Вероника Божич. В голове промелькнул калейдоскоп ярких, полузабытых воспоминаний. Огромные изумрудные глаза и темные длинные волосы, острые коленки и торчащие ключицы, размазанные ручьи туши на бледных щеках.
Вероника Божич… Лечащий врач моего брата, охренеть можно. Я не знал, какая у нее фамилия, ничего почти о ней не знал. В последний раз я видел Веронику за год до того, как окончательно бросил службу и ей самой тогда требовался психиатр.
Странно все это. Очень странно.
Мы были знакомы всего несколько часов, а я ее на всю жизнь запомнил. Не думал, что снова доведется встретиться. При таких вот обстоятельствах. Чертовски неловких обстоятельствах. Я более чем уверен, что она совсем не рада нашей встрече и у нее есть на то очень веские основания.
– Привет, – обернувшись, поздоровался я. Притворяться, что мы не встречались раньше – глупо, не по-взрослому. – Вероника? – я опустил подбородок, разглядывая все такую же хрупкую фигурку, собранные в аккуратный пучок на затылке тёмные волосы, настороженные, зеленые глаза. Моя реакция на нее тоже не изменилась. Восемь лет назад я не мог себя контролировать, но теперь был уверен, что справлюсь. И все же, и все же… я не мог от нее оторваться. Темные стекла солнцезащитных очков позволяли скрывать, как я нагло пялился. Я понимал, что это чертовски невежливо, но сдержаться не мог.
– Ты не изменилась, – сообщил слегка севшим голосом. Сунул пачку сигарет в карман брюк и снял, наконец, очки.
– Кирилл, – она напряженно кивнула, глядя на меня прозрачным изумрудным взглядом. – А ты очень изменился.
– Надеюсь, что в лучшую сторону, – я попытался пошутить, но прозвучало, как флирт. Вероника нахмурилась.
– Я тоже надеюсь, – холодно ответила она и указала в сторону главного входа в клинику. – Вернемся внутрь?
– Белые стены на меня давят. Может, поговорим здесь?
– В курилке? – скептически уточнила Вероника Божич, а я пытался мысленно подсчитать, сколько ей сейчас лет. Нехитрые арифметические действия выдали цифру двадцать шесть. Совсем юный психиатр и опыта, наверное, пшик. Но мне определённо нравилась ее фамилия. И она сама. Главное снова не натворить дел и держать руки подальше от молодого, соблазнительного доктора. И не только руки….
– Можно прогуляться по больничному парку, – предложил я. Она неопределённо пожала печами и я принял этот жест за согласие.
Мы пошли по выложенной плиткой дорожке, держась на достаточном расстоянии, чтобы не соприкасаться локтями. Ее каблучки глухо стучали, а я не мог ни о чем думать, даже о состоянии Артема и о причинах, что привели его снова в эту клинику. Я был напряжен, возбуждён и растерян. Я чувствовал себя идиотом; пару минут, несколько взглядов, и как один из пациентов клиники на героин, я мгновенно подсел на женщину, которая наверняка меня ненавидит.
– Я целый день на ногах, – присев на пустующую лавочку перед цветущей клумбой, произнесла Ника Божич. – Поговорим здесь! – я расположился рядом и она тут же отодвинулась. Я не стал комментировать, хотя осадок остался. Винить Веронику не в чем, сам виноват.
– Артема доставили поздно вечером, – мозгоправ сразу перешла к сути вопроса. – Без сознания. В очень тяжёлом состоянии. Скорую вызвали сотрудники бара, где он отдыхал. Артем был не один, но сопровождающие в больницу не прибыли. В его крови не нашли наркотических веществ. На этот счет можешь не волноваться. Вероятно, причина отравления в контрафактном алкоголе, ну, или слишком большой дозе. – Вероника говорила быстро, по существу, глядя прямо перед собой на засаженную пионами клумбу. А я смотрел на нее неотрывно, как заворожённый. Она нервничала, а я хотел к ней прикоснуться.
За спиной, по какой-то злой иронии, цвел куст жасмина и навязчивый запах его цветков мгновенно пропитал все мои поры, усиливая головокружение.
– Тёма не пьет много лет. Не представляю, что могло произойти. Он мне давно не звонил, – отозвался я, заметив, как над белоснежным воротничком халата на шее девушки быстро запульсировала голубая венка. И кожа у доктора Божич бархатистая, тонкая, словно фарфоровая. Профиль изящный, правильный. Нижняя губа немножко выступает, но это не портит ее. Наоборот, придает чувственности.
