– Я говорил, что против такого подхода к обучению, Хавьер, – медленно произнес Роберт. В его глазах мелькали огоньки гнева. Эмиль посмотрел в его сторону и прочитал:
– Спокойно… спокойно…
– Эдди, а ты, значит, преподаешь. И на каком же инструменте? – спросил Хавьер.
– Меня зовут Эмиль. Обучаю игре на фортепиано. Я преподавал четыре года в академии искусств в Мадриде.
– Ты слишком красив для учителя. А родители твои тоже музыканты?
– Нет, они профессора в университете Мадрида. Мама декан кафедры политологии. Отец на факультете истории, но давно не преподает.
– И что, они поддержали твой выбор профессии? – спросил Хавьер.
– А почему им было не поддержать? – вступила в разговор Меган. – Как у вас дела идут в отеле?
Эмиль кинул благодарный взгляд в ее сторону. Лицо девушки сохраняло все ту же маску надменности и скуки.
– Дела хуже некуда! Добавился конкурент. Крупнейшая сеть Великобритании «Привилегия» построили отель в двух кварталах от нас. Роберт, тебя ждет серьезный приватный разговор после ужина, – властным тоном сказал Хавьер, вытирая жирные губы салфеткой.
Зал окутала враждебная атмосфера. Лицо Роберта приняло угрюмое выражение. На Эмиля нахлынула тоска, ему захотелось сбежать. Оставаться за столом требовало больших усилий.
– Меган, предлагаю тебе должность управляющей отеля, – продолжил Хавьер. – Будешь приманкой для богатых клиентов. Хватит уже тосковать по дедуле!
Хавьер расхохотался. Меган поперхнулась шампанским и закашляла.
– Хавьер, прекрати! – резко произнес Роберт.
– Как он тебя заполучил? Я никогда не понимал. Что еще хуже – какого черта ты живешь как монашка после его смерти? – не унимался гость.
Глаза Меган сузились.
– А с чего ты взял, что я живу, как монашка?
– Так– так… Ну, порадуй доброго человека порцией пикантных подробностей.
Меган громко чихнула раз, затем еще раз. Лицо девушки покраснело. Она извинилась, встала из-за стола и поспешно удалилась из зала.
– Хитрая кошка! – фыркнул Хавьер. Отодвинул стакан сока и крикнул:
– Ивона, детка, налей мне бренди. Хочу подготовиться к серьезному разговору.
– Оставь Меган в покое, – отрывисто произнес Роберт.
– Я давно говорю, ей нужно завести любовника. От депрессии, аллергии и прочей ерунды не останется и следа, – рассуждал Хавьер.
Ивона с готовностью наполнила стакан бренди и поставила перед Хавьером. Наконец, гость замолк, увлекшись десертом. Кусок пирога был щедро посыпан черникой.
От внимания Эмиля не ускользнуло, что Роберт почти не притронулся к тарелке. Он сидел, будто вжавшись в стул. Глаза выражали усталость, накопленную годами. Время от времени он оставлял вилку и нож на краю блюда и потирал между собой большой и указательный пальцы.
– Роберт, и ты недалеко ушел. Бросила тебя твоя женушка. Смирись и живи дальше, – продолжил Хавьер.
– Твои комментарии здесь за столом совершенно неуместны! – ответил Роберт, повышая голос.
Эмиль почувствовал себя неловко, как случайный свидетель глубоко личной сцены. Пора было бежать.
– Благодарю за прекрасный ужин, – произнес он. – Я, пожалуй, прогуляюсь перед сном, – сказал он и выскочил из-за стола. Уже у двери Эмиль обернулся и спросил у Роберта:
– Надеюсь, все в силе? Урок завтра в 10 утра?
– Да, конечно. Доброго вечера, Эмиль, – отозвался машинально Роберт.
Хавьер внимательно проводил взглядом Эмиля, пока тот удалялся из зала, вышел в холл и скрылся за дверью.
В это время Меган прогуливалась по рядам оранжереи и опрыскивала растения. Это был стеклянный павильон с металлическим каркасом, размером со школьное футбольное поле. В западной части росли тропические растения: высокие пальмы, древовидные папоротники, фикусы.
В центральном ряду красовалась главная гордость Меган – коллекция из 54 видов орхидей. Она склонилась у ярко–синих лепестков Аскоценды, когда чуть слышно открылась дверь оранжереи, и вошел Эмиль. Девушка даже не подняла головы.
