– «Даже, если бы у кого-то из них было такое же оружие, как и у бейлуунов, то вряд ли им бы удалось одолеть их», – подумал Лингрен. – «Охотники владеют огнестрельным оружием гораздо лучше любого флоота, да и простого, тем более, юного горожанина тоже. Теперь охотники, как два хоара пойдут по их следу и не успокоятся, пока не убьют, или не поймают их. Впрочем, вряд ли их будут ловить. Зачем? Скорее всего, на них устроят Весёлую охоту. Единственное обстоятельство даёт мизерный шанс уйти от охотников, то, что они вооружены не электрическими, а обычными ружьями».
Лингрен потянул нового приятеля за рукав, они выскочили из рощи и побежали вдоль небольшого оврага в сторону от города.
– Что случилось? – спросил на бегу Турол. – Почему мы бежим?
– Бейлууны нашли наши следы и идут за нами по ним, – стараясь не сбить дыхание, ответил Лингрен, – нам нужно оторваться от них.
Так они бежали довольно долго. Ночь была на исходе, раненная агнуупом нога болела, Лингрен стал прихрамывать. Его юному приятелю приходилось ещё хуже, видимо бегать он не привык. Он стал спотыкаться, дышал надсадно, с хрипом вдыхая и выдыхая воздух из лёгких. Овраг закончился, и впереди показалась большая и густая роща, словно островок, выделяющаяся среди колышущегося моря травы. Они добежали до рощи, и Турол в изнеможении свалился на землю на небольшой полянке внутри. Лингрен тоже тяжело дыша, выглянул наружу и внимательно осмотрел долину, преследователей не было видно.
– «Может быть, бейлууны – охотники потеряли наш след?» – тешил он себя надеждой. – «В любом случае нам нужно отдохнуть. Я так долго не протяну, а Турол, вообще, вряд ли сможет двигаться дальше. Вероятно, охотники не оставят нас в покое, но, если мы побежим дальше, то они легко загонят нас».
Лингрен заставил горожанина подняться и затащил его в самые густые кусты, стараясь оставлять как можно меньше следов. Там, прикрывшись широкими ворсистыми листьями, он сразу уснул. Когда Лингрен проснулся, солнце было уже высоко, а его спутник спал как младенец, посапывая во сне и причмокивая губами. Осторожно, чтобы не разбудить спящего юношу, Лингрен выбрался из своего импровизированного убежища и, тихонько подобравшись к краю рощи, выглянул наружу. Холодный пот тут же прошиб его и у него перехватило дыхание: шагах в тридцати от рощи, немного поодаль друг от друга, лежали уже знакомые ему охотники, нацелив свои ружья, казалось, прямо на него. И тут Лингрена подвела выдержка, он дёрнулся, выдав своё присутствие. Бейлууны – охотники среагировали мгновенно, немного привстав и нацеливая ружья в то место, где шевельнулась ветка. Но Лингрен тоже обладал неплохой реакцией, жизнь в горах в лагере флоотов многому научила его. Он откатился в сторону и, приподнявшись, прыгнул в центр рощи. Загремели выстрелы, защёлкали пули, сбивавшие листья кустов и перебивавшие ветки. Обойма автоматического ружья вмещает двенадцать патронов, двадцать четыре выстрела гулкой дробью разнеслись над долиной. Пули ударили в то место, где только что находился Лингрен, но его там уже не было. Он вжался в траву, постепенно отползая на другой конец поляны, и скрежетал зубами от злости и бессилия. Неожиданно рядом с ним возник Турол, который, встав почти в полный рост, и только немного пригнувшись, подбежал к нему.
– Что происходит Лин…, – только и успел крикнуть он, как две пули ударили его в грудь и в живот, отбросив назад на спину.
Лингрен перекатился к упавшему Туролу, и сразу же понял, что он уже не жилец. Кровь толчками вытекала из его груди, а живот весь превратился в одно кровавое пятно. Турол хотел что-то сказать, но рот его наполнился кровью, и он стал захлёбываться. Лингрен залез к Туролу в карман и достал оттуда накопитель эквотов уже частично измазанный в обильно вытекавшей крови.
– Извини, Турол, – прошептал он, – но тебя уже не спасти.
Стараясь не шуметь и не тревожить ветви кустов, он отполз ещё дальше от охотников на самый край поляны, но покинуть её не решался, боясь получить пулю в спину, если попытается бежать. Эхо последнего выстрела прокатилось над долиной, и наступила тишина.
