Собака
Вероятно, кто-то из вас меня уже видел: сегодня, вчера, а может и неделю назад. Я постоянно перехожу дорогу на перекрёстках моего района. Меня не заметить невозможно, даже по той причине, что зачастую стою чуть в стороне от ожидающих зелёного светофора.
Я уверен, когда вы встречаетесь со мной взглядом, чувствуете жалость, но, увы, поделать ничего не можете. Смотрите, жалеете, а толку-то! Проходите мимо, и всё… А мне только и остаётся глядеть вслед. Кому я нужен такой?
Я родился, и меня никто не спрашивал, хочу ли. Открыл глаза, стал расти, деваться некуда. Для чего-то же я живу! Пока был маленьким, рядом с мамой, вроде и жизнь казалась прекрасной, беззаботной: играй да радуйся. А потом со временем всё сделалось по-другому, по-взрослому… Детство кончилось, а с ним пришло и понимание того, как здорово, когда с тобой мама: сытно, приятно, весело. Увы, что было, то прошло. Всё изменилось, настали другие времена.
Одинокая, потерянная, никчёмная жизнь… Всё когда-нибудь заканчивается, ничто не может длиться вечно, как бы нам ни хотелось. Но и без перемен нельзя, иначе мы не сможем оценить в полной мере стоящий вкус былого: как хорошего, так и плохого.
Недолюбливаю я осень и зиму. Мерзко и мёрзло в эти времена года. Мысль о доме, где тепло и уютно, постоянно со мной. Поделать ничего не могу, таково моё существование. Жёлтый манящий свет в окнах говорит – там счастье, и от этого на душе сожаление и зависть. Всё, что остаётся, – идти дальше, прочь от того, чего у меня никогда не будет.
Часто я припоминаю милое детство. Помню, как в первый раз ощутил воздух воли, жестокой действительности, которой никому не пожелаю: чужие улицы, опасность и безразличие окружающих.
Жизнь учит… правда, по капле… ничего. Дышу. Бывало всякое… Не сразу можно распознать, где истинная доброта, а где схватишь по рёбрам, где преданная дружба, а где каверзность. Всё, что с нами случается, – это жизненные уроки. Их получает каждый, только кто-то делает правильные выводы, а кто-то – нет…
Для кого-то голод – лишь слово в лексиконе, смысл которого ни черта не значит. А я бы загрыз за кусок хлеба в дни недостатка. Зато нужда в еде рождает в тебе активность, сметливость, дерзость, расторопность и, самое немаловажное, желание жить лучше. Пища – это источник энергии для существования. Не для того я появился на свет, чтобы от этой скудости околеть!
Упование на чудо, жаждущая тяга к новой сытой жизни и поиск чего-то лучшего – вот, что ведёт вперёд. Но никогда не знаешь, где тебе встретится ощерившаяся удача. И на моём пути как-то, осклабившись, она повстречалась. Довольная такая, в белых потёртых кроссовках.
Долгожданная радость скончалась, не дотянув и часа. Вот и ответ на вопрос «Сколько живёт счастье?». Положим, это не самое меньшее. Позитивное событие, как после густого тумана, рассеялось при виде конуры… Знаю и без вас, возмущению нет места! Собаке, особенно дворняге, – собачья участь.
Да, моя жизнь изменилась: иллюзии раскололись, пропали наивные размышления, и только подчиняющая явь вяжет. За меня взялись всерьёз. Вместо цепи – тренировки: многокилометровая ходьба, бег, прыжки, натаска… и данное хозяином новое прозвище «Мясо».
Дни шли, я мирился с обстоятельствами, крепчал, повода усомниться в себе не давал, честно отрабатывая рацион, понимая, к чему меня готовят. Этого не скрывали, наоборот – приводили от случая к случаю по укрупнению первых жертв моего становления. Во мне взращивали равнодушие и целенаправленность к победе. Я обязан был выполнять приказы, дабы угодить тому, кто пригрел и кормит.
Затем пришло время, и я увидел яму для боёв. Мог ли я тогда предположить, чем всё обернётся? Известно, нет. Чужой азарт, большие ставки – приговор для одного. Твоё мнение никому нисколько не интересно. У тебя есть только один выбор – быть «съеденным» или одолеть соперника.
Бой! Это зрелище для своих. Противник – как вылитый питбультерьер. Один только вид его – неровня мне: порвёт, не утруждаясь.
Бой! Два взгляда, смотрящих в упор. Каждый другому готов дать отпор.
