«Если предыдущая манипуляция не действует, каждое новое давление усиливается» – вдруг вспомнились слова Светланы… А ведь действительно… Они будут давить до тех пор, пока не придется использовать наркотики. Там уже можно совсем потерять свою сущность. Может стоит быть умнее? Может стоит подчиниться?
Одна лишь мысль об этом вызывала отвращение, но не будет ли это для меня спасением?! Скрипя зубами, мечтала, что в моих руках появляется огромный смертоносный кинжал, которым я, круша всех, прорываю себе дорогу на свободу.
Эй, вселенский Эфир, ну-ка помоги! Спаси меня! Дай мне этот меч! Позволь мне спасти себя от этих извергов! Ведь мысли материальны?! Так?! Так помоги мне! Я мыслю о свободе, о спасении! Помоги мне!!!
Но в руках не появилось никакого оружия. Ни одного шанса на неожиданное спасение. Только Мохаммед, стоящий рядом, взял меня за предплечье и усадил на кровать. Протерев предплечье спиртовой салфеткой, включил в розетку штуку, похожую на плойку. Опустив голову, ждала экзекуции…
Услышав щелчок, поняла, что это электрическая вещица явно предназначена для клеймирования. Сейчас они не разогревают клейматор на кострах. Им достаточно включить его в розетку. А щелчок обозначал лишь одно – он разогрелся до необходимой температуры. Взглянув, увидела зеленый индикатор готовности. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от страха. Ненавижу боль. Вспомнив на секунду, как один раз пролила на колени горячий чай, покрылась холодным потом. Это было ужасно. Но сейчас будет гораздо хуже.
У горячего чая температура не более 100 градусов… А вот у клейма, которое оставляет пожизненный шрам, – минимум 200-300. Хотелось кричать и звать на помощь. Но смысла в этом не было. Скорее был вред.
Сжавшись, закрыла глаза, зажимая в руках тот маленький сверток, который дала Светлана. Ранее я не собиралась его использовать. Кто знает, что она мне дала. Быть может яд. Ведь вероятность, что она в застенках сошла с ума, крайне высока. Может для нее спасение меня это моя погибель?!
Но при мысли о том, что сейчас мне будет очень больно, я вдруг захотела закинуть эту таблетку под язык. Мохаммед выключил клейматор из сети. Резко схватил меня за руку, прижал со всей силы к коже всего на секунду. Адская боль пронзила насквозь, как тысячи игл. Закричав, упала на пол. Боль не слабела, она только усиливалась. Дрожащими руками развернула сверток и закинула таблетку под язык. Наступила темнота…
Глава 3
– Маджнунон, маджнунон[1] – слышала бесконечную монотонную арабскую речь.
С трудом открыв глаза, увидела стоящую возле меня женщину. Она что-то говорила, чего я вообще не могла разобрать. Посветив фонариком в глаза, взяла в руку шприц и вонзила его иглу мне под кожу. Скорчившись, я застонала. Но женщина на меня не реагировала, она выбросила использованный шприц и вышла из помещения.
Неподвижно лежащая, я смотрела на потолок, стараюсь осматриваться. Что произошло? Где я? Жужжащая боль, что было на предплечье, стала напоминать мне. Боль становилась всё сильнее, нарастая с каждой секундой. Болело клеймо, которое мне поставил Мохаммед.
Проклятый гарем и его идиотские традиции! Но орать, качать права, как-то доказывать, что они все с ума посходили, у меня не было намерений. Не было сил противостоять.
Постепенная экзекуция, медленное членовредительство – всё приводит к подавлению воли. Теперь я это точно понимаю. Уж лучше заткнуть рот, чем терпеть постоянную боль и унижение. Впрочем, унижение в любом случае придётся терпеть.
Но я слишком ненавижу боль, чтобы лишний раз себя ей подвергать. Поэтому выбирая между двух зол, а равно между унижением и болью, я выберу первое. Уж лучше подчиняться его сексуальным прихотям, чем допускать шрамирование моего тела. Что там у них после клейма? Нанесение порезов в виде узоров?
В комнату, в которой я была, вошел мужчина. Тот самый медик, что встретил меня после прибытия в гарем.
