Патти сжала в руках край простыни и подавила тяжёлый вздох.
– Мама, я хочу сходить в это храм… Давай, если завтра я буду чувствовать себя немного лучше, мы с тобой попросим Чоу отвезти нас туда.
– Хорошо, Чжи…
– Мне больно смотреть на тебя… улыбнись… – Чжи погладила мать по морщинистой руке и ласково улыбнулась ей. Патти показалось, что в комнате на мгновение стало светлей.
На пороге возник Шэн.
– Мама, ты давно проснулась? Когда я пришёл, ты ещё спала.
– Я только что проснулась. Иди ко мне.
Шэн взобрался с ногами на кровать и обнял слабую мать, прижавшись к ней всем телом. Патти включила свет. В комнату вошёл муж Чжи. Чоу сел на краешек кровати и поцеловал жену в лоб. Патти опустилась в кресло и закрыла глаза. Маленький Шэн трещал о рыбалке, делясь с мамой своей маленькой радостью. Чоу видел, как Чжи начинает светиться изнутри, слушая болтовню мальчика.
– Мама, почитай мне!
– Давай я тебе почитаю! – сказал отец.
– Нет, я хочу, чтобы мама… – заупрямился мальчик и принёс Чжи свою любимую книжку.
Чжи улыбнулась сыну и спросила:
– Про что мы сегодня будем читать?
– Про ткачиху и пастуха…
Чжи с мужем переглянулись. Чжи начала читать.
– Когда-то давно жила в Китае владычица Ван Му. Родилась у неё дочка, а потом и у дочки родилась дочка. Назвали её Чжи Нюй.
– Прямо как тебя, мам! – засиял маленький Шэн. Чжи улыбнулась и потрепала сына по голове.
– Была она ткачихой, но не простой!
– Прямо как тётя Шу Ци! – воскликнул мальчик.
Теперь вмешался Чоу.
– Сегодня Шу Ци звонила тебе, но у нас как раз был врач. Она сказала, что её муж идёт на повышение, а она сама устраивает выставку своих работ. Обещала выслать тебе твой портрет, который она начала вышивать, когда гостила у нас.
– Мам, ну читай!
– Хорошо… Ткала она удивительно прекрасные облака. Жила она на восточном берегу Серебряной реки – Млечного Пути. В работе ей помогали ещё шесть девушек, наделённых волшебной силой. Но ни одна из них не отличалась таким трудолюбием и усердием, как Чжи Нюй. По другую сторону от Серебряной реки, в мире людей, жил пастух Ню Лан…
Чоу перестал вслушиваться… Он знал этот миф наизусть, ведь, как он думал, рассказав именно эту легенду, он завоевал сердце Чжи. Он помнил её ещё совсем юной хохотушкой… Он показывал ей и Шу Ци город, в котором подруги учились… Чоу помнил каждую их прогулку, каждое слово, что говорила ему Чжи…
– И вот пастух отправился на берег Серебряной реки. Он хорошенько спрятался в зарослях тростника и стал поджидать Чжи Нюй. Когда Чжи Нюй и её сёстры, раздевшись, бросились в серебристые воды реки, Ню Лан выскочил из тростника и схватил одежду Чжи Нюй. Он сказал, что отдаст ей одежду только при условии, что она согласится стать его женой. Чжи Нюй кивнула головой в знак согласия и стала женой пастуха…
Патти слушала слабый, безжизненный голос дочери и чувствовала, как глаза невольно наполняются слезами. Пожилая женщина приказывала себе не плакать, но глаза, естественно, не слушались её… «Сколько ещё счастливых вечеров может быть у них… Она так молода… Шэн вырастет без матери, все будут называть его сиротой!» – думала Патти.
– Ню Лан не в силах был выдержать разлуку с женой, посадил детей в корзины и отправился искать жену. Конечно же, Ню Лан отправился искать её к Серебряной реке. Только не нашёл он речку на прежнем месте – по велению богов она была перенесена на небо…
– Я знаю, что это! Сказать? – снова перебил Чжи маленький Шэн. – Это Млечный Путь, да?
– Да! – невольно улыбаясь, сказал отец.
Каким похожим был его мальчик на Чжи. От этого только больнее становилось Чоу.
– И вот Ню Лан поднялся на небо. Много чудесного увидел там пастух, только не было у него времени насладиться прекрасными видами. Больше всего на свете он хотел найти свою любимую жену.
Маленький Шэн давно перестал возиться и перебивать, он крепко держал маму за рукав, чтобы она не исчезла, как Чжи Нюй в мифе.
