Опираясь на трость, Бирк поднялся, обошел кушетку и склонился над жертвой.
– На лице юноши толстый слой грима, на щеках кругами нанесены румяна. Брови сбриты и заново очерчены дугой черным карандашом. Глазные яблоки удалены, вместо них вставлены стеклянные протезы. Веки намеренно чем-то уплотнены, скорее всего, ему нужен был особый взгляд. Убийца придал этому большое значение. На обритую голову неаккуратно приклеен парик из черных волнистых волос, видны подтеки клея. Убийца торопился или сильно нервничал, от чего у него тряслись руки. Боялся, что и на этот раз ему не дадут закончить. Левое плечо, кушетка и стол накрыты старыми простынями.
Сделав еще круг, доктор встал перед экспозицией, кинул красноречивый взгляд на полковника и приступил к тому, чего все от него ждали: к выводам. Его голос зазвучал жестче и громче, все последующие слова он говорил для присутствующих в зале.
– Учитывая предыдущие случаи, могу с уверенностью сказать, что убийца пытается воссоздать сюжеты картин знаменитого итальянского художника эпохи Возрождения Микеланджело Меризи да Караваджо.
Свиридов включил на телефоне диктофон, собираясь позже приурочить выводы Бирка к уликам. На этаже воцарилась тишина.
– Первый случай произошел во Владимире, там убийца показал сюжет картины под названием «Медуза» – отрубленная голова чудовища с женским лицом и змеями вместо волос. По преданию, ее взгляд обращал человека в камень. В Рязани убийца попытался воссоздать сюжет картины «Нарцисс». Легенда гласит, что юноша был необычайно красив, но холоден и горд. Во время охоты он испытал жажду, наклонился над озером, где увидел свое отражение. Пораженный собственной красотой, он влюбился в отражение, не смог с ним расстаться и умер от голода и страданий. Некоторые источники утверждали, что он бросился в свое отражение и утонул, этим объясняли отсутствие тела. На месте его гибели вырос цветок, который назвали в честь юноши – нарцисс.
Бирк снял очки, вынул платок из кармана комбинезона и вытер со лба пот. Воспользовавшись паузой, Громов и Токарев обошли экспозицию и сделали несколько фотографий.
– В Рязани убийце помешали, сюжет не закончен, – продолжил Бирк и надел очки. – Это его дестабилизировало, теперь ему трудно себя контролировать. Как следствие, третий случай самый жестокий. В картине «Вакх» Караваджо снова обращается к древнегреческой мифологии. Вакх, Бахус, Дионис – все это имена бога виноделия, вдохновения и религиозного экстаза. С ним прочно связано такое понятие, как вакханалия, – разгульные дикие сборища, которые сопровождались обильным употреблением вина. Нередко они завершались убийствами и насилием.
Сото подошел к Лимонову и протянул айпад, на котором была открыта страница с картинами великого художника. Озвученные доктором полотна в точности совпадали с местами преступлений. Полковник изучил картины и передал айпад коллегам.
Не сводя взгляда с чаши с вином, Бирк покрутил тростью и озвучил очередную догадку:
– Он не воссоздает сюжет доподлинно. Применяет подручный дешевый материал, не придавая значения текстуре и свету. Из всех деталей он повторил лишь взгляд, вино, плечо и червей на фруктах. Он не восторгается этими произведениями, а лишь подчеркивает бренность бытия. Тыльная сторона экспозиции красноречивее всего говорит о смысле его послания: «Караваджо показал вам ложь, а я покажу обнаженную правду». Историки утверждают, что, даже при написании религиозных сюжетов, Караваджо использовал натурщиков из простого сословия, а зачастую собутыльников и проституток из ближайшей таверны. Разразился громкий скандал, когда прихожане узнали на картине в церкви в матери Христа лицо местной проститутки. Именно это и обличает убийца. Он будет использовать только профильных персонажей, если перед нами бог виноделия, то этот юноша будет иметь к алкоголю непосредственное отношение.
