– Нет, у Илюхи были вещи, конечно. И у Лизки была целая тумбочка косметики. Но пока я был на сборах, она всё вывезла и исчезла вместе с сыном.
Очень странно. Модель жила тут почти полтора года. Неужели ей не хотелось что-то изменить, добавить уюта? Ни за что не поверю! Что-то тут не так. Ни одна девушка не сможет так жить.
– А у неё была своя жилплощадь?
– Нет, она снимала квартиру в Москве. Однушку. Я был там, когда помогал ей перевезти вещи. Очень маленькая, на окраине города. Да у Лизаветы и вещей толком не было. Я всё купил ей.
– А фотографии?
– Она увезла все совместные фото.
Крякаю. Ничего себе! И Полонскому не показалось это странным? Зачем, уезжая, забирать все совместные фотографии? Чтобы ничего не осталось! Но ведь, наверняка, в журналах полно их совместных фото. Или, это её не пугало? Тогда что скрывала Лиза? Куда она сбежала вместе с ребёнком? И зачем? Хоккеист хоть и не выглядит безумно влюблённым в модель, очень переживает по поводу утраты сына.
– А алименты ты платишь?
– Пока она на них не подавала. Да я бы просто так давал Илье деньги, но не знаю, где мальчик.
Хм. Очень странно. Я решила, что Лиза – алчная хищница, охотница за деньгами. Но, похоже, это не совсем так.
Спортсмен вальяжно устроился в кресле, расставив ноги. Я почувствовала непонятную дрожь в коленях. В мозгу появилась какая-то важная мысль, но поза Полонского напрочь отбила у меня способность мыслить.
Нет, чёрт возьми, нельзя смотреть на его…
– Куда идти? Где наша комната?
– Нет-нет. Не ваша. Никитка поживёт в детской, которую я оборудовал для Ильи, а твоё место – в моей комнате.
Сердце сжалось стальным кулаком, аж дыхание перехватило. Что он имеет ввиду? Что я буду спать с ним в одной постели?
Максим Дмитриевич, ехидно улыбаясь, подмигивает:
– Пойдём, я покажу тебе наше уютное гнёздышко, а потом я покажу комнату мальчика. Привыкай, дорогая, и не забывай – ты моя невеста и должна вести себя соответствующе.
5
На негнущихся ногах я осматриваю спальню известного спортсмена. Те же серо-коричнево-белые цвета, огромная кровать, шкаф. Всё простых, лаконичных форм – никаких изгибов, мебель как будто вырубленная топором – строгая и простая, без излишеств. Никаких картин на серых стенах, ни цветов на окнах – всё очень просто, по-мужски строго и скупо.
Особняком стоит белоснежная софа. Она сильно выбивается по дизайну и смотрится – как белый лебедь в чёрной стае. С плавными изгибами, на вычурных, резных ножках.
– Какая красивая софа!
Я восторженно смотрю на это шикарное мебельное изделие, и прикрываю рот рукой. Хоккеист прищуривает зелёные глаза, которые мигом становятся холодными, и сжимает губы в тонкую нитку:
– Это софу покупала Лизавета. Она ей очень нравилась. Прям вымолила у меня эту дрянь.
Мужчина морщит нос с некоторой брезгливостью и вновь поворачивается ко мне.
– Тебе действительно она нравится?
– Да, очень! Она прекрасна.
– Я как раз собирался поручить грузчикам, которые привезли манеж Никиты, выкинуть её на помойку. Но, раз она так тебе понравилась…
– Да, оставь её тут, пожалуйста! Я буду на ней спать.
Глаза мужчины невольно расширяются, а брови удивлённо ползут вверх:
– Но, мы же семья…
– Ну, хотя бы пока твои родственники не приехали, я не хочу спать с тобой в одной постели.
Я опускаю глаза в пол и дрожу, как провинившаяся школьница перед учителем. Хоккеист подходит ко мне не спеша, как тигр, готовящийся к решающему прыжку на свою жертву.
– Не вопрос. Ты можешь спать и в детской, пока не приехали бабушка с сестрой. Там стоит диван. Но, Маргарита, когда гости приедут, ты, как моя невеста, будешь ночевать в моей постели.
Сглатываю слюну, представив себе всё это в самых пикантных подробностях. Кажется, я переоценила свои силы. Ночевать в одной постели с симпатичным сексуальным мужчиной? После более полугода воздержания? Мне кажется, это будет выше моих сил.
