Вдруг Кляка насторожился и, как пес, стал вынюхивать ветерок, скользящий по лабиринту афинских улочек.
– Так я и знал! Он учуял тебя, – не скрывая огорчения, проскрипел зубами Кляка.
– Кто он? – переспросил Митя.
– Кто-кто, Дрон, конечно. Ох предстоят нам с тобой теперь неприятности!..
Кляка приосанился и приготовился встретить загадочного Дрона мужественно, с гордо поднятой головой.
– Хи-хи! – раздался писк за спиной Мити. – Хи-хи, я уже здесь! А вы, юноша, тоже еще здесь? Пора, пора домой, нечего вам тут расхаживать. Так и до беды недалеко, хи-хи, в самом деле!
– Это Дрон, – могильным голосом буркнул Кляка. – Держись, Дмитрий, щас он покажет себя.
Однако Дрон выглядел вовсе не пугающе. Пожалуй, при случайной встрече его можно было бы принять за интеллигентного афинского юношу, избравшего путь не воина, но ритора, настолько он казался вдохновенным и раскованным.
Дрон эффектно закатил глаза и, чеканя каждое слово (чувствовалось, что он владеет искусством риторики), продолжил:
– И вообще, Дмитрий Бездельников, кто ты такой? Вот я, например, человек, но ты же не я. Значит, ты – не человек. Спрашивается, а кто?
– Дрон, полегче. Ступай своей дорогой! – посоветовал Кляка упавшим голосом.
– А я уже пришел, – с деланной обидой ответил Дрон. – И вообще, слышал я, что наша Земля круглая. Какая нелепица! И другие планеты круглые. И апельсин круглый. Выходит, апельсин тоже планета? Однажды я захочу есть и съем нашу Землю, как апельсин, вместе с Клякой. А ты, Митя, беги, беги, пока не поздно!
Дрон, попискивая, стал все быстрее нарезать круги вокруг Мити, явно намереваясь совершить какую-то пакость.
– Бежим! – Кляка подхватил юношу на руки и помчался с ним по каменным ступеням вниз по направлению к городским термам. Дрон терпеть не мог общественные бани. Его приводило в сильнейшее смятение телесное блаженство, в которое погружался всякий, переступая порог дымящихся, как жерло Везувия, терм. В такие минуты Дрону казалось, что, несмотря на все его усилия, эра человеческого блага уже наступила. Он знал: дорога к этому благу лежит через взлеты и падения человеческого разума. И еще он знал, что открытия, которые предстоит совершить человеку на этом пути, представляют собой парные, сцепленные друг с другом звенья «софизм – парадокс». И он, могущественный Дрон, поставлен стеречь эту драгоценную цепь, чтобы человечество не могло даже приблизиться к божественным Олимпийцам и их великим тайнам!
Кляка знал о неприязни Дрона к термам. Поэтому он решил скрыть Митю именно там, чтобы иметь время обдумать дальнейшие шаги. Появление злобного антагониста нарушало все его замечательные планы.
4. Поединок
Метров за сто до терм Кляка остановился перевести дух. Не так-то просто оказалось бежать сломя голову с рослым, как каланча, пятнадцатилетним детиной на руках.
– Вроде оторвались! – заявил Кляка, довольный собственным успехом.
Расцепив руки, он «выронил» Митю на травертиновые плиты мостовой, а сам присел рядом под статуей испуганной Пандоры, изображенной с неизменным ящичком в руках.
– Не знаю, как у меня теперь получится, но я хотел научить тебя великому искусству парадоксального мышления. От природы этим редким качеством владеют единицы. Ты знаешь их имена, они начертаны на скрижалях человеческой цивилизации. Как Дрон пронюхал про тебя? Теперь он сделает все, чтобы я не посвятил тебя в эту великую тайну.
Кляка грустно улыбнулся:
– Кстати, ты уснул на уроке математики. Почему? Математика – это вторая, любимая дочь нашей матери Софии Премудрой.
– А как зовут первую дочь? – отвечая улыбкой на улыбку, переспросил Митя.
– Философия!
Кляка так смачно произнес слово «философия», что Митя ощутил желание по-новому взглянуть на окружающий мир. Всю свою сознательную жизнь он воспринимал его как совокупность определенных количеств. Так, при движении по горизонтальной прямой от количества пройденного зависит величина приобретенного в пути знания. Это же очевидно!