– Эй вы, презренные флооты, – раздался хриплый голос одного из охотников, – вы ещё живы? Выходите сами, мы вас обоих немного пристрелим и всё, а то вам будет хуже.
Бейлууны, явно, забавлялись, зная, что их жертвы никуда не денутся. Лингрен сдвинулся ещё немного в сторону, но тут одна из высоких веток куста предательски качнулась, и снова зазвучали выстрелы и засвистели пули, на Лингрена сверху посыпались сбитые листья. Затем, снова наступила тишина. Лингрен лежал неподвижно, вжавшись в землю, и ждал когда охотники пойдут в рощу. Он решил в этот момент вскочить и бежать. Расчёт был на то, что пока они пробираются сквозь рощу и не видят его, он успеет оторваться на приличное расстояние с которого попасть в него будет не так то просто. Он лежал и ждал, но ничего не происходило. Тогда Лингрен подполз к краю рощи, выглянул наружу и не поверил своим глазам. Оба охотника сидели в пол сотне шагов от края рощи, повернувшись к ней спиной и спокойно обедали. Теперь ему удалось их рассмотреть получше. Одеты охотники были в защитного маскировочного цвета добротные комбинезоны с жёлто-зелёными пятнами и разводами. Их талии опоясывали широкие пояса, на которых висели обоймы с патронами для ружей. Рядом с ними стояли вместительные тёмно-зелёные пластиковые мешки с продуктами и необходимыми вещами, к которым стволами вверх были прислонёны ружья. Оба охотника были молодыми и крепкими парнями с загорелой и обветренной кожей, что выдавало в них профессионалов. Один из охотников был высоким и худым, а другой – пониже, но широк в плечах и, судя по всему, имел крепкое телосложение. Сначала Лингрен не понял: почему охотники так странно повели себя, прекратив стрелять, и оставив его в покое? Но потом, страшная догадка заставила его вздрогнуть.
– «Всё ясно», – похолодел Лингрен, – «они начали на меня Весёлую охоту. Начинается страшная игра, ставкой в которой является человеческая жизнь. Теперь либо они убьют меня, либо я их, правда, шансы в этой игре не равны, причём, не в мою пользу. Ну, уж, нет, меня они так просто не возьмут, я постараюсь дорого продать им мою шкуру, не знаю, пока, как, но постараюсь. Жалко, что я не увижу Эю, но тут уж ничего не поделаешь, я старался, как мог, а она об этом, даже, не узнает».
Первым его порывом было похоронить Турола, но потом он решил, что Туролу это уже не поможет, а он выиграет время, если не будет задерживаться. Лингрен поднялся во весь рост и, не таясь, бросился бежать из рощи. Он знал, что стрелять по нему сейчас не будут, бейлууны – охотники давали ему фору. На бегу Лингрен пытался вспомнить все правила Весёлой охоты. Сам он, естественно, в такой охоте ни разу не участвовал и только слышал от старших рассказы о ней. Больше всего о Весёлой охоте рассказывал Лед, он, насколько знал Лингрен, был единственным из флоотов, кому посчастливилось остаться после этой охоты в живых. Лед чудом ушёл от охотников, отделавшись простреленным плечом и разбитой кистью левой руки. Старшие рассказывали, что Весёлую охоту придумали боги, они называли её Божественная охота, и, по началу, она была привилегией самих богов. Боги охотились на всех муунян без исключения, любой мог стать их добычей, правда, правила Божественной охоты были иными. Потом, когда население планеты разделилось на тех, кто смирился с божественными законами и остался жить в городах, и тех, кто не захотел подчиняться этим законам, и убежал в горы и леса. Последних стали называть отщепенцами, или флоотами, и бейлуунам разрешили на них охотиться, как на диких зверей. Бейлууны, по аналогии с Божественной охотой, разработали свои правила Весёлой охоты, и с тех пор периодически проводят её, когда встречают где-либо отщепенцев, или обнаруживают их лагерь. Лингрен знал об одной такой охоте, которую устроили несколько отрядов бейлуунов на флаерах. Тогда из тех, кто был в этом лагере живыми никто не ушёл. Бейлууны не щадили никого, ни детей, ни стариков, ни женщин, убивая всех подряд. Но убивали они не просто так, а загоняли свои жертвы, издеваясь над ними, с весёлыми шутками, криками и смехом. Лингрен, вместе с отрядом разведчиков, побывал в этом лагере вскоре после разгрома и до сих пор не может забыть страшного зрелища растерзанных, расстрелянных и изувеченных людей.
