– До того, пока его дочь не сообщила о «секретных материалах», я считал Петра порядочным мужиком, которого убили из-за дела Кругликова, – признался Иван, – не верил, что Заикин мог унести улики. Думал, что его подставили.
– Я тоже так полагал, – кивнул Димон, – преступники надеялись, что виновным в похищении вещественных доказательств посчитают Заикина, и не ошиблись, а чтобы правда не открылась, его убили. Но потом ситуация стала выглядеть иначе. Петр точно взял улики.
– И это очень плохо, – подвела я итог.
– На Пете клеймо преступника, – поморщился Коробков, – но мне до сих пор не верится, что он виновен.
– Если не Заикин украл, то кто? – спросила я. – Возможно, был другой преступник?
Иван посмотрел на Диму, тот отвернулся к стене.
– Петр погиб в сложный для бригад момент. Реорганизация, создание новых структур, сотрудников не хватало. Но мы искали убийцу Заикина. Долго, упорно не хотели признавать, что Петр пошел на преступление. Но все пути завели нас в тупик. Мы проверили каждого члена коллектива. Никто не мог спереть то, что доказывало: Валерий Кругликов – серийный маньяк. Более того, все следы вели к Заикину, но он был мертв.
– Убит, – поправил Иван, – причем сразу после своего исчезновения. Я до сих пор думаю, что Петю похитили, чтобы свалить на него преступление. Но мы не смогли найти ни тех, кто лишил жизни Заикина, ни тех, кто украл собранные материалы. Каких только версий не было! Петр взял улики из хранилища, расписался за них. Может, нарушив инструкции, он оставил коробку на столе, а когда отошел, ее украли. Заикин испугался, решил сам найти вора, вычислил его и был убит. Много чего мы думали.
– Возможно, вдова Петра была в курсе, – предположила я.
– Почему ты так считаешь? – полюбопытствовал Димон. – И отчего говоришь об Анжелике в прошедшем времени?
– Она устроила дочку под другим именем в интернат, – объяснила я, – нестандартное решение для матери двенадцатилетнего ребенка. Но женщина понимала, что ей необходимо спрятаться, их ведь могут найти. Поэтому Полина очутилась в приюте. В комфортабельном учреждении, но там рядом нет родной мамы. На такой шаг любящая мать пойдет лишь в том случае, если ребенку угрожает смертельная опасность, а сама она где-то скрылась. Прошли годы, девочка выросла, а мать так и не объявилась. Возможно, она давно мертва.
Мы продолжали разговор о Заикине, потом перешли к текущим делам. В разгар совещания в комнату заглянул Андрей, новый секретарь Ивана.
– Простите, если помешал. Но в приемной сейчас находится Полина Правкина.
– Она не ушла? – удивился Коробков.
– Почему ты не проводил ее вниз? – нахмурился Иван Никифорович.
Андрей ввинтился в помещение, плотно закрыл дверь и зашептал:
– Я довел ее до дверей, видел, как она пошла по улице к машине. А сейчас позвонили с ресепшен первого этажа, у них появилась девушка, вся трясется, назвалась Полиной Правкиной, просит вас ее принять. Но это не она.
– Кто не она? – опешила я.
– Правкина, которая в приемной, – не та Правкина, которая с вами недавно встречалась, – сообщил Андрей, – я спускался, видел ее.
Глава 5
– Вы Полина? – осведомился Иван, когда миловидная блондинка села в кресло.
Посетительница кивнула.
– От нас недавно ушла Полина Правкина, но это определенно не вы, – заметила я. – Если бы вы представились Таней Кузнецовой, еще ладно. Но Правкина – не распространенная фамилия.
– Это я, – прошептала девушка, – я Полина Правкина, Анфиса умерла.
– Кто такая Анфиса? Предъявите паспорт, – одновременно сказали мы с Димоном.
Девушка вынула из сумочки документ и положила на стол.
– Анфиса с вами разговаривала. И умерла. Только что. Помогите.
Димон застучал по клавишам своего ноутбука, а Иван попытался разобраться в ситуации, и я услышала интересный диалог:
– Вы Полина?
– Да.
– Дочь Петра Заикина?
– Да.
– Вы хотите отыскать убийц своего отца?
– Нет.
Я уставилась на девушку.
– Нет? – уточнил Иван Никифорович.
