– Вот значит как? Ну, это мы с Мишкой один раз проверили, когда саблю сломали,– пробормотал Серега.
– Какую саблю?– заинтересовалась Катюша, сидящая рядом с Мишкой и внимательно слушающая Федора Леонидовича.
– Покажи, Миш,– попросил Серега и Мишка принес обломки, которые хранил с того самого дня, как реликвию и напоминание. Даже коробку специальную из фанеры сам сколотил.
– Вот,– Мишка выложил рукоять и кусок лезвия на стол.– Серега засомневался, что по молитве твоей сталь переломилась, и мы попробовали повторить. Результат – эти два огрызка.
– Фома неверующий, значит,– вздохнула Катюша.
– Да уж лучше быть Фомой, который хоть глазам своим верит, чем слепым совсем или лохом, которые готовы поверить чему угодно,– возразил Серега.
– И какую же молитву зачитали?– поинтересовался Федор Леонидович, взяв в руку рукоять и рассматривая ровный срез.
– Иисусову.
– И после этакого ты, Сергей, еще меня про Христианство расспрашиваешь?
– А мне многое не понятно. Даже вот с этой саблей. Вот выходит, что любой может молитву зачесть и сабли сломаются. Почему же не ломаются или почему не зачитывают? А мерзавцы процветающие с саблями, с автоматами или с атомными бомбами? Это как?
– Во-первых, не любой может зачесть. Вернее зачесть-то любой, да не у всякого молитва молитвой получится. Господь сказал, что много "званых да мало избранных",– возразила Катюша.
– Ну, пусть так. Тогда выходит что мы с Мишкой избранные? Тогда зачем нам эти "завесы" и "оспы"? И XЦX зачем? Зачитал молитву, попросил и получай. Перемещайся, защищен будешь, и ни один волос не упадет с головы? Однако, нас бы давно убили там во временах этих прошлых, если бы не эти навороты допотопные. Так как же? Вот ты, Катюша, и объясни.
– У меня ума не достанет, такое объяснить,– Катюша поежилась под Серегиным требовательным взглядом.
– Ну, как сможешь. Может, и мы чего додумаем сами,– продолжал настаивать Серега.
– Помолись Ему, может мысль ясную пошлет на все дающую ответ?
– Да спрашивал уже и молился. Нет пока ответа или услышать не умею,– вздохнул Серега.
– По Вере человеку дает Бог. Вот и все что я знаю,– Катюша отложила вышивку.– Саблю, пади, Мишаня сломал?
– Да.
– Вот Он и был тогда среди вас двоих Фомой уверовавшим, а ты уж от него крупицу перенял. Но на этом и встали. Решили, что уже много у вас ее. Вот потому и жить продолжаете, на "Оспы" эти уповая. А Господь, волю вашу уважая, не препятствует. По молитве ведь и "Оспы" ваши прахом могут развеяться, но я когда вы уходите, всегда молюсь, чтобы сохранялись они, как кольчужка на воинах древних.
– Кольчужка?
– Да. Вы ведь беззащитнее их без нее. Вооружись вы в их доспехи и с их мечами долго ли продержитесь?
– Не долго. Какой-нибудь Карл, с детства шпажонкой обученный жонглировать, дуршлаг за одну минуту из обоих сделает,– вынужден был согласиться Серега.
– Ну вот. Поэтому носите на здоровье. И потом, ничего пока вы мерзкого в них не совершили. Кровь понапрасну стараетесь не лить. И пока Господь не отнимает, пользуйтесь. Для себя, когда радеть начнете, тогда и отнимет. А пока для людей больше стараетесь, и это вам нравится. Он попускает вам эти игрушки использовать,– сделала заключение Катюша.
– Попускает? А бандюганам всяким, тоже попускает пользоваться "игрушками"?
– И им тоже, но они все плохо заканчивают. Всегда плохо. Всегда находиться на "плеть обух" и на зло – добро. Смертны все на Земле, все перед Богом ходят и все ответят.
– Вот так просто?
– Не просто, если Веры нет.
– Значит, благословляешь и дальше добро "с кулаками"?– улыбнулся Серега.
– Ах, вон ты куда. Поэта вспомнил с его стишками,– улыбнулась Катюша.– Не совсем, так как у него. Он ведь что говорит.– "Добро ДОЛЖНО быть с кулаками".– ДОЛЖНО. Кому должно? А я говорю, что НЕ ДОЛЖНО. Добро должно быть с ЛЮБОВЬЮ, т. е. с Богом. А кулаки с разумом использовать, да и не должно Добро ими размахивать непрестанно сжатыми. В самом крайнем случае, когда "за други своя". Сначала Слово. А кулаки они всегда от страха и слабости.