Ещё не поздно отказаться.
– Я не притронусь к тебе, обещаю.
Как ушат холодной воды вылил. Сглатываю слюну. Смогу ли я отказаться от такого соблазна – вот в чём вопрос.
– Я тебе сразу говорил, что ты несколько не в моём вкусе – я люблю девушек поизящнее.
Эта фраза больно резанула слух, и я содрогнулась от пробежавшей дрожи. Что о себе вздумал этот выскочка? Что он может вот так, безнаказанно хамить мне, указывать на мои неидеальные пропорции?
– Так что ж ты не подыскал на роль Лизаветы девушку поинтереснее?
Гордо вздёргиваю подбородок, и нагло, с вызовом, смотрю в зелёные глаза хоккеиста. Что там в них? Ухмылка, сарказм, насмешка? Конечно, что угодно, только не раскаяние.
– Не было времени выбирать.
У меня перехватывает дыхание. Развернуться и уйти? Дать пощёчину? Ну, а что – я уже набила руку на самодовольной физиономии Игоря.
Хоккеист смотрит на меня сверху вниз, насмешливо улыбаясь, а я даже ничего не могу ответить – настолько я обескуражена его внезапным заявлением.
– Обещаю, если мне ещё раз понадобится актриса на роль моей бывшей любовницы, я не буду вас тревожить. Ну, а сейчас, если мы всё выяснили, идём, я покажу детскую.
Он разворачивается и выходит за дверь первым, даже не дав мне возможность ответить на его красноречивую фразу. Чёртов наглец!
Прижав к себе сыночка покрепче, я выхожу в коридор и по мягкому, пушистому ковру попадаю в детскую. Белоснежная комната будто безликая – светло-серые стены, белая мебель. Конечно, всё очень дорогое, но совершенно неинтересное. Ни ярких акцентов, ни весёлых картинок, наклеек, ничего, что бы превращало это скучное помещение в комнату маленького ребёнка.
Полонский не обманул – вдоль одной стены стоял серый диван с серо – розовыми подушечками. Это было хоть какое-то разнообразие. И я понимаю, что, скорее всего, это – тоже покупка Лизаветы.
Мой вопросительный взгляд поймал хоккеист, и сухо кивнул:
– Да, этот диван тоже покупала Лиза. Я бы, конечно, выбрал что-то менее розовое. Ну, зачем пацану в комнату этот оттенок? Но она настояла на своём.
– А почему в комнате всё такое безликое? Это же детская.
– Главное – чистота и порядок. А весь хлам, которым женщины любят загромождать помещение, я терпеть не могу.
Вздыхаю. И что яркая модель нашла в этом зануде?
Ведь все характеризуют Лизавету как модную, яркую девушку. Красиво и вычурно одевающуюся. Ей явно было неуютно жить в такой обезличенной квартире. Или, всё это было? Но, раздосадованный, обманутый мужчина попросту избавился от всего, что ему напоминало о присутствии любовницы.
И непонятно, что она нашла в хоккеисте? Таким ярким темпераментным девушкам нужен кто-то менее холодный и спокойный. Ведь именно в этом она упрекала Полонского, когда сбежала. Но ведь жила же с ним как-то полтора года, ребёнка родила.
Это очень странно. Не верится мне в бескорыстную любовь девушки.
– Сейчас грузчики внесут манеж, покажите, куда его лучше поставить.
Максим Дмитриевич торопливо выходит из детской, прикрыв за собой дверь. Я с облегчением опускаю сынишку на пол – пусть поползает, осмотрится.
История с исчезновением Лизаветы нравится мне всё меньше и меньше. А хоккеист – вовсе не такой душка, каким хочет казаться. Кажется, модель была здесь несчастлива, а мужчина не приложил никаких усилий, чтобы создать для любимой женщины комфортную обстановку.
И ищет ли он сына на самом деле? В доме нет игрушек, одежды, фотографий. Ничего, что бы напоминало о том, что совсем недавно здесь жили девушка и ребёнок.
Или? Всё же хоккеист избавился от будоражащих душу вещей? Как бы я поступила на его месте? Возможно, тоже бы всё повыкидывала, что хоть как-то напоминает мне о предателе.
Я села на диванчик, закинула ногу на ногу и откинулась на спинку. Максим Дмитриевич вряд ли любил свою любовницу – уж очень быстро он о ней позабыл, начав флиртовать с другими женщинами. В мозгу мигом всплывает инцидент в японском ресторане, где Полонский пытался познакомиться с официанткой.