– Что изменится, если я выясню их имена? – прошептала посетительница. – Эта идея принадлежала Анфисе. Ей хотелось все выяснить.
– Это она приходила к нам?
– Да.
– С вашим паспортом?
– Да.
В лице Ивана Никифоровича ничего не дрогнуло, но я поняла, что муж уже мысленно уволил всех сотрудников ресепшен первого этажа. Ну да, многие молодые девушки выглядят одинаково. Прически, цвет волос, форма бровей, губы – все у них идентично. И Полина, которая находится перед нами, – просто родная сестра той, что недавно покинула кабинет. Девушки очень похожи. Даже щурятся и руки держат одинаково. Но ведь они не близнецы! Сотрудника, который впустил в здание человека с чужим паспортом, надо лишить работы.
– Кто такая Анфиса? – задал Иван вопрос, который вертелся у меня на языке, и услышал в ответ:
– Дочка Сергея Петровича.
– А теперь поясните, кто он такой, – терпеливо продолжил беседу мой муж.
– Секретарь моего папы, – прошептала Полина.
Иван сидел с невозмутимым выражением лица, но он, так же как и я, прекрасно знал, что у Заикина не было секретаря. Даже у начальников бригад их нет, да и зачем лишние люди в коллективе? На каждом этаже в холле у лифта за столом сидит молодой человек. В его задачу входит встретить посетителя, который вышел из кабинки, отвести его в переговорную, подать чай, кофе, печенье-конфеты. А потом проводить человека до выхода. Но секретарей никому не нанимали.
– Сергей Петрович, – протянул Димон. – А как его фамилия?
– Анфиса Кривкина, наверное, она на отца записана, – предположила клиентка. – Простите… э… э… здесь есть… э… э…
– Туалет? – предположила я.
Полина кивнула.
Когда Андрей повел гостью в дамскую комнату. Коробков отрапортовал:
– На соседней улице в кафе, в паре шагов от того места, где сегодня Таня киллера обезвредила, обнаружен женский труп. Кривкин Сергей Петрович во времена Заикина у нас не работал.
– Интересно, – проговорил Иван. – Что мы делать будем?
– Не нравится мне эта история, – протянул Коробков, – в голову приходит пословица: «Не буди лихо, пока оно тихо!»
– Тихо у нас было до визита Полины, – сказал мой муж, – а сейчас очень даже лихо.
– Почему Правкина подослала к нам Анфису? – удивлялась я. – Зачем понадобился этот цирк с маскарадом?
И тут в кабинет вернулась настоящая Полина.
– По какой причине вы отправили сюда Кривкину? – спросил Иван Никифорович.
Полина села в кресло и ничего не ответила.
– Кто вам сказал, что Анфиса умерла? – подключился к разговору Димон.
– Я сидела в машине около кафе, – еле слышно заговорила Полина, – с парковкой оказалось сложно, только там свободное место нашлось. Я ждала, когда Фиса вернется. Она вышла из вашего здания, но в автомобиль не села, позвонила мне, сказала: «Давай перекусим? Расскажу о разговоре с детективами. Сейчас посмотрю, какое меню в кафе, если приличное, устроимся там. Если нет, поищем другое».
И вошла в кафе, а я вынула косметичку. Не хотелось на люди с ненакрашенными глазами идти. Макияж я всегда медленно делаю, аккуратно, когда закончила, опустила стекло в дверце…
Полина всхлипнула и прижала руки к груди.
– Смотрю, из кафе мужчина выбежал, почему-то с чашкой в руке, и к метро галопом. Я удивилась, начала Анфисе звонить. Она не отвечает. Правда странно? Я пошла в кафешку. Смотрю, Фиса сидит за столом, вернее, она на нем лежит лицом вниз. Бармен за стойкой стоит с телефоном. Он меня увидел и заявил:
– Мы не работаем. Уходите.
Но я направилась к Анфисе. Он трубку бросил и кинулся ко мне, нагло схватил за плечи.
– Сказал вам уже. Закрыто.
Я возмутилась:
– Немедленно отойдите! Здесь моя подруга.
Он меня не отпустил.
– Девушка за столиком вам знакома?
Хороший вопрос после того, как я объяснила, что Анфиса и я подруги. Я кивнула просто. Бармен меня силой к стойке оттащил.
– Не уходите. Вызывайте полицию.
Я испугалась.