Бой! Пути назад нет. Драться! Остаётся исключительно драться! Для кого нажива, для кого забава, всем плевать на исход слабого. Кто заскулит, ляжет или, вообще, не встанет. Бой первый или последний: для тебя, для него. Им без разницы, кто ты: новичок или боец со стажем. Кровь и представление – вот, чего жаждут они.
А потом обочина у лесной дороги. Выброшен, именно как собака. Вдыхаешь хрипящими лёгкими, слыша звук проезжающих в отдалении машин, а время тихо уходит, уходит. Наивная, напрасная ложь капает липкой жидкостью, веря, что придёт она – надежда.
Хомопарк
– Ма-ам! Тут показывают, что кого-то привезли из русских лесов. Говорят, чтоб приходили посмотреть. Давай мы тоже сходим, поглядим, а? – говорил дэрдерианский детский голос.
– Хорошо, завтра и пойдём, – отозвалось с кухни.
– Ура-а!!! Завтра мы пойдём людей смотреть!
Перед входом в хомопарк огромный экран транслировал сенсацию: «Только у нас, в самом большом хомопарке на Голубой планете появился редкий представитель человечества из европеоидной расы – русский, которого можно лицезреть в секторе № 358».
– Папа, мама! Смотрите-е! Это кто?
– Сейчас узнаем, милая, – её мать подошла к табличке-подсказке. – Солнышко, это кенийцы.
У следующей клетки ребёнок, сжалившись, произнёс:
– Мам, смотри, этот француз без ноги! Как мне его жалко!
Папа прокомментировал, глядя на небольшое табло с пояснением.
– Тут сообщается, что в этом виновны непойманные человекодёры. Вот люди! И как их только Голубая планета носит!!! И так людей осталось совсем ничего… – и уже тише добавил: – Одни вымирают, других истребляют. Да-а… Не бережём мы нашу планету, не бережём людской мир.
– Не грусти, дорогой. Всё твоё возмущение напрасно. Здесь каждый знает: мы источник всех бед. Не будет нас, всё изменится. А мораль всей этой проблемы сама напрашивается: всё идёт к тому, что мы останемся в итоге одни с тараканами!
9:45
В 9:44 по местному времени я заглянул в палату интенсивной терапии тихо умирающего городка. Здесь пахло как всегда: болью и страданием. Тут я частый посетитель, видящий беспомощность ухаживающих родственников, которые сидят у постели своих близких с мокрой пеленой на глазах и теплящейся надеждой в сердце. Мне трудно на всё это смотреть, а ещё тягостнее зреть неимоверную агонию тех больных, что, видя меня, молят освободить их от мук. Единственное, что мне остаётся, – ласково взглянуть на них и сказать: «Потерпи немного, скоро всё пройдёт, я же здесь».
Невольные стоны и жалобы на боли в ногах, режущие человеческий слух, разносились из правого угла, что у окна. Рядом взрослый сын терзающейся в муках женщины сидел, держа её за руку. Он неотрывно смотрел на свою добрую мать с жалостью и страхом во взгляде, что говорил: «Не уходи, держись, ты мне нужна больше, чем солнце».
Я подошёл к койке, встал за спиной сидящего сына, слегка наклонился, нависнув тенью над больной. Она сразу увидела меня и из последних сил лишь попросила то, чего всегда все желают – избавления.
В 9:45 я прикоснулся к ней, прикоснулся в последний раз, чтобы освободить от страданий. Зная, что её попробуют вернуть, как это делали раньше, я не отпускал измученного тела. Больше я не позволю, не позволю этому случиться… Её время пришло, так захотел сам Он, проявив отцовское сострадание.
Федеральная болезнь
Ни для кого не секрет, что стресс и депрессия – страшные болезни XXI века, которые поражают не тело, а душу. С первого взгляда не понять, что человек болен, но внутри… Словно чёрное горе, которому нет названия и вроде бы нет явной причины, язвенным нарывом расползается по человеку, пожирая его изнутри. Что делать? Сегодня так плохо, что хочется плакать без причины, а через пять минут ты уже смеёшься и не можешь понять почему. Потому, что птичка-невеличка, подлетев к окну, незаметно для чужого глаза махнула махоньким крылом…
Говорят, время лечит… Но с каждым днём я понимаю всё сильнее и сильнее, что болезнь захлёстывает меня с головой. Всё началось давно, ещё в институте, когда случайно попала на работу в одну организацию. Она выжала из меня все соки, я потеряла всякий интерес к жизни. Единственное, что меня спасало, – это мысли об институте. Туда я бежала на всех парусах, чтобы узнать что-то новое, пообщаться с одногруппниками, окунуться в атмосферу добра и тепла и не думать о том, что дома никто не ждёт и завтра идти на работу, и опять всё сначала. Бешеные дни без выходных и праздников, прозябание на работе, в которой не было никакого смысла, кроме огромного практического опыта, способного открыть мне дорогу в большую жизнь.