– «Так», – подумал Лингрен на бегу, стараясь как можно дальше удалиться от бейлуунов, – «что я точно знаю? Охотники дадут мне небольшую фору, примерно, в полчаса. Они не будут пользоваться передатчиками, чтобы вызвать подмогу, они не будут использовать транспортные средства, пополнять запасы пищи, кроме тех, которые у них есть с собой, и они будут преследовать меня, пока не убьют, или ранят и захватят в плен. Но, если меня схватят, то всё-равно убьют после пыток и издевательств. Единственная моя надежда – если бейлууны потеряют мой след, или я каким-то образом я сам расправлюсь с ними. Весьма призрачные шансы. Таковы законы Весёлой охоты для бейлуунов, мне же предоставляется полная свобода действий, но, в отличие от бейлуунов, я не имею права использовать против них огнестрельное оружие. Если я нарушу этот запрет, они вызовут по рации силы безопасности бейлуунов, и тогда мне придётся иметь дело с технически оснащёнными профессиональными убийцами, использующими скоростные вездеходы, флаеры и электрические ружья. Ясное дело, что против них у меня нет ни малейшего шанса».
Спасаясь от преследователей, Лингрен вбежал в небольшой лес. Солнце уже клонилось к закату и тени от деревьев создавали небольшой полумрак. Он в изнеможении упал на мягкую траву около небольшого деревца, тяжело дыша. Полежав немного и отдышавшись, он заставил себя подняться на ноги, зашёл поглубже в лес, нашёл поваленное дерево и удобно устроившись на почти горизонтально лежащем стволе, достал из заплечного мешка жалкие остатки сушёного мяса и фруктов. Немного подкрепившись и отдохнув, Лингрен поднялся и быстрым шагом двинулся дальше, углубляясь в лес. Почва под ногами стала пружинить, а следы наполняться водой.
– «Так», – подумал Лингрен, – значит впереди озеро или болото».
Он нашёл сухую короткую палку, потыкал ею в почву и убедился, что почва стала мягкой.
– «Значит, здесь должны расти падучие деревья», – размышлял он, внимательно оглядывая окрестности, – а, если, я найду такое дерево, то из него может получиться неплохая ловушка».
Минут десять он потратил на поиски падучего дерева, исследуя окрестности, и, наконец, нашёл то, что искал. Дерево было высоким и мощным, наверное, ему было больше десяти лет. Лингрен сильно оттолкнулся левой ногой и, совершив длинный прыжок, приземлился прямо на корне дерева, выступающем из почвы. Он вынул свой верный кугуот и стал осторожно подкапывать корень, перерезая мелкие отростки, уходящие глубоко в почву, стараясь оставить как можно меньше следов. Вскоре, после упорной интенсивной работы, все отростки были оборваны, и Лингрен, утерев пот с лица, несколько раз глубоко всадил кугуот под основание толстого корня. Из глубины нанесённых ран, тонкими струйками побежал сок, тут же впитывающийся в немного взрыхлённую под корнем землю. Эту землю Лингрен взрыхлил заранее, как раз для того, чтобы со стороны заметить повреждения корня и интенсивное вытекание сока, было бы не просто. Он удовлетворённо осмотрел свою работу, мягко отпрыгнул назад к своим следам, ещё раз убедился, в том, что со стороны заметить что-либо затруднительно, и двинулся дальше. Лингрен прошёлся в полуметре от слегка наклонённого в эту сторону падучего дерева и, выбрав низкорослый, но очень толстый лонон с густой и широкой кроной, спрятался в широкой развилке ветвей. Он решил отдохнуть и посмотреть на то, как сработает его ловушка. Лонон находился в сотне шагов от заготовленной ловушки, которая достаточно хорошо просматривалась сквозь листву. На раскидистых ветвях лонона росли прекрасные сочные и очень вкусные плоды шакваари, которыми можно было одновременно утолить голод и жажду. Расчёт Лингрена был прост, охотники, идя по его следам, неизбежно должны будут пройти под падучим деревом. Минут за двадцать сок из дерева вытечет, и начнётся быстрое увядание, которое станет заметно, примерно, через час. Вот в этом-то интервале от двадцати минут, до часа и должны были по прикидкам Лингрена появиться охотники. У падучего дерева быстрее всего увядает корневая система, находящаяся под землёй, дерево становится очень неустойчивым, и достаточно лёгкого нажима на почву вблизи дерева, как оно падает. Веса человека на такой мягкой и податливой почве вполне достаточно, а так как Лингрен прошёл под деревом с той стороны, где оно немного наклонено, то оно неминуемо упадёт на того, кто пойдёт по его следам. Масса же падучего дерева такова, что и хуноосу несдобровать, если дерево рухнет ему на спину или на голову.