Мне снова чертовски захотелось прикурить.
– Завтра ты сможешь забрать Артёма, и он сам расскажет, что он праздновал. Сегодня его лучше не беспокоить, – ответила Вероника нейтральным тоном, упорно не глядя в мою сторону.
– Он под капельницами? – спросил я, наблюдая, как ветер шевелит выбившиеся волоски на висках доктора Божич.
– Да. Ему гораздо лучше. Сейчас он спит.
– Он тебя узнал? – я не мог не задать это вопрос, несмотря на то, что понимал его абсурдность. Тёма не мог не узнать Нику Божич.
– Разумеется, – кивнула она, опустив взгляд на свои пальцы, разглаживающие складки на подоле халата.
– Давно ты здесь работаешь? – немного помолчав, спросил я.
– Это допрос? – она, наконец, посмотрела на меня, раздраженно хмурясь.
– Нет. Я знаю, что ты ушла из универа, после того случая, – я попытался расслабленно улыбнуться. Не вышло. Я заблудился в мшистой темной зелени ее глаз. Увяз, как в колдовском болоте. Все происходило точно так же, как и в прошлый раз. Эта женщина источала какие-то особые флюиды, действующие на меня, как валериана на котов. Мне до боли захотелось облизать ее нижнюю губу. И ту, и другую. Я с трудом удерживал в голове нить разговора и даже забыл о тяге к курению. Она действительно отличный доктор. Избавила от одной зависимости, не моргнув глазом, даже не взглянув, зато наградила другой…. Гораздо более опасной для моего здоровья.
– Доучилась в другом месте. Сомневаешься в моей компетентности? – она неожиданно разозлилась и подозрительно сощурила глаза. – Думаешь, сюда взяли бы непроверенного врача?
Я ничего не ответил, не смог, я не услышал, не понял смысл вопроса. Я смотрел на нее, как истощенный путник на стакан с кристально-чистой водой. Мне нужен был глоток. Всего один. Меня качнуло в ее сторону. Я сам не осознавал, что собирался сделать. Чертов жасмин заполнил все мои рецепторы, я одурел, не иначе. Ника Божич отпрянула, выставив вперед ладонь. Но не дотронулась, а я бы хотел…
– Ты что делаешь? Пьяный что ли? – растерянно спросила она, отдвигаясь еще дальше. Ее пристальный взгляд прошёлся по мне, явно выискивая определенные симптомы.
– Нет. Я за рулем. Голова закружилась, – проговорил через силу и заставил себя отвести взгляд, помассировал виски, прикрыв глаза. – Это все жасмин. У меня на него аллергия, наверное.
– Ты про дерево за лавкой? – сухо уточнила Божич. Снова подумал, какой удивительно-красивый у нее голос. Я кивнул, не открывая глаз.
– Это не жасмин, Кирилл. Белый клематис. Он миндалём пахнет, – ответила Вероника. Я недоверчиво втянул воздух носом и действительно уловил слабый миндальный аромат.
– Странно… – пробормотал я и открыл глаза. – Эй… – вырвалось у меня изумленное восклицание.
Я огляделся по сторонам. Вероника Божич исчезла. Напрасно я всматривался в лица и спины гуляющих пациентов. Она словно сквозь землю провалилась вместе со своими звонкими каблучками. Или у меня снова галлюцинации, причем не только обонятельные, но и зрительные и слуховые? Еще немного и бредить начну. Как бы такими темпами до энуреза не докатиться.
Глава 4
В офисе «Фемиды» царил хаос и суета. Белевская набросилась на меня как только я переступил порог приемной. Атмосфера всеобщей скорби и подавленности била все рекорды.
– Чернов, ты меня с ума сведешь! Я не знала, что думать. Собиралась в полицию звонить! – кинулась ко мне перепуганная Эллочка. От волнения она забыла о субординации и о том, что мы не одни в офисе. Я бросил быстрый взгляд на заплаканную Оксану Мишину, личную помощницу Стаса. Девушка выглядела совершенно расклеенной. Я сочувственно кивнул и Оксана разрыдалась в голос.
– Иди домой, мы справимся. Даю неделю отпуска, – распорядился я.
– Спасибо, – девушка благодарно улыбнулась сквозь слезы и торопливо начала собираться.