Нога невыносимо ныла. Бирк присел на кушетку, выставил перед собой трость, положил ладони на серебристый набалдашник и продолжил:
– Я вижу небрежность, а это неуважение к мастеру. Он берет сюжет Караваджо, но вносит свой собственный смысл. Ему важно воссоздать сюжет не качеством, а количеством. Такое впечатление, что он больше тратит времени на выбор жертвы, чем на создание сцены. Он игнорирует приемы Караваджо, а значит, не учится у него. Убийца – не творческой профессии. Он определенно не имеет художественного образования.
– Убийца снова ставит свою подпись. – Кира показала на ракушку, лежащую среди фруктов.
Бирк кивнул и хотел что-то сказать, но полковник его опередил:
– Где нам искать Отверженного?
– Отверженного? – на лице доктора отразилось удивление.
– Так назвала его Митяева, – пояснил полковник.
Бирк с силой сжал набалдашник трости.
– Отличная характеристика, – сказал он, глядя на Киру, затем перевел взгляд на полковника и резко выпалил: – Ты его не найдешь, Андрон!
– Как это?! – невольно подскочил Лимонов.
– Он гастролер. Переезжает с места на место. Постоянной работы нет. Думаю, у него есть дом на колесах. Как только установишь имя жертвы и место похищения, ищи на дорожных камерах наблюдения фургоны. Это единственная ниточка, которую я тебе могу сейчас дать.
– Ну хоть что-то, – проворчал полковник.
– Еще я сказала, что он новичок, и каждое преступление будет отличаться от предыдущего, – вставила Кира, ей хотелось зацепить доктора, чтобы тот продолжил рассказ об убийце, но со стороны показалось, что она кичится.
– Ага, и что убьет он из группы риска, – назидательно напомнил Токарев, – а Расмус говорит, что группа риска тут ни при чем.
Бирк поднялся.
– Я только приехал, еще не просмотрел отчеты экспертов. Но обязательно изучу все материалы, перед тем как составить профиль, – он положил трость на кушетку и начал быстро стягивать с себя комбинезон. – Здесь я закончил.
Полковник еле подавил ехидную ухмылку, похоже, что ученица начала наступать на пятки учителю. Это не могло не радовать.
Бирк подошел к Сото и что-то шепнул на ухо, тот прекратил съемку места преступления и поспешил к выходу. Провожая помощника доктора пытливым взглядом, Кира поняла: Бирк что-то задумал. Еще она была уверенна, что доктор как всегда предоставил информацию выборочно.
Кушетка, на которой только что сидел доктор, была в точности такой же, как на экспозиции убийцы, из чего Кира сделала вывод: Отверженный был знаком с интерьером зала, а значит, бывал здесь, возможно, совсем недавно, ведь он был уверен, что кушетки никуда не делись. Она поделилась своими мыслями с шефом, тот дал задание Громову изъять все записи с камер наблюдения за последнюю неделю и опросить сотрудников музея.
†††
Ливень перешел в робкий дождь. Лучи солнца прорезали рыхлые тучи. Толпа, что скопилась напротив музея, все еще была прикрыта разноцветными зонтами. Лимонов и Митяева шли к машине и на ходу обсуждали быстроменяющийся почерк убийцы.
– Что это он делает? – полковник показал на Сото, который бродил в толпе.
– Ведет скрытую съемку, – догадалась Кира. – Бирк послал его. Значит, думает, что убийца может быть среди зевак.
– Черт! – воскликнул полковник. – Как я сам не догадался!
Лимонов позвонил Токареву и дал распоряжение проверить периметр, незаметно сфотографировать всех, кто стоит за лентой ограждения, взять показания и контактные данные.
– Если кто-то вызовет подозрение, сразу за шиворот и на допрос. Лучше переусердствовать, чем знать, что он тут был, а мы шары катали.
– Этого Бирк и боялся.
– Чего? – недовольно воззрился на нее полковник.
– Сото делает это незаметно, а наши спугнут убийцу. У них на лицах написано, что они следаки.
Из здания музея вышел Токарев, закурил и медленно пошел вдоль недавно оштукатуренной фронтальной стены. Одновременно несколько мужчин отделились от толпы и разошлись в разные стороны. Митяева хмыкнула, давая понять, что произошло именно то, о чем она говорила.
Лимонов метнул на нее гневный взгляд и двинулся к машине. Кира поспешила за ним.
