Ахмет, воспитанный «по писанию», в духе патриархальной морали, требовательно по отношению к себе соблюдал мусульманский кодекс морали и для него очень важен был тот способ поведения, который Коран определяет как целомудрие. То, что он дотронулся до груди Ильмиры, целомудрие исключало. Посторонняя женщина, как гласит Коран, существо скверное, ее нельзя не то что касаться, а даже и просто смотреть на нее, не опустив глаз. Соблюдение догматов религии провозглашается моральной обязанностью, долгом мусульманина. Несоблюдение догматов ислама и его обрядов расценивается как безнравственность. Поэтому такой правильный мусульманин, как Ахмет, не имел права поддаваться соблазну, а как верующий человек он вообще не должен был обращать внимания на чужие женские прелести. Ахмет совершил «харам» – запрещенный в исламе поступок: он прикоснулся к запрещенному предмету, что, по мусульманским представлениям, вызывало гнев аллаха и влекло за собой совершения омовения, дабы получить ритуальную чистоту. Однако, совершенно неожиданно для себя, Ахмет не стал ничего делать – напротив, не хотел мыть свои руки, трогавшие Ильмирины прелести.
На школьной перемене Настя и Ильмира тихонько разговаривали у окошка.
– Как у вас с Ахметом? Встречаетесь?
– Иногда. Бывает, раз в месяц, бывает два, а бывает, что по три месяца не видимся.
– У вас ничего нет?
– Ну… Он мне нравится, конечно, у меня к нему чувство, даже похожее на любовь. Но не могу сказать того же о нем. Мне кажется, он смотрит на меня, как на ребенка.
– Вы не спали?
– Нет. Мы даже не целовались. Вообще он какой-то странный: мы год знакомы, а он меня всего однажды потискал, и то извинения попросил. За что извиняться-то?
– Ясно: значит, ничего серьезного! – воскликнула Настя и махнула рукой. – Чтобы в его годы, да еще южанин, и не положил в постель нашу девочку!.. Так не бывает!
– Настя, не забывай, что при нашей разнице его можно привлечь за растление!
– Так он же с тобой ничего не делал… – Настя удивилась.
– Неважно. Что ему вообще, большому дядьке, может быть нужно от малявки?
– Слушай, Ильмирка, а приходи ко мне в воскресенье. У меня у мамы день рожденья, соберутся гости из числа родственников, будет и мой двоюродный брат. Ему двадцать лет, он только из армии пришел – познакомлю!
– Не надо, – категорично отвергла Ильмира. – У меня есть Ахмет…
– Белевич и Тенешева! – раздался голос учительницы, – вы что, звонка не слышали? Урок начался…
Прошел еще один год. Ильмира блестяще закончила школу – на серебряную медаль. Потом был выпускной, на котором присутствовал и Ахмет. Он молча и спокойно наблюдал за тем, как Ильмира зажигает в танце и не стесняясь прижимается к парням всем телом. Ее движения были раскованны и смелы. Она могла и присесть, и ногу запрокинуть, и юбку задрать, так что среди ночи Ахмет утащил ее с праздника и привез в ресторан, где заказал бутылку шампанского и столик на двоих.
– А разве мне можно пить? – уточнила Ильмира.
– Но ты не мусульманка… – вяло ответил Ахмет.
– Это верно, – согласилась Ильмира. И пригубила бокал пенного напитка. Ахмет сидел с суровым лицом.
– Что с тобой, Ахмет? – обеспокоенно спросила девушка.
– Знаешь, Ильмира, я посмотрел, как ты чувствуешь себя с мальчиками, как ты себя с ними ведешь… Сама ты девочка красивая, фигура у тебя хорошая, грудь – все при тебе… Скажи, ты девственница или нет?
Ильмира чуть шампанским не подавилась.
– А что? – загадочно поинтересовалась она.
– Если вдруг нет, я не смогу на тебе жениться. Я должен сначала убедиться, что ты невинна. Я не могу покупать бракованный товар. Для меня это очень важно, понимаешь? Я хочу привезти в свой край невесту с чужбины, но честную, чтобы меня не опозорили. Ты ведь не знаешь, что такое позор предков. За тебя бесчестную мне ничего не будет, но ситуация будет некрасивой. Это очень важно для старейшин нашего рода.