– Кирилл Сергеевич, а кто работать будет? – опешила Элла.
– Пойдём, разговор есть, – взяв Белевскую за локоть, я повел ее к кабинету Стаса. Теперь уже бывшему кабинету Стаса. Мы делили его на двоих, когда я появлялся, чтобы решить вопросы, нуждающиеся в моем личном участии.
Я сел за его рабочий стол, Элла разместилась в кресле напротив. Мы какое-то время молчали, задумчиво глядя друг на друга. Она была в шоке. Никогда не видел Белевскую в таком разбитом состоянии.
– Следователь был? – спросил я.
– Был, – кивнула Элла. Открыла папку, которую успела прихватить из приемной и протянула мне. – Повестка тебе! – я взял, взглянул на назначенное время. Через пару часов надо выезжать. – И срочные документы на подпись, – положила папку на край стола, тяжело вздохнула, запустив пальцы в растрёпанные светлые волосы. – Ты, значит, в курсе, что Стас с собой покончил?
– Это следователь так решил? – удивился я, взял телефонную трубку и набрал внутренний номер. – Оксан, ты не ушла еще? Кофе принеси. Мне двойной эспрессо, Элле – латте без сахара.
– Ты думаешь, он случайно выпал? Черт, Кир, где ты был? Я так испугалась, – протянув руку, она схватила мое запястье. Я осторожно высвободился и откинулся на спинку офисного кресла.
– Я дома был, Элл. Напился и уснул. О том, что случилось, от соседей узнал. Я не видел ничего. Понятия не имею, как … – не договорил. В кабинет вошла Оксана с подносом в руках. Расставила напитки на столе и, попрощавшись, удалилась.
– Это какой-то кошмар. Я еще вчера утром с ним общалась. Ты тоже вроде ему звонил? – Элла вопросительно посмотрела на меня.
– Он хотел встретиться, но я так и не дошел.
– А тренировка?
– Проспал, – почти так и было.
– Понятно, – она явно не поверила, но объясняться и оправдываться не было ни малейшего желания.
– Элла, Стас хотел поговорить со мной об Артеме. Ты не знаешь, о чем именно? – спросил я и пристально посмотрел в глаза Эллы.
– Послушай… – она нахмурилась, наверняка собираясь мне соврать. Я поставил кружку на стол и, сложив локти, наклонился вперед.
– Артем в больнице сейчас, – серьезным тоном начал я. – В наркологический клинике под капельницами. Он напился до острого отравления. Это произошло вчера вечером. Артем в завязке семь лет. Ведет примерный образ жизни. Никуда не ходит, кроме редакции своей газетёнки. Скорая забрала его из бара, Элл. Артем не посещает бары. Он ботаник, заполонивший родительскую квартиру цветами в горшках; домосед, шарахающийся от людей. Единственные его друзья – это три ободранных кота и трёхпалая псина, которых он притащил с улицы. Я думаю, что Стас что-то знал, хотя я понятия не имею, откуда и какие у него могли быть дела с моим братом.
– Кир, Стас просил тебя не посвящать. Точнее, это Тёма просил… – начала мямлить сконфуженная Элла. Я изумленно уставился на нее, чувствуя, как задергались желваки на скулах.
– Говори! – стиснув челюсть, приказал я. Белевская снова вцепилась в свои волосы.
– Ты зря Оксану отпустил, она больше знает, – выдохнула Элла.
– Понадобится – верну. Говори, что знаешь ты! – резко бросил я.
– В общем, полгода назад Артем обратился к Стасу. Сделал заказ, но попросил не вводить тебя в курс дела. Я и Оксана присутствовали при разговоре.
– Какой заказ мог сделать мой брат в детективном агентстве? – спросил раздраженно. – Решил найти себе еще пару безногих питомцев?
– Не передергивай, Кир, – поморщившись, попросила Элла. – Артем спросил, работаем ли мы с коллекционерами, предметами искусства, антиквариатом, ну и прочей херней, которую богатеи-эстеты обычно собирают и друг перед другом этим хламом хвастают.
– Работаем, – на автомате подтвердил я.
– Компьютер включи его, – она кивнула на закрытый ноут. Я быстро исполнил.
