– Вов, ты только посмотри на него! – всплеснула руками Поликарповна-хищница. – Звезда эфира, блин!
Ее приятель дремуче гыгыкнул, еще более уподобившись медведю.
Дед вздрогнул, словно получив пощечину, и обернулся к ним.
– Что это вы здесь делаете? – спросил срывающимся на писк голосом.
– Мы-то? Это ты что делаешь, пока мы трудимся во благо нашего племени?
Здесь Санычу удалось побороть смущение и собраться с мыслями. Ответил:
– Это помощь в организации фальшивого голосования с целью сокрытия чудовищного преступления ты называешь трудиться во благо племени?
– Ой, ну не надо патетики! Ты-то что тут вытворяешь?
Эта фраза помогла деду окончательно собраться и, вспомнив о возложенном на него задании, придумать новый способ завоевания симпатии надзирательницы камеры: он схватил в охапку Любу и принялся выплясывать уже с ней на пару. Поликарповна пищала и отбивалась, сперва сильно, затем уже скорее для проформы, что и говорить, мужчины давненько не таскали ее на танцпол. А молодость вспомнить ой как хотелось!
Вован «проформы» не понял и кинулся выручать старшую подружку.
Это все мне было на руку. Уже трое людей перед объективом совершали дикие, обезьяноподобные движения, и я со спокойной душой полезла во внутренности моей камеры. Покопавшись, извлекла нужный предмет, и через каких-то полминуты после этого, когда я уже робко начала передвигаться по направлению к земле, появился жутко деятельный дядька, весьма похожий своей сверхактивностью на Фокса, но сильно отличавшийся от него же по внешнему виду (никаких аляповатых цветов, строгий черный костюм с галстуком), и заорал на них, чтобы немедленно прибыли на место голосования, так как время – деньги, и они уже замучились ждать.
– Ох уж эти спонсоры, – сказала я карте памяти и, дождавшись, когда все четверо отчалят вперед на безопасное расстояние, в быстром темпе продолжила спуск.
Что и говорить, прибыла я на голосование последней. Ведущий жутко ругался, но я махнула на него рукой, переняв его же привычку общения, а языком молоть не хотелось, так что Фокса не удостоила даже словесным ответом, в котором он, впрочем, не сильно нуждался. Выпустив пар, начал:
– Вступление мы возьмем из предыдущего голосования и то, и как вы выходите к Черному Чану, а конец… Вы уверены, что вы так и сидели в прошлый раз? – прервал он сам себя. Уверены мы не были, потому забегали, как муравьи по муравейнику, пытаясь определиться с правильным местом. Наконец расселись. Двух человек все равно не хватало, так что как справляться будут операторы, я не знаю. Хотя они могут брать в кадр по двое или трое из тех, кто сидит сейчас так же, как и на том голосовании. – Вот, а конец голосования мы переснимем. Те, кто помогал с бумажками: все сделали, как я велел?
– Да, – пискнули Анька и Денис.
– Отлично, итак… Мотор!
Ведущий стукнул в гонг и провозгласил:
– А сейчас я оглашу результаты! – Если мне не изменяет память, это были те же слова, что и в прошлый раз. Очевидно, я несколько преувеличила ораторское мастерство Попугая, он даже не смог придумать ничего новенького. А может, это был особый ритуал слов, поди разбери. – Уважаемые участники шоу! Сейчас мы наконец-то узнаем, кто первым покинет наш проект, так и не вкусив всех прелестей жизни на этом замечательном острове в рамках этого чудесного – спасибо спонсорам! – проекта. А спонсировали, кстати сказать… – Далее шло перечисление организаций и частных лиц. – Что ж, пришло время для подсчета голосов. – Он начал разворачивать листки с именами. – Анна Темникова, Анна Темникова, Анна Темникова, Темникова, Темникова, Темникова, Темникова, Олег Кожухов, Темникова и десятый голос… Олег Кожухов. – У Фокса вытянулось лицо. Он показал знак операторам выключить камеру. – Это что такое?! Я просил только одну бумажку с другим именем! Зачем положили две?
Кощей Дохлый завопил:
– Я не клал!
Ведущий зыркнул на Аньку, она потупилась и выдала:
– Так голосование больше похоже на натуральное!
Вместо того чтобы обозлиться еще больше, ведущий хихикнул:
– А девочка соображает! Ну ладно, вернемся к шоу.