Уже в который раз Ильмира задавала самой себе вопрос, почему Ахмет никогда не заговаривает с ней о сексе, ведь вместе они уже давно? И у них такая большая разница в возрасте… И не то что словом, он даже делом не трогал ее. Ильмире казалось, что с его стороны она многим обделена: Ахмет почти совсем не уделял ей телесного внимания. Умеет ли Ахмет вообще это делать? Кроме того случая на лавочке, имевшим место аж год назад, Ахмет больше не дотрагивался до нее, как будто она была заразной какой… Даже обидно. А ей бы хотелось оказаться с ним в постели, про себя она уже давно желала этого чужеземца. И хотя Ахмет стал бы ее первым мужчиной, она считала его идеальным кандидатом на эту роль. Ахмет ей нравился, она его поэтому не стеснялась и с удовольствием бы отдала ему свою честь – человеку, к которому она неравнодушна. А оно, оказывается, вот как… Она нужна ему чистой и нетронутой, он ее бережет… Тьфу ты, господи!
– Ты хочешь на мне жениться? – Ильмира испугалась.
– Я этого не говорил и тебе не скажу. Я просто на всякий случай интересуюсь.
– Дорогой Ахмет, я несовершеннолетняя, и для того чтобы жениться на мне, тебе придется получить разрешение моей мамы, иначе в загсе нас не распишут.
– Почему мамы, а не папы?
– Потому что без разницы, папа или мама. У нас оно не имеет значения и одинаково можно говорить как с папой, так и с мамой.
– Слово женщины имеет силу?
– Имеет, причем равную со словом мужчины. Для родительского согласия достаточно одного маминого слова, а если мама будет против, тебе останется только подождать, пока мне исполнится восемнадцать, или извини.
– А у тебя отец есть? Что-то на празднике я его не видел, только маму…
– Папа сейчас в больнице, он перенес сложную операцию, так что он выпишется еще, наверно, не скоро.
– Я все-таки хочу с ним поговорить, – настаивал Ахмет. – На будущее…
– Говори с мамой, какая разница? Вон Настя, подружка моя, ее мама вырастила одна, без папы, а где ее папа – никому не известно. У нас это называется неполная семья, мать-одиночка. Что ты будешь делать в таком случае?
– В таких случаях спрашивают разрешения у старшей женщины. А что такое мать-одиночка?
– Когда женщина рожает ребенка, не будучи замужем…
Ахмет быстро-быстро заморгал глазами:
– Разве так можно?
– У нас все можно…
Прежде чем пойти на разговор к Белевичу, Ахмет сначала выдержал экзамен перед своим отцом и сообщил Шамилю Казбековичу, что задумал жениться. Разговор между ними велся на лезгинском языке и по всем правилам обращения сына к отцу. Ахмет сказал, что влюбился и хочет соединить свою жизнь с местной девушкой, для чего испрашивает разрешения отца. Шамиль Казбекович поддержал сына, сказав, что он вполне уже созрел для женитьбы и имеет на нее право, а здесь ему невесты по крови не найти. Ахмет сказал также, что сыграть свадьбу он думает в Беларуси, по местным законам, а потом уехать с женой в Дагестан. Вообще, он намерен вернуться на родину – может, не сразу после свадьбы, но таковы его планы.
– Она честная девушка? А то если она таковой не окажется, мы не сможем запятнать позором ее семью: для здешних жителей и в этой стране, сколько я понял, честь невесты не имеет значения.
– Если она окажется нечестной, я накажу ее по нашим правилам и верну назад.
– Не убедил, – сказал Шамиль Казбекович. – Как ее зовут?
– Ильмира.
– Ильмира? Какое странное имя…Это имя наших женщин! Но, если она русская, она должна принять ислам!
– Отец, ты торопишься. У русских не все так просто. Ильмира несовершеннолетняя, поэтому не может выйти замуж, если ей не разрешат родители.
– А если ее не пустят замуж, мы ничего не сможем сделать?
– Ничего, – пожал плечами Ахмет. – Кроме того, что мне придется ждать еще один год, когда Ильмира сможет принимать решения самостоятельно.
– Сама, без родителей? – удивлению Шамиля Казбековича не было конца. – Но ведь она женщина… Разве женщина имеет власть?
– Папа, пойми, что мы не на Кавказе…
Шамиль Казбекович был тертым калачом. Прожив всю свою жизнь в горах, он иных порядков не знал.
