Потом схватил ее за плечо и затащил в квартиру.
– Очнулся я здесь, на полу, – он показал на ковер в прихожей. – Потом следующие пару дней меня рвало. А потом зашел в гости к матери… и я ее сожрал! Сожрал нахрен!
Даника кивнула.
– У меня первой была сестра. Понимаю, как ты злишься.
– Злюсь? Я тебя убью, сука проклятая. Мне надо было догадаться, когда получил твое сообщение. Скучала она по мне, как же! Да ты кроме себя в жизни никого не любила!
Крейг замахнулся словно для удара, но Даника улыбнулась и скользнула в его объятия.
– Я так по тебе скучала, Крейги, правда. И да, я была голодная.
– Я взял отпуск на эту неделю, – объявил он. – Работа ни хрена не клеится. Все думаю о том, что укусил маму. И Джинни.
– Да? Она мне всегда нравилась.
– Да, – признался Крейг. – Она заходила через несколько дней после убийства мамы узнать, почему я не отвечаю на звонки. Ну и вот… Из-за тебя я прикончил мать и сестру.
– Ты не разговаривал с ними после?
– Нет, – заметил он. – Думаю, это было бы сложновато. Я ведь их убил!
– Так и я тебя тоже, разве нет?
Крейг с ненавистью посмотрел на нее.
– Ты пыталась, но ясно, что не выпила все до дна.
– А выглядело именно так, – сказала она.
Его наконец осенило, и губы расплылись в улыбке.
– Так… может, они не…
– Может, – подтвердила она. – У человека в теле столько крови. Я тоже думала, что высосала вас с Милой до смерти. Но потом подумала, а вдруг нет? Может, от моего яда вы просто на несколько часов отключились. Вот почему я вернулась, чтобы проверить. Пожалуй, тебе тоже…
Он ее оттолкнул.
– Все равно, ты сука, и я тебя ненавижу, – заорал он.
– А пару недель назад ты пел совсем другое, – возразила Даника. – Просто помни, если об этом кто-нибудь узнает, на тебя устроят охоту. Здесь только один выход.
– Не трепаться на стороне?
– Правильно.
Даника улыбнулась, когда Крейг выскочил за дверь.
– 20 –
В тот день она посетила еще троих из бывших воздыхателей. И каждый оказался жив-живехонек, хотя она помнила, как они выглядели, когда она уходила от них. Эти закатившиеся глаза, высунутые языки. Никто из них ей не обрадовался. Ничего, это она переживет.
Разгадка была такова… Даника превращала людей в вампиров. Несмотря на то, что сказала Мэгги. Наука наукой, а в ее превращении в вурдалака была своя особенность, она могла передавать трансформирующий ген своим жертвам… то есть обедам!
Даника размышляла о последствиях. Не каждый был счастлив превратиться в вампира, никто из ее друзей, конечно. И хотя держать в тайне свое состояние было в их собственных интересах, но рано или поздно кто-нибудь проболтается. Их надо организовать в единое сообщество, чтобы просветить и направить в нужное русло.
Даника задумалась.
Потом достала мобильник и позвонила Маку. Он был ее третьей жертвой, и даже хотя она с ним не встречалась где-то год до того, как высосать у него кровь, он был ее любимчиком.
Она совсем не удивилась, когда он ответил. Злой, как собака, так же, как и Крейг.
– Короче, Мак, такое дело, – она рассказала ему свой план.
Схема пирамиды была не нова. Только обычно на пирамидах зарабатывали капиталы, а не пропитание.
Мысль Даники… состояла в том, чтобы выжить. Тайно. И в том, чтобы совместить несовместимое. Ток-шоу было прекрасной возможностью завести новых друзей. А чего как не друзей Данике не хватало больше всего?
– Нам всем надо как-то ладить, – объяснила она Маку. – Даже более того… они должны нам нравиться. Сначала нужно наладить связь, а уж потом зубы в ход пускать.
– Может, как-нибудь проведешь передачу о прекрасных спасателях? – спросил он. – Как-никак лето. А я бы не прочь привязаться к ним… если это девушки. И загорелые.
– А мне от этого какой прок? – спросила Даника.
У Мака на все был готов ответ.
– У них же парни есть. Спасательницы ведь не с троллями встречаются, верно?