– Значит и мы в "Завесы" от страха лезем?
– А от чего же? Опасаетесь за жизнь и лезете. Только бесстрашие это в "Завесе", может плохо кончиться. Не погрешимыми себя возомните. Судить и карать приметесь. Это самое опасное, что может с вами произойти,– вздохнула Катюша.
– Ну, мы не все время в ней. Вон я в прошлый раз попался, как "кур в ощип". Веревку на шею незащищенную накинули нукеры Тимуровы, до сих пор вспоминаю с содроганием.
– А Мишаня где был?– вскинулась Катюша.
– Ему тоже прилетело, но он успел руку подставить, а я прямо на шею поймал. Расслабились с ним на солнышке.
– О, Господи,– обмерла Катюша.– Да что ж вы так-то?
– Возомнили, как ты сказала. Вот Господь по шеям слегка и навешал, чтобы в чувство привести.
– То-то мне всегда тревожно, когда вы отлучаетесь в "командировки" эти. За день, пока вернетесь, сердце бывает, не по одному разу болит. И матушка сама не своя весь день. Все из рук у обоих валится. Когда здесь, так не бывает, даже если отлучаетесь на долго. А когда там…– Катюша вытерла платочком слезу.
– Катюш, да мы там очень внимательно ко всему относимся. Не носимся там с саблями и не орем, какие мы из себя крутые. Стараемся незаметненько, бочком проскочить. Не лезем давно уже в свары там всякие. В этот раз из-за этих сокровищ Тимуровых все так вышло. Нужно было следы все за собой убрать, чтобы никто не лез к пирамиде.
– Да я понимаю все. А сердце болит,– пожаловалась Катюша и опять всхлипнула.
– Ну, Серега, обормот. Наплел тут про шею свою. Мало тебе попало, добавить бы еще,– проворчал Мишка, покосившись на сконфуженного друга.– Что за мужики нынче, языком метут, как метлой машут.
– Виноват. Признаю. Молчу как рыба об лед,– Серега положил голову на стол.– Вот шея, добавляй.
– Не-е-т. Ты рассказывай,– запротестовала Катюша.– Чтобы мы вас могли поругать. Начнете скрытничать, и тогда придется за вами "Трояна" запускать, чтобы подсматривал и нам докладывал.
– Не надо "Трояна",– испугался Серега, я их с детства боюсь.
Утро следующего дня началось с поспешных сборов и на этот раз в пирамиде Мазари-Шарифской, сюрпризы их не поджидали. Как доложил "Ваня":– Все чисто.
– Ну что ж, разбиваемся на тройки?– предложил Петр Павлович.
– На тройки не получится. Восемь человек нас,– Серега окинул всех присутствующих взглядом. Предлагаю оставить Леонидовича с женщинами здесь на этом уровне, пусть проводят экскурсию по хранилищам. Им это должно быть интересно, а остальным сходить на нижние уровни. Интересно взглянуть на жилье Рерюфа. Пятьсот метров, хороша квартирка. Я взглянул на схему-план. Там у него даже бассейн есть, метров на пятьдесят. Спортсмен видать был.
– Ты же говорил, что туда доступа нет, и охрана действует автономно от этой. Что силой, что ли вломимся?– Мишка вопросительно взглянул на друга.
– Силой туда мы вломиться не сможем. Закрыто все наглухо. Я сейчас сяду на базу и попробую обойти допуски, ну как обычно, а вы пока уровень четвертый и пятый пройдите. Там система допусков та же что и на первом.
– А третий?
– Третий вспомогательный для второго. Там чистая механика и соваться туда рискованно и без надобности. Система подъемников и прочая хрень там сосредоточена. Ну что? Я разберусь и догоню. Без меня не суйтесь. Шлемофоны оденьте и связь по ним.
– Я с вами можно?– Катюша вцепилась в руку Мишки.
– Нет. Там возможно придется в "Завесы" обряжаться, а тебе нельзя. Оставайся с матушкой. Походи, посмотри на экспонаты. Очень интересно.
– Ладно уж, идите,– вздохнула Катюша.– За обедом теперь встретимся.