– Вам не показалось, что Бирк чего-то недоговаривает? В прошлый раз он был таким красноречивым, а сегодня еле концы связал. – Кира села в машину шефа.
– Нет, не показалось! – огрызнулся полковник. – Что-то не припомню, чтобы кто-то из бойких на язык узнал сюжеты картин Караваджо.
– Про Горгону я сразу сказала. И как бы мы связали Нарцисса с первым случаем, если Отверженный не закончил? Про Караваджо не догадалась, это да, признаю. С искусством я на «вы».
Они выехали на трассу М-2 и влились в плотный транспортный поток. Андрон Маркович закурил и приоткрыл окно. Дым тонкой серой струйкой потянулся в образовавшуюся щель.
Кира смотрела на мелькающие за окном деревья с сочно-зеленой кроной и думала о предстоящих выходных.
– Как у тебя с Расмусом? Не похоже, что вы друзья, а ведь ты живешь в его доме.
Вопрос был болезненным. Никаких препятствий в общении Митяева доктору не чинила. Бирк сам то отдалялся, то внезапно теплел и закидывал ее приглашениями. Иногда ей казалось, что он увлечен ею, но, как только Кира приходила к такому выводу, Бирк либо пропадал на длительный период, либо холодел к ней, как антарктический лед.
– От ваших отношений многое зависит. Я не хочу, чтобы ты с ним слишком сближалась, боже спаси от него твою душу. Мне нужно, чтобы вы дополняли друг друга в расследовании. Что упустил он, заметила ты.
– Он тоже этого хочет, – как можно спокойнее ответила Кира.
– Но не только этого, – глаза полковника хитро прищурились. – Он попросил у меня официального разрешения на сеансы психоанализа.
– Со мной? – в глазах Киры промелькнул страх.
– Да, – полковник заметил ее замешательство. – Зачем ему это?
– Хочет влезть в мою голову, а я сопротивляюсь.
– Это часть обучения?
– Не думаю…
– Тогда зачем?
Кира пожала плечами.
– Я дал согласие. Будь начеку.
Она бросила на шефа вопросительный взгляд, но тот вцепился в руль и больше эту тему не поднимал.
Недомолвки, намеки, загадки, игры в кошки-мышки – все это навязчиво преследовало с момента ее назначения связным между консультантом и отделом. Киру не покидало ощущение, что она находится на сцене театра, а над ней нависает гигантская фигура кукловода – Бирка. Он дергает за ниточки, вызывая в ней определенные чувства. Направляет по только ему известному маршруту и наблюдает, как она справляется с отведенной ролью.
В памяти навязчиво мелькали гримасы доктора. Она вспомнила клинику, насыщенный график и собственное заключение, которое сделала, поговорив с Ниной: «Ему мало вылавливать маньяков после совершения преступлений, он ухитряется их отслеживать в зачаточном состоянии». Догадка пробила мозг, как молния. Несколько секунд она раздумывала, озвучивать шефу свои мысли или нет, но в конце концов решилась.
– Бирк поедет сейчас в клинику, чтобы найти записи с сеансами.
– Какими еще сеансами?
– Расмус знает убийцу. Он был его пациентом.
– Опять двадцать пять! Повторенье – мать ученья. Вы с Яковлевым, как стайка какаду, талдычите одно и то же. Тот все грезит теориями заговоров, и ты туда же.
– Не хотите – не верьте, мое дело предупредить.
– Тебя послушать, так Бирк лично знаком со всеми маньяками в России и за ее пределами. Если б знал, то сказал! Для этого мы и пользуемся его услугами.
– Скажет, когда проверит. Вы видели, как он нервничал? Помните, как он стоял в подвале перед детскими телами в деле Стачука? Ни следа сочувствия. Кривился от ухмылочки. Обратная реакция – часть его патологии. Сегодня я наблюдала за ним. Никакой обратной реакции. Только истинные эмоции. Он злился и еле себя контролировал! Он думает, что знает убийцу. А мука, отразившаяся на его лице, – это реакция на то, что он мог эти убийства предотвратить.
– Фантазии Фарятьева4, – буркнул полковник.