– Аллергия твоя суперспособность. Всегда есть предлог для побега, – сказал он с усмешкой. – Здесь красиво, как в раю. Прообраз Эдема на грешной земле.
На лице Меган проскользнула тень улыбки.
– Я окончила магистратуру биологии в Шеффилдском университете, – сказала она и перешла к следующему цветку.
– Модель и биолог. Необычное сочетание интересов. Хотя красивые люди любят красивые цветы.
– А есть некрасивые цветы?
– Конечно. «Мозгокактус», например.
– Цветы красивее людей. Особенно внутри. Они не притворяются.
– Мне ближе по духу деревья.
Эмиль посмотрел в конец павильона, где росли пальмы и кустарник, названия которого он не помнил.
– А если твоя аллергия от какой-то пыльцы? Похоже, ты здесь часто бываешь.
– Даже если и так, без оранжереи я не смогу, – ответила она и посмотрела Эмилю в глаза.
От пристального взгляда девушки Эмилю стало не по себе.
– Хавьер не слишком тактичен, – сказал он.
Меган усмехнулась.
– И все же он задал любопытный вопрос. Чем тебя очаровал Уильям? Сомневаюсь, что Нобелевской премией. Разница в возрасте тридцать лет бьет все рекорды.
– Не знаю. Он удивительный. Был…
Она поставила бутылку с распылителем на край клумбы и знаком показала Эмилю следовать за ней. Они прошли этот ряд до конца, потом свернули направо. Из-за кустов с трехцветными листьями их взгляду открылся водопад высотой в несколько ярдов.
Посреди пруда, огороженного полупрозрачными декоративными камнями, стояла медная статуя в виде изящной балерины. Потоки воды выливались из пояса и создавали образ платья. Из головы балерины била струя, изображающая распущенные волосы.
Меган присела на крупный камень, Эмиль последовал ее примеру. У него начинала кружиться голова от обилия цветочных запахов. Шум водопада немного развеял неприятный осадок от разговоров за ужином.
– Этот фонтан – подарок Уильяма на нашу первую годовщину, – сказала девушка.
– Романтичный жест, – ответил Эмиль, а про себя подумал, что вряд ли выдержит здесь еще четверть часа. Духота и смесь ароматов растений грозят обмороком или галлюцинациям.
– В наш первый праздник дня влюбленных он подарил мне стеклянный флакон. Я решила, что это парфюм, но Уильям попросил его выпить.
– И ты выпила? – спросил Эмиль.
– Конечно. Почему нет? Я его выпила, но ничего особенного не произошло. Только легкое опьянение, как от бокала мартини. На следующее утро, глядя в зеркало, я была потрясена. Мои серые глаза стали ярко-зелеными. Этот эффект длился всего несколько дней.
– Это жутко и романтично одновременно, – ответил Эмиль и замолчал, наслаждаясь шумом водопада.
– Он великий ученый.
– Его давно нет. Лучше оставить воспоминания в прошлом.
– Не помню, чтобы я спрашивала у тебя совета… Прошло пять лет, а мне до сих пор кажется, он у себя в лаборатории готовит очередной эликсир.
Эмиль почувствовал волны отчаяния, исходящие от девушки.
Уже поздно, пора возвращаться в дом, – сказала Меган, поднимаясь с камня.
Эмиль шел за ней, глядя на развивающееся серое платье. Узел на поясе чуть ослабел, и розовый бант накренился вниз.
Они вышли в сад, Меган плотно закрыла крепкую прозрачную дверь в оранжерею. Ночь была прохладной. Листья трепетали чуть слышно от едва заметного ветра. На свежем воздухе Эмиль почувствовал легкую дрожь.
Меган торопливыми шагами направлялась к дому. Следуя за ней, Эмиль думал об ошибочности первого впечатления. В оранжерее он увидел измученного растерянного человека, сломленного болью потерь.
Они вошли в холл особняка. Настенные лампы цилиндрической формы рассеивали мягкий свет вокруг. Эмиль остановился и спросил:
– Может нам выпить по коктейлю перед сном? Я бы не отказался от соленого арахиса.
– Тогда лучше пройти на кухню, – согласилась она.