Глава 3
Четвертый уровень встретил их тишиной и шорохом манипуляторов. Здесь, так же как и на верху, шла постоянная приборка. Длинный туннель, в который они шагнули из дверей лифта, освещенный скрытыми светильниками, был похож на туннель второго уровня и так же темнел серыми дверными полотнами с обеих сторон.
– Что там по плану в этих помещениях?– поинтересовался Петр Павлович.
– Хранилища. Все те же книги и экспонаты. Музей – одним словом,– ответил ему Мишка.– Заходить будем?
– Любопытно взглянуть, но это епархия Федора Леонидовича. Вот кто доберется со временем сюда и душеньку отведет,– Силиверстович хмыкнул и постучал в первую ближайшую дверь.– Со слухом у меня конечно не так как у Сереги, но свистеть и я умею.– Силиверстович высвистел ноту и, нажав на полотно, убрал его вверх.– Прошу!
– Ишь, как вы настропалились,– шагнул Петр Павлович в дверной проем и, хлопнув рукой, уже привычно по клавише выключателя, включил свет.
– Ох, ни фига себе книжки!– воскликнул он, увидев стеллажи из прозрачного пластика, заставленные предметами даже отдаленно не напоминающими книги.– Да это склад стрелкового оружия. Автоматы, пулеметы, винтовки с оптикой,-
Петр Павлович пошел по метровому проходу между прозрачными кубами с прозрачными же полками. Оружие казалось висящим в воздухе, и рассматривать его можно было во всех подробностях.
– Будто только что после чистки. Вон и смазка поблескивает,– удивился Силиверстович, следуя за ним. Из соседнего прохода высунулся паученок, блеснул сегментами видеокамер и, приложив манипулятор к корпусу, "отдал честь".
– Ну, Серега, молодец. Не дай Бог такой за ногу схватит,– прошептал, вздрогнувший при появлении "прапора" Силиверстович.– Интересно как доставать это железо из ящиков этих? Не вижу ручек или отверстий. Глухо упаковано. Запаяли что ли?
– Вполне возможно,– Мишка постучал костяшками пальцев по пластику, и он отозвался глухим звуком.
– На ноты не похоже. Вряд ли свистом тут обойдешься. Потом глянем в инструкциях. Нафига это здесь заскладированно?
– Достижение человеческой мысли, надо полагать, зафиксировали,– предположил Петр Павлович.– Странно, что под книги это замаскировали или вы глядели невнимательно?
– Да нет же, я сказал книги и экспонаты. Это, наверное, экспонаты. Мы же не стали листать по помещению каждому. Пару штук листнули – книги действительно, ну и дальше опустились на пятый уровень.
– А там что?
– Там техника в основном. И апартаменты членов ЦК СС. Центральные Координаторы Совета Старейшин.
– Они что жили здесь?
– Не знаю. Их всего было 66-ть, а Верховные видать вшестером заправляли и главный у них этот Рерюф был.
– Ладно, разберемся на месте,– Петр Павлович принялся рассматривать очередной "убойный" экспонат.
– Ты смотри, ниже коробки явно с боекомплектом. Действующие значит, а не муляжи там какие-нибудь. Вот это явно пулемет и калибр где то миллиметров 12-ть не меньше. Даже руки зачесались пострелять.
– Вот что значит военная косточка,– подметил Силиверстович, проходя дальше по проходу и упираясь в запертую дверь. Свистнув, он открыл и эту с такой же легкостью и, включив свет, позвал Петра Павловича:
– Петр, твоя мечта осуществилась, на тир похоже.
Бункер очередной, дизайна не имел вообще никакого и был длиной метров двести. Сразу за входной дверью его перегораживала стойка из темного пластика, разделенная прозрачным же пластиком на кабины.
– Да, похоже на тир. Только где оружие? Или как его взять?-
Петр Павлович подошел к стойке и увидел небольшой пульт со значками.– По зеленой, сначала нужно хлопнуть – это мы усвоили,– Петр Павлович шлепнул по клавише и откуда-то из правого угла появился все тот же "прапор". Он остановился перед вошедшими, отсалютовал и, посверкивая "глазенками", уставился на Петра Павловича.
– Ну и что молчим? Докладывай "прапор", что тут и как?
– Есть,– козырнул опять "прапор" и монотонным, механическим голосом доложил:
– Вы находитесь в боксе литер /******/ предназначенном для профилактики и пристрелки стрелкового вооружения, выставленного в качестве экспонатов в смежном боксе литер/******/.