Кира подумала, что он имеет в виду кого-то из коллег по убойному отделу, и оставила реплику босса без комментариев. Минуту Лимонов размышлял, пальцы нервно отбивали ритм по кожаной поверхности руля, затем многозначительно произнес:
– Официально, Митяева, ты только что попросила у меня выходной до конца дня. Так что в свободное от работы время ты можешь заниматься чем угодно. Я довезу тебя до клиники, а там ты сама по себе.
†††
Москва, Центр психологической помощи «Новая жизнь»
Просторный вестибюль клиники анонимной психологической помощи нуждался в срочном ремонте. Штукатурка на стенах отвалилась кусками, словно от автоматной очереди, оголяя старинную кирпичную кладку. Из оконных щелей сквозил ветер и, как паруса, поднимал тюлевые занавески. Ступая по обшарпанному линолеуму, Кира безуспешно пыталась рассмотреть ожидавших своей очереди пациентов. В прошлый ее визит в клинику за стойкой рецепции сидел сговорчивый и услужливый паренек. Кире хватило одного взгляда, чтобы понять: эта любезничать не будет.
Девушка за стойкой регистрации подняла глаза и окинула незнакомку оценивающим взглядом.
– Могу я вам чем-то помочь? – натянутым как струна голосом спросила она, зажимая между ухом и плечом трубку стационарного телефона.
– Мне нужен доктор Бирк. – Митяева показала удостоверение.
– К сожалению, он сегодня не принимает, – быстро отчеканила регистратор.
– Меня примет, – парировала Кира с нажимом, – и не утруждайте себя враньем, я знаю, что он здесь, его машина стоит перед подъездом.
Девушка одарила Киру надменным взглядом, но все же набрала внутренний номер. После шестого гудка не без удовольствия сказала:
– Его нет в кабинете.
– Не беспокойтесь, я найду его сама. – Майор набрала номер мобильного телефона доктора и двинулась по узкому коридору.
– Вам туда нельзя! – девушка вскочила как ужаленная.
Ожидавшие в вестибюле посетители с любопытством наблюдали за этой сценой. Кира шла по коридору и слушала гудки в трубке.
– Вернитесь немедленно!
Ускорив шаг, Кира дошла до конца коридора и услышала знакомый рингтон. Звук доносился из кабинета, на котором висела пожелтевшая табличка «Архив». Она повернула дверную ручку и шагнула в заставленную стеллажами комнату.
Бирк восседал в кресле у окна. В правой руке он теребил набалдашник трости и смотрел на дисплей телефона, решая, ответить ему на звонок или нет. Сото сидел за единственным столом и перебирал потрепанные временем папки. Увидев Митяеву, оба ничуть не удивились.
– E cantu dignoscitur avis5, – манерно выдал Бирк и крутанул трость, – а вас легко узнать по характерным шагам: пружинистые, стремительные, ритмичные.
– Мы снова на «вы», а меня даже не предупредили… – съехидничала Кира и с горечью подметила, что после долгого отсутствия Бирк словно забывает сложившиеся отношения и начинает с чистого листа.
– Чем обязаны? – резким тоном осведомился помощник доктора.
– Ну-ну, Сото, не нужно грубить, – поспешно осек его Бирк и перевел взгляд на Киру.
– Я приехала помочь, – Кира показала на стопку карт пациентов. – Здесь работы до утра.
– А чем мы, по-вашему, заняты? – ехидно уточнил Сото.
– Поиском убийцы, – спокойно ответила Кира, не сводя взгляда с Бирка. – Вы лишь взглянули на послание в музее и сразу поняли, чьих это рук дело.
Бирк насторожился и прищурился.
– Кто вам это сказал?
– Ваше лицо. – Кира села рядом с Сото.
Помощник взглянул на босса поверх очков, доктор еле заметно кивнул. Перед Кирой тут же оказалась внушительная стопка папок разной толщины.
– Кого конкретно мы ищем?
– Сказали «А», говорите и «Б». – Взгляд Бирка прожег Киру, словно разряд электрошокера.
– Думаю, что в последний раз вы с ним виделись очень давно, вероятнее всего, тогда он был еще подростком, значит, нужно искать истории болезни начала двухтысячных. – Кира уловила заинтригованный взгляд доктора. – Он из неполной семьи, возможно, воспитывался деспотичным отцом или матерью. Трус, поэтому его страхи непременно обсуждались в беседах с психиатром.