– 21 –
Чтобы дом ломился от пищи, надо ее кормить. А в случае с вурдалаком – не убивать, пока кормишься.
Эту истину Даника, Крейг, Мак, Ханна и Сара уяснили довольно быстро. Первым провалился Крейг: он подружился с девушкой по имени Джулия и пил кровь слишком долго. Он оставил ее в коматозном состоянии в комнате, где они запирали свое человеческое стадо. Но в ту ночь, вместо того, чтобы очнуться слабой, но нормальной, она превратилась в вурдалака. Когда Даника, Крейг и остальные утром проснулись, вся их «пища» лежала на полу мертвой. Ну ясное дело, ведь у «человеческого скота», сидящего взаперти, возникла взаимная симпатия на почве общих невзгод.
После этого Даника установила принцип питания по часам. Никто не мог питаться, пока не установит таймер. Они оборудовали отдельные боксы для ночевки в доме Ханны, где был огромный подвал, который превратили в блок отдельных комнат. Никто не мог спуститься в подвал, не установив таймер. Через пять минут после запуска таймера срабатывал общий сигнал тревоги. Выключить его можно было нажатием кнопки, только поднявшись наверх. То есть кормежка успешно прерывалась, не давая вампирам окончательно озвереть и пойти вразнос.
«Семья» Даники мало-помалу росла. Каждый день после шоу она обедала с гостями и приглашала на свидание тех, кто ей приглянулся, потом еще и еще… пока в горле не возникало то самое знакомое жжение. В ее личном «садке» чуть ли не каждую неделю случалось прибавление. Но ей было необязательно всегда кормиться в боксе.
– 22 –
Пятница подходила к концу, а значит, на пару дней можно расслабиться и забыть о работе… вот только в животе опять заурчало. Она знала, что скоро придется кормиться. Из-за этого нового голода пришлось серьезно перекроить привычный уклад жизни. На этот раз она пошла к Ханне после работы просто посмотреть, как идут дела, и Мак встретил ее у порога. Его темные волосы казались темнее, обычно бледная кожа – бледнее. При взгляде на него у Даники возникло какое-то странное чувство, и вдруг вырвалось:
– Хочу тебя убить.
– Давай, – ответил он.
Она все еще могла кормиться за счет тех, с кем была близка, даже если они были вампирами. Они поцеловались, потом почти одновременно у них вытянулись челюсти. Через мгновение, разинув пасти, они впились друг другу в шею. Они пили кровь друг друга. Вкус был роскошный, упоительный. Через несколько секунд их захлестнуло желание, они тесно прижались бедрами к друг другу, продолжая пить.
– Я тоже хочу тебя убить, – прошептал он между глотками.
– Давай, – выдохнула Даника, впиваясь с удвоенной силой.
Мусор. Часть 3
– 10 –
Кафедра антропологии, Нью-Йоркский университет, 9 октября, 11:03.
За четыре дня до события В.
– Это вы спец по вампирам?
Лютер Суонн с улыбкой оторвался от ноутбука. Ему часто задавали подобный вопрос, но в этот раз он прозвучал не так уж оскорбительно.
На пороге кабинета стояли двое, не студенты и не сотрудники факультета, оба высокие, в стандартных неприметных костюмах фасона «на все случаи жизни», с одинаковыми усами и стрижками со скидкой под одну гребенку в «Суперкатс».
Они были типичными копами.
Тот, что повыше, унылый, темноволосый с проседью, выудил из внутреннего кармана пиджака кожаную «корочку» и, раскрыв ловким движением, предъявил ее Суонну. Профессор взглянул поверх очков на золотой жетон и удостоверение с фамилией.
– Детектив Шмидт, – представился мужчина и захлопнул корочку. – Это детектив Янофф.
– Ясно, – сказал Суонн. – Ну а я тогда, стало быть, спец по вампирам. Чем могу быть полезен?
– Давайте прикроем дверь, – попросил Шмидт.
– Ради бога.
Они прикрыли дверь и уселись в потрепанные кресла напротив стола. Суонн ободряюще улыбнулся, но оба детектива сидели мрачнее тучи.
– Доктор Суонн, – начал Шмидт, – вам приходилось работать консультантом полицейского управления или ведомства окружного прокурора?