– Ой, и дура же ты! Зачем выпила мышьяк? – спросил меня на английском.
– Что? – не верила я своим ушам.
– Вот скажи мне, пожалуйста, Софья, зачем ты это сделала? Ну и откуда взяла?
– Мне дали. Я нашла, – быстро ответила.
Не знаю, стоит ли её сдавать или, возможно, с её стороны это была милость. Женщина прожила порядка 30 лет в гареме. Кому, как не ей знать, насколько это сложно. Всю жизнь угрохать на пресмыкание перед мужчиной. Да ладно бы получить какую-то взаимность, так нет, мало того, что растоптали, ещё и ребенка отобрали, выдавая его за чужого.
Не знаю почему, но я не стала её выдавать.
– Кто тебе дал? Анвар? Мохаммад? Может это была Амина?
– Кто?
– Амина.
– Амина?
– Да, местная сумасшедшая.
– Нет, я нашла это у себя в комнате.
– Ты же сказала, что тебе это дали.
– Кто-то же принёс в комнату, значит, дали.
– Ой, Софья, ты покрываешь того, кто хочет тебя убить.
– Серьёзно? Убить? Разве меня здесь кто-то хочет убить? Я никого не покрываю! А вы желаете мне только добра?
Дядька усмехнулся. Добра. Ему это слово, видимо, вообще неизвестно. Сколько через его руки прошло таких же девушек, как я, которых обманом притащили в гарем. Сколько здесь девушек, коих отбирают, словно лошадей для шейха Мактуна.
Он, наверное, даже и сам сбился со счёта. Кого-то видел всего один раз, кого-то – дважды. А кому-то, вроде меня, не повезло. Шейх желает видеть чаще… Нас подавляют по самое не хочу.
– Софья, скажу тебе по доброте душевной, так сказать по-отцовски, – вдруг погладил по голове.
– По-отцовски? Ничего себе у вас отношение к дочерям!
– Не цепляйся к словам! Послушай дальше. Мой тебе совет: будь покладистой, вообще не перечь шейку. Когда заходит, опускай глаза, не смей смотреть на него, если он тебе сам об этом не говорит. Как только ты будешь подходить под определённый норматив, тебя перевезут более приемлемые условия. И пойми, будешь сопротивляться, додавят, тебя всё-равно заставят делать то, что от тебя требуется. Только будешь ли это ты, уже сомнительно.
– Я это уже поняла. Я готова подчиняться, – опустила глаза.
– Вот и отлично, сейчас я переведу тебя обратно в твою комнату, потом ты встретишься снова с шейхом. Если он решил, что ты готова, то тебя переведут в другую часть гарема. Думаю, девочка! Думай головой! – последние его слова говорили о действительно какой-то заботе.
Он прекрасно понимал, что они творят. Но, наверное, даже если бы хотел помочь, ничего не смог поменять. А вот дать дельный совет в столь суровых условиях он вполне смог.
– Дай руку, – потянул меня за запястье. – Можешь встать?
– Кажется, да, – тихо ответила.
Стало ужасно грустно. Либо Амина или, как по-нашему, Светлана, сумасшедшая и она желает мне только зла, либо её план спасения заключался лишь в том, чтобы лишить меня жизни. И в том, и в другом случае я теряла единственную надежду спастись. А это значит, что я потеряла последнее, что теряет человек.
Надежда… Она уходит последней. И, кажется, именно сейчас она покинула меня. Стало очень грустно, как будто душу из меня высосали, вытряхнули из меня мою сущность.
Поднявшись, пошла ведомая доктором, который, как только мы вышли из комнаты, передал меня в руки какого-то арабского паренька на побегушках. Такого же, как был Анвар. Снова, ведя меня по обжигающим пескам пустыни между зданиями, привел в каморку.
Я как будто не находилась в реальности, как будто смотрела фильм или играла в компьютерную игру. Казалось, что всё происходящее нереально. Оно не может быть реальным. Разве бывает, что человек так легко отказывается от воли к свободе?
Оказавшись в «своей комнате», осмотрелась. Всё было, как прежде, только лежащая на полу насадка от клейматор, которую, видимо, в стрессовой ситуации уронил Мохаммед, нарушала стандартную идиллию. Он меня, когда пришёл, прервал от рассматривания тайной надписи, что сделана была неизвестной мне девушкой. Скорее всего такой же несчастной, как и я.