Царство Луки находилось в левой части первого этажа. В большом светлом помещении было чисто, как в операционной. Между двумя огромными плитами стоял шкаф с отполированными зеркальными дверцами. Меган открыла одну и достала прозрачные бокалы. Один для себя она наполнила тоником с лаймом. Второй бокал с виски и колой был для Эмиля.
– Арахис я найти не смогу.
– Может, посидим в гостиной? – предложил Эмиль.
– Нет, лучше здесь.
Меган расположилась на скамье у окна, завешенного жалюзи серебристого цвета.
– В гостиной Роберт и Хавьер. Им лучше не мешать, – добавила она после паузы.
– Наверное, обсуждают проблемы отеля.
– Похоже, что так, – вяло ответила Меган, всматриваясь в бокал.
Хавьер очень не понравился Эмилю. Грубый, наглый тип и, скорее всего, подлейший человек, – размышлял он, облокотившись на разделочный стол из нержавеющей стали. Меган задумчиво произнесла:
– Не думаю, что из их партнерства выйдет что-то хорошее.
– Всегда можно разделить бизнес и пойти разными дорогами.
– Это не так просто. Потребуется выплатить долю, а для этого нужны средства.
– Необязательно, можно найти другое решение.
– Преподаватель игры на рояле считает себя экспертом в бизнесе? – с ноткой сарказма спросила Меган.
– Конечно, нет. Законы психологии работают в любой сфере. Меня всегда приводило в восторг, как правильно подобранные слова подчиняют волю людей.
– А ты опасный человек, – с усмешкой произнесла Меган. – И какие, на твой взгляд, самые эффективные приемы?
Эмиль понимал, что стоит сменить тему, но не сдержался:
– Один из самых простых и распространённых приемов – узнать о собеседнике как можно больше. Сначала он осторожно и туманно рассказывает о себе, но потом входит во вкус и, чувствуя «искренний интерес» слушателя, обязательно раскроет слабое место. Угроза разоблачения хороший рычаг для управления.
– Обычный шантаж.
– Есть более сложный подход. Большинство людей мыслят логически, связывают между собой явления на основании причинно-следственных связей. Человек в суждениях опирается на факты, и чтобы повлиять на его мнение, достаточно просто сделать из этого факта «нужные тебе» выводы. И если человек поверит в это объяснение, то в будущем он начнет действовать в соответствии с ним.
– Мне кажется самый отличный метод – это грандиозные обещания. Даже если человек уверен, что это обман, часть его все равно надеется на лучшее, и он становится сговорчивее. Опираясь исключительно на логику, человечество давно бы вымерло.
– Может, это не мое дело, но кое в чем Хавьер прав, – вкрадчиво произнес Эмиль.
– И в самом деле, не твое, – резко ответила Меган. – В чем ты с ним согласен?
– Тебе все же интересно мое мнение?
– Нет. Но раз ты начал говорить…
– Ты и Роберт заперли себя в клетке прошлого.
– Почему всех так заботит моя жизнь? – сказала Меган, яростно нахмурив брови.
– Сопереживание, сочувствие. Глядя на тебя трудно оставаться безразличным.
– Меня не волнует ваше сопереживание и тем более сочувствие! – выкрикнула Меган. – Кто из вас может сравниться с Уильямом? Вы примитивные одноклеточные существа, способные лишь на животные инстинкты. Обезьяны в джунглях, умеющие читать и писать.
– Я еще и на рояле могу сыграть, – пошутил Эмиль, пытаясь сбавить пыл. Слова только усугубили положение.
– Черт. Вы все невыносимы! – выпалила Меган, швырнула стакан в сияющую раковину и выбежала прочь из кухни.
Эмиль остался один и растерянно смотрел на осколки, разлетевшиеся повсюду. Он опустил бокал на стол, тяжело вздохнул и направился к себе в комнату. В холле из-за двери в гостиную были слышны мужские голоса. Казалось, шел жаркий спор. Доносился терпкий раздражающий дым сигар.
Сделав пару шагов по лестнице, Эмиль услышал сильный крик, похожий на рев и звук трескающегося дерева. Он слегка вздрогнул, остановился на минуту и прислушался. В гостиной повисла тишина. Эмиль подавил желание заглянуть за дверь и узнать, что произошло.
– Лучше мне оставаться в стороне, – подумал он. Конфликт Роберта с Хавьером, ссора на кухне с Меган уничтожили его энтузиазм к работе в этом доме. Пора было вернуться к себе и лечь спать.
