Хочу заметить одно обстоятельство, отъезжая от Москвы, где – то за двести – двести пятьдесят километров, вы попадаете в другой мир. Над Москвой остается, постоянно покрытое тучами, темное небо, как будто столицу заковали в небесные оковы. Я думаю, что это результат магнетизма, который возникает в результате движения в Москве. Движения всего, движения машин, движения людей, и движения всего сущего, в динамично – стремительной столице. А за этой чертой, начинается солнце и чистый воздух. И мы, как кроты, вылезшие из своей норы, надев солнцезащитные очки, смотрели по сторонам, пристально рассматривая окрестные пейзажи.
Белоруссию я бы сравнил с песнями группы Pink Floyd, неспешно – длинные композиции этой команды перекликаются с безбрежно – длинными полями, а прекрасные гитарные переборы напоминают зелено – золотистые переборы лиственных и хвойных лесов Полесья.
Оставив справа по борту, столицу Белоруссии, Минск, примерно часа через три, мы подъезжали к границе с Польшей, к доблестному городу Брест. Проехав сквозь постсоветский центр, небольшого города и выехав на западную окраину, наш автомобиль медленно подъехал к шлагбаумам перед таможней. Бесчисленные таможенные постройки неумело скрывали огромную очередь из машин, с желающими пересечь границу. Усталые, скучающие лица водителей и пассажиров, указывали на безысходность ситуации. Очередь была настолько длинной, что Наталья с грустинкой в голосе протянула:
– Да – а, мы здесь на долго застряли.
– Возможно, есть какой ни будь другой выход, может другие ворота на въезд поискать или что ни будь еще, – устало протянула Агата.
“ Что ни будь еще”, появилось, почти что, из ниоткуда. Точно клоун из табакерки.
– Чего желают Панове ?
К открытому окну машины наклонился, еще не поляк, но уже и не белорус. Эти люди, живущие в приграничных районах, представляют собой отдельную касту народонаселения страны, непременно впитавшую в свое поведение, в свой характер, культуру и привычки, обоих народов, проживающих по обе стороны границы. Плюс ко всему, у них гипертрофически развита коммерческая жилка:
– Панове желают побыстрее попасть в Польшу? Могу устроить.
Мы живо переглянулись и хором ответили:
– Да.
Настроение пройдохи заметно улучшилось.
– Вам, сегодня, очень повезло. С этой стороны у меня работает начальником смены мой кум. С польской, свояк моего двоюродного брата, Юзек, он как раз сегодня голодный. Да и стоит все это удовольствие не дорого.
– Сколько ? – Спросил я.
– Сорок белорусских рублей, или вашими, российскими рублями – тысяча триста, плюс еще, кое-что.
– Что еще за “кое – что” и что значит “он сегодня голодный”? – Ехидно спросил я.
– Он что, нас сильно покусает? – Еще более ехидно переспросил я. Пройдоха, чуть замешкавшись, сказал:
– Да вы не переживайте, там все нормально, все контролируется, давайте деньги и спокойненько езжайте.
Мы, еще раз, переглянулись в машине, кивнули друг, другу, в знак согласия и я, достав деньги из кошелька, протянул их, ему. Пройдоха, повертев головой по сторонам, неторопливо положил купюры в карман пиджака, попутно достал из него сотовый телефон, и сказал:
– Подождите пять минут, за вами придут. Не переживайте, у нас все контролируется, хорошей вам дороги, только, э-э-э, мясо ни кому не давайте. – Засмеявшись, он развернулся и быстро отошел от машины.
– Что значит, не нервничайте? И, что там, на счет мяса? Я ни чего не понял? – сказал я.
Но тему эту мне не дал развить подбежавший к шлагбауму мужчина в зеленой, камуфлированной, военной форме и с полосатым, как у работников ГАИ, жезлом в руках. Замахав этим предметом по сторонам, как будто делая какие то заклинания, на рядом стоящие автомобили, мужчина поднял перегородку шлагбаума, и знаками показал нам, следовать за ним. Выехав за ворота и свернув на свободную полосу, мы медленно покатились в сторону пунктов таможенного досмотра, оставляя за собой скопление, ожидающих своей очереди, машин. Здесь мы простояли около двух часов. Солнце уже давно проделало больше половины своего дневного пути и близилось к горизонту. Подошла наша очередь на досмотр. Пограничники быстро проверили паспорта и документы на машину, таможенник строго поинтересовался, не везем ли мы что-то запрещенное, и, не дождавшись ответа, махнул рукой, чтобы мы освободили место досмотра для следующего автомобиля.
