– Собирайся, мне нужно в город. Купишь себе все необходимое. В ближайшее время ты будешь жить здесь.
–А ты?– тихо проговорила.– Где будешь жить ты Влад? Или Стас? Ты скажи, как мне к тебе обращаться?
Он лишь отшвырнув в сторону газету, заставив, наконец, замолчать маленького китайца, благоразумно отвернувшегося к плите.
– Как тебе больше нравиться, милая!
Влад
Смотрю на нее, и ярость поднимает свою черную ядовитую голову. Или это не ярость, а ревность? Это чувство чуждо было мне от рождения. Только до того момента когда встретил ее. На том чертовом показе, где она играла в оркестре. Взгляд случайно зацепился за волосы ее цвета сияющего пепла, и я залип. Настолько сильно, что дальше все как в тумане. Сделка, вопросы, все побоку пустил и на нее весь вечер пялился, как дурак.
Еще имени ее не знал, а уже ревновал дико, скалясь злобным оскалом по сторонам. Красивая. Той особенной красотой, от которой крышу сносит и одно желание пульсирует в голове с диким стояком в штанах. Глаза ее наизнанку душу мне вывернувшие. Равнодушные глаза, мать их. Узнал, кто, что да как, и понял, нет у нее другого выхода и у меня нет. Только поздно понял, что не так надо было. Такие ванильные девочки заслуживают ухаживаний, походов под луной, предложения на одном колене и конфет вместо дикого секса.
Облажался я пополной, да только что теперь то, кулаками махать. Хорошо хоть натуру свою звериную спрятал глубоко, так глубоко, что почти забыл о ней, до того самого момента. Другим я хотел быть для нее, достойным ее.
Чистым, от своего прошлого, чтобы не знала из какого дерьма вылез, и как по головам шел. Страшно шел. Не хотел марать ее наивность своей расчетливостью и цинизмом. Прошлое не отпускает таких как я, но не меня. Я сам решаю, кого куда отправлять и на сколько.
Только все равно ни хера не вышло. Она мучилась, горела в этом аду, и я с ней по соседству. А сделать ничего не мог. Нет сил отпустить, и ломать больше нет. Лучше пулю себе в голову, чем отдать собственными руками кому-то. Как представлю, что не мне принадлежит, так ее убить хочу. Никому не отдам. Моя. И ничья больше.
Диана
На огромных лужах вновь проступила рябь. На время прекратившийся дождь, вновь ударил с новой силой. Солнце так и не пробилось сквозь серую плотную завесу темных облаков.
В машине пахло им. Все было пропитано запахом Влада. Не сигаретным дымом, а особенным, принадлежащим только ему- смелому, напористому, без ноток сладости, и обжигающий своей сумасшедшей энергией.
Я украдкой бросала взгляд на его четко очерченный профиль, и невольно удивлялась метаморфозе наших отношений. Я боялась его до ужаса и между тем чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Парадокс. Сидеть рядом на расстоянии вытянутой руки и быть одновременно так далеко, как никогда раньше.
За окном водная пыль заволокла горные пейзажи и живые багряные осенние краски. Разноцветным мокрым золотом они темнели над темно-лиловым горизонтом. Капли стекая, догоняли друг друга, растворяясь и сдаваясь под напором ветра. Я прикрыла веки, отвернувшись к окну, как вдруг раздался оглушительный взрыв страшной силы, и мгновенно салон заполнили языки пламени и черный едкий дым.
Меня накрыло оглушающим коконом, и сначала я даже не понимала, что произошло, и продолжала смотреть на языки пламени, жадно лижущие панель приборов, пока сильные смуглые руки не вытащила меня из горящего салона автомобиля.
Голос Влада доносился как сквозь толстый слой ваты. Его обеспокоенный пытливый взгляд, руки везде и сразу. Он что-то говорил, требовательным тоном, а я была не в силах что-либо ответить.
–Не закрывай глаза, черт возьми, слышишь! Смотри на меня, не закрывай глаза…– руки гладят меня, а лицо, словно, застывшая гротескная маска с пылающим черным взглядом.
Я опустила глаза на его руки, стремительно окрашивающиеся в ярко красный цвет, и затем на свой живот. Светлая тонкая ткань куртки была пропитана кровью. Влад что-то снова закричал, и я провалилась в темноту.
Влад
Я не думал, что может быть вот так. Нет, я не про взрыв. Я привык с шестнадцати лет ходить по самому краю, по острию ножа, готов в любую секунду расстаться с жизнью.