–…Здесь все другое, – продолжал Ахмет. – Другие люди, другая религия, другая жизнь…
– Может, здесь и женщины тоже другие… по-другому устроены… – пространно сказал старый Рахмедов.
Для вступления в брак по-мусульмански требуется заключение договора, по которому женщина перестает быть «запретной» и становится «законной» для мужчины, за которого она выходит замуж. При первом браке требуется согласие отца. И на первом этапе мусульманского брака происходит сговор, когда жених сам или через доверенное лицо делает предложение отцу невесты. Ахмет пришел к Белевичам сам и лично говорил с отцом Ильмиры, Владимиром Сергеевичем. На предложение выдать дочь замуж Белевич никак не отреагировал: он растерялся и не знал, что ответить, к тому же был совершенно не готов к такого рода разговору. Но весь их разговор слышала мать Ильмиры, Елена Геннадьевна, и она решительно вмешалась, сердито заявив Ахмету:
– Извините, но я не отдам Ильмиру за вас замуж! Только не спрашивайте, почему: тому есть причины.
– Увы, – поддержал жену Владимир Сергеевич. – Мать не дает согласия, а я не могу ее заставить: она мать. А для росписи в загсе необходимо согласие обоих родителей, если у нас полная семья.
– Какой калым вы за нее хотите? – пытался зайти с другой стороны Ахмет.
– Никакого! – отрезала Елена Геннадьевна. – Вы – иноверец, а я не хочу, чтобы моя дочь стала мусульманкой. И мне не нужен зять, который мне почти ровесник. Простите, но я на ваш брак не соглашусь никогда.
– Тогда давайте обсудим другие условия, – предлагал компромисс Ахмет.
– Все, уважаемый джигит, разговор окончен! Ильмире надо учиться, а не замуж идти! – не сдавалась мама.
Верил Ахмет в силу женского слова или нет, а разрешения на брак он так и не добился. По сути дела, брачный договор не состоялся.
– Я же советовала тебе поговорить с моей мамой, – без злости упрекнула его Ильмира, когда они остались наедине. – Мама у нас в семье главная, а ты забыл, где находишься. Но не расстраивайся. Мне меньше чем через год будет восемнадцать, тогда я сама решу, как мне поступить.
– Я тебя украду, – сказал Ахмет.
– Попробуй, укради, и сядешь в тюрьму.
– Да шучу я, шучу, – признал поражение Ахмет. – Но я тебя люблю и хочу, чтоб ты стала моей женой и уехала со мной в Дагестан.
– Ты можешь немножко подождать? Я маме так и скажу, что она может не соглашаться сейчас, но скоро мне ее согласие будет не нужно, – пообещала Ильмира.
– Может быть, мне ей что-нибудь предложить?
– Не надо ей ничего предлагать. Не обижайся, но ты ей не понравился, тебе трудно будет найти с ней общий язык.
– Только, Ильмирочка, ты не сможешь стать моей женой, пока не примешь магометанство. Это обязательное условие, раз я собираюсь увезти тебя с собой. Тебе придется жить по правилам, принятым у нас.
– Джигит мой, я поеду с тобой, куда скажешь.
– Ты мне так и не ответила на мой вопрос: ты девственница или нет?
– Ахмет, а как насчет того, что в нашем обществе тоже есть девушки, которые берегут невинность до свадьбы? Откуда ты знаешь, может, я тоже из их числа? Если ты меня любишь, ты должен мне поверить…
С этого дня Ахмет стал постоянным гостем у Белевичей. И, надо сказать, он торопил события, потому что уже в первый день принес Ильмире толстую книгу Корана, который они читали вместе и который Ильмира должна была усвоить как выученный урок. Коран – сложная для понимания верующих книга. Многие ее положения звучат двусмысленно. Одни предписания противоречат другим. Сразу Ильмира в Коране ничего не поняла, но именно с познания этой книги и началось ее принятие исламской веры. Ильмира познакомилась с самой мусульманской религией, узнала, кто такой был пророк Магомет. Первую суру Корана «ал-Фатиха», что значит «Открывающая», ей пришлось выучить наизусть, потому что первую суру обязан знать наизусть каждый правоверный мусульманин – она содержит краткое изложение догматов ислама и ею же начинается каждая молитва, а читается «Фатиха» на арабском языке. В процессе Ильмира заметила, что на самом деле ислам и православие похожи друг на друга. В Коране прописаны те же десять заповедей, что и в Библии, а, скажем, сура «Фатиха» по своей важности и обязательности близка к «Отче нашему». Оно и православная вера также не позволяет женщинам оголять все тело, как все привыкли это делать. Наконец-то Ильмире стала понятна суть претензий Ахмета к ее одежде! Православие так же обязывает женщину подчиняться своему мужу, покрывать голову платком (это хорошо заметно на воцерковленных православных женщинах, служащих при церкви, или же при входе в православный монастырь, когда женщину обязывают надеть платок, а также юбку или передник), запрещает употреблять спиртное. Дева Мария (непорочная Мириам или Майрам), мусульманские пророки, нашедшие аналогии в христианстве (Ибрахим-Авраам, Дауд – Давид, Мусса – Моисей, Иса – Иисус), святые, оставшиеся от язычества и пр. Просто у мусульман слепая вера в крови, а православие – вера не столь жестокая. О том, что принимает ислам, Ильмира грамотно ото всех скрывала.