– Выступать свидетелем-экспертом? Нет, не было спроса по моей специфике, – заметил Суонн. – Участвовал в нескольких телепередачах. Каналы «Дискавери», «История». Шоу про вампиров и сверхъестественное. Их каждый Хэллоуин повторяют.
– Да, – сказал Шмидт, – именно так мы и вышли на вас. У детектива Яноффа оказалась парочка видеозаписей. Очень интересно.
Сказано это было таким тоном, словно он имел в виду прямо противоположное.
– Вы и книги пишете?
Суонн кивнул на шкаф слева от него. Три верхние полки были набиты многочисленными копиями одних и тех же одиннадцати названий. В каждом названии появлялось слово «вампир».
Шмидт кивнул.
– Да, эти у нас есть.
Суонн откинулся в кресле.
– Правда? – сказал он. – Это комплимент?
Вместо ответа Шмидт спросил:
– Есть ли у вас время и желание поработать консультантом?
– Конечно, если это не помешает учебной нагрузке. Я могу дать вам копию расписания и…
– У нас есть, – впервые подал голос Янофф.
– Тогда конечно, – улыбнулся Суонн. – А эта халтурка оплачивается?
– Да.
От озвученной Шмидтом суммы Суонн чуть не подскочил, но постарался не подать виду. Книги давали неплохую прибавку к зарплате, чтобы не оказаться за чертой бедности, но это были всего лишь монографии по фольклору. С бестселлерами они и рядом не лежали.
– Прекрасно, – сказал он, стараясь сохранить невозмутимый тон. – По каким вопросам нужны консультации?
Шмидт и Янофф сидели молча.
– Давайте-ка отмотаем назад и начнем с другого вопроса. На каких делах вы специализируетесь? – спросил Суонн. – Что это, кража? Священные реликвии, старинные книги? Что-то в этом роде?
Снова гробовое молчание.
– Какой-нибудь ритуал? У меня была книга о современных почитателях вампиров.
Тишина.
– Ну хоть намекните. Что это за дело?
Янофф оглянулся, проверяя, не открылась ли дверь. За дверью никого не было видно сквозь матовое стекло, в коридоре тоже стояла тишина.
Шмидт сказал:
– Доктор Суонн, мы расследуем убийство.
Суонн не смог удержаться от улыбки.
– Убийство? И вам нужна помощь эксперта по вампирам? Серьезно?
Оба детектива молча сверлили его взглядами без малейшей тени усмешки.
– 11 –
Бедфорд-стрит, 75, Нью-Йорк, 8 октября, 9:46.
За пять дней до события В.
Майкл Фэйн сидел на полу своей квартиры, забившись в угол за комодом. Это было самое укромное место, где он мог спрятаться.
Висящий на стене спальни плазменный телевизор вещал ужасные новости. Репортерша, та узкоглазая телка, все никак не унималась, слушать такое было просто невыносимо. Но пульт лежал на кровати, а он не отваживался шевельнуться. Просто не мог.
«…источники в управлении сообщают, что до сих пор практически не сталкивались с настолько жестокими убийствами, – сказала Юки Нитобе. – Власти закрыли прессе доступ к месту преступления, но “Региональные спутниковые новости” располагают эксклюзивным видеоматериалом с места событий. Вниманию зрителей: сейчас мы покажем шокирующие кадры, которые не рекомендуются к просмотру несовершеннолетним и лицам с неустойчивой психикой».
«Боже, – подумал Фэйн. – Она раздувает шумиху только ради рейтингов».
Понятное дело, после такого заявления никто не оторвется от ящика.
На экране появились кадры, снятые явно скрытой камерой на лацкане пиджака или камерой в тюбике от губной помады. Изображение было смазанным, дрожало, расплывалось, но это лишь подчеркивало особую реалистичность жутких подробностей. В кадре виднелось что-то неясное, скорее намек, чем откровенный кошмар. Но Фэйн знал, что так даже хуже. Кровь на стенах, бесформенная масса на полу, вытянутая рука в кровавых разводах. Остальное додумают сами зрители, представляя самое ужасное и упиваясь этим, как та дьяволица под личиной репортерши.