Утро. Подъём в шесть, звонит будильник, ты слышишь его, но сил нет. «Ещё пять минуточек, и встану…» Дома тихо и темно – все спят. Тихонько зажигаешь свет в комнате и на цыпочках идёшь в ванную, потом на кухню, чтобы поставить чайник и быстро одеться… Уже поздно… Почти опаздываю. Ничего не хочется, и еда, с трудом и большой неохотой поглощённая в столь ранний час, просится наружу. Мутит. Общественный транспорт, переполненный автобус. С трудом удаётся погрузить своё тело на последнюю ступеньку. Дверка со скрипом закрывается, вдавливая тебя внутрь салона. Кондуктор – милая на вид девушка, протискиваясь сквозь плотные баррикады из человеческих тел, – требует оплатить билет. Холодная мелочь из кармана передаётся соседями по несчастью хрупкой девушке. В обратный ход пускается маленький билет с разовыми полями. «Сохраняйте билет до конца поездки. На линии работает контроль», – раздаётся голос из кабины водителя. Остановка. Двери открываются, но, к сожалению, никто не выходит, люди, мёрзнущие на остановке, смотрят с безразличием на печальную картину в автобусе и, махнув рукой, ждут следующий. А мы едем дальше. Ближе к центру пассажиров становится гораздо меньше, хотя по-прежнему не сесть. Кружится голова и всё ещё тошнит, рука затекла от того, что приходится держаться за верхнюю перекладину, потому что до нижней не добраться. Сорок минут потерянного впустую времени. Выходишь из автобуса немного помятая и уже уставшая не то от сегодняшнего путешествия, не то от вчерашнего тяжёлого дня или позавчерашнего, или?.. Нет это хроническая усталость… В монастыре, что через дорогу, бьют колокола. Машины, что идут стеной, не дают перейти дорогу. Ожидание не проходит даром – вот ещё несколько человек пытаются перебраться на другую сторону улицы. «Вместе мы сила», – говоришь ты себе и идёшь рядом с ними в надежде, что сегодняшний день будет легче. Но нет… Скользкие, непосыпанные улицы создают дополнительные трудности в передвижении. От привычки ходить слишком быстро ноги не слушаются, кажется, что буксуешь от того, что ноги разъезжаются в разные стороны. Много усилий требуется приложить, чтобы просто дойти от остановки до работы. Вот ещё один опасный рубеж: полуразрушенная лестница, ведущая в небольшой дворик возле здания. Перил, конечно, нет, они же никому не понадобятся… Боком, очень осторожно… Заветная дверь. Заспанный сторож, услышав стук, открывает. В здании душно, слишком душно… Пахнет пылью и мокрой штукатуркой. Железная дверь, ведущая на работу, решётки на окнах, как будто от воров, и старый компьютер, напичканный вирусами, собранными по всем организациям и, конечно, случайно. На столе уже лежит записка от директора. Всё как в той сказке про Золушку. Матушка, можно я пойду на бал, постоять под окнами?.. Конечно, дорогая, только сначала помой всю посуду, побели кухню, разбери фасоль на белую и красную, погладь белье и так далее, и так далее… Работы как раз на неделю. Так и здесь: чем дальше в лес, тем больше дров. Напечатать платёжки, проверить акты сверки, подготовить смету под факт за прошедший месяц, а ещё надо сделать ежемесячные отчёты. И всё срочно, и всё сейчас. Компьютер от меня уже устал… С трудом он открыл программу, и я как савраска судорожно начинаю печатать платёжные поручения. Внизу хлопнула толстая старая дверь – душа ушла в пятки… Да, это она, вместе с мужем-водителем-носильщиком-спутником, везде и всегда следующим за своей женой, словно тень. Дружеское приветствие сквозь зубы. Крик за платёжные поручения, которые не прошли в конце месяца по остаткам на счетах в казначействе, и вопрос, вполне закономерный: «Ты успеешь всё сделать?!» Ну конечно нет! Времени в обрез, до обеда надо разбросать хотя бы основное, но… Жираф большой, ему видней. Снова крик, ссора, испорченное настроение… Время – уже поздно… Казначейство работает до часу, но надо успеть ещё в Управление, чтобы занести все отчёты и письма в разные кабинеты. Должность главного бухгалтера предполагает выполнение обязанностей ещё и почтальона по совместительству. Смотрю на часы… Следует любезное предложение довести меня в Управление, и только. И на том спасибо. Снова одни и те же люди, которые совсем не рады тебя видеть. Как только ты появляешься в организации, тебя встречают тяжелым вздохом и словами: «А, это опять вы…». Письма, отчёты, вопросы по существу. Иногда хочется спрятаться в панцирь, как черепаха, чтобы ничего не видеть и не слышать.
