Да, поездка выдалась ужасной. Класс взбесился. Мне пришлось наблюдать, как Фредди Доукинз цеплял свои козюли на стеклянные витрины, но, по крайней мере, повезло с тем, что никого не пришлось отводить в туалет, а то опасное это дело – еще в педофилии обвинят.
Оказывается, мы поехали туда, чтобы узнать больше о египтянах. Что-то мне подсказывает, что дети ничему не научились, кроме как тратить родительские деньги на барахло в магазине подарков. Вот и Джейн видела во мне неиссякаемый источник налички для своих прихотей и смертельно обиделась, когда я отказалась тратить 35 фунтов на зонтик с балериной. 35 фунтов! На зонтик! Я даже представить себе не могла, что можно потратить 35 фунтов на дурацкий зонт. Я-то покупаю дешевые зонты в супермаркете, которые очень быстро или ломаются, или теряются. И вполне вероятно, что за все эти годы я потратила значительно больше, чем 35 фунтов на все те зонты. Может, у меня просто нормального зонта не было? Может быть, надо было купить Джейн зонт за 35 фунтов, и кто знает, может тогда она вырастет всесторонне развитым человеком, который не будет думать «вот когда вырасту» даже в свои тридцать лет? Черт, я снова не справилась с родительским долгом.
Думаю, такой святой человек, как я, который не разукрасился аки гарпия, чтобы понравиться обладателю смачной попки, и провел весь день помогая в организации школьного мероприятия, заслуживает бокальчик вина. Пусть даже завтра и надо идти на скучную работу. Кстати, идея стать водителем автобуса с треском провалилась. Во-первых, автобусы дорогие, а во-вторых, чтобы их водить, нужно сдать экзамен. Я и на легковушку-то еле получила права. Каждую пересдачу принимал один и тот же инструктор, который в итоге поставил зачет только потому, что люди начали пускать о нас слухи. У меня просто нет ни единого шанса сдать экзамен за рулем огромного гребанного автобуса.
Дышим. Дышим. Дышим. Сегодня я отпросилась с работы, чтобы сходить к стоматологу. Я освободилась раньше, чем рассчитывала; забирать детей нужно было только через полчаса, поэтому мне выдался отличный шанс прогуляться с песиком в парке. Кого же еще, как не Сэма и его Задницу, можно было встретить в самый неподходящий момент, когда я пыталась догнать и отчитать своего пса-свиноту, гоняющегося за бедными уточками у пруда? Сэм выгуливал своего замечательного стаффордшира. Мой же свинопес и так никогда не отличался примерным поведением, но сегодня превзошел самого себя: со всей скорости мой пес прыгнул на Сэма, громко лая и не обращая внимания на мои безуспешные призывы остановиться. Но с другой стороны, у меня появилось оправдание заговорить с Сэмом и при этом не выглядеть как отчаявшаяся стесняшка (конечно же, лучше зарекомендовать себя как владелицу буйного терьера). Мы поговорили о наших собаках, а затем он сказал, что видел меня в школе (ох!) и спросил, не учатся ли наши дети в одном классе.
Сэм заметил меня! Сэм. Заметил меня. Меня!
А затем, оказалось, Софи сказала ему, что подружилась в школе с Джейн (я, конечно, подозревала, что Софи могла указать на меня как на маму Джейн, но меня все равно охватило разочарование, я-то рассчитывала, что поразила Сэма своими стрелками на колготках и колтунами в волосах от недавнего дождя) и теперь хочет пригласить ее поиграть к себе домой. Сегодня вечером. Можно и Питера с собой привести, чтобы он поиграл с его сыном Тоби.
Я поколебалась с ответом, мысленно задаваясь вопросом, можно ли мне тоже прийти к Сэму домой и узнать, настолько ли он идеален, как кажется. К тому же это отличная возможность похвастаться перед Кастой Идеальных Мамаш, которые безустанно щебетали о нем, словно гормонально заряженные ласточки, но еще не удостоились приглашения ни для себя, ни для своих детей. Тогда Сэм сказал: «Я понимаю, будет странно, если отпустите детей одних в дом незнакомца, поэтому, пожалуйста, приходите тоже». Ха! И вот так мне удалось избежать грустной участи человека, которого не приглашают на вечеринки. Пусть он и подумал, что мои сомнения связаны со страхом того, что он окажется педофилом / торговцем детьми / криминальным авторитетом. Нельзя иметь все и сразу.