Кляка, как бы читая его мысли, заметил:
– А теперь представь. Ты пробежал сто метров, я за то же самое время прошел всего метр. Почему ты считаешь, что, пробежав большее расстояние, ты увидел больше меня? Я прошел этот путь пешком и увидел много такого, что другой, промчавшись в седле, попросту не заметил!
– Да, да, кажется, я понимаю, – ответил Митя, едва сдерживая волнение, – кроме количественного понимания вещей, есть другое, совершенно другое восприятие мира. Как бы это выразить… – Митя запнулся.
– Ты хотел сказать – качественное восприятие?
– Вот-вот, именно качественное, что-то типа потенциальной энергии тела, еще не раскрытой, как в кинематике, но уже существующей.
– Верно, – улыбнулся Кляка, – а ты молодец! И все же скажи, как случилось, что все твои энергии уснули на уроке математики?
– Понимаешь, Кляка, мы с отцом смотрели футбол.
– Футбол? Что такое футбол?
– Ну это когда двадцать два человека гоняют один-единственный мяч, причем половина из них хочет одно, а другая половина – совершенно другое.
– Здорово, – задумчиво произнес Кляка, – нам бы… Ой!
Неподалеку стоял ухмыляющийся Дрон и разминал кисти рук. Он удачно выбрал место, отрезав нашим героям путь к спасительным термам.
– Ладно, – торжественно объявил Кляка, – враг достаточно видел наши спины, теперь покажем ему наше лицо.
С этими словами он встал чуть впереди Мити и так же, как Дрон, стал разминать кисти рук.
Дрон сделал несколько шагов навстречу, Кляка повторил его действие. Митя поравнялся с бесстрашным Кля-кой и тоже стал разминать пальцы, желая устрашить противника.
– Начнем, пожалуй! – Дрон ловко запрыгнул на каменный парапет ограждения и произнес скороговоркой, будто выпустил очередь из автомата Калашникова:
– Предлагаю полакомиться парадоксом Рассела. Одному деревенскому брадобрею повелели брить всякого, кто сам не бреется, и не брить того, кто бреется сам. Вопрос: как он должен поступить с самим собой?
– Как брадобрей – пусть поступает, как ему повелели, а как человек – пусть поступает по личному усмотрению! – выпалил Митя, не отставая от Дрона в скорости звуко-извержения.
Кляка с изумлением поглядел на товарища и одними губами прошелестел: «Ну ты даешь!»
– Может ли всемогущий маг создать камень, который сам не сможет поднять? – не унимался Дрон.
– Нет, не может! Ведь если он не сможет создать камень, значит, он не всемогущий. А если сможет создать, но не сможет поднять, значит, все равно не всемогущий.
От второго блестящего ответа Мити Дрон пошатнулся, потерял равновесие и грузно, как мешок, повалился на мостовую.
Через минуту, отдышавшись, он собрал остаток сил и, с трудом выговаривая каждое слово, продолжил:
– Человек обратился к толпе: «Высказывание, которое я сейчас произношу, ложно». Если высказывание действительно ложно, значит, говорящий сказал правду. Если же высказывание не является ложным, а говорящий утверждает, что оно ложно, его слова – ложь. Таким образом, если говорящий лжет, он говорит правду, и наоборот!
Дрон выдохнул и прикрыл глаза. Казалось, еще минута – и он окончательно придет в себя. Медлить было нельзя. Кляка открыл рот, чтобы ответить Дрону, но Митя рукой остановил его:
– Дрон, это несерьезно! Ты предлагаешь обыкновенную игру слов. Во-первых, беспредметный оборот речи закладывает проблему без дна! А во-вторых, ты ловко аргументируешь свое утверждение, манипулируя то формой фразы, то ее предполагаемым содержанием. Если высказывание ложно и говорящий сказал об этом правду, это вовсе не означает, что говорящий солгал, поведав о лжи правду. И наоборот. Эх, ты, Дро…
Митя не успел договорить, как с Дроном случилась удивительная метаморфоза. Его тело под туникой странным образом зашевелилось и стало распадаться на множество маленьких вертлявых человечков-дронидов. По мере появления дрониды разбегались в разные стороны и исчезали в расщелинах розового травертина. Кляка бросился вперед, изловчился и поймал двух крохотных беглецов. Прижав их тельца к себе, он издал вздох болезненного облегчения. Митю поразила страдальческая физиономия Кляки. На ладонях и животе, везде, где Кляка прижимал беглецов, образовались черные обожженные пятна.
