– Мы почти на месте. Давай лучше пешком, – сказал я другу.
– А я бы ещё разок прокатился, – ответил Бернхард, улыбаясь.
Из дневника Сольвейг
В то же время…
– Сольвейг, приём, – меня разбудил голос Нэма.
– Слушаю.
– У меня плохие новости. Поселение, которое было к ним ближе всего, оказалось разрушенным. Никаких зданий не осталось, в лучшем случае пара деревянных сараев, – Нэм был взволнован. После испытания оружия, которое устроило «ЕО», на Совуло погибли все жители. До сих пор последствия дают о себе знать. Климат изменился, почти весь год температура не поднималась выше минус двадцати градусов по Цельсию. Всего пару месяцев в году на планете Совуло не было снега.
– Поняла тебя, сейчас что-нибудь придумаю, – сказала я и отключила наушник, – S1, включить режим «Спэйс»!
– «Предупреждение: использование космического режима на малых высотах запрещено».
– Да включай же ты! – система не реагировала, – придётся мне тебя отключить… Переход на ручное управление!
– «Переход на ручное управление заблокирован».
– Ага… Нэм! – я вспомнила, что после аварии, которая произошла на Лагуз, он поставил блокировку на функцию отключения системы. Я включила связь:
– Нэм…
– Я догадываюсь, чего ты хочешь. Даже не думай об этом! В тот раз тебе повезло только потому, что вокруг была вода! Хотя я до сих пор не поминаю, как тебе удалось выбраться из затонувшего корабля.
– Нэм, ты же понимаешь, что иначе я могу опоздать.
– Здесь снег, если ты заденешь его дном корабля, то сразу потеряешь управление, и о последствиях я даже думать не хочу!
– Это единственная возможность. Мы должны использовать её.
– Будь осторожна, Сольвейг, – я отключила наушник, и в тот же момент услышала отчёт системы: «Переход на ручное управление выполнен. Удачного полёта».
– Да! – я схватила штурвал и включила режим «Спэйс».
Из дневника Аска
А тем временем…
– Аск, я вижу его! – свет от фар скайцикла коснулся деревянных домов. Через несколько минут мы уже были в одном из них. В доме оказалась всего одна большая комната, в которой судя по всему раньше находились и кухня, и спальня. У камина лежала небольшая охапка дров. Я развёл в нём огонь.
– Чувствуется, давненько здесь никого не было, – сказал Бернхард, осматривая дом. В стенах были щели, в которые сквозил ветер. Северная стена дома была совсем плоха, и мы сдвинули к ней мебель, чтобы меньше дуло.
– Здесь совершенно ничего нет, – не унимался Бернхард, осматривая пустую кухню. Он перетащил матрац от старой кровати ближе к камину и, устроившись на нем, сказал:
– Сегодня Белый День.
– Что? – переспросил я.
– Белый день, он считается концом старого и началом нового цикла. Сегодня можно потерять всё. Самое страшное – это потерять Себя, – улыбка, которая обычно была присуща Бернхарду, на мгновение исчезла с его лица.
– Но как это может случиться? – спросил я.
– Даже знать не хочу, – ответил Бернхард – мне рассказала об этом Сольвейг, когда мы впервые встретились в штабе.
– В каком сугробе ты потерял свой оптимизм?! – решил, было, я подбодрить Бернхарда, но он сам уже улыбался и строил планы:
– Когда мы вернёмся в штаб я оттуда ни ногой! В моём секторе «Асс» всегда жуткая жара! Я до сих пор не могу привыкнуть к такой погоде! – возмущался он, укутываясь в плед. Я улыбался, наблюдая за ним. Он действительно своей неуклюжестью напоминал медведя. Мы условились, что каждые три часа будем сменять друг друга, чтобы поддерживать огонь в камине. Ещё несколько минут поворчав о холодной погоде, щелях в стенах и неудобном матраце Бернхард уснул. Меня охватили тревожные мысли от того, что Бернхард рассказал о «Белом дне», стало не по себе. Решив как-то отвлечься от этого, я сел на один из стульев, стоявших тут, видимо, уже много лет, и стал рассматривать амулет. В свете пламени он блестел серебряным светом. Вскоре огонь начал затухать, а я и не заметил, как закончились дрова.
