– Я не верю тебе! – упавшим голосом произнес Проводник.
– Значит, ты не веришь в магические законы Явленного и Отраженного миров? Значит, ты обманул Совет Двенадцати? – наступал маг и звездочет на Проводника.
Проводник пал духом.
– Никого я не обманывал, – пробормотал он.
– Тебе известно, что если к Высшей Воле примешиваются страсти Проводника, мир Яви искривляется и сближается с Отраженным миром. В этом таится огромная опасность для всех: для Явленного мира и Отраженного, для самого Проводника и простых смертных. Если Проводник по своему своеволию или незнанию допускает подобное сближение, он низвергается со служения, приговаривается к изгнанию из Явленного мира и обречен вечно скитаться в безвременье. Имя ему – неприкаянный дух. Если хочешь идти против Совета Вершителей, тебе придется утаивать мысли и чувства.
– А это возможно?
– Пока никому не удавалось. Даже Мерлину.
– Помоги мне, Учитель! Или хотя бы на время дай мне «Седьмую книгу Моисея»!
Мике замахал руками:
– О чем ты говоришь! У меня ее! «Седьмую книгу» хранит Великий Вершитель и передать он ее может только Вершителю! И не по своей воле, а по решению Совета Двенадцати. Ты еще не готов быть Хранителем, не говоря о Вершителе. Держи свои желания в узде. Это пойдет на пользу и тебе, и служению. Пока я могу только утаить твой поступок от Вершителей. Но если ты не образумишься, очень скоро я окажусь бессилен. Поэтому на всякий случай я лишаю тебя магических сил. Скажи спасибо, что не погружаю в сон на сто лет, как Мерлина. – Мике коснулся посохом своего ученика и растворился в воздухе.
Открыв глаза, Проводник огляделся – все осталось без изменений – как прежде, он стоял на носу драккара. По-прежнему равнодушное небо наблюдало за муками Проводника, над головой по-прежнему хлопал парус…
Мике остановил ученика и спас от гнева Вершителей.
Хорошо же! Он научится управлять чувствами и так глубоко прятать желания, что никто не проникнет в его сердце, никто не раскроет его тайну, никто не сможет помешать ему.
«Учитель, я твой должник», – прошептал Проводник. Тут он заметил в небесной вышине едва заметную точку.
Точка приближалась, Олег уже мог различить ее. Это был Ворон. Усевшись на плечо Проводнику, птица захлопала крыльями.
– Совет Вершителей призывает тебя, – расслышал Проводник сквозь ночь и ветер. – Следуй за мной.
Ощутив прежние силы, Олег завернулся в плащ.
Он явится на Совет. Он пройдет семь ступеней и семь посвящений. Пройдет через все испытания и взойдет на самый верх магического искусства, чтобы обрести истинную свободу! Он изучит халдейский язык и получит «Седьмую Книгу Соломона». Там, на самой последней ступени восхождения над ним не окажется власти. Он сам будет Власть. Ему будут служить люди, народы, светлые и темные духи Явленного и Отраженного миров. Лешие, водяные, домовые, голодные духи Отраженного мира. Он станет равным богам.
Проводник обнял себя за плечи и призвал покровителя волхвов и чародеев бога Велеса:
– Велес могучий, бог трех миров, приди на помощь, опали меня огнем, окропи росой, пошли мне силу ветра, расправь мои крылья, отвори двери Яви и Нави, перенеси меня силой дыхания твоего…
Все вышло на этот раз. Проводник обернулся соколом, расправил крылья и взмыл над драккаром. Будто пробуя силы, сделал круг над мачтой и растворился в предрассветной дымке…
…Ворон летел на запад, сокол едва поспевал за ним. Наконец, высоко в горах, над скалой птицы стали снижаться.
Опустившись, сокол-ререг расправил крылья, трижды обернулся вокруг себя и снова стал Проводником. Стряхнув с плеча черное с синим отливом перо, огляделся.
Небо на западе окрасила заря.
– Тебе туда, – указал Ворон крылом.
В отвесной стене скалы обнаружилась трещина, из трещины проникал свет.
– А ты?
– У меня дела. – Ворон взмыл в небо и исчез в розовеющей дали.