Дом Сэма был совсем не таким, как я ожидала. Я предполагала, что он будет жить в суперкрутом стеклянном доме, напичканном гаджетами, в комплекте со стильной, но неудобной мебелью двадцатого века, как показывают в программах «Истории дизайна», которые обожает смотреть Саймон, ведь там обязательно были стулья от архитектора-модерниста Людвига Мис ван дер Роэ, которые мы никогда не сможем купить, в том числе и из-за грызущего все подряд пса и скачущих на мебели и ломающих все и вся детей.
На самом деле его жилище оказалось похожим на мое представление о доме; с мягкими диванами, красивой расписной французской мебелью, только вот вместо бардака, как у меня, у него был творческий беспорядок. Немного бестактно я поделилась мыслями о бардаке с Сэмом, но он посмеялся и сказал, что бардака пока нет, потому что он недавно сюда переехал, а большая часть имущества досталась Робин. Робин оказалась дизайнером интерьера, отсюда и Очень Милые Вещи.
Мне отчаянно хотелось расспросить как о заблудшей Робин, так и причинах, побудивших ее оставить такого мужчину, как Сэм, который в моих глазах стал еще идеальнее после того, как я увидела у него на столе королевское угощение – шоколадные печенья с мятной кремовой начинкой. Он ловко увиливал от ответов и переводил разговор на другие темы. Мы говорили о дополнительных занятиях для детей, которые, конечно, полезны, но точно не стоят таких огромных денег. Скучный, но безопасный разговор, и он никоим образом не давал мне возможности ляпнуть что-то вроде: «Ты не против, если я тебя сейчас оближу? Просто ты такой сексуальный».
Затем в комнату ворвались ревущие Софи и Джейн и пожаловались на Тоби и Питера за то, что они прервали игру девочек в преображения своими играми в войнушки. «Вовремя же они их прервали», – подумала я, глядя на огромное количество блесток на лицах детей. По их словам, они даже на половину не закончили свой макияж. В попытках остановить крики и драки я поспешно увела домой маленького Рэмбо и измазюканную блестками смахивающую на стриптизершу дочь, чтобы Сэм по-прежнему думал, что мы хорошая, нормальная семья и с нами можно дружить семьями.
Господи, сегодня же пятница-похератница! Ура и еще раз ура! Поэтому сегодня можно отступить в неравной битве против цинги и вместо брокколи скормить детям замороженную пиццу. Можно расслабиться и не считать, сколько часов провели они за экраном, и просто оставить их на попечении электронных бебиситтеров, пока сама за бокалом вина буду безразлично пролистывать профили своих бывших и Сэма в фейсбуке, в то время как Саймон засыпает перед телевизором за просмотром очередного осточертевшего автошоу, начинает храпеть, как злой бородавочник, тонущий в чане с кашей, а потом кричит: «Ну я же смотрю!», если я попытаюсь забрать из его цепких рук пульт. Даже если бы мне и удалось заполучить пульт, то я бы все равно не смогла что-то с ним сделать; Саймон, гаджетный задрот, накупил кучу разных устройств для доступа ко всем каналам, какие только существуют в мире, и я совершенно не могу разобраться, какой пульт брать и какие кнопки нажимать, чтобы хоть что-то сделать с телевизором. Обычно я просто тыкаю на все подряд, пока кто-то из детей не сжалится надо мной и не покажет, что делать.
Пес сегодня поглядывает на меня с бОльшим неодобрением, чем обычно. Наверное, каким-то образом учуял мои порочные мысли о Сэме и теперь осуждает меня, бесстыжую блудницу, за то, что я воспользовалась им как предлогом начать разговор.
Саймон провел весь день в сарае, а я все это время красила сервант на кухне, пытаясь придать ему потертый шик, какой царил у Сэма в доме. Пока я красила сервант, дети увлеченно пытались сделать что-то интересное с тем, что когда-то было блеском-тату. Тюбик высох, и я попыталась развести его теплой водой и клеем ПВА. Из-за этого субстанция, которую дети радостно по себе размазывали, была похожа на сперму единорога.
Саймон немного рассердился, когда я гордо показала ему обновленный сервант во всей его красе. Оказалось, что сервант – семейная реликвия, когда-то принадлежавшая его бабушке. Он настаивал, что сервант теперь просто потертый, без какого-либо шика. Наверное, я и правда немного переборщила.
