– Батя, – Ефим коротко и решительно махнул ладонью, – с поляками мы договоримся. У нас с ними один общий враг – большевики. А мы местных поляков не прижимаем, так что всё будет нормально…. Ну и сам должен понимать – мы тоже тебе многое сказать не можем. Военный секрет, – Ефим значительно поднял указательный палец на уровень головы, – и уж поверь, мы с Кондратом делаем всё, чтобы ни при красных, ни при поляках и немцев порухи нам не было.
Отца успокоили. Не в последнюю очередь в этом сыграла и добрая порция самогона. После чего окончательно втянулись в праздничную обстановку. Вечером, за общим столом и коротенькой молитвы, вкусили постную пищу и всей семьёй, в приподнятом настроении торжественно направились в церковь на богослужение, степенно здороваясь с идущими в эту же сторону многочисленными семьями казаков. Под пение и плавный речитатив священника отца Евлампия, ведшего службу, механически крестясь и кланяясь вместе со всеми, я ушёл в свои мысли, невольно подводя итоги прошедшего.
…..Тогда, когда расстался с подполковником Климовым, я в деревне прожил ещё неделю. Никуда уже не лазил и все дни возился с техникой. Хотелось скорее уехать домой. А ночью выкладывался в сексе с любвеобильной Евдокией, которая оказалась на удивление весьма изобретательной. Давненько я так не трахался. Так что уезжал оттуда довольный в двойне. Полностью удовлетворённый и приятно вымотанный и любовью, и законченной задачей, желая лишь спокойного отдыха с Агашей и нормального быта. Правда, эта чертовка Евдокия преподнесла мне в последнюю ночь неприятный сюрприз. То ли влюбилась в меня, то ли решила поиграть на моих эмоциях. Уже уходя в предрассветной темноте из лагеря, она остановилась, загадочно посмотрела на меня, усмехнулась и «обрадовала»: – Жалко с тобой расставаться, милёнок. Хорошо и жарко любишь. Жалко только что занят, с то бы упала в ноги батяне и упросила, чтобы жизнь связать с тобой. Была бы очень тебе верной. Душно мне здесь, вырваться хочу отсюда. А так, прощай…, – горько засмеялась и убежала, оставив меня в недоумение и в раздрае. Но к вечеру, я забыл про неё, когда меня горячо обняла Агаша.
До осени занимался приведением в порядок технику, поиском запчастей, налаживанием поставок горючего, ну и конечно поиском водителей на неё и налаживал работу нашего автопарка, где вскоре работало двадцать два человека. Из тринадцати брошенных машин, сумели восстановить десять. Один грузовик забрали к себе в семью. Туда же определили и трактор Сталинец, закрепив за ними Серёгу-сапёра. Он вроде бы у Кондрата и других полицаев сумел своей лояльностью и работой завоевать доверие и теперь жил у нас на хуторе при опорном пункте. Туда же отдали и два автомобиля на нужды полицейского опорного пункта и в основном они использовались на личные нужды хуторян. Саня, второй сапёр, тихий, спокойный парень обучился у Серёги вождению и тоже был приписан к опорному пункту. Ездил то ездил, но в технике всё равно был слаб и всё техническое обслуживание в большей степени свалилось на Серёгу, но тот всегда к этому делу притягивал Саню и потихоньку поднимал его технический уровень. Я приглядывался к этим парням, пытаясь разобраться в них – смирились они с существующей ситуацией или на время затихли? И можно ли на них опереться в своей борьбе? И пока не сумел их понять. Остальная техника осталась в городе и на базе автопарка мы развернули частное предприятие. Занимались извозом, двумя тракторами пахали. Работы хватало и мы довольно неплохо зарабатывали. Сам я этим не хотел заниматься, поставив во главе предприятия Матеуша, и остался доволен его разворотливостью. Себе оставил роль свободного форварда – и вроде бы полицай, и при службе, в то же время прикрываясь своими братьями, автопарком, службу естественно «не тянул», чем вызывал глухое раздражение у некоторых полицаев. Хотя пока, о чём они ещё не могли догадываться, служба у них на данный момент была лёгкой и спокойной. Вот на следующий год….!? Хлопот у них действительно прибавится. А пока в районе тишь и благодать, да и немцы не нарезали нам никаких задач на этом временном отрезке. Так…, из неприятного было только сосредоточение всех евреев города в одном месте. С криками, плачем и горестными воплями их собрали на одной из захудалых окраинных улиц. Опять же оттуда нужно было выселить проживавших там, которые с охотой уступили свои худые дома, перебравшись в более добротные еврейские. Обозначили границы, которые евреи не должны пересекать без разрешения и стали их охранять, каждый день выгоняя на работы, что здорово не