От барахла Марьяна избавлялась нещадно, боясь, что оно погребет ее и задушит. В квартире царил идеальный порядок, да и что там убирать-то, эти тридцать пять метров… Даже Фелька, существо изначально игривое, прониклась Марьяниными идеалами, об обои и диван когти не точила, ну а шерсть… В доме, где живет кот, шерсть – это приправа.
Фельке Марьяна выдала вечернюю порцию мягкого корма, а себе сварила пару сосисок и спагетти – быстрый и вкусный ужин. И недорогой. Если приходится считать каждый рубль, цена пачки сосисок и упаковки макарон имеет значение. Когда-то Марьяна надеялась, что уж к тридцати-то годам достигнет приемлемого уровня дохода, сможет себе позволить не смотреть на цены в магазинах мучительным взглядом человека, подсчитывающего общую сумму покупки… Тридцать ей исполнилось два месяца назад. Ну… Не всем мечтам суждено сбыться.
Толку-то думать о том, что не получилось. Сосиски вкусные, соус отличный. Надо решать задачи, которые есть сейчас.
– Ладно, Фелька, – сказала Марьяна, устраиваясь за компьютером, – посмотрим, что мы можем сделать.
Мамины сапоги, грядущая осень, когда на всех нападает очередной мутировавший вирус, непредвиденные расходы – все это означает, что надо найти еще одну подработку. Марьяна благодарила высшие силы, кем бы они ни были, за то, что живет в Москве. Тут всегда найдется работа, надо только поискать. И для экспертов, и для топ-менеджеров, и для таких серых мышей, как она сама. А может, не одна работа, а несколько. Лучше несколько. Так надежнее.
Конечно, иногда хочется спать, отдыхать и встречаться с друзьями, но… Обстоятельства сильнее.
Марьяна давным-давно была зарегистрирована на двух сайтах, периодически приносивших ей доход: «Сделай. ру» и «Воркспейс». На первом заказчики просили помощи в разных делах, как простых, так и сложных. Кому-то нужно было отвезти документы на другой конец города, а по времени не получалось никак, кому-то – срочно убрать квартиру перед приездом тещи, а кому-то купить коробку конфет и доставить до двери. За все эти услуги люди готовы были платить деньги, и, если успеть ухватить несколько заказов, можно заработать неплохую сумму за день. На втором сайте – «Воркспейсе» – помощь требовалась в основном виртуальная. Написать отзыв или комментарий в социальной сети, помочь привлечь подписчиков, отредактировать статью, расшифровать аудио и перевести его в текст… Последние задания Марьяна выполняла часто, так как обладала отменной памятью и хорошо воспринимала информацию на слух. Она уже заработала себе неплохой рейтинг и надеялась, что и сейчас что-нибудь интересное подвернется.
Так и есть. Вот интервью на расшифровку, а вот задание на завтра – с утра пораньше забрать из торгового центра пакет с одеждой и привезти по указанному адресу. Марьяна сделала вид, что засучивает рукава, и нажала кнопочку «принять в работу».
Антон позвонил, когда Марьяна, распрощавшись с клиентом, неторопливо шла по улице к метро. На субботу больше никакой работы ногами не наклюнулось, но и полученные четыреста рублей грели душу и кошелек. А дома, может, удастся снова выловить что-то во Всемирной сети, закинув туда удочку.
Марьяна не торопилась. Сентябрьский день выдался прохладным, зато солнечным; золотая осень уже потихоньку подкрадывалась к Москве, и клены пламенели огненными верхушками, трогали прохожих первыми желтыми листьями. Скоро и октябрь, а там уже и Новый год на подходе. Пока же – высокие облака на голубом небе, просохший под солнечными лучами асфальт и хорошее настроение.
Марьяна раздумывала, не расщедриться ли и не купить ли стаканчик кофе за сто рублей, чтобы сделать утро окончательно идеальным, когда в сумочке зазвонил телефон.
– Привет, – сказал Антон похоронным тоном, и Марьяна вздохнула.
– Привет.
– Ты где? На работе?
– Нет, у меня выходной сегодня. Я завтра дежурю.
– Удачно! – оживился Антон. – А территориально ты где? Дома?
– На Щукинской.
– Давай на Пушкинской встретимся через полчаса? Поговорить надо.
Марьяна снова вздохнула.
– Ну давай.
Кофе расхотелось. Она знала, о чем пойдет речь, знала и не очень желала слушать. Но от реальности не сбежишь, а Антон – ее реальность. От братьев не отрекаются.