– Так что быстрее света добрался он до Серебряной реки. И – о счастье! – на берегу он увидел Чжи Нюй. Дети сразу узнали свою матушку и радостно закричали: «Мама, мама!»
Мальчик замер при этих словах, в ужасе взглянув на мать.
– …но тут отцу стала помогать маленькая дочка. Она сказала: «Неспроста ты взял с собой черпак. Ты можешь вычерпать им реку. Так ты сможешь добраться до моей мамы».
Шэн вскочил на колени и обвил шею матери руками:
– Мама, если ты уйдёшь, мы с папой тоже пойдём искать тебя! Мы вычерпаем всю реку! Мама, не бросай меня… – Мальчика душили слёзы. Патти выпрямилась в кресле, будто проглотив кол. Чоу пытался взять сына на руки, но мальчик будто прилип к Чжи… Книжка упала на пол…
– Мама, не уходи! Мамочка!
Чоу унёс сына из комнаты… Чжи бессильно откинулась на подушки. Ей было тяжело дышать.
– Мама, открой окно, мне не хватает воздуха.
Патти распахнула створки окна. В комнату ворвался стрёкот цикад. Чжи некоторое время молчала, а затем спросила:
– Что там, на улице?
Патти дрожащим голосом принялась рассказывать:
– В ресторанчике играют свадьбу, гости пляшут и поют… Прохладно… Укройся-ка получше… Чжан Цзылинь возвращается с работы, несёт тяжёлые сумки…
– Но ведь ей нельзя, она же беременна! – возразила взволнованно дочь. Когда Чжи носила Шэна, муж сдувал с неё пылинки.
– Мальчишки пробежали… Опять что-нибудь придумали… Хоть бы уж Сяо не связывался с этими шалопаями…
Внезапно Патти замолчала. Она пристально смотрела на небо и не слышала, как дочь звала её. Патти чувствовала, как сердце её перестало биться. Глаза Патти расширились, голова начала кружиться от страха… Где-то далеко за городом, с неба на землю летело что-то большое, яркое и, оказавшись на земле, покрыло её пурпурным одеялом огня…
На вершине скалы сидел человек.
Прозрачным цветком колыхалась медуза в прогретой за день воде. Море было спокойно сегодня – не ревело, не грохотало, гордо возлежало в своей чаше. Как драгоценный камень в оправе, лежало оно в обрамлении скал, с вершины одной из которых казалось серебряным. Рубиновое солнце пронизывало воды насквозь, каждым лучом цеплялось за них, не желая уходить. Лиловые облака сонно плыли на восток, окрашивались в пурпур, причудливо меняли форму.
От моря веяло древностью, тысячи раз солнце рождалось в его водах и столько же угасало, окунувшись в него. Море являлось частью той воды, которую сотворил Он в самый первый день, помнило многое, чувствовало всё, что происходит в мире, чувствовало каждым весело звенящим ручейком, каждым зеркально-блестящим озерцом, огромными могущественными океанами. Все воды Земли были единым целым: если страдала одна часть, страдали все. Это началось давно – море уже не помнило, когда точно. Может, с Евы, а может, и с Каина. Их море тоже помнило плохо. Люди рождались и умирали, а море было вечным – носило корабли, влюбляло в себя художников. Море знало – люди не меняются: всегда будут те, кому ничто не важно, кроме себя, и таких – больше, чем художников и тех, кто придумывает корабли. Так думало море уже сотни лет, потому что чувствовало, как умирают реки и озёра, задушенные людьми, видело, как взмывают в небо клубы тумана, чёрного, красного и золотого. Из-за него люди болеют и умирают, а дети их рождаются двуглавыми, как древние боги. Море давно перестало понимать людей. Они ломали мир, как несмышлёные дети – свои игрушки. Бог наказывал их, направляя на верный путь, но люди продолжали окрашивать воды Земли собственной кровью, не понимая, что их кровь – одно целое, не чувствуя, что когда страдает один, – страдают все. Они продолжали ходить к алхимикам, чтобы узнать, как превращать металлы в золото, вместо того, чтобы искать правду о смысле жизни. Они поджигали чужие дома вместо того, чтобы зажечь свет в своей душе. Они отравляли всё вокруг, заражали своей алчностью и жестокостью. Море чувствовало, как дрожит земля, пытаясь справиться с людьми, образумить их. Но они ничего не понимали, веками ходили по тропинкам жизни с закрытыми глазами, срывались в пропасть, но не открывали глаз. Море как-то понимало: человек неразумен оттого, что был создан на несколько дней позже, чем свет и тьма, чем оно само. Ветер шептал детям Адама и Евы, куда идти, ручьи пели, как жить, солнце дарило свет, земля кормила, а море лечило душу. Но человек не понимал этого. Правда, такими были не все, иначе бы море давно уже восстало на людей.
