Сергей Недоруб
Метро 2035
Затерянный клан
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Серия «Вселенная Метро 2035»
Автор идеи – Дмитрий Глуховский
Главный редактор проекта – Вячеслав Бакулин
Оформление серии – Павел Бондаренко
© Глуховский Д. А., 2017
© Недоруб С., 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2020
Часть 1
Память
Глава 1
Незнакомка
Эта молодая женщина привлекала внимание, словно бронебойный патрон на заваленном пустыми гильзами полу. Движения ее неуловимо отличались от манер остальных обитателей Лукьяновской – быстрые, уверенные, спокойные. Охотники, помнящие жизнь до Катастрофы, сказали бы, что перед ними воплощение лисицы, ищущей вход в ценный сарай, которым станция и являлась. Незнакомка двигалась так, словно знала все вокруг до мелочей. Ее прямые волосы, обрезанные ниже плеч по ровной, словно проведенной лазером линии, бросали вызов моде любой станции Креста. Потрепанный военный костюм явно знавал много нехороших дней вместе со своей владелицей и не скрывал ни линий ее фигуры, ни следов собственной многократной починки. Зеленая вязаная шапочка торчала из кармашка на левом плече; на правом – грубого покроя куртка со следами прорех и порезов. Больше всего незнакомку выделяла обувь – явно новая, словно из лучших закромов Метрограда, где она могла храниться в идеальном состоянии с первых дней Катастрофы. Так могла бы выглядеть агитирующая за новую власть активистка, работающая в штабе, оппозиционном по отношению к Кипарису – если бы такой штаб существовал.
Женщина прорезала толпу местных с величием веспертила, налетающего на добычу. И все ее жесты, и пронзительный взгляд, и походка говорили о том, что она не менее опасна. Жители станции расступались, озадаченно глядя вслед, но даже те, кто заметил незнакомку ранее, не рисковали смотреть ей в глаза.
Она и сама почти не смотрела на людей – ее взгляд был направлен в сторону дальнего шатра, чей край высовывался за деревянные ступени, ведущие в теплицы под потолком. Ее не интересовали ни ярмарка, ни запахи свежего мяса, ни чайные ароматы из тесных баров. Незнакомка даже не позаботилась подобрать кем-то оброненный патрон. Лишь один раз она приостановилась напротив картонного плаката, на котором был изображен силуэт мужчины с книгой в одной руке и автоматом в другой. Внизу детской рукой было нацарапано: «Ион, наш учитель на Лукьяновской». Если до этого лицо женщины демонстрировало загадочную улыбку, то при виде рисунка ее глаза наполнились смешливым выражением. Она побарабанила пальцами по плакату, оставляя заметные следы ногтей – и прошла дальше, к шатру.
С ней никто не пытался заговорить. Ее не останавливали. Даже если кого и интересовало, что незнакомка делает на станции и как вообще проникла сюда, то никто ее ни о чем не спрашивал. Женщина была явно не из этого мира, но производила впечатление по-настоящему свободной – и на этот дух свободы никто не смел покушаться.
– Таня, что у тебя с лицом? – первым делом спросил Ванька, набравшись смелости. Он все еще считался самым старшим, и в свои одиннадцать лет всеми правдами и неправдами пробовал высказывать свое мнение, когда ему вздумается.
Сидящая на скамейке девушка, до этого подкручивавшая лампочку, застыла. Ее голова чуть повернулась прочь от света, и она попыталась скрыть прядью волос старый порез на щеке. Затем, словно решив, что незачем прятать от детей эту сторону жизни, вздохнула и включила свет ярче.
– Стукнулась об угол, – сказала она как можно спокойнее. – А ты глазастый.
– Он у тебя уже три месяца, – озадаченно добавил Ваня. – С тех пор как учитель пропал.
– Учитель Ион никуда не пропал. – Таня попыталась сменить тему. – Придет когда-нибудь. О нем слышали в Датаполисе.
– В Датаполисе? Учитель был там?!
– Этого я не знаю, – уклончиво ответила Таня. – О нем там просто слышали.
– Но не видели, – вставила Земфира, не отрывая настойчивый взгляд. – Его уже долго нет. Очень долго. Он нас бросил?
Таня промолчала. Ей казалось, что шрам на щеке начал гореть.