– Какая ж все-таки она заносчивая, – размышлял Эмиль, ворочаясь в постели. – Одноклеточные примитивные существа, – вспоминал он ее слова и со злостью сжимал простынь руками.
Проблемы и секреты этих людей меня не касаются. Я отработаю три месяца с девчонкой, как обещал. После уеду прочь отсюда, ни разу не оглянувшись! – убеждал себя Эмиль. В тот момент он не подозревал, что его планы осуществить не удастся.
РОБЕРТ
Роберт вышел из дверей отеля «Фьюжн» и тяжелой походкой зашагал вниз по улице. Это фешенебельное трехэтажное здание он выкупил с Хавьером спустя месяц после смерти отца. Много сил, времени и денег было вложено в этот проект. Популярные дизайнеры интерьеров, лучшие тренеры для персонала, знаменитый шеф-повар в ресторане отеля. Изысканная мебель, качественные ткани и дорогая отделка – все было безупречно.
Сегодня был тяжёлый день. Роберту был вынужден уволить шестнадцать сотрудников – половину персонала, обслуживающего отель. С каждым сотрудником он разговаривал лично. Напоследок выдавал конверт с расчетом и щедрой компенсацией. Открывшийся поблизости отель-конкурент сократил количество постояльцев вдвое. Хотя последние несколько лет бизнес и без того приносил убыток.
Заходящее солнце окутывало тенью и грустью прохожих, Роберт шел, глядя сквозь них. Несколько раз он случайно сталкивался с кем-то и вежливо извинялся. В его голове звучало снова и снова: «Нам очень жаль». От этих слов никому еще не становилось легче.
Роберт не знал, куда идет. Не знал, где хотел бы оказаться. Он шел так стремительно, будто мог уйти от полосы неудач. В душе поселилось и безжалостно терзало чувство стыда. Как далек он был от грандиозного триумфа отца, получившего Нобелевскую премию за вклад в изучение молекулярной химии. Сын оказался посредственностью. Человеком, планы которого заканчивались неизбежным провалом.
Роберт проходил мимо пекарни, из окон которой доносился манящий аромат корицы и хлеба. Внутри за столиками оживленно беседовали парочки, наслаждаясь кофе и десертом. Сегодня образы счастья раздражали Роберта, вызывая мощный резонанс с его мрачным настроением. Он ускорил шаг.
Вечернее небо затянули пепельно-седые облака. Роберт прошел мимо десятков бутиков, кинотеатра, нотариальной конторы и оказался перед зданием музея современного искусства. Огромная вывеска ядовито-желтого цвета гласила: «ВЫСТАВКА ВАН ГОГА. ПИСЬМА К ТЕО».
Роберт прошел через стеклянную дверь, купил у администратора билет и оказался в просторном выставочном зале, стены которого украшали картины. Посетителей было немного, в основном студенты и несколько пожилых пар.
Мельком оценив полотна с подсолнухами, полем и крестьянскими башмаками, Роберт застыл перед картиной «Ночная терраса кафе». Удивительная атмосфера шедевра молниеносно поглотила сознание, ввела в подобие транса. Вечерний городской пейзаж, свободные столики завлекали присесть, солнечные желтые краски сулили развлечения. Казалось, его кожа ощущает теплый воздух летнего вечера. Он слышит звуки ночной улицы, вдыхает запах кофе и французского вина.
Роберт потерял счет времени, пока стоял в зале перед работой нидерландского художника, значительно повлиявшего на живопись своего века. Отец Ван Гога считал сына непутевым шизофреником и умер, так и не узнав о ценности вклада сына в историю человечества.
К картине подошел рыжеволосый мальчик лет семнадцати и встал рядом с Робертом. Это вывело его из транса. Часы показывали шесть вечера. Настало время вернуться домой. Хотя Роберт предпочел бы оказаться в том кафе на террасе картины Ван Гога.
Форд подъехал к особняку, из него вышел Роберт и направился к двери. У самого входа его ждал Лука с растрепанными волосами в ослепительно белом выглаженном халате. Его лицо выглядело серьезным.
– Мистер Пайк, мне требуются ваши указания, – произнес он.
– Лука, не сейчас, – тихо сказал Роберт. Ему хотелось в душ, смыть с себя груз тяжёлого дня. Он направился к лестнице, но повар следовал за ним.
– Нет, нет. Времени нет. Скоро подаем ужин.