Покинув, пункт пропуска с белорусской стороны и переехав по мосту через пограничную реку, мы опять медленно подъехали к плацу, но теперь уже перед польской таможней. Выбрав, как мне казалось меньшую, одну из шести очередей, мы пристроились в хвост, за машиной с бельгийскими номерами. Очередь двигалась очень медленно, только солнце быстро уходило за кромку деревьев впереди. Начало смеркаться. Где то, часа через три, мы оказались на стоп – линии, перед площадкой досмотра. С этого места, нам было видно, как слева, и справа, спереди от нас, польские таможенники основательно проверяли автомашины. Вид у них, я бы сказал, был очень строгий. Предварительно попросив, всех пассажиров выйти из машин, таможенники тщательно осматривали каждый автомобиль, с фонариком в руках, поднимали коврики в салонах, заглядывая в каждую щель. Что то искали среди вещей, некоторых пассажиров просили выставить вещи из машины, да и выглядели таможенники как то не естественно, как то по киношно – мистически, как в фильме Тарантино “От заката, до рассвета”, с бледной кожей и огоньками в глазах. Возможно, это была игра света, от фонарных светильников, расставленных повсюду, а может, и нет? Слева, чуть спереди от нас, два сотрудника , проверяющие машину с немцами, попросили водителя подойти к багажнику, и тыча руками в открытую дверцу, стали очень горячо, на польском, что то обсуждать с немецким водителем. Немец, видимо немного их понимал, потому что все время болтал головой, и повторял : – Nein, nein … . Затем один из таможенников, залез в багажник машины немца, вытащил оттуда , что то наподобие корзинки, несильно взвизгнул и быстро побежал, вдоль стены таможенной будки, скрывшись за углом. Мы все втроем видели эту сценку, и как мне показалось, из-за угла будки раздавались какие то хлюпанья, как будто, кто то, что то ел. Я был потрясен, увиденным и услышанным.
– Вы что ни будь, слышали? – Спросил я у девчонок.
– Не-а, – спокойно ответила Агата. – А что мы должны слышать?
– Да нет, ничего, показалось. – Сказал я и тут же, вздрогнув плечами, резко промямлил. – Ой.
Кто – то тронул меня за плечо. Признаюсь честно, в момент касания, чьей то руки, я натурально испугался и чуть присел. Обернувшись, я увидел польского сотрудника таможни. Из моего положения, снизу, вверх, мне показалось, что вид его был безобразен. Перед нами стоял здоровенный детина, высоченного роста, с мертвенно – бледной кожей, возможно, все та же игра света, абсолютно лысый и с ужасными глазами. Глаза, его глаза были не естественно, красного цвета, и с каким-то светом, нет, с какими-то огоньками внутри нечетких, размытых зрачков.
– Вы провозите мясо, или мясные продукты? – Грозно спросил великан. – Не-е-е-т. – Вместе, полушепотом проблеяли мы.
– Откройте все двери в машине. – Потребовал великан.
Пока ужасный великан осматривал машину, он успел нам, на ломаном русском рассказать, что в соседней машине, нашли беляши с мясом, и их пришлось отдать собакам.
“Каким собакам, я их тут в упор не видел“ – Пронеслось у меня в голове. Подъезжая к будкам досмотра, мы не видели ни каких вольеров, с собаками. Все это вместе, и то, что таможенники с мясом бегают за будки, и их общий внешний вид, и то, как ко мне, внезапно, дотронулся до плеча, польский таможенник, поразительно напомнило, третьесортный, заезженный фильм ужасов. Возможно усталость, от дороги, возможно, местное, вечернее освещение, создавало такое чувство, переплетенное со сказочными упырями, оборотнями и вурдалаками. Пару раз, для верности, я тряхнул головой, но наваждение не прошло. Ну да ладно, главное побыстрее пройти таможню, уже было темно и мы уже немного устали.