А может, это просто защитная реакция, чтобы вновь почувствовать себя уверенным?
Даже, если спортсмен – типичный бабник, не пропускающий ни единой юбки, тогда почему он всё же не женился на женщине, которая подарила ему сына? Почему Лиза почти полтора года ходила в статусе любовницы?
Я бы вообще засомневалась, а была ли она, но консьержка Тамара Павловна определённо знала Лизавету. И, какая она была? Яркая, модная, энергичная.
Я закусываю губу. Во что я снова вляпалась?
А вдруг – хоккеист – это синяя борода? Убил свою любовницу, а меня поставил на её место, исполнять заученную роль перед своими родственниками.
От этих мыслей по телу побежала волна дрожи.
– Да нет, быть того не может.
Качаю головой. Что-то я разнервничалась. Нет, зачем Полонскому этот спектакль?
Я понимаю, что мне очень хочется думать, что мужчина в этой истории – и впрямь, сторона потерпевшая. И кем я уже не выставила Лизавету – и алчной женщиной, и сбежавшей невестой, и невинно убиенной. Надо успокоиться. Я постараюсь докопаться до истины.
Скрипит дверь в детскую, и я испуганно оглядываюсь. Но, это всего лишь грузчики с манежем в руках.
– Куда поставить?
Я небрежно делаю взмах рукой. В детской полно свободного места и всё равно, где будет стоять любимый домик моего сынишки. Грузчики аккуратно опускают манеж со всем содержимым на пол, и удаляются.
Выдыхаю.
У Никитки полно вещей – красивых и ярких. Я преображу эту комнату, и хотя бы на несколько дней она превратится в настоящую детскую комнату. И пусть хоккеист попробует хоть что-то мне сказать!
– Всё в порядке?
Мужчина стоит сзади, небрежно наклонив голову на бок и проводя рукой по своим тёмным волосам.
– Да, конечно.
– В таком случае, я предлагаю вам переодеться.
Максим Дмитриевич протягивает мне несколько вешалок с висящими на них вещами. В основном, это – платья.
– Это вещи Лизы, которые она, по какой-то причине, не забрала с собой. Скорее всего, забыла. Они висели в шкафу в прихожей.
Мужчина протягивает мне вешалки, и я понимаю, что их четыре. На трёх из них и вправду висят платья – короткое чёрное, с пайетками, ярко-красное с огромным декольте и вечернее, серебристое платье. На четвёртой вешалке висит брючный костюм алого цвета – жакет и брюки.
Девушка и впрямь любила яркие, броские вещи. И ещё – невероятно дорогие. По одним ярлыкам понятно, что это одежда не из масс-маркета, а сшитая на заказ у известных кутюрье. Почему же алчная модель оставила эти вещи бывшему любовнику? Просто забыла, или оставила с какой-то целью?
Все платья удушающее пахли дорогим парфюмом, и я сморщилась от непривычного запаха.
– Я не могу это надеть.
Зелёные глаза хоккеиста вмиг вспыхивают недобрым огоньком. Но я не собираюсь отступать – надеть чужие вещи, это уже слишком.
– Я брезгую. Не заставляй, пожалуйста. К тому же, Лизавета явно выше меня и тоньше. На мне эти вещи не будут также эффектно смотреться. Если ты так жаждешь меня переодеть, купи мне новую одежду в Лизином стиле.
От этой фразы у мужчины появляется недоумённое и озабоченное выражение на лице. Он закусывает нижнюю губу, и бормочет:
– А ведь ты права. Эти четыре вещи я покупал Лизе сам. Дарил на праздники. Она забрала с собой только ту одежду, которую покупала сама.
– А украшения, драгоценности?
– Ничего этого нет.
Хм. Что-то не стыкуется. Если девушка хотела показать свою самостоятельность, то должна была оставить всё, подаренное любовником. А так – нелогично получается.
– Ты обещал мне номер телефона няни, которая присматривала за Ильёй. Я бы хотела с ней поговорить.
– Да, конечно.
Мужчина выходит из комнаты, а я в задумчивости оглядываю детскую. Ох, нелогичное поведение Лизаветы меня настораживает ещё больше. Она вывезла из квартиры абсолютно всё, до самых мельчайших деталей. Но, не забрала отчего-то эксклюзивные вещи. И в квартире абсолютно не чувствуется женское присутствие, как будто она изначально знала, что не проживёт тут долго. И чистота. Кристальная чистота.