Только подойдя к шкафу, чтобы открыть, вновь услышала скрип двери. Что с вами? Ни минуты покоя! Даже после отравления шлындают туда-сюда без остановки! На пороге стоял проклятая араб.
– Переоденься, шейх хочет увидеть тебя в том наряде стюардессы, – усмехнулся, обнажая крупные зубы.
В душе не было никакого противостояния. Как только я попала сюда, меня заставили одеться в этот наряд. Только мне казалось это игровой, даже в чём-то соблазнительной. Зато сейчас всё иначе. Это не игра. Всё серьёзно. Хотя это всё и реальность, играть мне всё-таки придётся. Играть роль той, кого ждёт от меня шейх.
Сегодня он хочет увидеть нескромную стюардессу. Завтра это будет кто-то другой. Кому отведётся роль: мне или еще одной девушке, решать шейку.
Отвернувшись от араба, который почему-то даже не подумал выходить, открыла шкаф и достала проклятый наряд. Гадкий мужик облапал меня взглядом, Но я и не думала его стесняться.
Скинув с себя платье, бросила его на кровать. Надевая провокационные наряд, сверху на плечи надела тонкий халатик, чтобы скрыть от посторонних глаз своё обнажённое тело. Повернувшись к рабу, видела его голодный взгляд. Будто он никогда не видел женщин в таком виде.
Удивительно, ведь здесь каждая девушка бесправна, ему ничего не стоит посмаковать любую взглядом. Трогать, наверное, ему всё же нельзя, но смотреть… Вполне доступно.
Высокомерно окинув меня взглядом, всем своим видом давал понять, что презирает женщин. Не знаю, кто ему так насолил, но определённо какая-то европейка. К нам у него какое-то предвзятое отношение. Не на пустом же месте?! Переубеждать взрослого дядьку в несправедливости суждений я не собиралась, это его дела и проблемы.
Хотя проблемы скорее у меня, чем у него. Схватив меня жёстко за плечи, потащил к шейху. Спасибо, что хватил не за то предплечье, на котором красовалась новая заметка, выжженное несколько часов назад клеймо.
Снова шаркая ногами, понимала, что голова у меня слишком кружится. Перед глазами все плыло, видимо, токсин так и не вышел полностью из организма. Последствия его циркуляции всё ещё оставались. Меня определённо тошнило.
Уже на подходе к помещению, где меня принимал постоянно шейх, поняла что меня вот-вот вырвет. Прижав руки ко рту, пыталась остановить позывы рвоты.
– Что с тобой? Ты вся зеленая! Беременная что ли? – смотрел на меня с прищуром.
– Я отравилась. Вы что не в курсе? – единственное, что смогла произнести до того, как меня начало рвать.
Стошнило меня как раз на его ноги. Не в силах остановиться, чувствовал облегчение. Видимо, какие-то остатки яда были в желудке. От них следовало максимально быстро избавиться. Почему об этом не подумал доктор? В первую очередь нужно промывать желудок. Что они за врачи такие?
– Как ты отвратительна! – прошипел он с омерзением глядя на свои изгвазданные ноги.
Вытерев тыльной стороной ладони рот, встала и вымученно улыбнулась арабу.
– Я готова к приему шейха, – произнесла, понимая, что мне стало действительно легче.
Правда, единственное, что хотела, это прилечь и выпить воды. Чтобы никто не трогал хотя бы несколько часов.
– Ты с ума сошла! В таком виде не явишься к шейху! Раз ты ещё такая своенравная, сегодня вечером тебя ждет пятая метка.
Схватив меня за предплечье, на котором было клеймо, потащил обратно. Чувствуя ужасную боль, роняла слёзы. Но сил противостоять ему не было, более того, даже не была желания схватить нож и воткнуть ему в глотку.
Глава 4
Новую наложницу, которая всё никак не желала остепениться, Ихаб должен был привести еще пять минут назад. Я уже терял терпение…
Мое внимание привлек шорох. Подойдя к двери, из которой ее обычно приводили, дернул ручку. Там стоял Ихаб, и странного вида девушка. По-моему, её зовут Софья. Постоянно забываю. Хотя она конечно на данный момент самая яркая из всей моей коллекции.