Еще немного покопавшись в нашей машине и пару раз произнеся, на польском, какие то грозные слова, возможно ругательства, здоровенный детина неестественно выпрямился. Да, да неестественно, для его роста, превратившись в высоченное пугало, которому моя макушка головы едва доходила до нагрудных карманов, щелкнул каблуками и произнес:
– Витайми в полсце, Можесч проезжча. -
Насколько я понял, сия фраза означала, типа:
– Добро пожаловать в Польшу, можете проезжать.
Быстро усевшись в машину, мы тронулись в направлении зеленого светофора, указывающего на возможность движения. Через пятнадцать минут, миновав заграждения, мы выезжали на дорогу, ведущую в кромешную темноту, неизвестной нам Польши.
Глава 2
Польша
Оставив за спиной въездные ворота на таможенный пункт, наш навигатор, потребовал резко повернуть, рулевое колесо, на право. Главная дорога, широкая, гладкая и где то вдалеке освещенная, уходила прямо, возможно на шоссе к Варшаве, мы же свернули на дорогу, как я ее потом назвал: “деревенская Польша”.
У нас, еще в Москве, был забронирован отель в Польше, на одну ночь, в трех часах езды от таможенного перехода через границу. По нашим московским подсчетам, мы планировали попасть в этот отель, на ночлег, в десять вечера. Как всегда, в жизни, теория сильно расходилась с практикой. Местное время одиннадцать часов ночи, наша машина только отъехала от границы, с Польской стороны, впереди наступала ночь. Ни чего не оставалось, как ехать к этому отелю, поэтому и повернули на право, на “деревенскую Польшу”.
Сразу хочу сказать, что дороги в Польше, вне автобанов, не такие, к каким мы привыкли в России. Ширина двусторонней, междугородней Польской дороги, равна нашей одной полосе, может быть, чуть, чуть, больше, сантиметров на двадцать. Дороги добротные, без ям и ухабов, но и без освещения, с крутыми, высокими откосами по сторонам, все время проходят по маленьким городкам, по их центру, те есть, всегда есть ограничение скорости, что сказывается, на время в пути, и, очень большое расстояние, проходят по польским лесам. В лесах и на природе, между городками, таятся две опасности для водителей, это дикие животные и, как ни странно, люди. Диких животных в Польше водится в изобилии. Косули, лисы, зайцы, куницы, ласки и другие представители местной фауны. Поляки обожают и нежно берегут окружающую их природу. В лесах и перелесках, мимо которых мы проезжали, виднелись, большие и маленькие, кормушки для животных, заботливо установленные людьми. На всех дорогах, через каждые пятьдесят метров, стоят знаки, предупреждающие о диких животных. Вторая опасность это, сами люди. У поляков, это, наверное, какая то всенародная традиция. Они все ездят на велосипедах, вдоль дорог. Не по тротуарам, в деревенской Польше их практически нет, а вдоль, и по дорогам, в любое время суток, утром, днем, вечером и ночью. Особенно опасно вечером, когда, уже стемнело и ночью, практически все велосипедные наездники передвигаются без светоотражающих элементов на велосипедах и одежде.
И вот, свернув на право, мы двинулись, со скоростью девяносто километров в час, можно сказать, на ощупь, через лес, по темной, извилистой дороге. В лобовое стекло машины, впереди, в свете фар, я видел только две сплошные полосы, идущие по кромке асфальта, и отделяющие асфальтовое покрытие, от обочины. Двигаться быстрее, чем мы ехали, для нас, с непривычки, было невозможно. Дорога постоянно петляла, то влево, то вправо, то вверх, то вниз, с горки на горку. По сторонам, в темных лесных дебрях, нам постоянно мерещились какие то, не очень понятные, жуткие очертания, напоминающие мрачных монстров, с протянутыми, к нам, безобразными, бесформенными лапами. Мглу, вокруг нас, постоянно прорезали огоньки горящих глаз, животных, выхваченных светом фар, нашей машины, из мрака ночи. Нам было страшновато от дикой ночной природы. Но больше всего мы устали от постоянного напряжения в глазах, высматривая “железных коников”. Так мы, по ассоциации с польским дорожным знаком, на котором изображен олень, или еще какое то благородное животное с рогами, и с надписью внизу “coniec”, называли местных жителей на велосипедах, – велосипедистов, которые, в достаточно большом количестве, то тут, то там выскакивали из ночной темноты на дороге. Причем, с появлением “железного коника”, Наталья, моя супруга, постоянно вскрикивала:
– Осторожно, осторожно, осторожно коники! – И так раз двадцать пять, за последние сорок минут. Мы устали. Тут еще, какая то фура прицепилась за нами. И уже двадцать минут ее огромные, нет, огромнейшие фары, упорно сверлили зеркало заднего вида нашей машины, а с ним, через мои глаза, они сверлили мой головной мозг, своими яркими фарами, до самого основания. В общем, ехать дальше, не было ни каких сил. Наталья предложила, нет, настоятельно сказала:
– Будем останавливаться в первом попавшемся отеле.
