Василиса проследила за очередным волшебством на своей ладони. Романтично. Белый снег, меланхоличный город, ее Лешка, подобно рыцарю, защищающему свою принцессу от злодея и сам злодей, отправляющий таинственные послания. Как в фильме. Или как в сказке. Она – главная героиня, у нее даже имя сказочное – Василиса. И двое мужчин борются за ее сердце, а то, что один из них, как говорит ее муж, псих, лишь добавляет интереса сюжету. В фильмах вот такие вот влюбленные бывают разными, и отнюдь не всегда все заканчивается плохо. Кто знает, может именно в ее случае, с парнем нужно просто поговорить, объясниться. В конце концов, он ничего плохого не сделал. Подумаешь, написал: «Испугалась, Рыж?» Это вполне могла быть… заманка. Очередной способ привлечь внимание и опять же добавить остроты. Почему бы и нет? В фильмах так часто поступают.
– Заманка? Ты это о чем, Василек?
– Лешка, а я что, произнесла это вслух?
– Вслух, – ответил он раздраженно и, заметив, недоумение супруги, спешно добавил, – все хорошо, но запись не дают! Не положено! А пропускать в наш подъезд психов положено!
Василиса отлично знала, как быстро ее муж заводился и поэтому вмиг прервала начинающуюся тираду долгим поцелуем.
– Лешка, пойдем домой, – проворковала она, едва их губы разомкнулись, – сладкого поедим. Хочешь я быстренько печенье испеку.
Улыбка.
– Договорились? – и она первой бросилась в подъезд, но муж, перепрыгнув через две ступени снова опередил. Открывая дверь, его спина снова напряглась, и Василиса забеспокоилась.
– Лешка, ты чего? – она потянула его за рукав куртки.
– Я все-таки наведаюсь в полицию. Поем и пойду. Ты останешься дома, а лучше съезди к маме. Она будет рада.
– Ну что ты такой серьезный? Ничего ведь страшного не произошло!
– Совсем недавно ты была напугана, а я не хочу, чтобы ты боялась.
Заходя в квартиру, Василиса вздохнула:
– Боялась, а теперь не боюсь. Подумаешь, влюбленный парень…
Она чуть не добавила, как все происходящее романтично и интригующе, но вовремя поняла, что прозвучит это как минимум глупо. Муж пытается ее защитить, а она с корнем вырывает его рыцарские стремления. Это неправильно.
Быстро сняла сапоги, шапку, перчатки, повесила пальто и резко обернувшись, обезоруживающе улыбнулась:
– Бедняге все равно ничего не светит, у меня есть ты, хотя двое мужей…
– Василек, ты как ребенок, – не удержался от замечания Алексей.
– Ребенок, который идет делать печенье, – она чмокнула его в нос и походкой модели устремилась на кухню.
Тесто готовили вместе, вернее Василиса раскатывала скалкой, а супруг выискивал подходящие формочки в шкафчике с кондитерской утварью.
– Так что ты там, Василек, говорила про двух мужей? – переспросил он, выкладывая перед ней металлических уточек.
Василиса засмеялась:
– Кто еще из нас как ребенок? Почему уточки? Ты бы еще хеллоу кити выбрал.
– Ты не ответила.
– Лешка, я пошутила, просто парня жалко.
– Жалко психа?
Она пожала плечами.
Супруг поставил чайник, открыл холодильник в поисках съестного, нашел зажаристый свиной окорок, отрезал большой кусок и поставил в микроволновку. Затем повернулся к Василисе и профессорским тоном изрек:
– И довожу до твоего сведения, Василек, что уточек я выбрал не случайно. Среди всех вариантов только их форма максимально приближена к моим запросам, а именно к желанию поесть большие печенья. Слышишь? Большие.
– Ну тогда, Лешка, может просто выложить тесто на противень и дело с концом?
– А может тебя просто отшлепать?
Через минуту оба валялись на полу, перепачканные мукой.
– Когда появится малышка, мы уже не сможем так вести себя, – заметил он, поднимаясь и, отряхивая брюки.
Василиса резво вскочила и сразу принялась за печенье:
– Да Лешка, но нам никто не мешает безобразничать ночью. Ты сказал «малышка», думаешь, будет девочка?