Но в тот момент, когда грохнул взрыв, и салон заволокло черным удушающим дымом, я повернулся и не увидел ее рядом. Точнее, я ее просто не увидел, из – за яркого пламени, и ядовитого дыма, стремительно заполняющего салон автомобиля.
В тот миг все остановилась, словно замерло. Паника сковала все мое существо, а в голове билась мысль: «Успей!». Надо отдать должное тому времени, проведенному за чертой, и выдержке, иначе я бы там вместе с ней превратился в пепел.
Выскочил, обжигая руки выбил проклятую дверь, и едва взглянув в белое, бескровное словно простыня лицо, перепачканное в черной саже, и сердце замерло, затем мучительной болью пустилось в свой торопливый бег, отдаваясь набатам в ушах . Еще никогда я не ведал такого всепоглощающего страха. Держать на руках раненную любимую женщину, жену, и будущую мать своих детей, и понимать, что ничего не смогу сделать, осознавать свою беспомощность.
Смотреть в янтарные огромные омуты и кричать, чтобы не смела их закрывать. Боялся, что не увижу больше таких любимых глаз. Никогда себя раньше так ненавидел, за то, что не смог уберечь. Не смог оградить от темной стороны своего существования. И самым страшным было то, что ведь мог предугадать, просчитать наперед, как всегда раньше.
Вот она, правда нашей жизни, из такого болота уходят только на тот свет. Как бы ты не прятался, каким бы ты не был умным, и умеющим просчитать каждый шаг. Наступит такой момент, когда недоглядишь, прозеваешь, и будешь пожинать плоды собственной глупости.
Взял на руки ее понес в гору. Только бы донести, только б успеть. Нога занемела, в ботинке хлюпало от собственной крови, стекающей из раны на ноге. Плечо окаменело, кровавый ожог пока не болит, но скоро я не смогу им и пошевелить. Но упрямо иду вперед, переставляю ноги, боясь выпустить из слабеющих рук свою ношу. Вдалеке послышался шум двигателя. Проверить едут.
Время, уйти есть, пока машина догорать будет, и пока не поймут, что трупов в ней нет. Затем искать станут, землю рыть, пока не найдут. Меня не найдут. Есть место одно, о котором ни одна живая душа не знает. Только бы дойти. В голове шумит, ноги с трудом слушаются. Диана на руках словно мертвая, распахнутые глаза в небо смотрят, а капли дождя стекают по лицу, цепляясь за бархатные ресницы, и срываются, словно слезы, катятся по бледным щекам.
Нельзя останавливаться, отключусь сразу же. Рано еще, найти могут. Продолжал идти. Не знаю, сколько шел, час, два три, пять. Ночь давно уже, и проклятый дождь хлещет по лицу, затекая за шиворот .Подстегивает, поторапливает. Ельник старый узнал сразу. Дошел.
В хижину вошел, аккуратно положил Диану на кровать. Раздел ее и сам разделся. Нашел простыни, разорвал на полоски и перетянул рану у нее на боку. Только когда уложил жену на кровать, и сделав необходимые инъекции, и укутав в одеяло, занялся собой. Обработал свои раны и залез к ней под одеяло, крепко прижав к себе ледяное тело, боясь выпустить хоть на мгновение, или пропустить тот момент, когда ей станет плохо. Терпел, пытаясь не уснуть, сколько мог, перебирая в памяти счастливые моменты нашей жизни. Их было так ничтожно мало. Самые крохи. Я бы многое отдал, что б отмотать назад и все переиграть. Но жизнь такая штука, реванш просто так не предоставит, его зубами надо выгрызать, вырывать с мясом жертвуя самым дорогим, что у тебя имеется. Плавая в своих воспоминаниях, то коря себя, то подбадривая, не заметил, как отключился
Диана
Я выплывала очень медленно, с мучительной болью терзавшей мой бок. Горло саднило и неимоверно хотелось пить. Едва открыв глаза, как взгляд уперся в деревянный потолок из грубого сруба. Скользнул по таким же стенам и небольшому, но чистому окошку, прикрытому голубой шторкой в белый горошек. Я лежала на кровати, и первое что отметила, в домике было очень тепло, даже жарко. Осторожно, чуть повернув голову, которая тут же отдалась резкой болью, нашла источник жара. Влад лежал лицом ко мне так близко, что я могла пересчитать его длинные, изогнутые ресницы. Заросшее темной щетиной осунувшееся лицо, и свежий шрам, рассекающий его правую бровь по диагонали. Правая рука крепко лежала на моем животе, словно удерживая меня на месте не давая встать, впрочем, сейчас встать для меня непосильная задача.