– Что это, Кляка? – испуганно спросил Митя.
– Это? – Кляка попытался улыбнуться. – Ну что тут поделаешь! Двух дронидов аннигилировал – и то слава Богу! Теперь их меньше.
– Кляка, скажи честно, ведь ты сейчас сказал «слава Богу!» не про Олимпийцев?
– Ну да. Только тсс! А то они рассердятся…
Эпилог с продолжением!
Школьный звонок на перемену вернул Митю Бездельникова из очаровательного, а главное, весьма познавательного путешествия.
Никто, ни товарищи по классу, ни сам ВикСам не заметили, как под партой Митя прощался с плешивым человечком небольшого роста в розовой тунике и кожаных сандалиях. Впрочем, разглядеть сандалии было мудрено. Над кафелем пола виднелась только верхняя часть туловища маленького грека, запахнутая в свободную апостольскую одежду. Как только Митя оказался выше уровня парты, грек исчез, словно сквозь кафель провалился.
– Итак, друзья, подытожим урок, – голос Виктора Са-мойловича звучал холодно, отрывисто, с каким-то бычьим молодецким посвистом, – софизм как понятие – это ловкая попытка выдать ложь за истину. Отсюда следует, что никакого глубокого содержания в нем нет. Короче говоря, софизм – это мнимая проблема! На этом позвольте и завершить нашу интересную, но, ха-ха, мнимую дискуссию… Что тебе, Бездельников?
– Виктор Самойлович, простите, я с вами не согласен.
Кляка сидел верхом на одной из волют центрального портика протагоровского атриума и не отрываясь вглядывался в небо. То и дело он восторженно потирал руки:
– Давай, Митя, давай, я с тобой! Ух мы их щас!
– Объяснитесь, Бездельников. Ваша позиция неслыханна! Весь мир поставил свои печати под резюме о пагубной роли софизма в индустрии человеческого прогресса, а вы мне заявляете абсурдное «нет»? Быть может, вас увлек парадокс Гегеля о том, что «история учит человека тому, что человек ничему не учится из истории»? Отвечайте, господин Бездельников, мы слушаем вас!
Митя не отрываясь смотрел на возмущенного учителя математики, но видел перед собой… дерзкого ухмыляющегося Дрона. «Значит, наш поединок не окончен?..» Митя выпрямился и стал разминать докрасна кисти рук. Так делал добрый мужественный Кляка, перед тем как совершить что-то возвышенное и нужное людям…
Юрий Белов
Родился 16 января 1962 года в городе Воронеже.
В 1984 году окончил Воронежский государственный университет по специальности «Ядерная физика». Во время учёбы и последующей работы в ВГУ был широко известен как режиссёр студенческой киностудии физического факультета «Фифа-фильм», дирижёр и автор песен Большого мужского академического хора, актёр студенческого театра миниатюр. Работал в строительных, сельскохозяйственных и педагогических отрядах, активно участвовал в общественной работе.
В 1993 году окончил Московский государственный институт физической культуры по специальности «тренер». Больше 40 лет занимается боевыми искусствами – боксом, каратэ, с 1981 года и до настоящего времени – ушу (кунг-фу). С 2000 года возглавляет Лигу традиционного ушу в составе Федерации ушу России. Член Высшего Совета ФУР, обладатель мастерской степени 5 дан по ушу и почётного знака «Мастер боевых искусств России», Почётный работник общего образования, Заслуженный тренер России. Награждён орденом Европейской федерации ушу и кунг-фу «За заслуги» 1 степени.
Литературной деятельностью занимается в свободное от основной работы время. Первая публикация – рассказ «Извергнутый» в сборнике «Звёздный мост» издательства «Центрполиграф» в 2001 году. Автор фантастического романа «Четвёртый вектор триады», вышедшего в 2005 году в серии «Магия фэнтези» издательства «Альфа-книга», и романа «Хроники четырёх миров».
