Нина вышла из метро и растерянно смотрела по сторонам. А вдруг она ошиблась? Вдруг ей написал кто―то другой, а не тот синеглазый бариста? За фото с облаками мог скрываться кто угодно.
– Привет! ― услышала она знакомый голос, и Эгг Ног снова опьянил ее. Нина не решалась повернуться и посмотреть ему в глаза. Колени предательски задрожали, и она никак не могла понять отчего так перед ним волнуется.
– Привет, ― Нина повернулась к нему и тут же утонула в бескрайнем синем море, ― спасибо, что вернул очки.
– Если бы не они, мне пришлось бы придумывать другую причину, чтобы встретиться с тобой, ― сказал Марк совершенно серьезно.
Нина удивленно смотрела на него.
– Со мной впервые такое. Не подумай, я не маньяк, ― он улыбнулся, ― просто с тех пор как я увидел тебя, я не мог думать ни о чем. А потом вечером увидел очки на столике. Твои очки. Я даже не думал о том, возвращать их или нет. Я понял тогда, что это знак.
Они не сговариваясь пошли по Пятницкой улице к набережной. Нина слушала его и боялась остановить.
– Но… как ты нашел меня?
Марк посмотрел на Нину и засмеялся:
– Может оставим это в секрете?
– Нет, я хочу знать! ― Нина серьезно смотрела на него и не понимала почему же ей так важно это знать. Ей вполне достаточно было просто смотреть на него, идти рядом и наслаждаться беседой. Может и ни к чему эти детали?
Марк вздохнул и сказал:
– Все банально. У тебя очень редкая фамилия, а я с 7 лет умею читать.
– Чек? ― Нина засмеялась. Ну, конечно! Как она не догадалась раньше? Она же расплачивалась картой, и ее фамилия и имя вывелись на печать.
Марк достал из кармана чек и протянул Нине:
– Я рад, что у тебя не оказалось наличных. Тогда искать тебя пришлось бы намного дольше!
Амалия
Розовое блюдце с нежными лепестками роз летит в стену. По гостиной тут же разносится звук разлетающихся во все стороны осколков. Они шумно падают на паркет и, кажется, заполняют собой все пространств на полу.
В руках Амалия держит второе блюдце и готовится отправить его в полет по той же траектории. Воздуха не хватает, кажется все здесь пропитано алкоголем и грязным бельем. Только розовое блюдце ярким пятном выделяется среди серости и пыли. Щеки Амалии раскраснелись и раздулись от тяжелых вздохов.
Неожиданно она кладет блюдце на пол и садится рядом на рассыпавшиеся розовые осколки. Белоснежные ноги касаются их острых краев, но она не замечает этого.
– Ненавижу! Ненавижу! ― кричит Амалия и закрывает лицо руками. Слезы смешались с тушью и черными пятнами размазались по коже.
Плач плавно переходит в стон и голос Амалии становится похожим на утробный. Все вокруг расплывается. Коньяк действует на нее мгновенно. Она больше не в силах подняться на ноги.
– Ты…ты… ― Амалия захлебывается слюной и слезами, слова застревают в горле комком. Ползет к двери. Она еще помнит, как эта самая дверь разделила ее мир на до и после. Если бы у нее в этот момент был в руках топор или бензопила ― дверь разлетелась бы точно так же как несколько минут назад разлетелось блюдце.
Он ушел через эту дверь. Он переступил порог, как переступают через мусор на дороге, даже не обернулся. Ушел к ней. Каждый раз как в последний. Каждый раз как чертов последний раз!
Амалия опирается на стену руками и поднимается вверх. С трудом проходит в ванную и долго рассматривает свое лицо в зеркале. Она никогда не станет такой как та. Ее лицо не создано для быта или забот. Он говорит, что ее лицо создано для любви. Амалия проводит пальцем по губам, как проводил по ним он. Что он чувствовал в эти секунды? Знал ли он какая тонкая и чувствительная кожа на них? Как она вся покрывается мурашками от его прикосновений?
Амалия стягивает резинку с волос, и они рассыпаются по ее плечам. «Золотой шелк», вдруг вспомнила она его слова. Ладонью пригладила пряди, и снова взглянула на себя в зеркало. Ей всего тридцать три. Всего.
Каждый раз после встречи с ним она становится старше на несколько лет. Из зеркала на нее смотрит старуха. Уставшая и с морщинами.