– Я хочу девочку.
В глубине души пол немного ее волновал. Узнавать, кто сидит в животе еще рано, а неизвестность была мучительна. С одной стороны, главное родить здорового ребенка, а с другой она понятия не имела как воспитывать мальчика. Ее Лешка был идеальным. Идеальным настолько, насколько ей бы этого хотелось, а как такого вырастить? И ведь надо заранее подготовиться, узнать особые методы, а у кого спросить?
Родители мужа, во-первых, жили в другом городе, во-вторых, за год они еще не успели сильно сдружиться. Его мать Наталья Семеновна немного пугала: эксцентричная и прямолинейная. Она единственная, кто сказал Василисе, что рыжий цвет сейчас не в моде. Да какое это вообще имеет значение? Это ее родной цвет, и мода здесь не играет никакой роли! Она же говорила, что в борщ всегда добавляют томаты. Что значит всегда?! У каждой хозяйки свой рецепт! А еще Наталья Семеновна говорила, что Василиса как ребенок. Супруг это тоже говорил. Но как это звучало в устах его матери! Иногда ей казалось, что они так и не смогут найти общий язык. А его отец… Отец был Лешкой, только с брюшком и с залысиной на макушке, но и с ним она была не настолько близка, чтобы обсуждать вопросы воспитания еще не родившегося ребенка. Василиса вообще не представляла, как можно о таком говорить по скайпу, а ведь общались они в основном именно так.
Если у кого и можно было спросить совет, так это у собственной мамы, но поднимать эту тему означало бередить старую рану. А она совсем не хотела видеть, как тускнеет мамина улыбка, как наполняются слезами ее глаза, едва речь заходит о сыне. Но… не она ли сама вспомнила о нем, когда Василиса говорила о выборе имени? Так может все-таки спросить? В конце концов она решила, что постарается максимально тактично подойти к этому вопросу, и, наконец поставила печенье в духовку.
Ожидая, пока песочные уточки подрумянятся, Василиса подошла к окну. Супруг наслаждался мясом и приготовленным на скорую руку овощным салатом, в то время как она снова плыла по реке фантазий. Наблюдая, как мать с дочкой играют в снежки, она представляла, как точно так же они будут играть, едва малышка чуть-чуть подрастет. Малышка… Все-таки Василиса хотела девочку. А потом она резко почувствовала запах орегано и тут же вспомнила, что так и не приготовила мексиканский обед.
– Лешка, а ты что больше хочешь: чили кон карне или фахитас?
– Фахитас ты не раз готовила, а вот чили… как-то там я бы попробовал.
Василиса улыбнулась. Она знала отличный рецепт. Оставалось только дождаться, пока освободится духовка и снова устремила взгляд в окно. Перед мысленным взором продолжали мелькать фрагменты будущих материнских будней, а руки нежно поглаживали живот. Молодая женщина не подозревала, что в какой-то сотне метров, в таком же блочном доме, как ее, у такого же окна стоит некто в черном растянутом свитере и вслух перебирает жертв, выбирая из них ту, что, хотя бы ненадолго сможет снова утихомирить его ледяных друзей.
Глава 10
Второе послание гласило: «Я не собирался ее убивать, но осы… Они сказали, что зеленые глаза, как у кошки заслужили вечный холод. Такие же глаза».
Александра не в первый раз с улыбкой перечитывала написанное. Детектив не скрывала своих эмоций. Она чувствовала себя победительницей, и пусть она и играла с преступником лишь в мини игру, но осознание того, что ее интеллект сумел разобраться с его хитрым шифром невероятно радовал. И не важно, что произошло это с подачи Соколова. Она не сомневалась, что с остальными загадками справится сама.
На кухонном столе, заваленном листами, исписанными лишь ей одной понятными знаками, стояла коробка с цветными ручками. Верные друзья ожидали своей очереди, чтобы помочь в создании психологического рисунка. Для простоты, она дала убийце имя «Шифровальщик». Благодаря разгаданному письму Александра могла больше не раздумывать над тем, к какой категории его причислить, он сам себя выдал – общаться с осами мог только психически нездоровый человек. Этого знания для детектива было достаточно, чтобы прийти к выводам, объясняющим фотографию с лисицей и наличие красного шарфа у обеих жертв. Несомненно, ее умозаключения были поверхностными и основывались не на логике, а на интуиции, но последняя была спутницей на протяжении многих лет и не подводила. Александра начала записывать.