Хоккеист возвращается с блокнотом, и вырывает из него листок с написанными цифрами. Я прячу листок в карман, и интересуюсь:
– А кто наводит порядок в доме? Тут очень чисто.
– Приходила уборщица, таджичка. Отлично убиралась. Но она исчезла вместе с Лизой. И больше не появлялась.
– И ты её не искал?
– Слушай, ты думаешь, мне до уборщицы? Пока я был на сборах, моя невеста, прихватив сына, вынесла всю квартиру. Обвинила мне в холодности и исчезла. Когда я вернулся домой – был в шоке. Она забрала из квартиры абсолютно всё! А то, что уборщица не приходит, я понял гораздо позже – меня ж дома почти не бывает. Откуда мне знать, куда она делась? Да и фиг с ней, другую найму! Мне бы только Илюху найти!
– А Лиза?
– Да фиг с ней! Хочет жить с другим – пусть живёт. Но сына я заберу себе!
– А ты не пробовал ей позвонить, договориться по-хорошему?
Спортсмен прищуривается и тяжело вздыхает:
– Ну конечно, Маргарита, я пытался с ней связаться. Но эта вертихвостка сменила номер телефона!
– И как ты сейчас пытаешься найти сына?
– Частного детектива нанял. Но ты знаешь, ничего вразумительного он пока мне не сказал. Я как раз завтра встречаюсь с ним в кафе, он должен мне рассказать итоги прошедшей недели. Посмотрим, может, ему удалось найти эту модель?
Молчу. Почему Лиза так жестоко поступила с хоккеистом? Ведь можно было разойтись по-человечески, мирно и без скандала.
– Может, она хотела выйти за тебя замуж? Почему вы не поженились до рождения Ильи?
– Лиза не захотела.
Я поднимаю на мужчину округлившиеся глаза. Такого поворота вещей я никак не ожидала. Значит, Максим Дмитриевич был совсем не против кольца на пальце. Так может, он всё-таки, её любил?
– Она отказалась?
– Ну да. Я, как узнал о её беременности, сразу сделал ей предложение – как честный человек. Но Лизавета сказала, что не хочет поспешно выходить замуж, и мы сможем пожениться и после рождения мальчика. Но после родов она мотивировала свой отказ тем, что ещё не пришла в норму, потом – что не хочет свадьбу зимой, а хочет непременно летом. В общем, находила постоянные отговорки.
– А Илья? Он был зарегистрирован на тебя?
– Нет, Лиза дала мальчику моё отчество, но оставила ему свою фамилию. Мы сильно поругались из-за этого, но она категорически не хотела, чтобы Илья был записан на меня. Сказала, что потом я смогу усыновить ребёнка.
Поступки девушки кажутся мне всё менее понятными. Если она – алчная охотница за деньгами, то почему не вышла замуж, не дала зарегистрировать отцу ребёнка?
Нет ответов.
– Ладно, устраивайся. Уже поздно. Завтра с утра я уеду на встречу с частным детективом, а потом вместе пообедаем, хорошо? Если я тебе понадоблюсь, то буду у себя.
Киваю. Видимо, наш разговор разбередил старые раны мужчины, и он поспешил уединиться. Ну ладно, ему тоже полезно всё переосмыслить. А я пока обставлю детскую для Никитки и попробую дозвониться до няни. Как там её зовут? Кажется, Ирина Константиновна? Надеюсь, она поможет пролить свет на эту историю.
Максим Дмитриевич грустно улыбается, провожает ползающего Никитку уставшим взглядом и поспешно уходит из комнаты.
Я достаю из заднего кармана брюк листок с номером телефона Ирины Константиновны. Что ж, попробую поговорить с женщиной. Это, конечно, не телефонный разговор, но у меня нет другого выхода – мне не с кем оставить сынишку.
– Я вас слушаю.
– Ирина Константиновна, добрый вечер. Мне ваш номер телефона дал Максим Полонский.
– И что? Он сказал обо мне что-то хорошее?
Ироничный, недоумённый тон няни заставляет меня замешкаться.
– Ничего плохого о вас он мне не говорил.
– Очень странно.
– Простите, я вас не понимаю.
– Девушка, кто вы, и что вам от меня нужно? Ни за что не поверю, что я вам нужна как няня – Максим Дмитриевич ни за что бы не стал давать такие рекомендации.