Самосознание роботов. Судьба человечества
Вирус интеллекта
Когда-то в незапамятные времена Евгений с Дёмой были неразлучные друзья. Они строили планы, рисовали картины будущего, уносились в мечтах к сияющим вершинам цивилизации.
Обычно они бродили по центру Петербурга, любуясь архитектурными ансамблями. Евгения больше всего привлекала Исаакиевская площадь. Когда идешь по ней, Исаакиевский собор словно наплывает на тебя, заслоняет все вокруг, порождая мысли о величии человеческого гения, а воображение воспламеняет миражи коммунистического будущего, счастья и процветания на века, унося от скудной серой действительности в светлые дали безмятежной мечты.
Дёму, правда, вечно заносило из светлых далей в дремучие дебри сумасбродных идей. Но это было безумно давно. С тех пор все изменилось. Евгений окончил экономический и прочно встал на реальную почву: спрос-предложение, инвестиции-прибыль, семья-расходы. Было не до сияющих вершин цивилизации, нужно было крутить педали, чтобы не грохнутся с велосипеда. Дёма стал микробиологом. Видимо, кое-какие из его бредовых идей были худо-бедно поняты прогрессивной общественностью, и он прибрел некоторую известность. Под словом «некоторую» обычно подразумевают, что он стал широко известным в узких кругах биологов. Иногда, просматривая по старой памяти научные журналы, Евгений натыкался на Дёмины статьи, но читать не читал. Думал, вот разберусь с текучкой, отправлю жену с детьми отдыхать заграницу, вздоху полной грудью, позвоню Дёме. Они с ним, как бывало, за бутылочкой коньячка вспомнят время золотое. Ну и поплачутся друг другу в жилетку. Мечты, мечты, где ваша сладость? Вне всяких сомнений, позвонить Евгений так и не собрался. Дёма неожиданно позвонил сам.
– Старик, есть дело, – сказал он без всяких предисловий.
– Когда ты так говоришь, это значит, что в твою башку втемяшилась очередная безумная идея.
– Дело очень серьезное.
– Что ты там узрел? Луна – творение пришельцев? Земля – живое существо? Человечеству грозит неминуемая гибель от …
– Давай без трёпа. Когда ты сможешь?
– На этой неделе никак, все расписано по минутам.
– Неделю я ждать не могу.
– Что значит «не могу»? Собрался копыта откинуть? – Евгений даже не подозревал, насколько он был близок к истине.
– Короче, когда?
– Давай завтра после восьми. Корпоратив после деловых встреч я, в конце концов, могу и пропустить. У тебя?
– Да.
А что, собственно, думал Евгений. Жене скажу, что на корпоративе, секретарше скажу, что неотложные личные дела (прошу не путать личные дела с семейными), любовнице … к счастью, любовницы у него нет. Отключу деловой телефон, и гори оно все огнем.
И вот они сидят на кухне у Дёмы, а ныне известного микробиолога Дементия Степанова. Стол, два стула, газовая плита и они вдвоём. На столе как всегда коньяк, лимон и хлеб, в этом смысле ничего не изменилось, да и сам Дёма не изменился, такой же худощавый, порывистый и быстрый.
Деловой телефон Евгений отключил, теперь его никто недостанет. Остался личный телефон, который знает только его жена, а она, умница, по пустякам его беспокоить не будет. Так что можно оторваться и ни о чем не думать.
– Ну, давай, излагай свое дело, – сказал Евгений после третьей рюмки.
Коньяк его уже достаточно расслабил, чтобы избежать шока от Дёминых откровений.
– Ты знаешь, что такое вирусы?
– В школе проходили.
– В школе проходили, – передразнил Дёма и затараторил, – вирусы это неклеточные инфекционные агенты, которые способны размножаться только внутри живых клеток. Вирусы поражают все типы организмов, от животных до бактерий. Вирусы, поражающие бактерии, обычно называют бактериофагами.
– Ты пригласил меня, чтобы популярные лекции мне читать?
– Без этого ты не поймешь.
– Короче, давай ближе к телу.