Протиснувшись в трещину, Проводник оказался в обширной пещере, под сводами которой горели факелы. Пещера была пуста, но Проводник ощущал чье-то незримое присутствие.
Некоторое время ничего не происходило, только от курительниц на стенах восходил ароматный дым. Постепенно запах благовоний обволакивал мозг Проводника, он ощутил легкость в теле и одновременно сонливость. Кажется, он немного покачивался на воздушном потоке, восходящем от пола к сводам пещеры.
Проводник вспомнил, что Мике обещал скрыть его мысли и желания от Вершителей, и теперь позволил себе расслабиться.
– Проводник Высшей Воли! – неожиданно воззвал голос. – Ты научился скрывать свои желания, научился собирать энергию Сущего мира, но этого мало, чтобы быть Проводником. Боги говорят, что ты допустил в сердце любовь. Совет Хранителей принимает во внимание твою молодость и неопытность, и заступничество твоего наставника, и готов простить тебя, если ты победишь чувство к женщине.
Сердце Проводника едва не выдало его. Но Проводник сумел замедлить его стук.
– Да, – чужим металлическим голосом ответил Проводник, – я признаю это чувство ошибкой и готов похоронить его в своем сердце. И буду благодарен Совету за помощь. – Проводник склонил голову.
– Мы удаляемся на Совет. Жди, – велел голос.
Под сводами пещеры стало так тихо, что Проводник слышал только, как пульсирует кровь в его жилах. Снаружи сюда не проникали ни птичьи голоса, ни шум ветра. Никаких признаков присутствия людей под сводами – известковые стены поглощали звуки.
Проводник потерял счет времени. Со склоненной головой он стоял в центре пещеры и молил Велеса о снисхождении до тех пор, пока снова не услышал голос:
– Мы поможем тебе освободиться от любви, – ответил ему невидимый собеседник, – но сначала ты подвергнешься испытанию.
– Какому? – спросил Проводник и с напряженным вниманием стал ждать ответа.
– Ты узнаешь это позже, – последовал ответ.
… Покинув Старигард, наши герои отплыли на северо-запад. Скоро драккары Рюрика зашли во фьорд, где защищенная от нападений с моря, грелась на робком солнце столица викингов – Хедебю.
Главный город датского королевства славился оружейными лавками и невольничьими рынками. Товары эти пользовались большим спросом на юге – в Киеве, в Хазарском каганате, в Византии и в Аббасидском халифате[7].
Стоя на носу драккара, Рюрик разглядел на пристани отряд ратников в полном боевом облачении, с мечами и копьями.
– Нас встречают? – услышал он голос Фарлафа.
– Тот, что в центре, это сын короля Рагнара – Бьерн Железнобокий, – показал Рюрик. – Слева его брат Ивар, справа ярл Торвальд.
– За что, интересно, он получил прозвище Железнобокий? – вмешался в разговор Олег.
– За то, что держит удар, как железный. Никому еще не удалось сбить Бьерна с ног.
Старший из сыновей Рагнара, Бьерн, несмотря на свою молодость, был испытанным в боях воином. Его острый взгляд прощупывал приставшие корабли. Изображенного на щитах сокола-ререга он знал также хорошо, как собственный герб с изображение Одина.
Бьерн приветствовал путешественников радостным оскалом:
– Рюрик, брат! Фарлаф, дружище! Рад приветствовать вас на родной земле! Мы уже не думали, что увидим вас живыми.
В знак приветствия Бьерн легко хлопнул Рюрика по плечу. Тот скривился: рана, полученная в схватке с франками, ещё болела.
– Что с тобой? Ты ранен?
– Пустяк, – отмахнулся Рюрик. – Сечь была знатная. Мы им всыпали.
– Они понимают наше наречие? – удивился спутник Бьерна, долговязый Убба.
Заносчивость викинга задела Рюрика: язык данов был вторым родным языком всех ререговичей. Он был совсем мальчишкой, когда свены захватили крепость Рерик и казнили Годослава, а его жену Умилу с сыновьями изгнали с родных земель. Тогда отец Рагнара
Лодброка – Сигурд Кольцо – приютил в Хедебю Гостомысла, его дочь Умилу и внуков. Но и до этих событий все князья ободритов военному искусству обучались в походах с данами, поэтому знали их язык, как и языки соседних племен.