После знака камеры включились.
– Что ж, подводим итоги. Два голоса против Олега Кожухова, – надо же, как и в тот раз, подумала я, – и восемь против Анны Темниковой. Что ж, уважаемая Анна, для вас этот проект закончен. Вознаграждение в размере двухсот пятидесяти долларов США за пребывание на острове в течение пяти дней будет перечислено сегодня же на ваш счет в банке. Если вы хотите сказать что-то на прощание… то придется придержать это при себе, потому как у нас проект о выживании на необитаемом острове, а не ток-шоу Малахова! Здесь не дают высказываться! Вы покинули проект, всё, вас нет уже, так что никаких заявлений! Ха-ха! – на оптимистической ноте гогота ведущего операторы получили добро выключить камеры, направленные в момент монолога только на мистера Фокса (по понятным причинам на объект высказывания они направить уже не могли). – Ну как? – обратился он к ним.
– Из той съемки, – ответил напарник Муравьева-Тараканова, – можно будет взять ее лицо крупным планом и засандалить сюда. Так что, думаю, все получится.
Возник суровый голос из проема ширмы:
– Думаешь или уверен?
«Что за страшные и злые люди эти продюсеры», – подумалось мне, а оператор даже затрясся с испуга и произнес неуверенно:
– Ув-верен.
Открыл рот, желая добавить «кажется» или что-то вроде того, но разумно придержал при себе.
Серьезный дядя – не тот, что гнал Саныча и остальных на голосование, а другой, в светлом костюме – самодовольно хмыкнул.
– Ну и отличненько! – потер ладони радостный Фокс. Именно что «радостный»! Это очень резало и ухо, и глаз, так как на острове умер человек, а они все делают вид, будто испортилась пленка и только поэтому все переснимается сейчас. А после новой съемки проблема устранена, можно жить дальше! Бред.
Куда меня заслал Григорий Николаевич? Прав был Борис, а я, как всегда, не слушалась… Здесь играют чужими жизнями как хотят. И моей будут… Если потребуется.
От этих мыслей стало страшно, и волна мурашек пробежала по спине и ногам.
– А что вы сидите? – воззвал к нам ведущий. – Шоу закончено, идите отдыхайте, вы сегодня славно поработали. Комнату мы сами распакуем и погрузим.
– Подождите, мы одного не понимаем, – начал Виктор, переглянувшись со всеми и получив молчаливое согласие. – После первого голосования должны были работать камеры прямого включения. В эфир уже поступили кадры того, как Анна здесь ходила, а возможно, и того, как она умерла. Мы же сами кричали в них об этом! – Все племя закивало.
Ведущего этот вопрос заставил посерьезнеть и даже взгрустнуть. Как будто была какая-то тайна, о которой он не хотел говорить.
– Дело в том… – начал он, но не закончил. Просто посмотрел на продюсера, давая тому слово.
– Дело в том, что прямого включения не было.
– Как?!
Мы все воззрились на незнакомого молодого человека, решившего рассказать нам правду. Стряхнув со светлого пиджака незримые пылинки, он продолжил индифферентным тоном:
– Действительно, пару часов в сутки камеры работали в фоновом режиме, но это были репетиции. Мы же не можем сразу выставить на центральный канал сами не знаем что! Нужно было проверить, как это смотрится все, как работает. Так что радуйтесь, ваших постных рож пока еще никто, кроме нас, не видел.
Закончив фразу, мужчина повернулся и ушел.
Я глянула на деда, а он – на меня. «Звезда эфира». Это все было зря! Но, может, и не зря. Вдруг кто-то из «шишек» все-таки следил за нашими передвижениями, и ему бы не понравились мои игры в хирурга для камер.
– Слушайте, – влез Попугай, – я все понимаю, понимаю, как вам тяжело, вы лишились члена своей команды, причем таким ужасным образом… Сегодня вечером мы привезем вам провизию! Отдохнете как следует. И не только еду, можете заказывать прямо сейчас, что еще добавить. Шампуни? Мыло? Одежду, полотенца? Косметику? DVD-проигрыватель с дисками, работающий от аккумулятора? Все что угодно!
– А безопасность нашу вы можете включить в пакет услуг? – снова высказался разозленный Витя. – Это существо, убившее Анну, сперва полакомится вашей провизией, затем примется за нас.