– Надо найти, чем поддержать огонь, – я направился к выходу. Пол сильно скрипел, и мои попытки идти тише, чтобы не разбудить Бернхарда не увенчались успехом. Но он спал крепко и даже ухом не повёл. Оказавшись на улице, я включил фары скайцикла, чтобы хоть что-то увидеть. Была метель. Всё, кроме черных деревянных домов и темного неба, было белым. Метель окутывала, и возникало ощущение, что она затягивает меня. Вдруг раздался звонок. Он не был похож на привычный сигнал приборов. Я оглянулся, закрываясь руками от пронзительного ветра, и пытался найти источник сигнала. Неподалёку от дома, где мы остановились, прямо посередине улицы, стояла телефонная будка.
– Вот это да… – подумалось мне – Неужели она еще может работать? – я подбежал к ней и снял трубку, с оледеневшего провода упал снег.
– Алло, – в трубке была тишина – Алло, говорите, – не было слышно ничего, кроме воя ветра.
Из дневника Сольвейг
Некоторое время спустя…
Мне удалось остановить корабль прямо у заброшенного поселения. Я добралась до места гораздо быстрее чем, если бы летела в обычном режиме. Сообщив Нэму, что всё хорошо, я отправилась искать ребят. Была ночь. Я шагнула в метель и вскоре увидела скайцикл с включёнными фарами.
– Бернхард! – тот сидел у потухшего камина, – Где Аск?! – губы его едва шевелились. Он был настолько замерзший, что с трудом сумел рассказать о том, что произошло:
– Я проснулся от холода и увидел, что камин потух. Аска уже не было. Я пытался, но не смог найти его.
– Скорее, Бернахард! – я помогла ему встать и отвела на корабль. В таком состоянии он никак не мог мне помочь. Спустя минуту я снова стояла в метели.
Из дневника Аска
Через несколько минут…
– Аск! – эхом раздался голос.
– Сольвейг! Где ты? – озирался я, пытаясь найти её. Уже наверное около часа прошло с того момента, как я взял эту злосчастную трубку и будто бы оказался в совершенно другом месте. Дома исчезли, свет от фар скайцикла растворился в снежной пурге.
– Аск! Не пропадай! – эхо стало тише. Я метался из стороны в сторону, не понимая куда бежать. Вдруг меня осенило, я подбежал к будке:
– Сольвейг!
– Аск, ты слышишь? Уходи оттуда!
– Но Сольвейг, если я уйду, то потеряю единственную связь с тобой!
– Нет, это только иллюзия истинной связи, так же, как и эта метель, это только иллюзия того, что мы далеко друг от друга! Чтобы связаться, нам не нужны эти провода!
– Я не понимаю! Как я могу найти тебя? – кричал я.
– Иди на свет! – тут связь оборвалась. Еще пару минут я ждал звонка и не решался отойти от будки.
– Нужно идти, – твёрдо сказал я себе и стал прорываться сквозь метель, прочь от этого места.
Из дневника Сольвейг
А тем временем…
Я побежала, как можно дальше от телефонной будки.
– Это только иллюзия, только иллюзия, – повторяла я вслух. От ветра слезились глаза, разглядеть что-то в белой пелене было очень непросто. Но я продолжала бежать, сама не зная куда. Что-то вело меня. Вдруг я увидела свет. Он был холодным, удивительно чистым и белым. Я, что есть сил, побежала к нему. Оказавшись ближе, мне стал виден силуэт. Он тоже двигался в мою сторону.
– Аск! – я точно знала, что это он. Подбежав, Аск крепко обнял меня:
– Сольвейг! Наконец-то я нашёл тебя! – рядом со мной стоял парень среднего роста, худощавого телосложения. Его светлые волосы, развеваемые на ветру, касались острых скул. Нос его был прямой и заостренный, а кожа – очень светлой. Но больше всего меня поразили глаза – они были удивительного синего цвета. Никогда прежде я не видела таких глаз. Несколько секунд я не могла отвести от него взгляд, а потом, немного растерявшись, спросила:
– Попадать в переделки твоё хобби? – он улыбнулся. На моей карте было показано местонахождение корабля, оказалось, что мы были всего в нескольких десятках метров от него.
– Бернхард уже ждёт не дождётся, когда мы вернёмся. Думаю, он будет безумно рад тебя видеть, – сказала я, снова взглянув на Аска. Он посмотрел на меня, сказав:
– О, я чувствую, что всю дорогу нам придётся слушать его ворчание.
Глава 3. Пираты
Из дневника Аска
2 декабря 2772 года
Ты не должен ждать того, кто придет, чтобы задать тебе самые важные вопросы. Ты сам должен задать их себе.
Открыв глаза и несколько секунд пытаясь понять, что происходит, я обнаружил себя лежащим на диване в довольно просторном помещении. Я был укрыт пледом, рядом стоял небольшой столик с чашкой, от которой исходил едва заметный горячий пар. Около чашки лежала записка. Я привстал, чтобы дотянуться до неё, и почувствовал слабость во всем теле. Постепенно я стал приходить в себя, и в памяти отчетливо отобразилось всё, что произошло прошлой ночью.