Хроники четырёх миров
отрывок из романа
Фрагмент четвёртый
Полночь вечера мудренее!
Прага
За час до полуночи
Как всегда, перед акцией на Струма накатил мандраж. Правда, в новом теле волнение ощущалось несколько иначе.
Непривычно горячая кровь стучала в середине головы странными пульсирующими толчками. Внизу живота противно ныло. И очень хотелось по малой нужде.
При этом гвинские привычки порывались немедленно удовлетворить возникшую потребность: вскочить на перила моста и, весело помахивая хвостом, опорожнить накопитель почечных отходов в быструю чёрную воду.
Привычки приходилось сдерживать, что никак не способствовало поднятию боевого духа.
К тому же время «Ч» приближалось, а куратора, на которого Струм возлагал большие надежды, всё не было.
Мысли, толпящиеся на переднем плане, все как на подбор были ругательствами. Ну ведь западло же! Гонца снизу не прислали – значит, точное место закладки Чёрного Ножа так в архивах и не откопали! В результате сильни-ков и магов придётся рассредоточить вдоль всего моста. А это добрых пятьсот шагов! И самое главное – придётся-таки всю ответственность на себя брать! Уже ясно, что шеф (благодати ему полные штаны!), как и обещал, появится в последний момент. А на кой ляд он (чашу Грааля ему на голову!) нужен в этот последний момент? Он же, тварь хитромудрая (святой воды ему полную глотку!), должен с личным составом перед операцией поговорить! Поставить каждому задачу! Пообъяснить мелочи всякие. Он ведь Ал-химаг из самой Гасшарвы. Должен, гад (крест животворящий ему в кишки!), дополнительную информацию по теме иметь!
Хорошо хоть местные волонтёры подтянулись. «Вампирская ложа» не абы что! Идиоты, конечно, но их всё же целый десяток. И от осознания своей миссии так возбудились, что готовы хоть с Эйнджелами рубиться, хоть пули зубами ловить. Слава Самому, перестрелок ни в одной из пяти точек не будет. Почему-то мудрилы из Гасшарвы не хотят сотен трупов. Как сказал, провожая группы на дело, Хитр Унн: «Действовать нужно с минимальным количеством жмуров!»
Почитатели вампиров, когда такое услышали, запереживали, но пикнуть не посмели. Живо сменили ручные пулеметатели на тесаки в полтора локтя длиной, почти такие же, какие припас для сильников Бург Дюк. А пахан их, представившийся Магистром, приволок две резные трости со стилетами внутри. Одну оставил себе, а вторую с поклоном преподнёс Струму.
Пустячок, а приятно!
Всеобщего они, конечно, не знали, но, как и все фанатики, были очень уязвимы для гипноза и магии. Дэйм с Фобом не напрягаясь обучили их двум десяткам гвинских слов, складывающихся в простые команды. А полученный перед вылазом набор специальных браслетов сделал всю группу чувствительной к мысленным командам «Все ко мне!» и «Делай как я!». Подавать эти команды могли только Струм и маги, но быстро собраться в нужном месте стало реальной задачей.
Сам Струм в магии был не силён, но имел богатейший опыт использования чужих заклинаний, помещенных в амулеты – фигурки различных существ. Большинство из этих вещичек достаточно было крепко сжать в ладони и представить себе результат необходимого действия. В бою главным было не перепутать, какое заклинание скрывает выхваченная в горячке игрушка.
На этот раз набор амулетов был нестандартным. По мнению умников-аналитиков, вблизи Светлых Артефактов нельзя было применять ни Ледяной Паралич, ни Воронку Тьмы, ни другие атакующие заклинания из обычного арсенала. Пользоваться можно было только защитами типа Кривого Зеркала и Тёмного Плаща и маскирующими формулами вроде Липкого Тумана и Призрачных Сумерек. Для атаки Струма снабдили незнакомыми заклинаниями, запечатанными в, стыдно сказать, фигурки Эйнджелов! Красный крылатый недоносок при сжатии выдавал импульс Подчинения Воли, синий – Универсального Замедлителя, а серый – Забывчивости. Это было совсем не то, но ничего другого Отдел Магического Сопровождения не родил.