На Пушкинской по поводу хорошего дня было людно, однако Антона Марьяна отыскала без труда. Брат стоял, прислонившись спиной к колонне, и слушал музыку в наушниках. Вид у Антона был отсутствующий, и он дернулся, когда сестра тронула его за плечо. Выглядело это, наверное, странно: высокий молодой человек подскакивает, когда к нему прикасается хрупкая девушка.
– Спасибо, что приехала. Пойдем посидим где-нибудь?
– У меня не на что, – отказалась Марьяна.
– У меня есть пятьсот рублей. На кофе хватит.
– А может…
Антон скривился.
– Слушай, в нынешней ситуации пятьсот рублей – как слону дробина. Давай хоть кофе попьем по-человечески.
Брат был младший, любимый и, как и многие младшие, немного безалаберный. «Немного – это ты, Марьянка, смягчаешь, – бывало, говорила ей лучшая подруга Лена. – Бездельник он у тебя. Бездельник и шалопай». Марьяна соглашалась: конечно, бездельник, конечно, шалопай. Но свой.
Из грохочущего нутра метро они поднялись на поверхность. Солнце ласково облизало щеки и смущенно спряталось за облако, полупрозрачное, кисейное. Мимо спешили веселые парочки, и Марьяна засмотрелась на одну: девушка в полосатых гольфах и парень с дредами. Экзотические птички, выживающие в холодном климате. Как-то вы будете зимой?..
Антон привел сестру в небольшое кафе, где столики стояли далеко друг от друга и почти никого не было. Марьяна ожидала заоблачных цен, однако оказалось, что всё не так плохо. И свою чашку кофе она заполучила.
Они с Антоном устроились в углу, за кадкой с вечнозеленым (потому что пластиковое) растением. Марьяна отхлебнула кофе, почувствовав вкус пенки на губах, и сказала:
– Рассказывай.
– Да что рассказывать. – Брат смотрел не на Марьяну, а на стол, будто что-то важное было вышито кривыми стежками на клетчатой скатерти. – Всё то же самое, Марьяш. И чем дальше, тем хуже.
– В каком смысле?
– В таком, что они денег требуют, – зло сказал Антон, и Марьяна хотела ему напомнить, что она ни в чем не виновата, и незачем на нее срываться, однако промолчала. Прекрасно понимала: Антон не на нее злится, на себя. – И чем дальше, тем чаще. Я говорю, что отдаю, сколько могу, но они… они говорят, что надо быстрее.
– Антон, ты им объясни, что мы максимально…
– Да всё я объяснял! – заорал он шепотом, и Марьяна вздрогнула: глаза у брата были бешеные. – Объяснял им тысячу раз! А они говорят: в следующий раз сто тысяч не принесешь – посмотрим, как твоя Катька орет. Причем не потому, что оргазм получает!
Марьяну передернуло.
– Антон…
– Это цитата была, если непонятно, – зло продолжил брат. – Остальное я тебе цитировать не стану, пожалею твои уши. В общем, дело плохо, Марьянка. Надо деньги где-то доставать.
Кофе утратил всякий вкус и казался теперь жижей, зачерпнутой из лужи.
– Кредит мне не дадут. Я уже пробовала.
– А мне тем более. Марьян… – Антон заглянул ей в глаза, и она поняла, что сейчас будет. – Может, все-таки квартиру, а? Разом бы отдали.
– Нет.
– У мамы можешь пожить… Я тебе верну потом, снова купишь…
– Нет.
– Брата тебе не жалко? – Антон засопел. – И Катьку. Я ж ее люблю.
– Катька, конечно, девушка симпатичная, – согласилась Марьяна. – Но сегодня у тебя она, а завтра, допустим, Светка. Или Ритка. А квартира у меня одна. И это не я в неприятности влезла, Антон. Я тебе помогаю, чем могу. Так что – нет, и не проси. К тому же мама… Ты ведь знаешь, сколько ей денег требуется. Лечение обходится очень дорого. И если я когда-нибудь решусь продать квартиру, то деньги в первую очередь пойдут для мамы. Ты сам должен это понимать. Ты же ей тоже приносишь…
– Да… – Антон с силой потер ладонями лицо. – Извини. А насчет мамы… Да сколько я там приношу. Процентов десять того, что нужно, остальное – ты…
Он ссутулился, сразу сделавшись будто меньше ростом. Марьяне было его жалко до слез. Разговор повторялся не раз и не два, только вот теперь Антон говорит, что ситуация стала хуже. Блин…
– Послушай. – Марьяна взяла брата за руку. – Если хочешь поскорее с этим долгом расплатиться, ищи еще работу.