Из-за того, что Саймон не поддержал мое дизайнерское решение, у меня пропали остатки угрызения совести за то, что иду сегодня выпить с Ханной. Он даже удивился, когда увидел, что я накрасилась, причесалась и приоделась. Удивился настолько, что даже отметил: «Хорошо выглядишь. Это для меня?» И это несмотря на то, что я раз десять сказала, что ему надо будет присмотреть сегодня за детьми и отмыть их волосы от спермы единорога, потому что мне весь вечер предстоит поддерживать Ханну, которая осталась одна дома (ее дети сегодня ночуют у Дэна).
Наверное, я ему это высказала резче, чем нужно было, и он принял вид обиженной буки из-за того, что мои усилия были не для него. Я переспросила: «Ты правда думаешь, что я хорошо выгляжу?», на что он ответил: «Да, ничего так». Как раз то, что хочет услышать каждая женщина. Мудак.
Бедная Ханна впала в отчаяние, узнав, что Дэн трахает какую-то двадцатилетнюю девку, которую он встретил в спортзале. На вопрос, из-за нее ли он бросил Ханну, он ответил утвердительно, даже не попытавшись найти оправдания. Дэн такой говнюк. По крайней мере, Саймону в своем сарае не грозит встретить какую-нибудь двадцатилетнюю красотку.
Интересно, стоит ли мне попытаться свести Ханну с Сэмом, когда она немного оправится после развода? Это было бы и добрым, и альтруистическим делом. Я бы помогла им обоим снова обрести любовь, а также немного искупила бы свой бесстыжий интерес к нему. Возможно, если бы у него была спутница, то во мне бы не проснулся такой интерес к его личности. А как Дэн взбесится, когда увидит Ханну с таким мужчиной, как Сэм! Ну и что может противопоставить его малолетка этой шикарной заднице?
После всех «прелестей», что я наслушалась о Дэне, пока мы с Ханной пили вино, мое отношение к Саймону потеплело, о чем я и намеревалась ему сказать, когда приду домой… Но планы поменялись, потому что он крепко спал на диване под рев мотогонок по телевизору. Как вообще можно уснуть под такое? Одетый в свои самые износившиеся потертые вещи, Саймон сладко храпел и не обращал внимания на любые мои попытки его разбудить. Даже когда я со всей силой бросила подушку ему на голову. Я оставила надежды разбудить его и пошла спать.
Когда Саймон успел так постареть? Раньше мы не спали ночами, разговаривали и слушали музыку. Даже не говоря ни о чем конкретном – мы не могли утверждать, что совершаем переворот своими радикальными взглядами на искусство и политику. Я даже не помню, о чем мы говорили, но мы РАЗГОВАРИВАЛИ. Когда я встретила его, он был чем-то средним между готом и новым романтиком, на нем было огромное черное пальто из благотворительного магазина, он постоянно курил «Мальборо Ред», и я была сражена его крутостью. Может, он смотрит на меня и тоже удивляется, как я изменилась? Я до сих пор помню, что на мне было надето в ту ночь, когда я его встретила – очень короткая черная юбка, ботинки DM, большой свитер грубой вязки, оставшийся у меня от бывшего парня, и твидовый пиджак огромного размера, который я утащила у отца. Он звонил мне каждую неделю с требованием вернуть пиджак, но я не могла этого сделать, потому что он пропах сигаретным дымом и гашишем. Теперь-то я понимаю, что выглядела безумно, но тогда я была очень довольна собой.
Мы были в университете, в Эдинбурге, и я приметила Саймона еще на первом курсе, но никогда не разговаривала с ним, потому что он был недосягаемым старшекурсником из крутой компании, претендующей на тонкий художественный вкус. Во мне же не было ни крутости, ни понимания искусства. Хоть я и старательно пыталась приобрести и то, и то. В конце второго курса он все же подошел ко мне и попросил зажигалку. Позже Саймон признался, что это был просто повод заговорить со мной. Наверное, самое нелепое и приятное воспоминание…
И вот мы обзавелись детьми, ипотекой (которая куда больше, чем мы можем себе позволить) и работой, которую мы оба, мягко сказать, не любим. Измазюканный сервант, должна признать, уже не выглядел так круто, как я себе представляла. Отныне ему место только на помойке, как и моей карьере дизайнера. А еще на днях Стив Райт включил плейлист «Диско 2000» на радиостанции «Золотые старички». «Диско 2000»! «Диско 2000» – это не «старье», это лучшие песни в мире, и вышли они всего год назад, разве нет?! Как, черт возьми, это может быть старьем? Твою ж мать. Моя молодость прошла.