– Каким образом извлекаются для этой цели экспонаты?– обрадовано приступил к допросу «прапора» Петр Павлович.
– Набираете на пульте индекс экспоната и ставите тем самым задачу на извлечение или отдаете голосовое распоряжение, с указанием индексов,– все тем же металлическим голосом выдал справку "прапор".
– А если я пальцем покажу?– уточнил свои возможности Петр Павлович.
– Можно и визуально,– ответил паук.
– Слушай, Миш, ты же вроде говорил, что они у вас тут на живом русском разговаривают. А этот? Как пылесос гудит на одной ноте,– повернулся к сыну Петр Павлович.
– Сейчас исправим,– Мишка щелкнул тумблером на шнуре, вызывая Серегу.
– Ну, чего там?– отозвался тот недовольно.
– Серый, объясни, пожалуйста, почему тут контингент разговаривает на языке суконном? Гудят как пылесосы на одной ноте. Клиенты недовольны.
– Щас устраним. Что предпочитаете? Феню или наоборот какой-нибудь поволжский диалект?
– Нормальный давай. Повседневный, с интонациями.
– Понял, получите,– ответил Серега. «Прапор» дернулся и, выгнувшись, вкрадчивым голосом произнес:
– Чего изволите-с, господа?
– Вон тот пулемет изволим, что торчит в пятом кубике отсюда в четвертом ряду,– Петр Павлович указал пальцем в соседний бокс.
– Один секунд,– паук шмыгнул в дверной проем и понесся к "кубику". Там он прижал один из манипуляторов к пластику и со звуком "пам", боковая стенка уползла в сторону. "Прапор" сноровисто подхватил экспонат манипуляторами и поволок его в тир. Здесь он выставил его на стойку и умчался опять, теперь уже за боекомплектом. С нижним "кубиком он повторил ту же операцию и, вернувшись с пластиковой коробкой, мгновенно прищелкнул ее к экспонату.
– Экспонат индекс/******/ к стрельбе готов. Прошу,– доложил он.
– А мишени где?– Петр Павлович осмотрел пулемет и, взявшись за пистолетную рукоять, выполненную явно из чего-то прорезиненного, прицелился.
– Мишень активируется нажатием клавиши с кругом.– Подсказал "прапор" и добавил:
– Такая вот хрень.
– Ну-у-у, орел,– похвалил Петр Павлович непонятно кого, то ли "прапора", то ли Серегу.– Предохранитель, затвор. Лента. Все ясно,– Петр Павлович хлопнул по клавише с кружком и с дальнего конца в их сторону скачками понесся зверь, похожий на кабана. Попасть в него Петру Павловичу удалось только с третьей очереди. Причем зверюга не упал, как все ожидали, а исчез.
– Это что за мишень такая? Доложи "прапор",– Петр Павлович утер ладонью вспотевший лоб.
– Эт глюк, ну-у-у голограмма. Дезактивируется от температурного воздействия,– отозвался «прапор».
– А если я ее не успею… дезактивировать?
– Добежит до конца и дезактивируется сама. Че тут непонятного?– сверкнул сегментами паук.
– И что, тут только кабаняра выскакивает?– поинтересовался Петр Павлович.
– Нет, там ниже целая строчка из пипочек. Даже летающие цели имеются. Фигурки соответствуют. Сначала по ней ляпнуть, потом по кругу,– все тем же голосом сообщил «прапор».
– Значит, тот, кто здесь палил последний раз, тот на кабана этого нажал?– сделал вывод Петр Павлович.
– Ну да, Старейшина Совета палил,– подтвердил его догадку "прапор".
Петр Павлович выбрал что-то летающее и в его сторону полетела птица, напоминающая гуся, но размерами раза в три побольше. Попасть в нее полковник не сумел, кончился боезапас и "гусь" долетев до стойки, спикировал на стоящего за ней пулеметчика, норовя клюнуть в голову.
Непроизвольно тот сделал шаг назад, прикрываясь инстинктивно руками, но "гусь", не дотянувшись до головы полметра, исчез так же внезапно, как и появился.
– Фу ты, как живой!– Петр Павлович вытер снова вспотевший лоб.
– И не говорите, блин,– поддакнул "прапор".
– А если бы я не отошел?
– Ну-у, тогда слегка бы током шандарахнуло, вольт десять,– сообщил "приятную" новость паук.
– Почему не предупредил, сапог кирзовый?– рявкнул на него полковник.