В доме Гостомысла частыми гостями были князья и военачальники разных племен, и он объяснял внукам, почему нужно изучать письмо, культуру и традиции иных народов. Кроме того, Гостомысл был жрецом бога Перуна, и внуки его могди проводить обряды и служить богам.
– Ваше наречие, как и многие другие, – с достоинством ответил Рюрик.
Во время этого разговора Хакон прятался от соплеменников на драккаре.
Любопытство пересилило страх, ярл неосмотрительно выглянул из укрытия. В ту же секунду зоркий глаз Торвальда заметил движение и опознал беглеца.
– Бьерн! – закричал ярл, – у них на борту предатель!
По мостовой раздался дружный топот нескольких десятков ног – это дружина Бьерна Железнобокого кинулась ловить Хакона.
– Он не предавал! – пытался втолковать Рюрик, но горячие на расправу викинги его не слушали.
– Бьерн, брат, ты знаешь меня, – продолжал убеждать Рюрик, – останови убийство. Пусть король решит, виновен он или нет!
Тяжелая челюсть Бьерна заходила, он издал рык, подобный звериному:
– Брать живым!
Хакон уже оказался в кольце воинов, десяток клинков были нацелены на него. Ярл предпринял попытку прорваться, но его сбили с ног и разоружили.
– Увидишь, король казнит его, – предупредительно выставив палец, заявил Бьерн.
– Откуда тебе известно о предательстве Хакона?
Бьерн помолчал, прежде чем ответить:
– Сорока принесла на хвосте.
– Стоит ли доверять глупой птице? – усомнился Олег.
– Это Олег, – указал Рюрик на своего спутника. – Олег наш сородич, военачальник, волхв и просто друг. Как и я, он верит Хакону.
– Олег? – В глазах Бьерна зажегся интерес.
Бьерну были известны ходившие среди норвежцев слухи о некоем Одде Орваре, чьё имя значило «Стрела». Имя это носили великие воины и маги королевского рода Скьёльдунгов. По слухам, Одд Орвар стал Олегом. На языке викингов «Олег» означало – «посвященный богам». Получалось двойное посвящение. Не тот ли самый Олег стоит перед ним? Два с половиной столетия назад предки Одда Орвара-Олега правили королевством Лир, с которого началась Дания. Этот Одд Орвар мог претендовать на Данию наравне с Рагнаром… Ведь они оба – потомки Скьёльдунгов…
– Узнав, что я еду к королю Рагнару, – находу придумал Рюрик, – Олег пожелал поехать со мной, чтобы своими глазами увидеть твоего отца. За этим он здесь.
– Неужели? – прищурился Бьерн. – И что ж такого в моем отце необычного, чтобы на него приезжали смотреть, как на редкого зверя в клетке? Неужели достойный муж может быть любопытным, как деревенская девчонка?
Олег улыбнулся открытой располагающей улыбкой:
– Девчонки ничего не понимают в поединках, боевых походах, подвигах и воинской славе.
Польщенный искренним интересом Олега к его отцу, суровый Бьерн смягчился и пригласил гостей в замок Рагнара.
Королевский замок возвышался на вершине скалы. Это было мрачное, укрепленное со всех сторон сооружение из серого камня. В дождливую погоду замок казался еще мрачнее. На стенах стояли лучники, постоянно сменялись стражники у главных ворот.
От подножия скалы к замку вели дороги, вымощенные булыжником, тянулись узкие извилистые тропы для пешеходов. Наши путешественники верхом на лошадях преодолели расстояние от моря до замка.
Подворье замка было забито телегами с провизией. Как объяснил Бьерн Железнобокий, здесь готовились к приему большого числа гостей – король созвал всенародный тинг[8], чтобы обсудить самые важные вопросы королевства.
На следующий день с утра в замок стали прибывать вассалы короля Рагнара. Здесь были военачальники, купцы и пираты.
Все только и говорили о христианском Боге, которому поклонялось все больше и больше племен на Западе. Папа Римский и его епископы призывали к уничтожению языческих богов. Повсеместно разорялись языческие капища, сжигались идолы. На славянских и датских землях возникали все новые и новые монастыри, как цитадели христианства.
Наконец, все прибывшие собрались в просторном зале. Здесь были установлены лавки, на стенах горели фитили.