Амалия отворачивается и медленно идет в гостиную. На столике она видит его банковскую карту. Забыл?
В дверь кто―то настойчиво звонит. Амалия оживает и бежит в ванную. Холодная вода обжигает кожу. Она трет ей лицо и руки. Сейчас, сейчас она откроет эту чертову дверь.
Голова продолжает гудеть, но Амалия уже видит в зеркале лицо, созданное для любви.
– Представляешь, заехал на заправку и понял, что карту забыл у тебя. Пришлось вернуться. Но я думаю ты не против приютить меня еще на пару часиков, малыш? ― он осторожно просовывает свою руку к ней на талию и притягивает к себе. Тело Амалии расслабляется, и она пломбиром тает в его объятиях. Губы касаются его шеи, и она чувствует его парфюм. Он здесь. Снова с ней. Сейчас он полностью принадлежит ей.
– Люблю тебя, ― шепчет она, ― люблю.
Костик
Костик поднялся со скамьи и взял Анюту за руку. Его ладонь была слегка влажной и неприятно касалась ее кожи. Она улыбнулась ему, и прогнала прочь это неловкое чувство. Ладонь – это ладонь. Главное, что он любит ее. Он приехал к ней и готов носить ее на руках. Анюте нравился его голос, его бесконечные истории обо всем на свете. Она любила его смех и поцелуи. Она доверяла ему свои тайны и даже то, в чем никогда не признавалась подругам.
Костик знал даже то почему она рассталась с мужем, почему не любит черный цвет и на что у нее аллергия. Аня держала его за руку и верила ― он другой. Он внимательный и заботливый. Он ценит ее.
Они прошли вдоль аллеи и вышли на перекресток.
– Может перекусим? ― спросила она и показала в сторону кафе.
– Я не голоден, ― ответил Костик и поцеловал ее в макушку, ― а тебе вообще худеть нужно, не обижайся. Пару килограмм точно скинуть не помешает. А в этой забегаловке ничего полезного нет. Давай еще погуляем по парку.
Аня почему―то засмеялась, но дальше настаивать не стала. Да, он прав. Она поправилась за зиму и у нее слегка выпирал живот. Костик заботится о ней.
После прогулки они разъехались по домам. Анюта еще не была готова пригласить его жить в свою квартиру. Костик тоже не торопил события. Они наслаждались друг другом без всяких обязательств.
***
– Знаешь, тебе нужно как―то оживить цвет волос. Может даже стоит подстричься. Они у тебя какие―то никакие.
– Думаешь? ― Анюта растеряно смотрела на него, а он поправлял выбившуюся прядь за ее ухо.
Вечером в зеркало на нее смотрела рыжеволосая красавица. Для кардинальной смены имиджа Аня отстригла и челку. Меняться так меняться.
– Ничего, ― окинул ее взглядом Костик, ― с этим цветом тебе получше.
Затем был долгий поцелуй, и его влажная ладонь касалась ее кожи.
***
– Нам нужно поехать на море, ― как―то предложил он ей, ― сейчас как раз скидки, успеешь купить билеты недорогие.
– Посмотрим, ― неуверенно ответила Анюта, ― на работе отчетность, вряд ли отпустят.
Ей было неловко говорить о том, что у нее совсем нет денег на билет.
– У тебя какие―то тупейшие отмазки всегда, ― Костик недовольно отвернулся, ― ладно. Не сможешь, значит, в другой раз. Я готов подождать.
Аня улыбнулась, но его слова, словно острый нож оставили след на коже.
***
Костик вернулся через две недели. Загорелый и отдохнувший. Рассказывал, как там здорово и нужно переезжать к морю. Там жизнь. А здесь что? Уныло, серо, однообразно.
Анюта слушала его и кивала, да, он, конечно же, прав. Жить у моря гораздо полезнее для здоровья.
Она смотрела на яркие фото и представляла, как они вместе будут гулять по этим улицам, купаться в теплой воде и встречать рассветы. Ей повезло с Костиком, он очень заботливый.
***
– Костик, я скинула пять килограмм! Посмотри! ― Анюта закружилась перед ним, демонстрируя стройные ноги и плоский живот.
– Ничего, но нужно еще парочку и пресс покачать, ― Костик посмотрел на нее и отвернулся, ― мне пора. Давай завтра созвонимся?