– Ей плохо? Тогда нужна «Скорая».
Бармен заявил:
– Врачи трупы не лечат, она скончалась.
Я жутко испугалась. Хотела убежать, но ноги отнялись. Стояла столбом, потом бармен из зала вышел, а меня словно стукнули, я побежала к вам.
– Так, – протянул Димон, – теперь объясните, почему вы отправили к нам свою приятельницу?
Полина съежилась.
– У меня проблемы с общением. Стесняюсь очень. Зубы кривые, поэтому я разговариваю так, чтобы их не было видно.
– Экая печаль, – хмыкнул Димон, – у меня половины клыков нет, вставил импланты, и нормуль. Вы честно рассказывайте, не придумывайте фигню.
Полина улыбнулась во весь рот.
– Видите?
– Зубы как зубы, – констатировала я, – ну не идеальные. А у кого они от рождения такие?
– Вам все равно, что вы живете со страшными челюстями, – вздохнула Правкина, – а я комплексую.
– Хорошо, пока мы примем ваше объяснение, – остановил дискуссию Иван. – Анфиса явилась к нам, потому что вы стеснительная.
Полина кивнула.
– Да. Но сейчас, когда ее убили…
– Почему сразу «убили»? – спросила я. – У мгновенной смерти бывают разные причины, например оторвался тромб.
Полина опустила голову.
– Когда меня определяли в интернат, мама сказала: «За нами идет охота. Папу убили, мы следующие на очереди, поэтому я спрячу тебя, как могу». Вот. Понимаете?
– Не совсем, – призналась я, – можно уехать с дочкой из столицы, поменять паспорт и жить припеваючи в далекой деревне. Но ваша мать вас оставила в интернате.
Полина поежилась.
– Когда я узнала о приюте, то стала плакать, просить: «Мамочка, давай улетим вместе куда-нибудь подальше». Она ответила: «В „подальше“ ты образования не получишь, там будет деревенская школа, после ее окончания нечего и думать об университете. В интернате же ты получишь необходимые знания. В большом городе человек как невидимка. На селе же он на виду. Вместе нам сейчас жить опасно».
Полина замолчала.
– Вы с мамой встречаетесь, общаетесь? – продолжила я беседу на неприятную тему.
– Нет, – вздохнула Полина. – Извините, мне не очень хорошо, трясет. Можно здесь где-то отдохнуть? Я попробую все рассказать, но сейчас…
Правкина сделала судорожный вдох и начала крениться набок. Димон вскочил и успел подхватить девушку до того, как она свалилась с кресла.
Глава 6
– Танюшик, – заговорщицки зашептала Рина, – хорошо, что ты вернулась домой одна. Есть дело. Надо обсудить, посоветоваться.
Я с трудом сдержала улыбку. Не знаю, почему добрый боженька послал мне такого мужа, как Иван. Подозреваю, что господь предназначил его для другой Тани Сергеевой: умной, стройной, красивой, хорошей хозяйки, которая родит супругу троих детей. Но в небесной канцелярии случилась ошибка, и Иван достался мне, тоже Тане Сергеевой, но не особенно сообразительной, толстой, непривлекательной, неприспособленной к ведению домашнего хозяйства. Я не умею сварить макароны, они у меня выходят или жесткими, или кашеобразными. Ну и детей у меня нет. Но Иван Никифорович определенно носит волшебные очки, сквозь которые видит меня прекрасной со всех сторон. А я пребываю в недоумении: почему мне так повезло?
Чтобы я не переела сладкого, боженька должен был «наградить» меня свекровью, помесью циркулярной пилы и зуды с подзаводом, бабой, которая будет вещать на всех углах о том, какая у нее отвратительная невестка размером с корову… Но вместе с Иваном в мою жизнь вошла Рина. Понятия не имею, какой год рождения указан у Ирины Леонидовны в паспорте. Да и зачем заглядывать в него, если и так ясно: Рине одиннадцать, она веселая, смешливая, задорная девочка. Только не подумайте, что мать моего мужа – инфантильная особа. Нет, в ней самым невероятным образом сочетаются детскость и взрослость. Рина умная, добрая, всегда говорит о людях только хорошее. Она болтушка, но умеет держать язык за зубами, готовит так, что я стараюсь не есть нигде, кроме дома. А еще Ирина Леонидовна никогда не делает мне замечаний и всегда поддерживает меня.