– Послушайте, я сам не знаю, что произошло! Мы передадим информацию важным людям, они окажут помощь. Вместе с нами вечером прилетят специалисты, они обследуют территорию и при малейших признаках опасности вас депортируют с острова! Это я гарантирую. Ну потерпите еще немного.
– Посиди тут с нами, – взорвалась Люба, перейдя с ведущим на «ты», – ожидая нападения в любую минуту и не поспи ночами от этого, и посмотрим, как ты заговоришь! – Она вскочила. – На это мы не подписывались! Мы подписывались на шоу с ограничениями в еде и выбываниями каждые пять дней по одному человеку! Всё!!! А не на смерть!!!
Остальные тоже вскочили и принялись орать, подбадривая лидера – Любу. Конечно, лидера не в общем понимании, а лидера в затеивании ссор.
Я, как всегда, воспользовалась случаем и подошла тихонько к Сергею. Быстрым движением вынула из кармана шорт две карты памяти и передала ему.
– Отдай Борису.
– Понял. Удалось, значит?
Мы говорили шепотом, наклоняясь друг к другу, чтобы расслышать.
– Ага. Это ж я!
– Молодчина.
– Ну как там Юлька?
– На лошадях сегодня каталась.
– Да? И не побоялась? Не узнаю свою подругу. Ей явно шоу на пользу идет. Не то что мне…
– Я так понял, что вроде ей не досталось коня для репетиции. Но для промежуточной серии я ее снял. Так что в седле она опробовалась.
– Как у нее тренер?
– Ты знаешь, на мой взгляд не очень. Орал там на всех, чуть что – за нож хватается! Ну знаешь их – люди гор. Такие вспыльчивые. Но ей почему-то нравится.
– Рада, что они поладили.
– Прикинь, он ее персиком называет! – совсем уж разоткровенничался Серега.
– Что? – Я хихикнула. Ну надо же. Юлька – и персик! Прикольно.
Чтобы не вызвать подозрений, я отошла от него в другой конец импровизированной комнаты.
Когда потасовка завершилась (а завершилась она по традиции с победой главных, как мы их называем внутри племени «главнюков»), группа села в вертолет и улетела. А мы снова остались на острове. Тревожные, голодные, злые и вздрагивающие от каждого шороха пальмовых листьев.
Остров, день 7-й
Вчера никто так и не прилетел. Ни провизии, ни «специалистов», ни ведущего со съемочной группой мы не дождались. Честно говоря, я лелеяла в душе надежду, что среди этих самых специалистов окажется мой ненаглядный дядя Борис или его старший брат, или хотя бы господин Захватов, что означало бы, что меня не бросили, что они следят, охраняют и заботятся. А сегодня надежды уже не осталось. Да и как я могу надеяться увидеть кого-то среди людей на вертолете, если нет никакого вертолета?
Измученные предыдущей бессонной ночью, вечером мы тоже терпели как могли, но все же заснули. Все восемь человек сгруппировались в один кружок между двумя хижинами, возле костра, и спали недолго, но крепко и едва ли не в обнимку.
А с утра я решила на всякий случай наладить отношения с социумом. А то вдруг крокодил снова проголодается и выйдет из своих джунглей? Тогда будет не до этого. Получится, что я уйду из этой жизни обиженной и непрощенной в одном флаконе. Так нельзя.
– Аня, можно тебя на минутку? – отозвала я Кучерявую в сторонку, пока остальные бились над вопросом, почему к нам никто не прилетел вчера, находясь все в том же месте, так же в одной куче.
– Да, Катя. Что ты хотела? – доброжелательно обратилась ко мне Лебедева, когда мы ушли в сторону, ближе к воде.
– Это ведь ты написала Олега Владимировича?
– В этот раз? Да. Дважды. – В Анькиных глазах появилась ненависть. – За это голосование и за то. Потому что он чудовище. Я не понимаю, как ты можешь с ним якшаться после всего, что он сделал с тобой?
– Мне приходится. Он может многому научить, что поможет нам всем выжить. Пока что он полезен, понимаешь?
– Что ж, – вздохнула она. – Если ты можешь проглотить обиду во имя благополучия других, то ты просто ангел. Я бы не смогла.
Я видела, что Анька говорит серьезно, и была ей благодарна. Мы наконец-то наладили мосты.