Тимка, как самый мелкий, уже привык ничего не спрашивать, пока к нему не обратятся. Он увлеченно рисовал огрызком желтого карандаша на стократно исписанном альбомном листе поверх бледных остатков прежних картинок. Под ногами Тимки валялись стертые ластики, стащенные им же у техников. Он не задавал вопросы про Иона, но каждый раз, как только речь заходила об учителе, Тимка замолкал и обращался в слух. Именно этот сорванец и смущал Таню сильнее всех, и она старалась подбирать слова особо тщательно.
– У Иона свои дела, – произнесла Таня. – Он обязательно вернется, когда будет свободен.
– Он уже свободен, – сказал Тимка. – Ион теперь сталкер.
Таня с удивлением посмотрела на него.
– Кто тебе сказал? – спросила она.
– Все говорят, – ответил мальчик. – На всей вашей станции. На моей тоже, наверное. Только я давно не помню, какая она, моя станция…
– А ты не подслушивай, что говорят взрослые, – нахмурилась Таня. – Учитель придет, когда захочет. Если его долго нет – значит, он сильно занят. Вы лучше скажите, вы задание выполнили?
– Я забыл, какое задание, – повинился Тимка.
– Как ты мог? – вымолвила Таня с притворной грустью.
– Мне все говорят, что я забывчивый.
Ванька засмеялся.
– Это все потому, что ты про учителя Иона думаешь, – сказала Татьяна. – Все не можешь выбросить из головы. Вот она и занята у тебя одним и тем же.
– Неправда, – возразил Тимка. – Она не занята ничем.
– Вот именно. Так что за задание было, помнит хоть кто-нибудь?
– Я помню, – подняла руку Земфира, хотя никто ее этому жесту не учил. – Выучить таблицу умножения до сорока двух.
– А я видел, как другую таблицу делают, – добавил Ваня. – Она была до тридцати, и дальше по новой.
– Не поняла, – произнесла Татьяна. – Ты о чем говоришь, Ваня?
– Купцы с южных станций теперь до тридцати считают, а потом снова от одного. Так удобнее.
– Как так? Впервые слышу.
– Тридцать – это столько патронов в рожке автомата, – объяснил Ванька. – Если больше, чем тридцать, то выделяют в один магазин, и опять по одному считают.
– А шестьдесят – это два магазина? – спросила Таня иронично.
– Я не знаю, наверное, два. Я спрашивал у купца одного, а он мне по ушам надавал. Сказал, что так валюту считать удобнее. И все остальное тоже теперь в патронах и магазинах считают. Сказали еще, что у них как бы… подождите, я вспомню… тридцатиричная система.
Вжикнула молния на входе в шатер, заставив Татьяну вздрогнуть. Снаружи стояла незнакомая девушка лет двадцати пяти на вид. Мужчины дали бы ей намного больше лет, однако Татьяна разбиралась в подобных вещах. Незнакомка явно имела тяжелое прошлое. Она казалась не принадлежащей ни этой станции, ни другим знакомым закуткам метро вообще. Взгляд уверенной и напряженной хищницы, которая занята спасением детенышей от более крупного хищника. Стройное и крепкое тело, как не до конца разжавшаяся пружина, сдерживающая себя усилием воли. Одежда, собранная словно из разных десятилетий – по местным меркам все равно что разные исторические эпохи.
Подобных ей Таня не встречала, за исключением разве что богатых женщин с северо-восточной ветки, посещавших столицу для медосмотра. Только у обитательниц тамошних станций во взгляде не светились острый ум и решимость идти до конца, чего бы это ни стоило. Не было в лице незнакомки также ни загнанности рабочих с Печерской, ни ленивой расслабленности, присущей актерам музея с Харьковской. Разве что чувствовался груз ответственности. Да и то с вечно недовольными и бурчащими сотрудницами многочисленных станционных исполкомов незнакомка не шла ни в какое сравнение.
– Ну надо же, – сказала она со еле уловимым смешком, изучая уютное убранство шатра. – Такие малыши, а уже задания получают.
– Домашнее, – попробовала объяснить Татьяна. – А вы к кому?
– Домашнее… – повторила женщина почти по слогам. – Конечно. Не снаружи станции же им учиться. Хотя было бы больше пользы. Детишки, у вас хоть дом есть?