– Да меня не берут никуда! Потому что без образования! А учиться сейчас долго и не на что. Даже если на бюджет пройду, знаешь, сколько сессии стоят? Всем преподавателям на лапу нужно давать. Это несколько лет – учиться, карьеру строить… Они меня раньше пристукнут.
– Я не об этом. Подработку ищи, как и я.
– Да где ее найдешь…
– Я тебе показывала – где. Много чем можно заняться.
– Тебе легко говорить. Тебя в антикафе взяли, и ты умеешь как-то… ну, крутиться. А я музыку писать умею, только она не нужна никому. Продюсеру тоже нужно дать на лапу, чтобы он крутил меня.
– С продюсерами мы завязали.
– Да, конечно… Марьян, а может, у кого-то занять можно, а? Ну вдруг?
– Я миллионеров не знаю. А ты?
– Знал бы, занял бы.
– Почему эти тебя прижали? Что-то случилось?
– Говорят, проценты накапали. Ну и… Червонцу деньги на что-то нужны. Вот он и трясет должников.
– Ох, Антон… – Марьяна покачала головой. – Ну как ты во всё это влип, а?
– Ты прекрасно знаешь, как. Я просто хотел заниматься тем, что я люблю.
– В общем, так, – подвела черту Марьяна. – Оба ищем работу, где платят больше. И если тебе что-то для меня подвернется, звони. Как-нибудь выкрутимся.
– Мне бы твой оптимизм, – буркнул брат.
Глава 3
В детстве у Марьяны был синий мяч, который она обожала.
Мяч был небольшой, блестящий и тугой, как арбуз. На боку его был отпечатан желтый кот с хитрыми глазами и усами врастопырку. Кот как бы косился на всех: а что это вы тут делаете? Пришли со мной поиграть? Давайте поиграем, я на всё готов!
Несколько лет Марьяна выходила во двор играть именно с этим мячом. Хулиганов у них в округе не водилось, и все дети знали, что это Марьянин мяч, и пару раз, когда она его забывала во дворе, приносили ей домой. Желтый кот путешествовал с ней по сказочным странам и участвовал в дивных приключениях. Марьяна думала, так будет всегда. Она вырастет, поедет в Америку (почему-то именно туда ей очень хотелось попасть) и возьмет с собой желтого кота. «Посмотри, – скажет ему Марьяна, – вот горы! А вот ковбои! А вот индейцы! Давай поиграем с ними!» И кот будет счастлив.
Ей было восемь лет, а Антошке – три, когда он толком разглядел мяч. Сначала долго ревел, выпрашивая его у Марьяны, а когда та отказалась навеки подарить свою любимую игрушку младшему брату, разозлился. Утащил отвертку, которой папа привинчивал зеркало к стене, и изо всех сил ударил по мячу. Попал желтому коту прямо в хвост.
Марьяна закричала. Ей казалось, что желтый кот тоже вопит от боли, а хозяйка не может ему ничем помочь. На вопли прибежали родители, папа быстро оценил ситуацию, отобрал у Антона отвертку, пока сын не заехал ею себе в глаз, и взял пострадавший мяч. Пообещал Марьяне, что дыру заклеит.
– Будет как новенький.
– Но ведь не в этом дело, – произнесла мама, наблюдая за детьми будто сверху. – Марьяна, разве тебе сложно поделиться с братом игрушкой?
– Пусть берет мою любую игрушку, – всхлипывала девочка. – Хоть кукол всех, хоть паровоз. Но мяч – мой!
– Это эгоистично, Марьяна. Ты должна хотя бы дать Антону поиграть.
– Это МОЙ мяч!
– Поэтому ты поделишься с младшим братом. – Голос мамы сделался железным, и Марьяна съежилась. – Иначе мяча в доме не будет. Совсем.
Марьяна пришла в ужас. Свои угрозы мама исполняла всегда, поэтому дальше не стоило упираться.
– Хорошо… Пусть он поиграет им завтра…
– Вот и замечательно, – кивнула мама. Отец не вмешивался: он искал в коробке клей, чтобы залатать дырку.