– Прости, что я так вела себя… Ну… На работе. Знаешь, я не терплю конкуренции. А ты нравишься мужчинам тоже.
Правду говорить очень приятно. Поверьте, у меня просто с души свалился камень. Захотелось разрыдаться от этого облегчения и броситься коллеге на шею. И ходить теперь с транспарантом с надписью: «Аня – супер!»
– О, спасибо за откровенность, – раскраснелась та. – Знаешь, я тоже не сильно хорошо себя вела с тобой. Но сейчас я думаю, то, что мы попали обе на это шоу, не зная до этого, что обе собираемся проходить кастинг… – Я, конечно, промолчала, какими путями я сюда попала. Уж точно не по кастингу. – И там даже ни разу не встретились… – Ну, это как раз понятно! – Короче, я расцениваю это как знак судьбы. Мы должны сблизиться и помогать друг другу выстоять. Как считаешь? Все же у нас много общего. Мы одного возраста, работаем вместе, то есть в этом племени мы единственные, кто знает друг друга, к тому же, мы обе нравимся мужчинам. – Она хихикнула.
– Да, я целиком с тобой согласна, – заулыбалась я, а сама подумала: «Я-Гриша явно неспроста заговорил тогда об Аньке и наших с ней отношениях. Таких совпадений не бывает, он знал, что она будет участвовать». – А с Любой ты не водись больше, – заговорила во мне собственническая сущность. – Она плохая. Со мной водись!
Она рассмеялась.
– Ладно! Если ты заметила, я уже с ней не особо. Она вроде неплохая, но иногда… Ну… Как-то странно себя ведет.
– То есть? – тут же насторожилась я. Несмотря на происки крокодилов и дурацких ведущих, беспрестанно вставляющих палки в колеса, я все же не теряла надежды отыскать того, за кем охочусь здесь.
– Ну, знаешь, орет на всех, срывается без повода. Она мне по секрету призналась… Даже неудобно говорить об этом, вроде она мне доверилась…
– Я никому не скажу.
– Да, ты не из болтливых. Я еще на работе это заметила. Короче, она лежала в больнице, голову лечила. Вроде ее муж бросил, или что-то вроде того.
– Аня, по одному факту нахождения в специфической, так скажем, больнице нельзя судить о человеке всецело. – Уж я-то это знала! Моя лучшая подруга прошла через такое, что и врагу не пожелаешь. И тоже оказалась в схожем месте. Но она смогла вырваться из ада собственных мыслей и чувств. Почему я должна считать, что Поликарповна не смогла? По крайней мере, это хорошо, что я теперь владею данной информацией. А то в испортившемся досье – спасибо Марику! – с большим трудом можно что-то прочитать. Разумеется, я не стала говорить Ане о Юльке, а просто добавила: – В жизни бывают такие повороты судьбы, в которые мы могли бы не поверить, если бы знали заранее. И неизвестно, к чему они нас приведут, тут уж пан или пропал. Но даже когда «пропал», нельзя оставлять надежду, редки случаи, когда нет совершенно никакого выхода. Если повернуть медаль другой стороной, выходит следующее: женщина так любила своего мужа, что когда он ее бросил, очутилась в больнице, сломала себе всю нервную систему, однако нашла в себе силы жить дальше и даже прошла кастинг на шоу на необитаемом острове. Она готова к общению, борьбе и приключениям. Ею стоит восхищаться, а не бояться.
Анька выпучила зенки:
– Ты так все повернула… И впрямь, хорошо теперь получается. Она твой враг, но ты находишь в ней положительное. Ты удивительный человек! – Я покраснела и отмахнулась, мол, не стоит. – Прости, что я купила себе такой же сарафан! – вспомнила она уж совсем не к месту. Я ищу террориста, а она мне про сарафаны. – Ты меня неправильно поняла, я это не для того, чтобы тебя позлить! Просто ты для меня законодательница моды, ты в нашей фирме лучше всех одеваешься, так сексуально и красиво. Если хочешь, я не буду его надевать на работу!
– Да что ты за глупости говоришь! Конечно, надевай. Одинаковые платья – это не самая страшная вещь на свете, поверь мне. Это вообще ерунда, не стоящая внимания. А если кто скажет, что мы попугаи, мы им дадим пинок под зад!