Октябрь
Саймон все еще бухтит из-за несчастного серванта.
– Что на тебя нашло, Эллен? Что ты теперь будешь с этим делать, Эллен? Ты вообще знаешь, через сколько поколений прошел этот сервант, Эллен? Что скажет моя мама, когда увидит это?
В конце концов его нытье вывело меня из себя, и я взревела:
– Да это же просто сервант! Это просто кусок дерева! Это не конец света! Он и гроша ломаного не стоит!
Саймон выглядел обиженным и жалким. Он фыркнул:
– Он был мне дорог как память, Эллен. А ты все испортила, даже не спросив меня. Так что мне есть, с чего быть расстроенным, не думаешь?
– Ну, Саймон, дорогуша, – напустилась я. – Если бы ты не торчал все выходные в своем дурацком сарае и не избегал общения со мной и своими детьми, потому что у тебя якобы очень срочные и важные дела, то, возможно, я бы и могла с тобой посоветоваться. Не думаешь?
На что он ответил:
– Ну уж извини за то, что я хочу хотя бы на выходных побыть наедине с собой, милая, ведь, видишь ли, кому-то из нас приходится работать полный рабочий день. И этот «кое-кто» не может закончить работу в обед или наслаждаться выходным в середине недели, дорогая, поэтому он, черт возьми, к выходным уже задалбывается в край.
– КОЕ-КТО из нас не заканчивает работу к обеду, как ты сказал, КОЕ-КТО выбегает, как псих, с работы тогда, когда надо поехать в школу, чтобы забрать КОЕ-ЧЬИХ детей, ДОРОГОЙ! КОЕ-КТО из нас целый день развозит КОЕ-ЧЬИХ детей по кружкам, готовит ужин, стирает белье, проверяет домашние задания, следит, чтобы КОЕ-ЧЬИ дети не утонули в ванной, укладывает их спать, потому что, конечно, КОЕ-КТО слишком устает после работы, чтобы что-то делать, кроме как тупо сидеть перед телевизором с бутылкой пива. КОЕ-КТО из нас проводит свой так называемый выходной среди недели, пытаясь навести порядок в доме, похожем на свалку, и этот же загадочный КОЕ-КТО проводит и субботу с воскресеньем, также убирая, стирая, гладя и занимаясь детьми! Это так, для общего сведения, ДОРОГОЙ! – я перешла на крик.
Я понимала, что мои аргументы достаточно веские, но боялась, что ярость может достичь таких масштабов, что мой пронзительный крик достигнет ультразвуковых частот, и в моей правоте над эгоистичным козлом Саймоном меня поддержит разве что несчастный дельфин.
– Ради бога, Эллен. Почемы ты вечно пытаешься соревноваться? Ты уничтожила сервант моей бабушки, а теперь жалуешься, как ты от всего на свете устала, – простонал Саймон.
– Это не соревнование; я просто объясняла, как провожу свое «свободное» время. А теперь, уж прости, я пойду «наслаждаться» своим свободным временем вместе с детьми в гостях.
– Мы собираемся к Софи и Тоби, – вмешался в разговор Питер.
– У Софи и Тоби нет мамы; они живут со своим папой Сэмом. Мама Люси Аткинсон говорит, что Сэм очень привлекательный, – услужливо сообщила Джейн.
– Кто этот ваш Сэм? – холодно спросил Саймон.
– Папа новеньких одноклассников. Недавно развелся, – ответила я.
– И что, он прям привлекательный?
– Не обратила внимания, если честно, – нагло соврала я, надеясь, что на самом деле не покраснела.
Было приятно находиться у Сэма. Мне нравится его дом. Я не раз ловила себя на мысли, каково это – пить кофе по утрам за этим кухонным столом, а сонный Сэм с растрепанными волосами сидит, укутавшись в халат, напротив меня. Нет, не халат. Так несексуально. Может быть, какие-нибудь пижамные штаны Calvin Klein и хорошая футболка, довольно узкая и чтоб обязательно была щетина… ОСТАНОВИСЬ, ЭЛЛЕН! ПРЕКРАТИ ОБ ЭТОМ ДУМАТЬ НЕМЕДЛЕННО!