– Ладно. По заказу министерства сельского хозяйства я занимался защитой домашних животных от бактерий Clostridium Prazmowski, особо их интересовал подвид, от которого овцы мрут как мухи. Интересны и другие подвиды, которыми болеют люди. Заболевание иногда развивается быстро и в считанные часы приводит к летальному исходу. Военные заинтересовались. В походных условиях глазом не успеешь моргнуть, как солдатики начинают повально склеивать ласты. Нужен был устойчивый иммунитет. В общем, намечался широкий фронт работ. Мне пришла в голову идея синтезировать вирус-бактериофаг, который будет пожирать бактерии, не нанося ущерба животному или человеку. Синтез дело техническое, но вирус должен быть не патогенным и строго заточен под определенный вид бактерий. По сути, в этом нет ничего нового. Я уже сказал, что вирусы это облигатные паразиты?
– Сказал, – соврал Евгений, не моргнув глазом.
– Угу. Синтезированный вирус, читай паразит, должен находиться в клетках организма в латентном состоянии, а клетки должны нормально функционировать. Это хроническое заболевание, но вирус никак себя не проявляет. Организм становится носителем вируса, но только до появления бактерий. Тут вирус оживает, начинает размножаться, убивает бациллу и снова впадает в латентное состояние. Просто как азбука Морзе. Я понятно излагаю?
– Понятно. Только ты слишком долго запрягаешь.
– Потерпи. Мы работали с лабораторными мышами, домашним скотом и прочей живностью. Животных разбивали на две группы. Одну группу заражали вирусом. Контрольную не трогали. С виду ничего не происходило. Потом всех животных заражали скоротечным смертельным заболеванием. Контрольная группа умирала через несколько часов. В зараженной группе вирус срабатывал, как молот, и все животные ни в одном глазу, даже аппетита не теряли. Успех был фантастический.
– Ты будешь хвататься всеми своими фантастическими успехами или, наконец, …?
– Всё, всё. Перехожу к делу. Чтобы успешно бороться с непрерывно мутирующими бактериями, вирус тоже должен быстро мутировать, иначе он бесполезен. Понятно? – Евгений кивнул, – а мутирующий вирус меняет свои свойства. Может вселяться в разные клетки организма, начинать размножаться и т.д. и т.п. И тут я заметил, что подопытные животные под влиянием вируса изменяются. Они по-прежнему сохраняли иммунитет, и даже более того, одним своим присутствием лечили заболевших собратьев из контрольной группы. Представляешь?
– Ты это хотел мне рассказать?
– Не только. Дело в том, что мы постоянно заставляли подопытных животных бегать, прыгать, добывать пищу, решать посильные им головоломки, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. Я стал замечать, что они запросто выполняют замысловатые тесты, а то и понимают человеческую речь. Однажды я сказал: «Куда это запропастился лабораторный журнал?» И, вдруг, овца, у которой по определению куриные мозги, сорвалась с места и притащила мне журнал, аккуратненько неся его в зубах.
– Удивил! Если животные постоянно общаются с человеком, они становятся умнее. Это общеизвестно.
– Так-то оно так, но когда оно останавливается, смотрит на тебя как человек, и, кажется, вот-вот заговорит …
– Как собака?
– Мне не объяснить, блин! Иногда они вели себя прямо как люди. Бывали случаи, что волосы дыбом. Думал, уж не рехнулся ли я.
– Ты бы сам-то себя протестировал, побегал, попрыгал, пищу бы себе подобывал, головоломки там всякие порешал.
– Можешь не ёрничать?
– Могу. Ты хочешь сказать, что под действием вируса твои подопытные становятся людьми?
Евгений живо представил себе овечку с человеческим лицом, которая, стоя на задних ногах, улыбается и весело блеет, прямо как его секретарша.
– Не людьми, конечно, но необычайно умнеют. Я стал тщательно исследовать этот феномен. И вот что получил в результате. Общеизвестно, что ДНК животных и человека содержат фрагменты вирусов, которыми переболели предки много миллионов лет назад. В ДНК человека среди этих фрагментов мне удалось нащупать один вирус. Этому предшествовал длительный процесс экспериментов и наблюдений, надеюсь, тебе не надо объяснять. Согласно моей теории безвестный предок человека заразился вирусом, усилившим его интеллект, а может его кто-то сознательно заразил.
– Пришельцы? – сказал Евгений с насмешкой.