Мяч был починен, на следующий день торжественно вынесен во двор. Антон бегал с ним туда-сюда, прижимая к груди, за ним гонялись другие малолетки. Марьяна наблюдала за братом, а мама – за Марьяной. Лия Николаевна вышла проследить, что дочь исполнит свое обещание.
А потом Антон изо всех сил швырнул синий мяч в сторону проезжей части. Машины носились туда-сюда, и мячик успел лишь пару раз подпрыгнуть, прежде чем оказался под колесом. Громкий хлопок, клочья… Теперь уже ничто не подлежало восстановлению.
Антон испугался и заревел. Марьяна молча стояла на месте, опустив руки.
– Ну… так бывает, – сказала Лия Николаевна и прижала к себе плачущего сына. – Не расстраивайся, Антоша. Это всего лишь игрушка.
– Это был мой мяч, – прошептала Марьяна.
– Ты, похоже, действительно эгоистка, – покачала головой мама. – Посмотри, как расстроился Антон. Он же маленький. Он ни в чем не виноват.
Марьяна развернулась и молча пошла домой. Она не хотела смотреть, что осталось от синего мяча.
С тех пор к вещам она не привязывалась.
Сейчас, когда ей исполнилось тридцать, Марьяне иногда казалось, будто внутри нее кричит от боли желтый кот. И ничем, ничем ему не поможешь.
По дороге домой Марьяну одолела хандра. Уже не радовал ни солнечный день, ни заработанные четыреста рублей, которые финансовой погоды совершенно не делали. Да, она сейчас найдет еще какую-то подработку в сети и заработает пятьсот, шестьсот, семьсот рублей… Капля камень точит, это верно. Папа часто повторял. Но перед Антоновым долгом эта поговорка тушуется и пасует. Больно велик.
Антон, как и полагается по классике, был маминым любимчиком – младшим, балованным и ничем перед нею не виноватым, в отличие от Марьяны. Вина Марьяны была связана с ее рождением, положившим конец маминой певческой карьере. А Антон ничем мамину жизнь не подпортил, поэтому всегда был в приоритете.
Кроме того случая с мячом, который Марьяна помнила, но давно относилась философски, Антон пакостей ей особых не делал и младшим братом был довольно сносным. Клей в шампунь не наливал, усы во сне фломастером не пририсовывал, наоборот, охотно участвовал в затеваемых сестрой приключениях. Когда подрос, читал вместе с нею книжки вслух и сражался на веточках-шпагах. Веточки давно остались в прошлом, а хорошие отношения никуда не делись.
Просто дети выросли разными. Марьяна к своей жизни относилась ответственно, старалась подстелить соломку, распланировать настоящее и позаботиться о будущем. Что, кстати, сыграло ей на руку: неизвестно, в какой финансовой яме они бы всей семьей сейчас находились, если бы не Марьянины запасы. Мама иногда называла ее хомячихой; Марьяна это слово терпеть не могла, но маме возражать бесполезно. Да, и правда, у нее имелись запасы. Раньше. Теперь подушка безопасности истончилась, из нее во все стороны торчат перья и нитки. Надо срочно залатать, но как, если брат попал в неприятности?
Мама об этом, конечно, не знала. Тревожить ее не решился бы ни один из детей. Около года назад Антон без предупреждения приехал домой к Марьяне в ее выходной, и по виду брата та поняла, что всё плохо. В таких случаях говорят: «Главное, что здоров», – и еще: «Спасибо, боженька, что взял деньгами». Марьяна была агностиком и не знала, кто в итоге эти деньги взял, потому что тип по имени Червонец на боженьку никак не походил. Скорее, на пакостливого черта, нашептывающего гадости на ухо.
Антон был творческим человеком. Мама отдала его в музыкальную школу, как и Марьяну, но, в отличие от дочери, способностей не обнаружившей (еще одна монетка в копилку родительских разочарований), Антон обладал идеальным слухом. Он окончил школу по классу пианино, параллельно выучился на гитару, потом самостоятельно освоил бас. А вот голосом брат обладал приятным, но не выдающимся. К тому времени, как Антон был готов становиться звездой, мамины связи в мире шоу-бизнеса утратили актуальность, да и сам бизнес изменился до неузнаваемости. Поэтому брат решил пробиваться самостоятельно. Он познакомился с группой, чей музыкальный стиль был ему близок, вписался туда в качестве гитариста и начал жить богемной жизнью. В институт Антон не пошел (зачем, если впереди карьера на сцене?), завел себе стайку поклонниц и был всем доволен.