Он чмокнул ее в щечку и вышел за дверь.
***
Следующие несколько дней они не созванивались. Только короткие текстовые сообщения. «Доброе утро» и «Спокойной ночи». Какие―то шутки и смешные картинки, от которых Анюте хотелось реветь.
Что она сделала не так? Почему он не звонит?
Анюта включила компьютер и вошла в свой аккаунт в инстаграм. Что―то дернуло ее зайти в профиль, где работал Костик. На первой же фотографии он стоит рядом с ярко―рыжей длинноногой девицей. Аня дрожа перешла к ней в аккаунт. Море. Фото, которые она уже видела. И смешные картинки. И шутки. И даже его песни. Она ездила с ним на море?
Аня пролистывала фото и не верила своим глазам. Она все это уже видела. Ей отправлял эти фото Костик.
Аня закрыла ноутбук и вышла на улицу. Ветер чуть не сбил ее с ног, но она даже не заметила этого. Ей срочно нужно было в парикмахерскую.
***
Спустя полгода Анюта лежала на пляже и наслаждалась закатом. Волосы темными прядями рассыпались по плечам. Челка почти сравнялась с подбородком.
Рядом остановился мужчина и спросил дорогу к отелю.
– Через двести метров будет поворот направо, ― махнула рукой Анюта.
– Спасибо. Кстати, у вас невероятно красивые волосы! ― улыбнулся он и отправился в сторону отеля.
Джинсы
Анюта крутится около зеркала: мамина тушь, помада ― все отлично сочетается с новыми джинсами.
Она садится на велик и мчит к «бревну» ― к месту их посиделок и встреч. Вечер сегодня по―особенному хорош: комаров мало, тепло и можно сидеть до полуночи.
Около бревна уже все в сборе. Мальчишки раздают карты, а девчонки кутаются в легкие кофты и перешептываются между собой.
– Поздно ты сегодня, ― Саня встает с бревна и уступает ей место, ― мы думали ты не приедешь.
– Огород поливала, ― машет рукой в сторону дома Аня и опускает глаза вниз. Левая половина брюк получилась гораздо шире правой. Черт! Весь вечер она потратила на то, чтобы перешить джинсы старшей сестры под себя, а в итоге получился брак. Аня краснеет и садится на бревно. Ей кажется, что все только и делают, что смотрят на ее штаны. Других у нее нет и не было никогда. Бабушка заставляла носить юбки, а ей так хотелось джинсы. Когда сестра случайно забыла их ― Анька решилась на преступление. Перешить и носить. Она хотела, чтобы эти джинсы сделали ее счастливой, а получилось наоборот. Все только и делали, что с усмешкой смотрели на них.
Мальчишки раздали всем карты. Саня сказал:
– Проигравший едет со мной за хлебом!
Карты не шли, и Анюта проиграла. Под всеобщее улюлюканье, она села к Сане на велик, и они поехали к магазину. Вдоль аллеи светили фонари, и вокруг не было ни души. Ближайший магазин оказался уже закрыт. Нужно ехать к дальнему.
Неожиданно прогремел гром. Сверкнула молния. Саня прибавил скорость, Анька прижалась к нему плотнее. Ливанул дождь. Анютины джинсы запутались в цепи. Саня оторвал от них кусок:
– Хорошо хоть цепь не порвалась.
Бросив велик на крыльце, они заскочили в магазин. Хлеба нет. Закончился. Ребята остановились у выхода. Льет как из ведра. Не видно ни велика, ни фонарей. Анюту трясло от холода.
– Иди сюда, ― Саня прижал ее к себе и укутал в свой свитер, ― а я знал, что ты проиграешь.
Анюта ничего не ответила, только смотрела на его ладони.
Саня повернул ее лицо к себе и осторожно поцеловал:
– Будешь моей девушкой?
Анюта наконец―то посмотрела на него и тихо прошептала:
– Да.
На рванные джинсы продолжал лить дождь. Только теперь она уже не обращала на него никакого внимания.
Океан
― Прошу тебя, не молчи… Океан, слышишь? Я уезжаю! Навсегда!
Слезы лились из глаз девушки, и падали на холодный песок, но Океан лишь молчаливо бил волнами о берег, унося их с собой.
***
Когда Молли было пять, она увидела в журнале красочное фото:
– Мама, смотри какое море!
– Молли, это не море, это ― Океан, он намного больше.