– Называй, как хочешь, – отмахнулся Дёма и продолжал, – когда фрагменты этого вируса внедрились у нашего предка в ДНК, интеллект стал передаваться по наследству. Повторяю, на эту мысль меня натолкнули эксперименты с животными, но там усиление интеллекта было лишь побочным эффектом, а тут я сознательно шел к цели.
Дёма замолчал, переводя дух. Они глотнули коньяка.
– В организме животных этот человеческий вирус не живет, да и в организме человека его ничтожное количество, поэтому его долго не могли обнаружить. У нормального человека срабатывает иммунитет, и вирус подавлен. Мне удалось синтезировать штамм этого вируса, против которого у человека иммунитета нет. Этот мой вирус бактериофаг. Ты понимаешь, что это значит? Впрыснуть такой вирус, дважды заразить смертельным заболеванием, с которым вирус легко справляется, и человек превращается в гения или психа, уж тут как повезет. Гений и безумие шествуют рядом, говорят, что нет гения без безумия. Короче, я открыл вирус интеллекта.
Сказать Евгению было нечего. Он привык к Дёминым закидонам, но вирус интеллекта это слишком.
– Я уже говорил, что военные заинтересовались? – между тем продолжал Дёма, – Мы заключили с ними договор. Эксперименты проводили на шимпанзе. К слову, к шимпанзе в отличие от остальных животных вирус прививался, и не удивительно, ведь они ближайшие наши родственники. Шимпанзе стоят дорого, это тебе не овцы. Взяли двух обезьян: один под вирусом, другой контрольный. При заражении контрольный умер сразу, а тот, что под вирусом, хоть бы хны. После повторного заражения всё и началось. Его звали Джонни.
– Кого «его»?
– Шимпанзе. Однажды я увидел, что Джонни читает. Сначала подумал, обезьянничает, листает книгу, подражая людям. Но нет, Джонни действительно читал, читал все подряд, книги, журналы, газеты. Причем он сам научился, его никто не учил. Говорить он не мог, голосовые связки шимпанзе для этого не приспособлены, но на компьютере работал профессионально. Вскоре мы подружились. Что смотришь на меня квадратными глазами? Не веришь? Я сам себе не верил. Джонни был творческой личностью, быстрый, решительный, смелый. Я за ним не поспевал, моего умишка не хватало. Но он всегда бережно ко мне относился, не жалея времени и сил разъяснял мне свои идеи. Я сильно комплексовал. Он предупреждал меня, он уже тогда знал, но я не видел другого выхода. Да я не очень-то ему и верил. Это уже потом, когда я его …, – Дёма замолчал и некоторое время сидел, закрыв лицо ладонями, – до сих пор не могу без боли вспоминать.
– Что он знал? О чем предупреждал? Что случилось? Говори толком, мать твою!
– Нужно было просто ввести в себя вирус, заразить смертельной болезнью, когда вирус справится, заразить еще раз. И … – Дёма криво усмехнулся, – этого не описать словами. Мы стали с Джонни на равных, нет, я даже опережал его, все-таки я человек, а не обезьяна. За тот короткий период, что мы были вместе, мы сделали в микробиологии больше, чем все эти институты с толпой бездарных ученых мужей.
– Вы расстались с Джонни? Он вернулся в свои родные джунгли?
– Он умер, а я еще жив.
– Умер от чего? Ты можешь изложить все по порядку, или у тебя от твоего вируса мозги набекрень съехали?
– Не видишь, мне трудно?
– Трудно, коньяка глотни, полегчает.
Они выпили.
– Но есть одна реальная опасность: мутируя внутри организма вирус может стать патогенным. Так и случилось с Джонни. Он знал это и предупреждал меня об опасности, но я его не слушал. Да и игра стоила свеч. Кстати, вскрытие Джонни показало, что вирус вплетается в мозговую структуру и образует ложную нейронную сеть, вторую кору головного мозга, откуда усиление интеллекта.
Дёма замолчал, но, взглянув на Евгения, спросил:
– Знобит? Мне тоже не по себе, – Дёма налил себе изрядную порцию коньяка и залпом выпил.
– Погоди, дай сообразить.