Итак, Шифровальщик: ведомый, возможно душевно одинокий. Психически неустойчивый. Слышит голоса, что, прежде всего, характерно для людей с диагнозом «шизофрения». Шифр выдумал скорее всего с целью подчеркнуть свою исключительность. Почему? Обделен вниманием? Не хватает признания?
Убийства произошли с подачи голосов. Можно предположить, что изначально он этого не хотел. Возможно вовсе не агрессивен, но подвержен импульсивным поступкам.
Что касается других подсказок. Начнем с лисицы. Теперь нам известно, что первую жертву он убил из-за того, что у той были рыжие волосы. Рыжий цвет ассоциируется с шубкой лисы. Снимок зверька должен был подсказать причину, по которой Шифровальщик совершил преступление. Хитроумно, ничего не скажешь. Два варианта: либо болезнь еще не затронула интеллект, то есть заболевание не дошло до последней стадии, либо все эти идеи осуществляются с подачи другого человека. Сообщника, который и стопорит работу полиции. Возможно, он и выбирает жертвы, на первый взгляд ничем не связанные друг с другом.
Теперь перейдем к шарфу. Цвет красный. Красный=рыжий? Может в сознании Шифровальщика эти цвета идентичны? Известно, что прогрессирование шизофрении приводит к искажению восприятия зрительных образов. Это тот случай? Допустим. Но есть вероятность и другого объяснения: красный шарф на обеих жертвах может говорить о ненависти Шифровальщика к данному цвету, и если так, то выбор жертв уже не случайный.
Детектив взяла ярко-оранжевую ручку и вывела:
Взаимосвязь между женщинами заключается в красном шарфе? Или есть иное объяснение? Если первая версия верна, то как он выбирал жертв? Откуда он знал, что на них будет красный шарф? Следил? Знакомы? Или наличие шарфа – это все же случайность, которая и включила механизм агрессии? Мог ли Шифровальщик совершить преступление из-за того, что увидел красный шарф?
Селиверстова открыла упаковку печенья – у нее всегда в запасе было что-нибудь сладкое, без этого она практически не могла работать. Сейчас бы парочку тех самых эклеров, но они давно были съедены, а звонить Соколову и просить привезти еще не хотела. Но мысль такая возникала. По правде говоря, это было неплохим предлогом увидеться. Немного подумав, детектив решила, что как только разберется со своими записями – позвонит. Надкусила печенье, дождалась, пока притаившиеся внутри кусочки шоколада растают на языке и вернулась к рассуждениям.
Чуть не забыла! Второе послание! Там фигурирует зеленый цвет! «Я не собирался ее убивать, но осы… Они сказали, что зеленые глаза, как у кошки заслужили вечный холод. Такие же глаза». Что это? Ненависть к еще одному цвету? А что, если речь о какой-то конкретной женщине? Рыжие волосы, зеленые глаза… Возможен ли такой вариант? И стоит ли ожидать новую жертву? И если речь об определенной женщине, то какое значение имеет красный цвет?
Звонок Бриза раздался неожиданно. Дурное предчувствие скользнуло в душу. Александра взяла телефон.
– Черт, Пуля! У нас снова труп! И на этот раз этот псих оставил сразу три подсказки!
– Это хорошо.
– Не знаю, лично я ничего не понимаю. Высылаю снимки.
Глядя на изображения, Селиверстова задавалась лишь одним вопросом: и где раньше был этот ненормальный? Столько изощренного ума и невероятных идей она давно не встречала! Крайне интересный случай, как раз как она любила. Не было, пожалуй, среди коллег или знакомых, того, кто бы не знал, что для Александры чем запутаннее дело, тем лучше. Поломать голову было ее любимым занятием.
Чувствуя невероятный прилив сил, она бросилась на кухню заваривать чай и опустошать запасы сладкого. Ближайшие часы обещали быть насыщенными. К счастью, у нее была припрятана целая плитка молочного шоколада и еще две упаковки печенья. Она прихватила сразу обе: «курабье» и овсяное, бросила на стол среди бумаг и ринулась в «бой».