Бросив прощальный взгляд на море, человек поднялся. Оно было в другой жизни, это море. В той, искренней (правда, он терпеть не мог это слово) и истинной. Мужчине надоело смотреть на море, он повернулся к нему спиной. Перед ним лежал мёртвый город. Некогда шумный, гомонящий, полный людей, теперь походил он на череп с пустыми глазницами. Пылью и пеплом покрылись развалины домов, дерево, металлы, мрамор – всё смешалось и стало одной безжизненной и бессмысленной грудой хлама. Взгляд мужчины остановился на полуразрушенной церкви, обвитой диким виноградом. Купол её давно превратился в пыль, уцелела лишь пара башенок. У крыльца валялся колокол, давно уже молчащий.
Этот безъязыкий колокол – в его, человеческой, жизни. Он прищурился, пальцы по привычке потянулись к карману – за сигаретами. Пачки не было. Сейчас он был наедине с этим городом, его зелёные глаза были спокойны, но тонкие губы сжались в нитку, он чувствовал себя беззащитным. Он – сильный, крепкий, человек, был беспомощен перед молчащим городом.
Исцеление
Улицы города пропитались осенью. Погода стояла капризная, то слякоть, то хитро улыбается солнцем. Деревья давно уже полысели – стало серо. Но дворникам от этого не стало легче, под окнами они каждое утро всё так же следят за чистотой своих участков, убирая вымершую листву. Ещё неделя, и на календаре сменится ноябрь, придёт долгожданная зима, а значит, ещё один год в мою копилку – будет тридцать. Не знаю, много ли это или мало, а меня это напрягает!
А волнует это потому, что жизнь не такая!.. Какую её хотелось бы. Вывод: селяви… и точка. Разумеется, кто-то скажет: только ты решаешь, как она у тебя складывается. В ответ я прорычу твёрдое: нет! И дополню словами, что всё предрешено. Увы, сценарий написан заранее за нас…, но сейчас не об этом!
В очередной раз я остался без работы. В наше время это нормальное явление. Одни фирмы открываются, другие закрываются, в-третьих, ты стал не нужен, в-четвёртых, это не твоё, а в-пятых, кто на что учился! В моём случае нежданно пришла весть о ликвидации магазина, в котором я до недавнего работал, что называется поставили перед фактом, а дальше, как хочешь, крутись. Снова перед глазами толстенные газеты с объявлениями «предлагаю работу», снова обведённые карандашом овалы вокруг подходящих предложений, точнее, из того, на что могу рассчитывать, и снова видеозвонки, где в голосе проскальзывает надежда, а в душе злоба и обида на свою вроде бы обычную жизнь. Так сложилось у меня, что я выше продавца не поднимался. Стандартная схема: грузчик, сторож, разнорабочий, помощник старшего дворника и всё в таком духе, короче, я из черноворотничков. Скажу я вам, что тяжко в наше время без требуемого на каждом углу «в/о», без связей, что слышатся от знакомых, без стажа, без хорошей специальности. Одним словом – исповедь безнадёги.
Звонки. Собеседования. Время неопределённости и ожиданий, а скоро настанет дата расчёта с хозяином квартиры. Финансы на исходе, что делать дальше? На плечи давит ответственность, семью надо кормить, и поэтому особо тут с выбором работы не помедлишь, весь в поисках. А как говорится в народе: «кто ищет, тот всегда найдёт», правда, вот только что? К сожалению, результат даётся не сразу, со временем, и порою, когда уже понимаешь, что ошибся с выбором, терпимо переносишь трудовой день, с большим желанием ждёшь выходных, просто работаешь. А куда деваться – это жизнь! Жить на что-то ведь надо?! Нравится или не нравится… сдаваться нельзя.
И вот мне повезло! Нормальный пятидневный график, в тепле, сидячая и не пыльная работа, связанная с документацией, и зарплата ничего… но… но лучше бы я остался безработным!
Должность я стал занимать ту, что набила оскомину во всех объявлениях «требуется», куда ни плюнь, звучит она высокомерно, вначале была популярна, а теперь это иноязычное определение толком и не значит ничего, то есть не соответствует своему значению: меня взяли менеджером по оптовым продажам. Звони, предлагай, договаривайся, напрягайся, а в итоге важен только результат: сделка. Желательно положительная и крупная, тогда тебя погладят, как кошку, мол, молодец. А коли «молоко», значит, ты плохая собака…
Компания, которая меня взяла к себе на работу без всяких там особых запросов, занималась в области компьютерных технологий. Была она небольшая, но двигалась вперёд поэтапно и довольно уверенно. И уж совсем большой плюс – она дала мне новые знания, которые ранее меня не особо-то и интересовали.