Земфира открыла рот, но Татьяна с треском сдвинула журналы на столе и спросила:
– Кто ты?
Девушка зашла внутрь шатра, закрыла молнию за собой. Скинула с плеча куртку, перевесила себе на локоть и села на край скамьи; ее глаза зажглись непонятным энтузиазмом.
– Зовите меня Альбина, – сказала она, обращаясь ко всем сразу.
– Как? – не поняла Татьяна.
– Да, многие удивляются, – добавила незнакомка, по очереди глядя детям в глаза. – В метро приняты простые имена. Лена, Маша, Таня. Лишь бы не выделяться. Выделишься – не выживешь. Заклюют.
– Это не так, – сказала Таня, глядя на озадаченную Земфиру. – В Кресте никого не преследуют за имя. Если редкое, то даже…
– Сестренка, не пори чушь, – поморщилась Альбина. – Я не про ваше дурное подобие общества говорю. Про настоящее метро, где для выживания надо отрезать от себя все, что выделяет тебя из толпы.
– О чем ты? – не поняла Татьяна. – Ты про какое метро?
– Про то, где не ходят поезда и не воруют кошельки. Хотя нет, второе иногда случается.
Тимка уставился на Таню с изумлением. Та спросила:
– Можно поточнее?
– Конечно, – согласилась Альбина. – Меня однажды поставили перед выбором. Могла согласиться на смену имени и всю жизнь терпеть новые правила. Или с самого начала постоять за себя. Так что…
Незнакомка показала растопыренную пятерню. Ее ладонь пересекали несколько шрамов.
– Хороший трюк, – сказал она. – Принимаешь удар ножа в ладошку, смыкаешь пальцы, вырываешь клинок и режешь врага по глазнице. Кровь фонтаном, и неясно, чья она. Но знаете, чему я удивилась больше всего? Что я смогла сомкнуть пальцы!
Земфира закрыла рот ладонью. Тимка выронил карандаш.
Татьяна вскочила.
– Кто ты такая? – спросила она снова, попытавшись придать голосу побольше неуместной строгости.
– Та, кто осталась собой, – ответила Альбина, глядя на танин шрам на щеке. – А ты, похоже, этого не сумела сделать. После того как тебя шестерки Кипариса отделали, ты потеряла дом в Датаполисе и вернулась сюда, детишек учить. Похвально. Только не тебе этим заниматься, уж прости. Как их там звали – Олег и Киргиз?
– Я зову охрану, – сказала Таня, шагая к выходу.
Пальцы сидящей Альбины схватили ее за ногу, сжали чуть ниже колена. Хватка у гостьи была жесткой и бесцеремонной.
– Эй, постой, красавица, – сказала Альбина. – Глянь сюда, а?
Другой рукой она скинула куртку, освобождая зажатую в ладони зеленую ребристую гранату. Звонкий щелчок – и в центр шатра, подскакивая, упало стальное кольцо.
Ваня отшатнулся в ужасе. Татьяна застыла на месте.
– Лучше сядь, – посоветовала Альбина. – Мы же урок проводим, верно?
Таня медленно подошла к детям, села между ними, обняла за спины, стараясь почти не дышать.
– Расслабься, – вымолвила Альбина. – Я лишь посланница.
– Чья?
– Своя.
Тимка не отрывал глаз от чеки на полу.
– Возьми, – сказала Альбина. – Не бойся. Никогда «лимонку» не видел? Тебе же интересно, я вижу. Да, цвет не очень, но краска облупилась давно. Я зеленую шишку нарисовала.
Тимка на мгновение вырвался из-под рук Тани, схватил чеку, вернулся обратно и вцепился в запястье девушки.
– Все хорошо, – заверила гостья. – Вы спрашивали, куда делся учитель Ион? Так я вам скажу. Он жив, здоров, тусуется с «Птицами». Вы же помните, кто это?
– «Птицы» – это команда сталкеров, – сказал Ваня, прежде чем Татьяна успела его остановить. – Живут в Шлюзе, это станции такие еще.