Принтер гудел, а к предыдущим снимкам спешно прибавлялись новые. Теперь у нее были: пакетик с приправой «Мексика», та самая маска дьявола-быка – она оказалась красного цвета, как и предполагала Александра, и шифр. Благодаря имеющимся знаниям, разгадать его не составило труда. На новом листе появилась запись:
«Она любила зиму и поэтому заслужила вечный холод».
Что это? Еще одна характеристика неизвестной женщины? Или необъяснимый приказ, отданный голосами? Чем дальше, тем интереснее. Вот только…
Она спешно набрала номер:
– Бриз, на жертве был красный шарф?
– Нет, шарфа нет вообще, но пуховик красного цвета или… почти красного. Сейчас вышлю.
Это был не красный – малиновый, но в сознании Шифровальщика это значения не имело. Очевидным стало, что шарф не является связующим звеном, поскольку у третьей жертвы он отсутствовал. Сами жертвы совершенно не были похожи друг на друга, но в случайность их смертей Александра не верила. Интуиция подсказывала: именно цвет выступал катализатором. Если бы речь шла о черном, сером или, на крайний случай, бежевом, еще могли быть сомнения, но красный в зимнее время года среди жителей Петербурга был не настолько распространен. Люди предпочитали прятаться в темные одежды. Иногда Селиверстова думала, что в этом выборе кроется одна из причин вечно дурного и близкого к депрессии настроения прохожих. Сама она была фанатом цвета, и в ее гардеробе темными были только пара юбок и некоторая обувь.
Взяв красный маркер, детектив нарисовала женский силуэт, закрасила его сплошным цветом и задумалась:
Не мог ли цвет иметь иное значение, помимо явного символа агрессии и некой, пока не слишком понятной связи с неизвестной? Мог ли он сам по себе иметь значение для Шифровальщика?
Выписала предположение, поместила в неоново-желтый прямоугольник, отложила лист и решила переключиться на другую информацию, обратившись к новым подсказкам.
Начнем с зимы. Я не очень ее люблю. Видимо, преступник тоже, иначе как объяснить его последнее послание? Мое отношение объясняется категорическим нетерпением холода – не согревают даже тонны теплых вещей, но это не мешает мне с радостью ловить в ладони хлопья снега и с удовольствием кататься на коньках. Так что можно сказать, моя нелюбовь к зиме имеет определенные условия. Шифровальщик, исходя из его собственного объяснения, убил по причине того, что женщине нравилось это время года. Глупость, конечно, но у людей с психическими заболеваниями часто возникают бредовые мысли. Но в данном случае что это: бред, вызванный теми же голосами или вполне обоснованный мотив для убийства? Предположим, таинственная женщина может любить зиму, а все, что любит она, ненавидит Шифровальщик. Этим и объясняется преступление. Возможно? Вполне. Не стоит забывать главного, перед нами нездоровый человек, а от таких можно ждать чего угодно.
И тут от осознания совершенной над несчастными жертвами жестокостью ей стало невыносимо страшно. До какой степени нужно кого-то ненавидеть, чтобы желать смерти по такому ничтожному поводу, как любовь к определенному времени года?! Александра попыталась представить Шифровальщика, и перед глазами возник образ обычного мужчины с покатым лбом, тонкой спинкой носа с горбинкой, ударной челюстью – чертами, которые в физиогномике считаются характерными для людей импульсивных и жестко принципиальных в незначительных вопросах. Если преступник изначально имел непростой характер, то в совокупности с психиатрическим диагнозом становился и вовсе чудовищем. Она зажмурилась – ей резко расхотелось смотреть на лица убитых, на подсказки. Она боролась со страхом и с жалостью. Жалостью к женщинам, чьи тела лежат в морге. Жалостью к Шифровальщику – глубоко больному человеку, чья жестокость превосходила все моральные принципы.
Мобильник в руке оказался машинально, слова в трубку она произносила быстро и уверенно:
– Приезжай, жду.
А после спешно собирала записи и снимки, убирала в ящик стола и сидела на кухне возле окна, ожидая, когда рядом окажется человек, с которым можно и посмеяться, и серьезно поговорить. Человек, с которым казалось, что мир не так жесток, а больные люди способны излечиться.