– Вот это да… – мелькнуло в моей голове – первый день новой жизни оказался незабываемым – я взял со стола записку: «Как только проснешься, выпей лекарство. Бернхард приболел после вашего приключения, так что не советую ходить в его комнату. Нэм введет тебя в курс дела. Сольвейг». Чуть ниже было написано корявым почерком: «Я нормально себя чувствую, так что приходи в комнату V21. Мне скучно весь день одному. Бернхард». Я улыбнулся и выпил то, что было в чашке. Ее содержимое вовсе не было похоже на лекарство, а напоминало вкусный кофе.
– Интересно, кто такой Нэм, – полежав несколько минут, я встал с дивана, и тут одно из кресел, стоявших ко мне спинкой, развернулось:
– Я не заметил, что ты уже проснулся – передо мной стоял парень лет тридцати, примерно моего роста. У него были пепельного цвета волосы, очень светлая кожа, а глаза имели сильно зауженную миндалевидную форму. Он, почему-то, произвел на меня не очень приятное впечатление.
– Не думал, что в этой комнате есть кто-то, кроме меня, – сказал я от неожиданности – Меня зовут Аск – парень рассмеялся:
– Я знаю о тебе практически всё. Мое имя Нэм, – представился он, – я работаю вместе с Сольвейг.
– Да, она написала, что ты расскажешь мне что-то.
– Конечно, только чуть позже. Сейчас я должен доделать наш маршрут. Можешь пока прогуляться по штабу, – сказал Нэм, сев в кресло, и вновь отвернулся. Я осмотрелся. Похоже, это была центральная комната штаба, потому что из нее шло четыре коридора с квадратными табличками «S», «V», «N» и «Y». Стена за диваном, на котором я спал, была полностью прозрачная. Я подошел к ней. На улице шел снег, близился закат.
– А где Сольвейг? – спросил я.
– Она вернется позже, – отозвался Нэм.
– Есть время навестить Бернхарда, – обрадовался я, – а еще не мешало бы поесть, – найдя дверь с надписью «V», я обернулся, и, увидев, что Нэм погружен в работу, решил не отвлекать его расспросами о еде. Я вышел в коридор. Он был в темных тонах, но довольно уютным. На стенах висели картины. Они были необычными, я останавливался около каждой, не смотря на то, что все они были выполнены в одном стиле, в черно-белых тонах. Я даже чуть было не прошел мимо комнаты Бернхарда. Постучав в дверь, я услышал его голос:
– Аск, это ты? Заходи! – я вошел в комнату и увидел Бернхарда, который сидел за столом и увлеченно над чем-то работал.
– Подожди, я освобожусь через несколько минут, – сказал он.
– Хорошо, – ответил я, недоумевая, и сел на кресло. Стол Бернхарда стоял около такой же прозрачной стены, как была в центральной комнате. Мы находились на втором этаже, открывался красивый вид на заходящее солнце.
Бернхард обернулся и подозвал меня к себе. Подойдя, я увидел на столе картину, все в тех же черно-белых тонах, как были в коридоре.
– Теперь ты меня удивляешь! – сказал я другу – это поразительно! – Бернхард, улыбаясь, встал из-за стола.
– Долго же ты спал, – сказал он – я уже не знал чем себя занять от скуки, – я улыбался, продолжая рассматривать причудливые узоры на картине.
– Я так голоден, – протянул Бернхард.
– Я бы тоже не отказался перекусить, – мы направились к выходу, прихватив с собой новую картину. На стене коридора было как раз одно свободное место, туда Бернхард ее и повесил.
– Теперь начнется новая история, а этот период окончен, – мы шли, задумавшись над его словами. Столовая была небольшой, но светлой, на столе стояли несколько тарелок, накрытых стеклянными крышками. Мы сели за стол. Когда я приподнял крышку-купол, то нашел там ароматную горячую еду. Мы с Бернхардом принялись трапезничать. Через несколько минут к нам присоединился Нэм. Бернхард рассказывал ему что-то, громко смеясь. Нэм улыбался, снимая показания с приборов, с которыми он, видимо, не расставался. А я сидел, задумавшись о своей планете и о своем выборе. Меня не терзали сомнения, не было ни тени печали, и я не скучал по тому, от чего улетел, хотя еще и не знал, что меня ждет здесь. В этот момент по громкоговорителю раздался голос Сольвейг:
– Всем собраться в центральной комнате, – меньше, чем через минуту мы уже были там.
