятыми с поверхности колючими кусочками льда больно секли лицо; видимость упала так, что уже не было видно впереди идущего, а каждый шаг давался с трудом, как при движении по морскому дну.
Добравшись до ближайшей скалы, группа, словно стадо испуганных овец, сбилась в плотную кучку в небольшой выемке на подветренной стороне, где пурга по крайне мере не сбивала с ног, и не нужно было постоянно сгибаться для преодоления встречного напора. При разговоре приходилось кричать, чтобы за ревом ветра тебя смог услышать даже стоящий рядом человек. Стараясь докричаться до всех, Андрей начал отдавать команды короткими (на длинные не хватало дыхания) фразами:
– Выше не пойдем. Там еще хуже. Отдых пятнадцать минут. Можно попить чай. Потом валим отсюда вниз. Идти будем так. Я ведущим в первой связке. Серега, перевяжись, поменяйся местами с Ингой. Пойдешь замыкающим во второй. Инга, задача – не отстать от первой связки. Свободный конец веревки пристегни. К системе Витька – он замыкающий в первой. Теряться здесь нельзя. Это все надолго. Отстанете – убредете, никто не найдет.
Уходить из-под скалы, дающей хотя бы частичную защиту, всем очень не хотелось, но уже через полчаса спуска ветер начал быстро слабеть, а видимость заметно улучшаться. Под горку шли быстро, не останавливаясь на отдых, а когда вокруг прояснилось настолько, что стала видна обширная морена с разноцветными пятнами палаток, у всех, казалось, открылось второе дыхание. Горная погода вновь демонстрировала свою капризную избирательность. Когда, сбросив не более восьмисот метров высоты, группа сошла с ледника и ступила на крайние камни морены, в природе царили тишина и покой: было абсолютно безветренно, а солнце стало заметно припекать даже сквозь затянувший небо полупрозрачный слой сероватой мутной взвеси. Но там, откуда они только что спустились, половина ледника, скалы Ленца и сама вершина были плотно затянуты облаками, которые отсюда казались неподвижными и вполне безобидными. Эльбрус сегодня был явно не в настроении, надежно загородившись от непрошеных гостей мощным снежным зарядом.
На стоянках располагалось сразу несколько команд, морена была довольно плотно уставлена палатками, от небольших площадок, расчищенных от камней и огороженных от ветра невысокими каменными ограждениями, доносились приглушенные голоса, шипение горелок под котелками, стук алюминиевой посуды и шорох вскрываемых целлофановых пакетов. Царила обычная для штурмовых лагерей в период плохой погоды атмосфера скуки и вынужденного безделья, но внимательный наблюдатель без труда заметил бы в поведении людей признаки напряженного ожидания: обитатели лагеря то и дело бросали короткие беспокойные взгляды то в сторону закрытой облаками вершины, то на красно-синий вагончик МЧС, установленный на границе ледника. Около трех часов ночи, когда еще стояла отличная погода, и вершина четко просматривалась на фоне звездного неба, две небольших группы вышли на восхождение. По всем расчетам, к моменту начала пурги они вряд ли успели зайти на гору, и если стали спускаться сразу, как только испортилась погода, уже должны были вернуться. Эмчеэсовец из дежурной смены стоял около вагончика с биноклем в руках, пытаясь хоть что-то разглядеть в закрывавшем гору сплошном тумане. Из висевшей у него на поясе рации периодически раздавались заглушаемые треском помех короткие доклады, которые давали понять, что на противоположном, южном склоне, где пролегал классический, самый массовый маршрут восхождения, обстановка весьма напряженная и вовсю идет поиск сразу нескольких заблудившихся групп.
– Ну что, народ, – сказал Андрей, внимательно глядя на закрывавшую вершину облачность, и в голосе его не слышалось особого сожаления. – Похоже, в этот раз горы не будет. Ночью, конечно, посмотрим на обстановку, если появятся просветы, может и попробуем. Но вообще-то маловероятно – обычно Эльбрус так закрывается на несколько дней. Дежурным завтра подъем в час, будите меня, а там – или спим дальше, или общий подъем и выход в два. Все, пока отдыхать. Дежурные – займитесь обедом.