«Осторожно, следующая остановка – казначейство!» – так и хочется сказать о себе, когда почти бегом мчишься в следующее учреждение, перебегаешь дорогу на неположенный свет светофора и только слышишь вслед слова грозного ДПСника в рупор: «Девушка, надо ходить на зеленый!». Сил уже нет, зарядка закончена, когда без десяти минут до закрытия ты влетаешь к своему куратору и протягиваешь целую кипу платёжных поручений. Лицо его сразу меняется, улыбка сползает с губ. Да, всё как всегда, все они срочные, сегодня чтобы все ушли. До свиданья.
На улице холодно. Поднялся ветер. Пошёл лёгкий снежок. Вдыхаешь полной грудью ледяной воздух и, стараясь больше никуда не торопиться, отправляешься в институт. Там тебя уже заждались. Все уже в аудитории повторяют домашнее задание или просто болтают обо всём и ни о чём. Лекции, семинары, лекции… День (точнее, его вторая половина), к сожалению, окончен. Уже в транспорте по направлению к дому звонит телефон. Кто бы вы думали звонит? Конечно директор, чтобы опять накричать за то, что я забыла или не успела что-то сделать. А это всё срочно! До завтра это не может подождать! «Может», – думаю я и категорично заявляю, что не приду на работу в восьмом часу вечера, чтобы просидеть там до утра, а потом сразу, не ложась, доработать до обеда и пойти в институт. Нет. Это мы уже проходили.
Дом. Милый дом. Ужин на столе, все уже поели и смотрят телевизор. Подруга любезно составляет мне компанию за чашкой чая, уже даже не спрашивая, как дела. Потому что знает, какие могут быть дела на работе. Никаких.
Ночь. Уже поздно. Завтра контрольная или важный семинар, надо всё выучить. Полночь. Пора спать. Кажется, голову не успела положить на подушку, а уже звонит будильник. Утро. Всё с начала.
Жизнь как в аду. Звонит директор, чтобы дать тебе указания на неделю вперёд, но всё срочно и надо сделать сегодня, иначе просто Земля остановится.
Лето. Сессия. Работа. Никакой личной жизни. Домой можно поехать только раз в месяц на ночь, и то если получится, потому что работы невпроворот и в институте надо всё успеть дописать и сдать на проверку. Мой молодой человек, живущий далеко от меня, обижается, отвыкает от меня, но, хочется верить, любит и ждёт…
Три года пролетели как один миг. Оборачиваясь назад, нечего вспомнить светлого, кроме института и друзей. Вся жизнь как сплошной кошмар. Телефон уже давно стоит на беззвучном режиме, потому что при каждом писке хочется его выбросить.
Увольняюсь. Пятый курс. Последний рывок. Силы в кулак. Последний скандал на работе. Отпуск, который так и не дали. Усталость. Обида. Всё. Всё закончилось. Начинается новая жизнь, больше не хочется наступать на те же грабли.
Друзья звонят и просят помощи в бухгалтерских делах. Конечно, я соглашаюсь, я не бросаю друзей в беде.
Странная штука – жизнь. Как много уроков я вынесла из того страшного сна. И теперь я – человек, который ненавидел бухгалтерский учёт всем сердцем, попала в другой мир – в офис через коридор от места, где когда-то работала. Там любовь и забота витают в воздухе. Там покой и благодать. И там нет слова «срочно». И никто не кричит в трубку. Все задают тебе, казалось бы, простой и банальный вопрос «Как дела?», но делают это совершенно искренне. Улыбаются тебе, и ты открываешь им душу и понимаешь, наконец, что бухгалтерский учёт – одна из лучших и интереснейших профессий. Атмосфера вокруг многое решает. Сбылась мечта. Мой молодой человек рядом со мной, он ждёт меня каждый день. Любовь живёт во мне, расцветая как цветок, всё ярче и ярче. Хорошая работа, правда, не очень хорошо оплачиваемая…