– Итак, – начала Сольвейг – из-за сложностей в составлении безопасного маршрута вряд ли Нэм успел вам что-то рассказать, – я, наконец, смог увидеть ее. Вчера я был то ли ослеплен свечением, исходившим от Сольвейг, то ли от сильного снегопада и холода перестал что-либо видеть и понимать. Но теперь на корабле в свете приборов и периодически мигающих ламп я увидел ее лицо. Карие глаза смотрели внимательно, казалось, насквозь. Мне стало немного не по себе от такого взгляда. Она была высокого роста, стройная. Темные волосы были немного ниже плеч, нос – прямой и тонкий, аккуратные губы. Сольвейг производила странное впечатление. Казалось, она абсолютно расслаблена, движения ее рук были плавными, говорила она достаточно медленно, но при этом твердо стояла на обеих ногах, а голос ее был уверенным и громким, все слова звучали отчетливо. Но, в какой-то момент мы встретились глазами, и я увидел ее настоящую – взгляд теплый и мягкий, немного наивный и бесконечно добрый.
– Мы должны улететь с планеты Совуло, как можно быстрее, потому что «Единое Око» так просто не оставит тот инцидент, который произошел, когда ты, Аск, попал в зону видимости системы «Вакуум». Несколько их кораблей уже на западной части планеты. Патруль движется в нашу сторону, но медленно. Хорошо, что сегодня выпал снег, он скрыл наши следы, – вдруг мы услышали сигнал и мигающий индикатор на одном из приборов. Нэм подбежал к нему.
– Твой потерянный наушник активирован! Они запросто могут нас найти теперь! – Сольвейг подбежала к Нэму, я сидел, открыв рот, а Бернхард еле сдерживал смех.
– Как им удалось найти его в таких сугробах? – недоумевал я.
– Нэм, что мы можем сделать? Они наверняка уже вычислили наши координаты, – спросила Сольвейг. Нэм не сводил глаз с приборов:
– Единственное, что мы можем сейчас сделать – это поскорее убраться отсюда и спрятать штаб. Но все самое ценное придется взять с собой, не исключено, что они найдут его.
– Уничтожай всю информацию на своих стационарных приборах, мы вывезем блок «Y», там есть копия, – сказала Сольвейг. Мы с Бернхардом безмолвно наблюдали, но тут Сольвейг обратилась к нам:
– Заберите все приборы, которые найдете в блоке «N» и оружие тоже. После этого возьмите все необходимое в блоке «V» – вещи, еду и воду. А я очищу блок «S». Нэм, как только закончишь здесь, помоги мне в блоке «Y». Как ты думаешь, через сколько часов они будут у нас? – Нэм на мгновение задумался:
– Учитывая, что это корабли сектора «Асс», то уже часов через пять.
– Вы поняли? У нас мало времени. Через полчаса всем собраться на подземной стоянке! – она скрылась в коридоре блока «S». Я стоял, пытаясь осознать, что происходит, когда Бернхард резко потянул меня за собой. Мы бежали по коридору блока «V», я, не останавливаясь, спросил:
– Бернхард, а как же твои картины? Тебе не жаль оставлять их здесь? Ведь, если солдаты «ЕО» доберутся сюда, они все уничтожат! – Бернхард ответил, улыбаясь:
– Конечно, жаль, они часть меня. Первую я нарисовал, в мою первую ночь здесь. Они – отражение моей памяти. Но надо отпустить прошлое. Этот период действительно закончился, – я вспомнил наш разговор по пути в столовую и улыбнулся ему в ответ. Бернхард указал мне на дверь, сказав, что там лежат рюкзаки с теплой одеждой и лекарствами. А сам побежал в столовую, забрать еду и воду. Я открыл дверь и оказался в маленькой комнате, которая скорее напоминала кладовку. Включился свет, и я увидел девять рюкзаков. Когда я, взяв их, выходил из комнаты, то увидел Бернхарда, около арки в центральную комнату с каким-то большим сосудом в виде куба, который висел в воздухе, примерно в пяти дюймах над полом. Этот ящик был цвета темной стали. Когда я подошел, то увидел в нем коробки с едой и воду, еще там лежал какой-то небольшой прибор, туда же Бернхард сказал мне сложить рюкзаки. Зайдя в центральную комнату, мы обнаружили, что Нэма уже нет, стационарные приборы не работают, у некоторых из них разбиты мониторы. Я обратил внимание, что стало темно, и посмотрел в сторону стены, которая была прозрачной. Оказалось, что снаружи она полностью покрыта каким-то металлом.