Итак, всё началось тогда, когда до обеденного перерыва оставалось каких-то полчаса, ужасно хотелось есть, а на том конце связи отображался видеоролик той фирмы, куда я звонил, и голос видеофона периодически мне повторял: «абонент занят, пожалуйста, перезвоните чуть позже». Поэтому я не сдавался и названивал, ожидая соединения и разговора. Напористость одна из основных черт менеджера, а всё уж остальное как: вежливость, красноречие, коммуникабельность, обаяние и другие положительные черты характера, уже прилагаются.
Через некоторое время я всё-таки дозвонился!
– Здравствуйте! Я представляю компанию «Цифровое небо-2028». Меня зовут Астраухов Николай. Мы занимаемся… – и я начал перечислять наши возможности сорокалетнему мужчине в строгом прикиде. Судя по его кислому лицу, он не располагал к общению, а возможно, это была его обычная, повседневная мина. Эх, как хорошо было раньше до прихода в нашу жизнь видеофонов, общаешься по телефону, не видя собеседника, и лишь по голосу определяешь его настроение. Можно было во время разговора не думать о том, чем ты занимаешься! Ковыряешь ли в носу или…
Человек на том конце эфира явно был недоволен моим звонком, навязыванием, отвечая всё время «дальше», а к концу разговора спросил меня: «Это всё?»
– Да, – спокойно ответил я ему.
– Тогда пошёл на… – услышал я и не успел что-либо возразить, как связь прервалась.
Такое обращение в нашей работе явление естественное, но… Существуют же всё-таки какие-то рамки приличия, элементарная вежливость, порядочность, в конце концов, ну не в такой же манере отвязываться от звонившего? Я, конечно, всё понимаю, у меня у самого день начался несладко, начальство надавило, в семье блеснула молния, коллеге чуть клавиатурой не заехал по морде – достал уже своими язвительными шутками, благо обошлось тем, что я припёр его к стенке и вся крутость этого козла куда-то делась. Короче, мои нервы были тоже на пределе, да и темперамент достался мне с рождения горячий и заводной. Если быть честным, то эта работа мне вообще не нравилась, ну не моё это! Пусть и иная сфера занятий и другие условия труда – лучше, чем были. А всё же… да ко всему и коллектив ещё тот!!! И тут у меня перегорела «лампочка». Последний видеоразговор был решающей каплей в чаше моего терпения.
«Хватит! Довольно! – взорвался я, как оживший вулкан. – Я так это не оставлю!!!»
И перезвонил невеже, включив функцию «невидимка». Звонок принял он же. И понеслось… но лучше бы я не дозвонился!
Видели бы вы его лицо, когда я сходу выплеснул всё то, что накипело, что думаю о нём, ведро за ведром выливая словесные помои. Эмоциональная тирада продолжалась недолго. В мой адрес тоже летели оскорбления с противоположного соединения, ведь кто вытерпит грязь в свою сторону и не ответит сдачей?!
«Ты… ты только что обзавёлся большими проблемами… зря…», – это те слова, что остались в моей памяти после звонка и которые ещё некоторое время не давали мне покоя. Нервозный день прошёл, будто ножом проскользнул по замёрзшему сливочному маслу, затем настал другой и третий, всё было, как всегда, обыденно. Жизнь продолжалась…
Выпал первый снег. И сразу по колено. В наше время это редкость, тем более в конце плачущей осени. Потому как с каждым годом зима это не зима, то ли грустная осень, то ли проснувшаяся весна. Как говорится, «…снега не допросишься». Лишь в воспоминаниях далёких висит прекрасная картина настоящей зимы с непредсказуемым характером, как у женщины: мягкая и ласковая воображуля, злая и недовольная стерва. Снега было много. Он падал крупными хлопьями, кружась будто в грациозном вальсе и пританцовывая, занимал место на скамье в ожидании восторга и внимания. Сейчас зима ожила, как в пушкинских стихах, предстала нам в очаровательно длинном платье со съёмным пушистым воротником из сугробов. Красотища-то какая! Слышатся девичьи визги и детская радость. Малышня и молодёжь то там, то здесь весело играют в снежки. На дворе умеренно, даже солнце подмигивает городу. На наручных часах одиннадцать утра – воскресенье, выходной в кругу семьи, мы гуляем в лесопарке. Впереди под пушистыми кронами деревьев белая узкая аллея. Рядом красавица жена и обожаемая малышка дочь.