нравилось полицаям. Хорошо если день тёплый и солнечный, а если дождь и тогда приходиться целый день мокнуть вместе с охраняемыми. И это было пока для них самым неприятным моментом службы. Поэтому злились и завидовали многие полицаи моей вольной жизни. Одному, особо недовольному моим положением, пришлось помочь исчезнуть из жизни, чем вызвал немалый переполох в полицейской среде. Да и гнида хорошая была. Несколько раз оказывался свидетелем скотского отношения к евреям, когда он их выгонял на работу. При малейшей провинности жестоко избивал мужчин и не упускал возможности облапать приглянувшуюся евреечку. Думаю, что он их не только лапал. Но я вёл себя уже гораздо сдержанней в таких моментах и не выдавал своих эмоций, выжидая удобного случая покарать эту сволочь. Вскоре удачный момент представился и недалеко от нашей базы, в тихом переулке, прямо среди бела дня, грохнул из вальтера недовольного. Рисковал, очень здорово рисковал. Стрелять пришлось прямо в упор, уткнув ствол в грудь полицая, чем заглушил звук выстрела. Тот, увидев меня тоже в тихом месте, довольно осклабился, скорчил на лице зверское выражение, предполагая, что им он сумеет если не напугать меня, то хотя бы привести в замешательство, что будет его маленькой победой и местью. Вот только насладиться мифической победой не успел, так и умер с мимолётным удивлением на лице, когда увидел в моей руке парабеллум. Выстрела никто не слышал и тело нашли лишь через час, когда я сумел своей бурной деятельностью создать эффект постоянного присутствия в мастерских. Рисканул, но зато и врага, пусть даже такого мелкого, уничтожил и добавил работы следователю Полозову. А тот от своих подозрений насчёт меня, ещё по первому случаю, не отказался. Отработал и очень тщательно все побочные версии и снова сосредоточился на мне. Правда, уже не так рьяно, как с самого начала, но чувствовал, знал – копает он под меня, ищет шероховатости и зацепки. Хотя со мной вёл себя очень ровно, не выказывая каких-либо эмоций, а просто работал. Даже удивительно было, что он не боялся копать под брата начальника полиции.
И новый случай вновь всколыхнул его подозрения. Но все его усилия пропали напрасно, уйдя «как вода в песок». В своей борьбе он столкнулся не с провинциальным, неопытным парнем, каким он наверно считал меня, а с подкованным ещё той жизнью мужиком, проживший и имеющий багаж жизненного опыта гораздо больше, чем у него. Да и чтение детективной литературы, те современные криминальные фильмы, которые посмотрел в избытке в той жизни, давали большие возможности и значительный выбор вариантов действий и контрдействий. Поэтому все его усилия были разбиты моим грамотно выстроенным алиби, вернее видимостью алиби, а также пулей не из нагана, а от вальтера, что уводило следствие в сторону от меня. В довершение всего, получил следователь хороший нагоняй и от Кондрата, который был просто взбешён вторым случаем убийства полицейского за месяц и «накручивал всем хвосты».
Как потом мне, под самогоночку весело рассказывал Кондрат, некоторые интересные моменты того горячего разговора: – Я ему говорю – чего ты уцепился за одну эту версию? Отстань от брата, тем более сам же докладываешь, что стрельнули его из другого оружия. Значит, разные люди работали. Может моего батю, теперь подозреваешь? У него же, тоже вальтер… А тот бубнит своё… Мол, есть общее в обоих убийствах. В обоих случаях забраны удостоверения полицейских. Вот для чего? И убиты только полицейские. Убиты одинаково – в упор, как в последнем случае и с близкого расстояния, так и в первом. А это говорит, что убийца был из своих, раз его так близко подпустили к себе. И каждый раз, ваш брат был рядом с местом убийства. В первом случае у него нет алиби и приходиться верить его словам. В последнем, убийство произошло рядом с мастерскими и он мог выбрать момент и убить Андриана. А то что, все говорят что он всё время был на виду, тут надо по правилам перекрёстные допросы проводить и очные ставки, но это тогда будет кидать тень уже на вас. Или вы официально даёте приказ закрыть уголовное дело или я просто обязан его вести дальше…. Вот ведь, чертяка, какие условия выдвигает…. И не боится. Прынцыпиальный…. И упёрся, что свой это сделал и всё. Ведь – говорит – немцев не трогают!? Я ему – Вот ты и разбирайся что и к чему? А дело закрывать, я не буду. А то как потом остальным в глаза буду смотреть. А так, был бы бестолочью, давно бы выгнал. Но умный, чертяка. Как он быстро раскрутил несколько крупных краж и одно убийство в городе. Красота! Ладно, пусть работает….