– Там есть папка на рабочем столе в нижнем правом углу. Так и называется «Артём Чернов», – продолжила инструктировать меня Белевская. Похоже, впервые в жизни мы поменялись местами. Я щёлкнул по озвученному значку пару раз. – А теперь открой графический файл, – снова ударил по клавиатуре. Сердце ухнуло в пятки, когда на весь экран загрузилось разделённое на две половины изображение. Аверс и реверс золотой монеты, точь-в-точь идентичной той, что я нашел на балконе Чупрасова, под его стулом, с которого он сиганул, с высоты двадцать третьего этажа без ведомых на то причин.
– Видишь? – спросила Элла.
– Да. Монета, – глухо отозвался я и меня снова охватило ощущение сюрреалистичности происходящего.
– Да, верно мыслишь. Золотой древнеримский динарий. Профиль императора Тиберия на аверсе, богиня Виктория – на реверсе. Если кратко: датируется 30 годом нашей эры, чеканились в Александрии. В обращении использовались вплоть до средних веков. Артем попросил найти семь таких, которые находились бы в одной коллекции и у одного человека.
– Что за бред? – кровь отлила от лица. Мой мозг отказывался подчиняться и строить какие-то логические схемы. Какой-то балаган безумия.
– Это не бред, Кир, – покачала головой Элла. – Самое интересное, что Стас нашел монеты. Точнее, не он один, – осекалась Белевская и я вопросительно взглянул на нее. Она быстро пояснила. – Пришлось Юматова напрячь с его связями. Оксана лично переписывалась с продавцом. Она у нас полиглот, четыре языка знает, включая французский. В общем, нашли все семь монет в частной коллекции разорившегося французского миллионера Пьера Лорана. Монеты ему достались по наследству от отца, тому от деда, который выкопал их во дворе дома в Лионе. За время электронного общения Оксана выяснила кое-что странное.
– Что еще может быть более странное? – с сарказмом спросил я.
– До смерти своего отца Пьер был успешным бизнесменом, ворочал миллионами, а когда получил наследство, дела резко пошли на спад; жена умерла, сестра утонула. Короче, он начал распродавать имущество в пользу бедных, заделался в меценаты, ударился в религию. Оксана решила копнуть глубже и узнала, что отца Пьера постигла в свое время похожая участь. У него имелась своя пекарня, которая сгорела дотла, когда тот стал счастливым обладателем золотых монет. Погибли люди. И он тоже собирался сбыть монеты с рук, но не успел. Скоропостижно умер, – Элла сделала непродолжительную паузу. – Какая-то жутковатая история, Кир.
– Проклятое золото римлян, – мрачно выдохнул я. – А если серьёзно, то зачем Артему сдались эти монеты?
– Понятия не имею. Это ты у него спроси, – передернула плечами Элла.
– И сколько стоит коллекция? – ощущая растущее внутри гадостное предчувствие, спросил я.
– Сто пятьдесят тысяч долларов, – озвучила Белевская. У меня дар речи пропал. – Пять Лоран скинул, – решила добить Элла. Я перевел в уме доллары в рубли и мне стало еще хуже. Десять миллионов нашими, деревянными.
– Хочешь сказать, что Тема купил монеты? – недоверчиво уточнил я. Элла утвердительно кивнула.
– Да, купил.
– Ты сейчас шутишь? – резко севшим голосом спросил я.
– Нет, – отрицательно качнула головой Белевская. – Не шучу. Француз выставил счет, Артем оплатил. Монеты должны были доставить со дня на день по адресу Стаса. Я думаю, что именно об этом Чупрасов хотел тебе сообщить. Может быть, что-то пошло не так….
– То есть ты не в курсе, доставили монеты или нет? – озвучил я возникший вопрос. Элла снова тряхнула головой.
– Так узнай, – рявкнул я и она нервно вздрогнула.
– Я пыталась несколько раз и Оксана тоже. Аккаунт этого Пьера удален, – пропищала испуганным голоском.
– Ты сейчас прикалываешься, да? – я недоверчиво всмотрелся в побледневшее лицо Белевской. Она отвела взгляд, закусила губу.
– Послушай, рано делать выводы. Поговори с Артёмом. Может, монеты уже у него, – осторожно предположила Элла.
– И Чупрасов не удосужился поинтересоваться, откуда мой брат, зарабатывающий копейки в низкопробной газетёнке, нашел десять гребаных миллионов? – зарычал я, отказываясь верить, что люди, которым я доверял, провернули за моей спиной подобную аферу.