Лингрен уютно устроился в густых ветвях лонона и отдыхал, поедая спелые и сочные плоды. Со своего наблюдательного пункта ему хорошо была видна приготовленная ловушка. Прошло около получаса, потом ещё минут десять, но всё было тихо. Лингрен уже начал было волноваться, но в этот момент кусты раздвинулись и показались бейлууны. Они шли по его следам, внимательно разглядывая почву, на расстоянии восьми шагов друг за другом. Невысокий плечистый охотник, которого Лингрен про себя назвал Коротышкой, шёл впереди, крепко держа ружьё в руках, и внимательно изучая следы. Сзади него шествовал второй, которого Лингрен окрестил Верзилой. Верзила зорко оглядывал окрестности, готовый стрелять на каждый подозрительный шорох. Охотники подошли к падучему дереву и остановились. Коротышка присел на корточки и стал внимательно разглядывать почву примерно в том месте, откуда Лингрен прыгнул на корень дерева. У Лингрена упало сердце.
– «Всё, подумал он, напрасно я старался и потратил на эту ловушку столько сил и времени, теперь они заметят мои ухищрения и раскроют ловушку».
Лингрену стало до слёз обидно, он так хорошо всё придумал и так аккуратно сделал. В этот момент он, даже, забыл о грозящей ему опасности, сейчас он был охотником, устроившим хитроумную ловушку на дичь, которая от него могла ускользнуть. Но Коротышка был либо глуп, либо ничего подозрительного не заметил. Он поднялся во весь рост, сказал что-то своему напарнику и двинулся вперёд дальше по следам жертвы. Сердце Лингрена радостно забилось, он крепко уцепился за ветви лонона, подался вперёд, насколько это было возможно, и, затаив дыхание, внимательно следил за тем, как Коротышка неумолимо приближается к роковому для себя месту. Вот он очутился точно под деревом. Падучее дерево вздрогнуло и с протяжным стоном обрушилось вниз на Коротышку всей своей массой. Однако, как оказалось, Коротышка был не так прост, как думал Лингрен. Он, ещё не доходя до дерева, догадался о ловушке, заметив глубокие следы на почве от прыжка, и повреждения на корне, и был готов к падению дерева, вовремя отскочив в сторону.
– Эй, ты! – крикнул Коротышка с весёлым смехом. – Нам очень нравится наша охота, ты – хорошая дичь. Я знаю, что ты меня слышишь, если ты и дальше будешь так же хорошо играть с нами, то мы обещаем тебе, что смерть твоя будет лёгкой.
Коротышка, а вслед за ним и Верзила, вскинули свои автоматические ружья и выпустили по обойме, стреляя наугад в том направлении, куда ушёл Лингрен. Пули с визгом пронзали кусты и кроны деревьев, сшибая листья, и глубоко впиваясь в стволы. Лингрен несколько мгновений, как заворожённый, смотрел на эту стрельбу, даже не подумав спрятаться за ствол дерева. Из состояния оцепенения его вывела пуля, чмокнувшая в ствол лонона рядом с его лицом, и оцарапавшая ему щёку, отлетевшей щепкой, вторая пуля через секунду сбила толстую ветку у него над головой. Лингрен соскользнул вниз с дерева и бросился бежать. Он бежал, не разбирая дороги, продираясь сквозь кусты, и оставляя на них клочки своей одежды. Только сейчас ему по-настоящему стало страшно, только сейчас он понял всю опасность своего положения. Преследователи оказались умными и сильными охотниками, они играли со своей дичью, получая удовольствие от опасности и приключений. Такие не остановятся на полпути, чем труднее будет погоня, тем больше удовольствия они получат. А самое плохое в этом деле, что у них есть все шансы загнать его. Запасы еды у Лингрена, практически, закончились, а у них её ещё много. Он скоро начнёт слабеть, и преследователи будут неумолимо настигать его. Поэтому они и не торопятся, уверенные, что их жертва никуда не денется. Его охватила паника. Вдруг, нога Лингрена зацепилась за выступающий из земли корень, и он со всего разбега упал лицом в небольшую грязную лужу. Вода отрезвила его и привела в чувство.