И ведь надо ж, потребовал на отстрел вальтер отца, что ему естественно ничего не дало.
А я тем временем, пользуясь своей свободой, катался по окрестностям, изучая местность, дороги и заодно искал место для будущего тайника. Скоро осень, дожди, потом зима, снег и под ёлку уже ничего не положишь. По идее, нужно было бы выкопать небольшую землянку, но это время, да и в смысле отсутствия в ней влажности, вряд ли у меня получиться. Но в ходе поездок и изучение карты, которая была в распоряжение Кондрата, как начальника полиции, я нашёл это место. И копать не надо и сухое. Раньше в своих поездках и поисках больше, чисто психологически, ориентировался на восточном направлении, а когда всё-таки стал на карте разглядывать западную часть нашей местности и там-то увидел в пятнадцати километрах от города условное обозначения каких-то развалин. Осторожно по расспрашивал старожилов и они поведали о старинном монастыре, разрушенным аж 100 лет тому назад, когда было польское восстание в 30 годах прошлого столетия против царской России. При случае прокатился туда и с интересом полазил среди внушительных останков каменных стен, говоривших о былом величии. Лазил осторожно, опасаясь обвалов, но всё равно, потерял осторожность и чуть не погиб в этих развалинах. Залез в большой квадрат, образованный высокими, изъеденными ветрами и дождями кирпичными стенами, справедливо предполагая здесь главный храм монастыря. Увидел неясный рисунок на ближайшей стене и решил поглядеть его поближе. Пошёл и упал в дыру в полу, затянутую по краям густой травой и мелким кустарником. Ещё бы сантиметров двадцать в сторону и нанизался задницей на ржавый железный штырь и остался там навсегда. Да и так было больно, к тому же чуть не разбился о каменные плиты, оказавшимся полом тёмного, сводчатого коридора. Минуты полторы провалялся на плитах, постанывая и охая, ощупывая ушибленные места и проверяя всё ли в порядке. Слава богу, нормально, несколько с трудом поднялся и, честно говоря, немного запаниковал, так как дыра, через которую провалился, была высоко и как бы я там не прыгал или пытался вылезти, без верёвки ничего бы не получилось. Да её ещё надо было выкинуть наверх из дыры и за что-то там зацепиться. Ни зажигалки, ни спичек, естественно как у некурящего, с собой не было. Пришлось двинуться на ощупь в темноту и уже через десять шагов уткнулся в остатки дверей. Большой подвал метров десять в длину, судя по моим осторожным шагам. В кромешной темноте пошёл вдоль стены, шаря по ней руками, и больно ткнулся коленом в какие-то камни, оказавшиеся после долгого ощупывания каменными ступенями. Начал по ним подыматься и выбрался в ещё один коридор, где на своё счастье, в конце его, увидел тусклый свет, явившимся разрушенным входом. Как я тогда обрадовался! Больше там не лазил. Вернулся на следующий день, укомплектованным для блуждания по тёмным подземельям и в хорошей кладоискательской лихорадке. Но она быстро прошла, потому что, пройдя путь до места, где провалился – там и пришлось закончить. Если бы вчера завернул в другую сторону, то через несколько шагов уткнулся в непроходимый завал до самого потолка. А так я всё равно был рад. Подвал действительно оказался большим и сухим и полностью подходил под мои цели. Тем более, что судя по отсутствию других следов, кроме моих, тут никто не лазил наверно лет пятьдесят. Много было гнилого хлама под толстым слоем пыли, но часть его сдвинул к дальней стене, а большая часть просто рассыпалась в труху, когда только попытался что-то с ним сделать. Тщательно подмёл самодельным веником, исчихался весь, но остался доволен тайным местом.
Проблема с тайником была решена и теперь стал изучать местность в западном направление, где с удивлением обнаружил, на пятнадцать километров дальше разрушенного монастыря, достаточно оживлённую дорогу, за которой наблюдал из кустов часа два.