Воображение рисовало Евгению человеческую расу, повально зараженную смертельным вирусом. Большинство умирает в детском возрасте, но некоторые, достигнув зрелости, становятся титанами и вершат глобальные проблемы человечества. Более робкие идут по стопам великих, поэтому следов не оставляют, но тоже двигают цивилизацию вперед и вверх, а там … Евгений тоже налил себе коньяка и молча выпил.
– Вот так примитивно? Гениальность это вирусное заболевание? Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?
– Отдаю, – он поднял на Евгения безумные глаза, от чего у того по спине забегали мурашки, – не бойся, я не заразный, вирус бытовым путем не передается. То, что я тебе сказал, лишь упрощенная схема. Я подробно изложил все в статье, которую послал в Biological Sciences.
Дёма выпил еще и стал быстро пьянеть. Язык у него заплетался, мысли путались. Евгений разлил остатки коньяка.
– За успех дела, – они чокнулись.
Дёма положил голову на сомкнутые руки и закрыл глаза со словами:
– Вот и всё.
– Дём, ты чего? – но он уже спал.
Дверь в квартиру открылась, Евгений весь напрягся, ожидая любого сюрприза.
– Пьянствуете, – сказал за его спиной женский голос.
Он обернулся. Перед ним стояла молодая женщина, с первого взгляда показавшаяся ему очень даже ничего.
– Зачем вы напоили его коньяком? Ему же нельзя. Видите, до чего вы его довели?
– Мы и выпили-то всего ничего.
– Всего ничего? – она вертела в руке пустую бутылку, – теперь помогайте мне его до постели довести.
Они положили Дёму на кровать и вернулись на кухню.
– Давайте знакомиться. Маша, – она протянула ему руку.
– Евгений Максимов, Женя.
– Много о вас слышала от Дементия.
– Польщен безмерно, – он склонил голову в шуточном поклоне.
– Ой, ой, ой, – Маша укоризненно покачала головой, но при этом невольно улыбнулась.
– Вы знаете, чем Дёма занимается?
– Да, мы работаем вместе.
– Он мне говорил, что открыл некий вирус …
– Да, да, вирус интеллекта. Он буквально помешался на этой идее, ему всюду чудится влияние этого вируса. Из Biological Sciences пришел ответ: Его статью отклонили. Кем надо быть, чтобы поверить в этот бред.
– Но Дёма говорит, что все основано на фактах: Джонни, он сам.
– Джонни … он сам … – Маша устало вздохнула, – и вы верите в это?
– У меня нет оснований не верить.
– Зато у меня есть. Мы все тонем в море его бредовых идей. Простите, это я сгоряча. Далеко не все его идеи ни к черту не годны. В некоторых есть рациональное зерно. Им разработан вид бактериофагов, подавляющих заболевания домашнего скота. За эту работу Дементий был удостоен международной премии имени Николая Вавилова, получил мировую известность. Овечка Молли перенесла целый ряд заражений и до сих пор жива-здорова. Забавное существо. Он научил ее приносить ему лабораторный журнал. На обезьянах эксперимент оказался неудачным. Джонни умер. Вскрытие показало, что вирус поразил его мозг. Дементий был очень к нему привязан, можно сказать, они дружили. Дёма часто беседовал с ним, как с человеком, учил работать на компьютере. Это было так забавно. Смерть Джонни сильно его надорвала, по-моему, он так и не оправился.
– Дёма сказал мне, что он себя тоже заразил этим вирусом.
– Нет, я ему категорически запретила. Только этого нам не хватало.
– Но он считает, что …
– Знаю. Давайте сменим тему.
Маша подошла к окну. Теперь он видел ее спину. «У вас прекрасная фигура, как у молодой девушки» – хотел он сказать. А может быть и сказал, потому что Маша обернулась, и в ее глазах он прочитал то, от чего галстук на его шее стал тесен. Евгений его даже немного распустил, и напрасно. Маша истолковала этот жест по-своему и стала робко к нему приближаться. Надо было как-то исправлять положение.
– У вас есть дети? – сказал он первое, что пришло в голову.
– Нет, мне хватает одного ребенка, с двумя, а тем более с тремя я бы не справилась. Вы не представляете, как я устала, видеть это каждый день, поддакивать, соглашаться. Он требует постоянного внимания, но я люблю его и никогда не оставлю. Он такой милый, добрый, чуткий, ласковый, но когда заведется … боже мой, хоть святых выноси.