Усадив Рюрика на почетное место рядом с собой, король Рагнар подождал, пока установится тишина и обратился к собранию с такими словами:
– Приветствую вас друзья и братья. В тревожное время собрался наш тинг. Здесь у нас, в Хедебю, мы изловили лазутчиков.
Король махнул рукой, стражники втащили троих окровавленных пленников. Это были христианские монахи в изорванных облачениях. От полученных ран они едва стояли на ногах.
Собрание встретило пленников ревом.
Рагнар поднял руку, призывая подданных к тишине.
– Эти трое окунали в купель младенцев и надевали им на шею кресты. Они говорят, что их Бог могущественнее наших богов. Скажите мне, как один бог может быть сильнее десятка наших? Если чужой Бог такой великий, почему он не спасает их?
Зал разразился хохотом.
Восстановив тишину, Рагнар объявил:
– Завтра на площади мы казним этих глупцов. Уведите их.
Под выкрики и проклятья пленников вытолкали из зала.
– Друзья! – Рагнар обвел присутствующих взглядом. – Боги ждут от нас решительных действий. – Слова короля были встречены одобрительным гулом.
– Если сейчас не положить предел христианам, – повысил голос король, – они захватят нашу землю, наши дома, наших жен и сотрут из памяти потомков веру отцов.
После этих слов король сразу перешел к волнующему всех вопросу – походу на Париж.
Распаленные предстоящей казнью, викинги готовы были сию секунду грузиться на драккары и осаждать вражеский город. Но сил на осаду было явно недостаточно. Королю данов нужна была помощь, и он знал, у кого ее просить – у потомков короля Гостомысла, у ререговичей.
Потерпевший поражение в бою с франками и изгнанный со своей земли Рюрик был самым верным союзником Рагнара.
– Сколько ты сможешь выставить драккаров? – обратился король к Рюрику.
– Три десятка. Это тысяча и две сотни ратников.
– Долю твою мы обсудим позже, – удовлетворенный ответом, изрек король Рагнар.
– Я не вижу предмета для обсуждения. Просто мы берем то, что попадается нам на пути.
– Договорились. Это все?
– Нет.
– Мой дядя Табомысл предал нас. Он заключил союз с нашими врагами – Людовиком и Лотарем.
– Ходят слухи, – кивнул Рагнар, – но мы не знаем этого достоверно.
– Знаем, – возразил Рюрик. – У меня есть свидетель.
– И кто же он?
Рюрик взглянул на Бьерна, тот кивнул и подал знак Торвальду, стоявшему поодаль.
Воины расступились, и ярл Хакон шагнул навстречу Рагнару.
Глаза Рагнара зажглись гневом.
– На колени! – король повелительным жестом указал на каменный пол.
Хакон колебался, но кто-то сзади ударил ярла под колени ногой, и он униженно рухнул на пол.
– Он заслуживает казни! – взревел зал.
Король поднял руку, ожидая тишины. Последние возмущенные вопли стихли.
– Казнить его мы всегда успеем, – ответил Рагнар. – Пусть попробует оправдаться. Наше дело – поверить или не поверить ему.
Чувствуя поддержку своих новых друзей, Хакон изложил все события, свидетелем которых ему довелось стать. Закончив печальную повесть о конунге Хвистерке, Хакон достал из-за пазухи амулет:
– Этот амулет я сорвал с шеи Аскольда на острове Руян, когда мы дрались.
В руке у Хакона оказался кожаный шнурок, на конце которого покачивался ворон. В клюве птица держала ключ.
В зале стало тихо. Все знали, что амулет этот принадлежал матери Хвистерка Аслауг и был единственной памятью о ней. С амулетом Хвистерк никогда бы не расстался добровольно, по собственному желанию.
– Меня не было в Полоцке, когда погиб Хвистерк. Взяв Полоцк, конунг отправил меня за данью в соседние земли. Я исполнял поручение своего господина. Когда я вернулся в город, – продолжал Хакон, – все было кончено, только над курганом еще поднимался дым. Я поднялся по рекам к Венедскому морю. Я спешил в Хедебю, король, чтобы ты узнал правду о твоем сыне. Огибая остров Руян, я потерпел крушение и стал очевидцем сговора между Аскольдом и Табомыслом.