Хммм…., вот теперь можно попытаться пощипать и немцев. Я уже не раз пожалел, что отдал Климову всё оружие. Чёрт, надо было хоть ещё что-то оставить, кроме вальтера. Хотя бы ППШ… Лучше бы, конечно, немецкий автомат… А то ведь с одним парабеллумом много не навоюешь. Нужно было доставать ещё какое-то оружие. Желательно автомат. В городе было четыре автомата. Два в комендатуре и два в полиции – у Кондрата и Ефима. Те постоянно с ними шарахались, да и мне не хотелось их подставлять. У немцев забрать тоже не получиться. Да и не хотел я трогать наших немцев, рано ещё привлекать их внимание к своим делам. Вот и ломал голову – Где и как его добыть?
И тут помог случай. Через несколько дней после моих приключений в монастыре, проезжая на машине с Кондратом по улицам города, вдруг увидел у комендатуры немецкий мотоцикл с коляской, откуда вызывающе торчал ствол пулемёта и рядом немец в квадратных мотоциклетных очках, явно приехавший на этом мотоцикле, да ещё с автоматом.
– Ух ты…! – Восхитился я, – подкрепление что ли нашей комендатуре прислали? Да с пулемётом ещё….
Кондрат нагнул немного голову и посмотрел на немца сквозь лобовое стекло: – Да не… Это раз в неделю нашему коменданту с главной комендатуры привозят фельдъегеря почту. Приказы там, документы, распоряжения…
– Аааа…, понятно, – с деланным равнодушием протянул я, а сам себе сделал зарубочку, – вот оно – желанное оружие.
По какой дороге они будут возвращаться к себе, гадать не нужно – дорога туда, только одна. И остаётся только продумать – Как остановить немцев и как их уничтожить?
Тоже долго не думал, вспомнив прочитанное о Великой Отечественной войне и уже на следующий день, на мотоцикле промчался по той дороге, прикидывая место, где можно сделать засаду. Таких обнаружилось три места: прямые и ровные участки дороги, хорошо просматривались в обе стороны. И если вдруг появятся не нужные свидетели, когда буду потрошить немцев, можно быстренько скакануть в кусты и смыться. Но…, всё-таки выбрал четвёртое – довольно резкий поворот, как раз налево, укатанный и длинный глиняный участок дороги, немножечко под уклон, позволяющий набрать приличную скорость и не сбавлять её на повороте, потому что руль поворачивается от коляски, которая будет в этом случае противовесом, а за поворотом приличный откос и деревья, куда они потом улетят. И у меня будет несколько секунд, пока они там очухиваются, чтобы подскочить и легко перестрелять немцев. Немаловажным было и другое обстоятельство – я мог по лесным тропам близко подъехать на мотике к засаде и в случае неудачи также быстро оттуда смыться.
И вроде бы всё предусмотрел, но вот про «овраги» не подумал… И такие «овраги»…. Да ещё на совершенно ровном и неожиданном месте. Короче – смех и грех…. Это сейчас, вот здесь, стоя в церкви можно посмеяться, а тогда я был на грани гибели.
….. Проводив взглядом из придорожного густого кустарника немецкий мотоцикл, заезжающий в город, удовлетворённо хмыкнул. Они приехали в то время, что и раньше. Единственно, что меня смутило – их было не двое как обычно, а трое. И развалившийся немец в коляске за пулемётом, был в офицерской фуражке. Первая мысль была отказаться от засады. Всё-таки я рассчитывал на двоих противников, да и с двумя гораздо проще и легче разобраться, чем с тремя. Но с другой стороны, я долго готовился, удачно организовал себе алиби: якобы с утра поехал за грибами, а перед этим целую неделю всем рассказывал, как хочу жаренных грибов. Уехал на мотоцикле на виду у кучи народа, да ещё в противоположную сторону от места, где планировал саму засаду. В течение часа набрал грибов в лукошко. Спрятал корзиночку и рванул дальними лесными тропами на это место. А как оно будет в следующий раз? И как организовывать снова алиби? Да и что душой кривить, появился некий нездоровый азарт и настроился именно на сегодня? Тихо снялся с придорожного наблюдательного пункта, ушёл в глубину леса, где оставил мотоцикл и не спеша поехал к выбранному для дела месту. Обычно немцы, передавав почту коменданту в течение пятнадцати минут, обстоятельно обедали в комендантском взводе, после чего спокойно перекуривали и общались с другими солдатами взвода в пределах тридцати минут и уезжали обратно. Скорее всего, в этот раз, при наличие офицера, время пребывания у них сократиться, но всё равно времени, чтобы доехать до засады и приготовиться было достаточно.