– Ну очень нужен совет, – тараторила Рина, – прямо позарез. У тебя есть хоть какая-то дальняя родня?
– Вроде нет, – ответила я.
– Есть! – подпрыгнула мать Ивана. – Просто вы сто лет не общались! И вот радость! Сегодня пятиюродная племянница шурина деверя третьей жены четвертого брата твоего папы приехала в Москву!
– А-а-а, – протянула я, – есть такая.
– Молодая, очаровательная, воспитанная девушка из глубинки необъятной России, – подсказала Рина. – Вместе с ней…
И тут раздался звонок в дверь.
– Она! – прошептала Рина. – Танюша, ты все поняла?
– Конечно, – кивнула я, – Ивану не надо знать, что девушка к вам приехала. Она моя родня, свалилась мне на голову без предупреждения.
– Нашу семью Ваня до Адама и Евы знает. Он даже родословную составлял, нанимал ученого. А у тебя могут быть всякие дальние по кривой линии, – тараторила свекровь.
Звонок повторился, мы поспешили в прихожую, Рина распахнула дверь и воскликнула:
– Ой! Это ты!
– Здрассти, – произнесла Нинель Михайловна, соседка с верхнего этажа. – Какой подъемник вы хотите?
– Что? – хором спросили мы.
– Кого и куда нам надо поднимать? – уточнила мать Ивана.
– Вы не в курсе, что в подъезде любимый всеми, наш наилучший друг лифт умер? – сменила тему нежданная гостья.
– Нет, – ответила я.
Нинель схватилась за стену.
– Ты у нас новенькая! Не наша, кровная, подъездная. А у меня с Гаврилой Гаврилычем столько связано. Он так мне помогал! Любил маленькую Нинельку, ни разу меня не подвел. Безотказный Гаврила Гаврилович! Когда я узнала, что он скончался… Рыдала неделю! До сих пор гляжу на дверь, слезы из глаз текут. Ой, мне плохо! Воды!
Мы с Риной бодрой рысью кинулись в кухню.
– В какой квартире жил Гаврила Гаврилович? – спросила я у Рины.
Свекровь в это время наливала в стакан минеральную воду.
– Впервые про него слышу.
– Фамилия редкая, – вздохнула я, – Лифт. Судя по тому, что говорила Нинель, вспоминала, как он любил ее маленькую, Гаврила Гаврилович скончался в преклонном возрасте. Сколько лет соседке?
– По виду триста, – заявила Рина, – по характеру все пятьсот, у нее менталитет Ксантиппы, жены Сократа [1]. Сия дамочка ухитрилась здорово испортить жизнь великого философа. Ну почему умный мужик женился на сварливой бабе? Точный возраст Нинельки никому не известен. И если она еще раз скажет про то, что ты «не родная подъездная», я живо напомню, как Игорь, будущий муж, ее домой привел, невестой назвал, а его отец взял швабру, потряс ею и заорал: «Сынок, лучше на „ленивке“ женись, чем на этой особе. У нее на морде лица написано: стерва с большими запросами». Нинель в наш дом въехала после свадьбы, маленькой она тут не жила. А насчет странных фамилий – у Вани в классе была Лошадь.
Я пришла в восторг:
– Скаковая? И как она там поместилась?
Ирина Леонидовна округлила глаза.
– Это была девочка. Рита Лошадь. Фамилия такая.
Мы вышли в коридор, Нинель выхватила у Ирины Леонидовны стакан, залпом осушила его и скривилась.
– Что ты принесла?
– Воду, – удивилась мать Ивана, – ты же пить просила. А почему спрашиваешь?
– В детстве мы с подругами в деревне бегали на родник, – стала рассказывать Нинель, – а потом у бабушки Лены Ивановой поселился дачник, кандидат наук. Он сказал, что в источнике мертвая вода! Научил нас ее оживлять. Ты употребляешь мертвую воду, меня сейчас от нее аж передернуло.
Рина приоткрыла рот.
– Вода из бутылки «Роса Москвы», – поспешила уточнить я, – вы такую же в супермаркете покупаете, я видела, как домой несете упаковки.
– Да, – согласилась соседка, – но я ее потом оживляю методом батарейной проволоки. Вы готовы вернуть Гаврилу Гаврилыча?
– Откуда? – спросила Рина. – Если с того света, то даже при самом горячем желании это не получится.