Мне ужасно хотелось пить, но я не спешила его будить, продолжая рассматривать. Горькие складки пролегли у его губ, а темные идеальные брови тревожно хмурились, словно кто-то невидимый беспокоил и угрожал моему мужу во сне.
Вот темные ресницы дрогнули и на меня уставились ярко-зеленые глаза. Долю секунды, и рука на моем животе напряглась, а губы растянулись. Нежная улыбка расцвела на его лице, улыбка из прошлого. Я и забыла силу ее красоты. Сокрушительную силу.
–Ну, привет, Ди.– И пристально смотрит. Этот взгляд я вижу впервые. Безумный и жаждущий, звериный. Облизываю пересохшие губы, и Влад отзывается судорожным вздохом.
–Где мы, Влад? Что со мной?– хрипло спрашиваю.
–Ну и напугала же ты меня девочка… Не отдам. Никому, даже смерти не отдам, пока не решу иначе.– рука зарывается в волосы и с силой притягивает лицо к себе. Губы прожигают мой рот, а рука придавила к кровати. Не смотря на слабость, я почувствовала как тянущая сладкая боль растекается между моих бедер.
Губы Влада скользнули к шее, кусая ее, оставляя метки, стремясь заклеймить и прожечь насквозь своим пылающим поцелуем, а руки сжали грудь. Я вздрогнула, а Влад, выругавшись, ослабил хватку, приподнявшись на локте.
–Мы в горах. В десяти километрах от того места, где на нас было совершено покушение. Ели ты помнишь, нашу машину взорвали. Как ты себя чувствуешь?
– Не знаю. Пить хочу, и есть, наверное.
Снова легкая улыбка коснулась его губ. Он поднялся и налил в причудливую глиняную кружку воды, из такого же глиняного кувшина. На нем была черная водолазка, подчеркивая его рельефный живот и рук, а также спортивные штаны, такого же цвета. Вещи отлично сидели на нем, из чего я сделала вывод, что это его вещи, а не с чужого плеча, и место это ему хорошо знакомо.
Поймав мой оценивающий взгляд, Влад усмехнулся одним уголком рта, затем изменился в лице.
– Прости меня, Диана. Мне очень жаль, что так все вышло. -Я не знала, что ему ответь, молчание повисло в комнате, порождая неловкость, словно мы были чужими друг другу.
– Как долго я было без сознания?
–Пять дней. Тебя лихорадило на второй день после ранения в боку. Но опасность миновала, ты была в надежных руках,– снова ухмылка, словно не замечал моего молчания и неловкости. Или заметил, но наплевал как всегда.
–Не сомневаюсь… А ты как?– я заметила, что Влад чуть заметно водит плечом, словно оно причиняло ему боль.
–Я в норме, так царапины…– развел руками, поморщившись от резкого движения рукой.
–Влад…– он впился в меня горящим взглядом, напрягся, уже предвидя мой следующий вопрос.
– Это покушение было на криминального авторитета Князя, или на Влада Звягинцева?
Глава 9
Ни один мускул не дрогнул на лице Влада, он невозмутимо подал мне кружку с водой, сосредоточенно глядя в окно, словно погода за окном волновала его сильнее всего на свете.
– О чем ты, детка? – и смотрит в глаза, так до ужаса правдиво.
– Ну, конечно,– хлопнула в досаде себя по коленке- сейчас ты мне скажешь, что у меня помутнения рассудка, не правда ли? Я видела там тебя, Влад, своими глазами в том чертовом эксклюзивном клубе на Петропавловске…
– И что ты там делала, позволь узнать?– его невозмутимость вмиг слетела, уступив место бешенству, и гневному взгляду буравящему меня.
–Ты ведь никогда не посещала такие места? Что еще я в тебе проглядел, Диана?
Меня точно также как и его накрывало волной бешенства и злости. Я привстала на подушках , чувствуя как дрожат мелкой дрожью руки, спрятала их под одеяло.
– А, ты вообще, глядел? Если, ты сейчас скажешь да, то сразу ответь, будь добр, куда именно?
–Давай по порядку. Что. Ты. Делала. Там.– Медленно отчеканил Влад, чернея на глазах.
Выдохнув, отвернулась к окну. Его взгляд прожигал мое лицо, а руки судорожно сжались в кулаки. Боже мой, вот как с ним разговаривать. Зря я затеяла этот разговор, вон теперь еще и оправдываться придется. Ловко он стрелки перевел.