Попутно Ахмет учил Ильмиру молиться – становиться на колени в строну Мекки и читать долгие, заунывные молитвы. Особенно много и долго они молились по пятницам. Потом, когда Ильмира уже заучила некоторые молитвы и могла молиться самостоятельно, Ахмет отвел ее в мечеть – благо, в городе такая имелась. Ильмира молилась и там, и делала это с охотой. Потом Ахмет сказал, что пора повязывать голову… К тому времени он уже целиком взял над ней власть, а она стала его рабыней, хотя пока этого и не замечала.
Далее Ахмет начал ознакамливать Ильмиру с мусульманскими праздниками. А тут по времени как раз подоспел Рамадан – большой исламский пост. Ахмет учил Ильмиру, как и когда надо питаться во время Рамадана, что пить, когда молиться… Конечно, ей, неподготовленной к столь суровому и изнурительному посту ни морально, ни физически переносить этот пост было тяжело, но она справилась. Тем более что на это время Ахмет привел Ильмиру жить к себе. Поэтому Ахмет мог контролировать поведение Ильмиры во время поста. Наступил негласный второй этап брака – передача невесты в дом жениха.
Ильмире было неплохо в семье кавказцев, но пока она не привыкла, чувствовала себя здесь чужой. А если посмотреть со стороны, она и вовсе не вписывалась в эту семью. Ильмира понравилась Шамилю Казбековичу и Ахмет уже не боялся не угодить отцу. Появление Ильмиры в своей семье родители Рахмедовы восприняли сдержанно, тем более что близких отношений между ними не было.
За Рамаданом вскоре последовал Курбан-байрам. То есть миновала зима, прошел Новый год, и в начале марта Рахмедовы закоптили барашка, который в Беларуси был чем-то вроде деликатеса. Датой начала Курбан-байрама, как рассказывал Ахмет, считается тот день, когда его назначит аксакал – уважаемый старейшина любого кавказского рода. Между собой в доме общались на лезгинском языке, и Ильмире пришлось учить еще и язык, который оказался трудным и больше походил на иностранный…
На все это ушел примерно год, так что когда Ильмира выходила замуж, ей уже было полноправных восемнадцать.
Шамилю Казбековичу пришлось смириться с тем, что из-за страны, в которой они находились, невольно были отодвинуты на второй план исламские принципы. Для него, старейшины рода, это было неприемлемо, поэтому именно он и поставил условие играть свадьбу на Кавказе, что стало неожиданностью даже для самого Ахмета. Но возражать отцу он не смел.
Третий этап брака – само свадебное торжество. На Кавказе свадьбы гуляют не день и не два, а дней пять. Гуляют всеми селами, количество жителей в которых может доходить и до пятисот человек. Гуляют все, щедро угощают тоже всех. На свадьбе и накануне соблюдаются свадебные обычаи и традиции, заложенные в ход торжества испокон веков. За день до свадьбы кавказская невеста (точно так же, как и по русской традиции) собирает девичник, состоящий из ее подруг и незамужних родственниц. Но Ильмира сделать этого не имела возможности, потому что у нее не было незамужних родственниц, а все подруги, в том числе и Настя Тенешева, остались в Беларуси. А в семью Рахмедовых Ильмира принята еще не была. Свадебную простыню после первой брачной ночи (как, опять же, по старому русскому обычаю) афишировали…