Девочка восторженно охнула и продолжила с любопытством изучать картинку. Огромная неподвижная волна, застывшая в объективе фотографа, навсегда осталась в ее памяти и сердце.
***
Молли росла и мечтала однажды увидеть Океан, мощный и величественный. Судьба, казалось, шла ей на встречу. В университете ей предложили участвовать в программе по обмену студентами из других стран. Она тут же согласилась. Первые месяцы, она парила от счастья, каждое утро просыпалась и шла к нему, к своему Океану, чистому и бескрайнему как ее душа.
В то утро, к Океану она пришла не одна. Его она заметила сразу. Он тоже ее увидел. Океан сблизил их и подарил надежду на счастливое будущее. Ежедневные встречи на берегу постепенно переросли из дружбы в любовь. Она скучала по нему и ждала, называла «мой Океан». И он действительно был ее. В те часы, что они проводили вместе, были наполнены счастьем и нежностью. Молли любила приходить к Океану и слушать его. Впитывала в себя каждое слово. Они строили планы, мечтали о детях и доме, он сжимал ее в объятиях и называл своей. Ее Океан стал для нее всем.
Спустя восемь месяцев, учеба закончилась, нужно было возвращаться домой.
Молли позвонила ему утром, наверное, он еще спал и не взял трубку.
Она металась вдоль берега в день отъезда и не могла поверить, что уедет, не простившись с любимым. Лишь молчаливые волны Океана понимали ее, и не хотели отпускать. Молли не помнила сколько раз нажимала кнопку вызова в телефоне… Но в ответ слышала длинные гудки.
– Я могла бы остаться здесь, Океан…
Молли развернулась и, не глядя на большую воду, побежала в город. Ее ждал самолет.
***
Пробираясь сквозь толпу пассажиров, девушка обратила внимание на знакомый пиджак. Океан. Он сидел за столиком в аэропорту и говорил по телефону. Первой мыслью было броситься к нему, обнять. Наверное, он ждет ее здесь! Молли шагнула вперед, но тут же остановилась. К столику подошла женщина с мальчиком. Океан обнял ее и поцеловал в…губы, потрепал мальчика по щеке и прижал к себе.
Слезы волнами захлестнули ее. Океан ее отпустил. Домой.
***
Молли пристегнула ремень, самолет поднялся высоко―высоко. Взору открылось безграничное небо, розовое, мягкое.
– Вы любите небо? ― спросил ее сидящий рядом мужчина.
– Да, сегодня я полюбила небо, ― ответила она и улыбнулась, ― а вы?
Прости, я больше не вернусь!
Знаешь, а я больше не смогу написать тебе «привет». Мне кажется это слово говорят только близким людям. Или тем, кто дорог. Или тем, кто что―то значит в жизни. Тебе не скажу. Не смогу.
Нет, ты не в черном списке, не заблокирован. Ты же знаешь, я всегда отвечу, если ты напишешь. Даже, если поменяешь номер ― я все равно узнаю тебя и отвечу. Наверное, потому что чувствую тебя. Нет, вру… Чувствовала. Где―то под лопатками. Спиной. Там, где должны быть крылья.
Знаешь, я почти забыла тот декабрьский день. Совсем не помню, как падал мягкий снег на мои ресницы, я не помню, как потеряла шапку в метро, не помню, как мы спускались по эскалатору, глядя друг другу в глаза и обсуждали дурацкие кармашки на сшитых мной брюках… Почти забыла ее. Такую нелепую рядом с тобой. Я звала тебя. Ждала тебя, а не вас.
Хотя, наверное, все началось намного раньше. Может быть с той самой чужой джинсовой курточки с цветочками в прихожей, или с тех, так нужных мне, не отвеченных звонков. А может быть все принес тот самый проливной дождь в парке. Промочил меня, прогоняя прочь, а я не поняла. Все гнала и гнала велосипед по дорожкам, рассекая пространство на до и после…
У кого―то в архиве наверняка есть мой снимок. В тот день меня многие фотографировали, ловили момент, щелкали затворами, не зная, что по моему лицу бьет вовсе не дождь, а слезы. Удобно прятать их в такую погоду. Люди улыбались, наводили на меня свои объективы: мокрая до нитки девчонка, рассекая лужи, стремится вперед, смеется и лишь прибавляет скорость ― такая смелая!