Фэйн сжал кулаками виски, крепко зажмурился и стиснул зубы, сдерживая рвущийся из груди вопль. Он пытался.
Кроме него во всем здании, в остальных четырех квартирах, никого не было дома.
Никто не услышал его нескончаемых диких воплей.
– 12 –
Департамент полиции Нью-Йорка, шестой участок, 12 октября, 18:07.
За один день до события В.
Узнав, кем работает Суонн, заключенный надолго застыл с отвисшей челюстью, уставясь в зеркало, не в состоянии выдавить ни звука.
Обычно, когда Суонн представлялся антропологом, к нему сразу теряли всякий интерес. Когда сообщал, что он эксперт по вампирам, людям это казалось забавным, словно они встретили взрослого человека, который занимается какими-то глупостями. Так обычно смотрит персонал отеля на сборище фанатов «Звездного пути».
Наконец арестант закрыл рот, но на его глаза навернулись жгучие слезы. Он на мгновение отвел взгляд, уставясь в пустой дальний угол, потом спрятал лицо в ладонях и согнулся словно от удара под дых.
У Суонна промелькнула мысль, что такое описание недалеко от истины.
Суонн откашлялся.
– Извините, – сказал он.
Заключенный только помотал головой.
– Правда, – сказал Суонн. – Извините.
– За что? – спросил арестант, не поднимая головы.
– За то, что так бестактно и грубо вывалил это все на вас.
Мужчина медленно выпрямился, будто превозмогая боль. Все лицо в слезах и соплях, перекошено страданием. Он шмыгнул носом, но вытирать его не стал.
– Ну, наверное, пора назвать вещи своими именами?
– Мы пока не торопимся вешать ярлыки.
– Ага, конечно. Копы не притащили бы тебя сюда, если бы не знали, что происходит.
– Нет, – сказал Суонн. – Вы не совсем верно представляете. Полиция не знает, что творится. Никто не знает. Они пытаются понять.
Арестант фыркнул.
– Да ладно, – сказал Суонн, – вы же не станете спорить, что ситуация сложилась необычная и для вас, и для полиции.
– Может и так, но больно шустро они сгоняли за сраным Ван Хельсингом. Значит, у них есть какие-то соображения.
Суонн наклонился ближе к стеклу.
– Ладно, допустим. Но скажите, Майкл… Простите, как вас лучше называть, Майклом или мистером Фэйном?
– Как хочешь. Лучше «Майкл».
– Майкл, не Майк?
– Майкл.
– Ну тогда Майкл. Скажите, Майкл, как бы вы поступили на их месте, если бы расследовали подобное дело?
– Пожалуй, на такие вопросы мне лучше не отвечать.
– Почему?
– Это же подстава, да?
– Вовсе нет. По крайней мере, я не собирался вас подставлять, и не забывайте, что я не коп, я здесь, чтобы помочь, посоветовать что-то. Хочу понять, что происходит.
– Зачем?
– Потому что это необходимо понять. Полиции, да и вам, думаю, тоже.
Если случаются провалы в памяти, вас это наверняка сильно пугает. Я бы боялся.
Фэйн пожевал губу, потом кивнул.
– Майкл, – сказал Суонн, – расскажите мне о последнем. Последнем провале в памяти. Когда вас арестовали.
– 13 –
Трайбека, Нью-Йорк, 8 октября, 7:16.
За пять дней до события В.
В следующий раз все было хуже.
Гораздо хуже.
Он проснулся в переулке.
Голый, грязный.
Весь в крови.
Майкл Фэйн лежал на земле, переполненный странными ощущениями во всем теле. Он ожидал боли, каких-то травм. Но ощущения были просто… удивительные.
Поначалу.
Даже не открывая глаз, он понял, что не в постели. Не в своей, и… не в чужой. Он попытался собраться с мыслями. Он вспомнил несколько последних дней, вспомнил стыд и ужас. Сокрушительное чувство вины и лютую ненависть к самому себе. Вспомнил, что заходил в церкви. Четыре или пять. Он даже не обратил внимания, к какой конфессии они принадлежали, какие были открыты – лишь бы можно было поставить свечи. Вспомнил, как сидел на церковных скамьях, самых дальних от статуй Христа и святых, склонив голову, сцепив руки до хруста костей. Молился.