– Умный мальчик, – похвалила Альбина. – Все правильно сказал. Три месяца назад ваш учитель Ион отправился в путешествие, из которого башкой не может вернуться до сих пор, хотя оно у него заняло сутки. Он отвел хорошую девочку Эльзу на Бориспольскую, где добрый доктор Мафусаил должен был ей помочь вспомнить, кто она. Но добрый доктор оказался не так добр, предал Иона и захотел продать девочку злым дядям с Метрограда. Учитель Ион проявил храбрость, спас девочку и отослал ее вместе с ее прекрасным принцем Давидом обратно на Бориспольскую, где они и живут, пока снова кому-то не понадобятся. Неинтересная сказка, правда?
– Что сейчас делает учитель Ион? – спросила Земфира.
– А учитель Ион сам вспомнил, что когда-то таскал автомат, и решил, что такая жизнь ему больше по душе, – ответила Альбина. – И решил он остаться со сталкерами в Шлюзе, если они там, конечно, еще не перебрались наверх. Искать спуск на заваленные станции Красной линии.
– Куда наверх? – спросил Тимка. – В Метроград?
– Ну что ты, мальчик, Метроград же занят.
– Занят? Кем?
– «Метроградовцами», конечно же. Сталкерами, которые не входят в ваше милое государство, потому что родили потрясающий план: не жить как люди со всеми, а долго и печально выживать отдельно, страдать по этому поводу и упиваться жалостью к себе. Разве это не логично?
Таня почувствовала, что утратила нить разговора полностью. Только сейчас она ощутила липкий страх, который внушала ей эта сумасшедшая. Дети, похоже, напуганы почти не были. Они не могли оторвать взгляда от Альбины, и учительница поняла: они в ней видят подругу Иона, и не важно, правда это или нет.
Альбина скептически осмотрела ровную стопку книг на столе.
– Ни одной сказки, – заметила она. – Жаль. Я бы почитала. А это что у вас, «Флора»?
– Это наши книжки про растения, – поспешил сказать Ваня. – Там нет одного листка…
– Знаю, знаю, куча таких в метро, и везде вырван один и тот же листок. – Альбина одной рукой пролистала страницы, полюбовалась деревьями в иллюстрациях. – Красивый был мир. У вас есть шанс дотерпеть до лучших времен и увидеть самим. Кстати, ваши данные устарели, молодой человек. Поговаривают, что в метро уже есть одна такая книжка со всеми страницами. Только сомневаюсь, что вам дадут ее почитать. Разве что вы вырастете и заплатите много денег. Но лучше потратить жизнь на поиск деревьев. Настоящих. За деньги вы это не купите, поверьте на слово. Деньги дают лишь право смотреть на отпечатки жизни.
Тимка завороженно глядел, как Альбина перекидывает гранату из руки в руку, постоянно удерживая зажатый рычаг разными пальцами.
– Перестань, пожалуйста, – попросила Таня, бледнея. – Они еще дети.
– Красавица, я рассказываю чистую правду, – спокойно сказала Альбина. – Ты сама чему их учишь? Не физике же с химией. Кстати, тебе про базовые основы сопромата рассказать? Или ваше процветающее государство не способно найти этому знанию применения? Нет, ты рассказываешь то, что им поможет выжить и вырасти. Как правильно читать. Как почистить свинтуса на ферме. Почему девочки кровоточат, а мальчики нет. Короче, все делаешь верно. И я поступаю так же. Видишь, твои детки уже понимают, что при виде гранаты надо сидеть и молчать, а если говорить, то по существу. И, если будете сидеть спокойно, то мальчик научится, как вставлять чеку обратно.
Татьяна решила ничего не говорить.
– Вот, – произнесла Альбина. – Ты тоже учишься. Думаешь, я жестока? Пройди ты через то же, что и я, хоть на одну десятую – не позволила бы к себе подкрасться. Никто бы не смог избить тебя безнаказанно. Так что…
Альбина покачала головой, глядя в сторону. Казалось, она забыла, что хотела сказать, хотя Татьяна чувствовала: такая женщина не забывает ничего.
– Вот же чертяка Ион, – продолжала Альбина. – И кто просил его лезть к торсионной пушке? Свернул себе мозги на четыре года. Забыл, кто он. Забавно, если окажется, что он не помнит и меня. Но знаете что?
Альбина наклонилась вперед.
– Думаю, теперь он помнит все, и потому возвращаться не собирается, – сказала она, улыбаясь во весь рот. Ее улыбка была жуткой – словно ей неоднократно ломали и чинили челюсть. К тому же у Альбины каждый третий зуб тускло блестел серебром.