– Да, да, да . – Поддержала ее Агата.
– А как же, забронированный отель, нам ведь, деньги уже не вернут. – Сквозь зубы, от напряжения, процедил я. Хотя был абсолютно не против, плюнуть на все и остановиться, сейчас, в любом, первом попавшемся, даже захудалом, сарае.
– Пусть забирают, мне уже все равно, мы с дочкой, сильно устали. Да и у тебя глаза, от напряжения, вот – вот лопнут, смотри, как уставился на дорогу. Давай, как только увидишь, какой – ни будь отель, сразу же сворачивай к нему. – Сказала Наталья.
Фура настойчиво нас не обгоняла. На скорости девяносто – сто километров в час, она, казалось, прилипла к нам сзади, как банный лист, ужасно мешая нашему движению, светом своих фар.
И тут, как в сказке, как в фантастическом кино, справа, из полнейшего мрака, появился яркий свет. Он был очень ярким, с переливающимися, нежно – розовыми и очень нежно – постельными, фиолетово – бирюзовыми тонами. Время, я еще раз повторюсь, как в кино, замерло. Мы все втроем повернули головы вправо, на свет, и, вот тут, в этот момент, время начало медленно – медленно, очень медленно, двигаться вперед. Я, не сбрасывая скорости, резко вывернул руль вправо, почти до упора, одновременно, потянул на себя, рычаг ручного тормоза. Машину немного занесло и с клубами придорожной пыли, нас вынесло на грунтовую дорогу. Фура, не тормозя, пронеслась вперед по шоссе.
Со стороны, это выглядело, наверно, как в голливудском сюжете, очень захватывающе. За две – три секунды, произошло такое количество действий, что у нас, аж дыхание перехватило.
– Ну, ты и рысак. – Иронично произнесла Наталья.
– Да-а, уж. – Вторила ей Агата.
Через сто метров, мы въехали в яркий праздник света, такой был контраст, между темным, ночным, польским, деревенским шоссе и освещением вокруг отеля. С трудом найдя парковочное место, в отеле гуляли красочную, веселую свадьбу, мы втроем зашли на "reception" и попросили номер на ночь.
Наутро, Польша преобразилась, до неузнаваемости. Выйдя на балкон, часов в шесть утра, я, с радостью увидел, что все, вокруг залито утренним, ласковым, летним солнцем. Взглянув по сторонам, с высоты своего местоположения, я смог рассмотреть всю красоту окрестных пейзажей. Солнце, ласково, нежно-золотистым светом, беспощадно заливало местную округу. На элегантно скошенной, вокруг отеля, траве еще лежала роса, в ее бриллиантовых капельках, этой утренней влаги, лениво играли, то прячась, то раскрываясь, солнечные блики. Чуть подальше, вокруг белоснежных, в элегантно-венецианском стиле, шатров, приготовленных, для вчерашней свадьбы, красовались невысокие декоративные кусты Спирея Вангутта. И, завершая всю эту идиллию, по краю этого великолепного ландшафта, стояли, купаясь в солнечных лучах, деревья-великаны, каждый листик которых, был персонально отшлифован и раскрашен во всю палитру желтого и зеленого цветов, самым великим мастером на земле – Природой. Вся эта картина, была упакована в сине – лазурно – голубое небо. Справа, от этой превосходной красоты, виднелось небольшое поселение. Аккуратные, приятно раскрашенные, маленькие домики, идеально вписывались в этот природный дизайн. Поглощая в себя, всю эту красоту, я медленно переваривал контрастность Польши. Вчера, угрюмый, темный и даже ужасный ночной вид, и сегодня, лучезарный, уютный и светлый калейдоскоп для глаз.