– Гуляла, с подругой. Доволен? Ты, прости, меня, конечно, что не поставила тебя в известность, так ведь тебя и дома то не бывает никогда!
– Кто такая? Подруга, кто?– Проревел так, что я подскочила на кровати.
–Да какая разница, кто она такая? В консерватории учились вместе! Ты сейчас ловко стрелки переводишь, да Влад?
–Так, малыш, выдохни и успокойся. – И пальцами локон ловит, к лицу подносит и вдыхает аромат волос, прикрыв глаза.
– Все не так как кажется, и тебе не о чем волноваться, кем бы я ни был…
– Влад, ты жил все это время с другой женщиной?– Глаза распахнулись и уставились на меня.
– Диана, послушай сейчас меня внимательно. Нет никакой другой женщины, и не было,– шепчет, касаясь губами мочек уха, рождая под кожей рой мурашек.
– Влад,– тихо так говорю, в надежде на ответную искренность.– Я не знаю, что происходит, но мне очень больно…
Он отстраняется, берет мое лицо в ладони и пристально, открыто, без тени фальши смотрит в глаза.
–Тебе. Не зачем. Волноваться. Нет никого, кроме тебя и не было.
И я верю. Губам, легонько касающимся скулы, он ведет ими к шее, затем пробирается к губам. Сильные руки перебирают волосы, и гладят одновременно. Поцелуй мощный в своей силе, и одновременно медленный и тягучий, лишает воли и действий, порабощает и заставляет желать этого мужчину сильнее глотка воздуха. В его надежных объятиях не страшно ничего, в них как за каменной стеной.
Словно маленькую девочку перетянул к себе на колени, укутав одеялом, принялся баюкать, целуя попеременно, то висок, то закрывающиеся глаза.
Таким я Влада не видела. Море нежности плескалось в его взгляде и что-то еще, промелькнуло в зеленых омутах и скрылось в глубине.
Я прикрыла глаза, и решила сегодня не думать об этом. Конечно, просто смирится с происходящим я врядли смогу, но пока выбора у меня нет, и к этому разговору еще вернемся.
Проспала я до вечера. Влад раздобыл нехитрый ужин, состоящий из ветчины, сыра и настоящего молока с медом. Я с наслаждением потягивала горячий напиток, прищурив глаза, улыбкой отвечая на подшучивания Влада, о том, что сейчас я выгляжу настоящей довольной рысью.
Перевязав рану, Влад лег рядом на кровать, притянув, буквально положив меня на себя, и мгновенно засопел, уткнувшись в шею. Теперь пришла моя очередь нежно перебирать темные пряди, и гадать, что же принесет нам наше «завтра», и смогу ли я с ним жить.
Глава 10
В домике, в сердце самой тайги мы провели пять дней. Раны поджили, но еще не затянулись полностью. Это время мы провели, словно знакомясь, и медленно узнавая друг друга.
Влад купал и перевязывал мне раны, а я в свою очередь обрабатывала его. Завтраки, обеды и ужины были легкими, непринужденными и полны нежности и заботы.
Я как будто вкусила настоящей семейной жизни, и этот вкус осел на языке и оставил после себя незабываемое послевкусие. Я не хотела признавать даже самой себе, что мне отчаянно не хочется покидать это волшебное место.
Мне казалось, стоит нам его покинуть, все вернется на круги своя, и тот Влад, которого я знаю – жесткий и циничный займет место этого – нежного и любящего.
Выпал первый снег. Он белым покрывалом прикрыл весь гротеск черного голого леса, преобразив его в сказочное волшебное место. Огромные ели и сосны, под толстым слоем снега красовались друг перед другом, скрывая наш домик ото всех на свете.
Сегодня я загадала желание вернуться сюда вновь, в нашу сказку. В мир покоя и непринужденности, любви и нежности, заботы и понимания. Туда, где я ловила полный обожания взгляд, где я раскрылась сама для себя с новой стороны. Туда где я впервые поняла, что любовь есть, и она с ярко зелеными глазами и чувственной улыбкой.
Утром на шестой день, к моему удивлению, за нами приехал огромный снегоход, и Влад, смеясь, устроил меня на нем, закутав в теплое одеяло. Переговорив с мужчиной в огромной белой куртке, и помахав на прощание ему рукой, Влад, уселся за руль, подмигнув мне, и мы помчались прочь и снежной сказки.