– Что за заминка? – спросил своего помощника.
– Извините, господин, девушке плохо. Её нужно увести обратно в покои, – сжался он от страха.
– Я сам разберусь, – пальцем указал завести её в оранжерею.
Проследовав внутрь, шёл, не оглядываясь. Ей сделали клеймо. Возможно из-за этого она себя плохо чувствует.
Понимаю, неприятно. Но это нужно для неё, а не для меня. Ей пора усыпить своё прошлое. Для большинства клеймо хорошее средство. Ей тоже должно помочь. Софье пора понять, что она моя собственность. Аллах подарил ей возможность радоваться вниманию самого шейха. Мало кому выпадает столько чести и счастья.
Оглянувшись, окинул её взглядом. Да, ей не очень хорошо, это видно невооруженным взглядом. Она действительно плохо себя чувствует. Но мы, по крайней мере, поговорим. Мне всё же интересно, откуда родом мои вещи. Я пригрел её у себя, всегда важно знать, что может новое приобретение принести.
С этими русскими много проблем. Отец говорил, что русских девушек слишком сложно обуздать. Своенравные, дерзкие, ленивые, считают, что все им должны, совершенно не знают своего места. Впрочем, говорят, чем сложнее добыча, тем интереснее. Обуздать и привести в чувства такую девушку, дорогого стоит. Тут уже появляется какой-то спортивный интерес.
– Подойди, – произнес.
Глядя на нее, пытался поймать взгляд. Только девчонка не смотрела на меня. Она опустила глаза, не решаясь даже двинуться с места.
– Подойди, – повторил, отчего она вздрогнула и зашагала неуверенной походкой ко мне.
Вновь стараясь поймать её взгляд, который мне так понравился и взбудоражил кровь, злился, что она всё ещё не смотрит на меня.
Схватив её за руку, прижал девушку к себе, трогая нежные прелести под тонкой тканью халатика. Мне сиюминутно захотелось овладеть ей.
– Смотри на меня, – произнес, всматриваясь в её глаза, которые она так и не поняла на меня.
Коснувшись пальцем подбородка, поднял её голову и посмотрел в глаза. Казалось, что она постарела лет на 10-20. Причём постарела не внешностью, а именно взглядом. Что с ней? Неужели всему виной клеймо? Не может такого быть, оно ведь только помогает. Мне нужна страстная молодая женщина, а не робот.
Возможно всему виной то отравление, поэтому взгляд просто уставший. Девчонка не выспалась, скорее всего… Немного поправить здоровье и снова будет сиять как звезда. Моя звезда. Облизнул губы, прижался к её прохладному лбу.
– Можно мне прилечь? – спросила она. – Я себя плохо чувствую, – добавила скромно, чуть слышно.
– Да, конечно, идём, – повёл её к удобным диванам, что были расположены между деревьями в больших горшках.
Усадив её на софе с множеством подушек, сел рядом. Какой-то прилив нежности и заботы вдруг накрыл меня. Взяв кувшин, стоящий на столике, налил ей стакан воды и передал в руки. Отпив глоток, Софья с тяжестью плюхнулась на подушки.
– Можно мне немножко поспать? Совсем чуть-чуть? – шёпотом произнесла, закрывая глаза.
– Спи, – я окинул её высокомерным взглядом, решив пока не трогать.
Какое удовольствие наслаждаться прелестями этой девы, если она совсем не будет отдаваться чувству? Самый смак именно тогда, когда женщина плавится от прикосновений мужчины, словно масло под раскаленным ножом. Всё ещё наблюдая за ней, снова сел рядом и потрогал раскинутые на подушках волосы. Меня пленили их нежность и шелк. Подняв прядку, поднес к лицу. Тонкий вкусный аромат закружил голову.
Распростертая на диване Софья так и манила. Но мне пришлось себя сдержать, чего я никогда ранее не делал. Не в этот раз. Взять силой болеющую девушку не то… Это не принесёт мне того удовольствия и необходимой энергии.
Конец ознакомительного фрагмента.