Все уныло побрели к палаткам, усаживались на камнях, неторопливо отстегивая от ботинок кошки, стягивая страховочные системы и снимая теплые куртки.
Примерно через полчаса притихший лагерь охватило вдруг радостное оживление, послышались возбужденные голоса:
– Вон они! Идут.
– Где?
– Да не туда смотришь. Вон, левее, скальный выход – два валуна, от них трещина еще вверх тянется, чуть правее трещины смотри.
– Сколько их? Пять, шесть… семеро. Все, значит.
Когда вырвавшиеся из туманной западни люди – запорошенные снегом, с плотно натянутыми на головы капюшонами, с лицами, закрытыми запотевшими масками и побеленными инеем балаклавами – устало добрели до морены, их встречали уже почти все обитатели лагеря. Каждому вернувшемуся по традиции вручали дымящуюся кружку c крепким горячим чаем, и конечно, засыпали вопросами: докуда удалось подняться, в каком месте накрыло, как нашли дорогу назад?
Стоя чуть в стороне, Сергей наблюдал эту сцену с легкой удовлетворенной улыбкой, когда сзади послышался шорох камней под чьими-то осторожными шагами.
– Слышь, Серега, поговорить с тобой хотела.
Инга подошла, встала рядом, рассеянно глядя на вернувшихся с горы альпинистов.
– У тебя билет в Москву на двадцать пятое?
– Да. Если завтра не прояснится, будем спускаться на поляну, оттуда на послезавтра машины заказаны до МинВод. Обидно, конечно. Я всегда говорил: один резервный день на погоду – слишком мало, два-три дня по любому надо закладывать. Но раз уж так все спланировано – ничего не поделаешь.
– Я хочу зайти на эту гору, – произнесла Инга спокойно.
– Не ты одна, – усмехнулся Сергей. – Только гора, похоже, это желание не разделяет.
– Я должна зайти на эту гору, – в голосе появилось сдержанное нетерпение человека, вынужденного объяснять прописные истины. – Я шла сюда, чтобы взойти на Эльбрус и не собираюсь возвращаться назад ни с чем.
Он повернул голову, посмотрел на девушку уже с явным любопытством.
Так же как и Сергей, она была из Москвы, тоже присоединилась к туру в одиночку (кроме них двоих группу составила компания приятелей из Челябинска), в походе была общительна, активно участвовала в травле анекдотов и баек на стоянках, с готовностью исполняла обязанности дежурной по лагерю, на тяжелых переходах беспрекословно следовала командам гида. Судя по всему, горного опыта у нее не было, но азы техники перенимала быстро (вязку основных узлов освоила за несколько минут), на камнях и в кошках на леднике держалась уверенно, под рюкзаком с непривычки не стонала. В ней была заметна хорошая физическая подготовка, и чувствовался жесткий упрямый характер. О себе она старалась особо не распространяться, и по нескольким случайно оброненным фразам стало понятно лишь то, что работает она в какой-то финансовой компании, замужем и муж, не разделяющий ее тяги к активному отдыху, вполне обеспеченный человек.
Почти с самого начала похода Сергей порывался выказывать Инге ненавязчивые знаки внимания, поиграть с ней в легкий флирт, в котором считал себя признанным профессионалом, но к немалому удивлению обнаружил, что годами отточенная техника в этом случае дает позорный сбой. Никогда не испытывавший проблем в общении с женщинами, поверивший в достижимость любой цели и привыкший к быстрым победам, в случае с Ингой он, словно неопытный юнец, внезапно почувствовал робость и давно забытое ощущение неуверенности в себе. В ее открытом и не по возрасту проницательном взгляде ему чудилась легкая снисходительность женщины, привыкшей к мужскому вниманию, многое испытавшей и потому видевшей насквозь каждого из вьющихся вокруг нее мужчин.