Александр Архипов
Мой дед – врун!
© Архипов А., текст, 2019.
© Издательский центр «Логос», 2019. (оформление, верстка).
Аннотация
Область применения: рекомендуется в качестве активной добавки хорошего настроения – до, во время и после приёма пищи. Вся наша жизнь именно на эти периоды и делится. А также перед сном и во время путешествий. Оказывает мягкое расслабляющее действие на мышцы лица, способствует поднятию общего тонуса организма и сокращает расстояния.
Состав: пятнадцать глубоко позитивных рассказов и одна ироническая комедия о «круговороте мужчин», мечтающая стать сценарием доброй и весёлой комедии.
Форма выпуска: симпатичная такая, нетолстая книжечка.
Рекомендации по применению и дозировка: взрослым и тем, кто таковыми себя считают, – 2–3 рассказа перед сном, но снотворным не является. При необходимости разовый приём можно увеличить.
Продолжительность курса: читайте, пока не дочитаете!
Рекомендации для беременных и кормящих: читайте с осторожностью во время приступов токсикоза. Страницы книги гигиеническими салфетками не являются. Не ставьте горячие молочные смеси на обложку. Грудничкам давать в руки нежелательно. Быстро взрослеют и начинают задавать вопросы «за жизнь».
Лекарственным средством не является! Но убивает наповал: скуку, хандру, плохое настроение и дурные мысли.
Короче, девушка моя…
Шла посадка. Пассажиры медленно продвигались по «толстому» салону «Боинга», отбивая коленки ручным багажом и подталкивая под задницы цепляющихся за кресла малолетних путешественников. Наконец-то добрался до своего 23-А и я. Снял с плеча сумку с ноутбуком и уже хотел было забросить его в багажное отделение над головой, но неожиданно получил под дых маленьким, но жёстким кулачком.
– Мущинка, а помогите даме… – послышалось снизу, где-то на уровне бляхи моего ремня.
Где-то там, внизу, стояла… нет, не скажу, что дама… они такими не бывают. Уж я-то точно знаю! Но, судя по перекошенному декольте с торчащими под майкой сосками, женщина точно. Не буду утверждать, что это самое декольте открывало что-то новое для меня. Но интрига была. Короткая стрижка, короткая юбчонка, короткая, с пупком наружу и огромным вырезом, ярко-жёлтая майка… И вся она была какая-то короткая и мелкая по жизни!
Под коленку мне больно упирался повод для помощи – небольшой розовый чемоданчик с грязными колёсиками и ручкой, перевязанной липким скотчем. Вес чемоданчика явно не соответствовал его размерам. Видно, в последний день отпуска красивые камешки и ракушки с пляжей Средиземного моря в него загружали совковыми лопатами. За моей спиной, в межкресельном проходе авиалайнера, начала собираться «пробка», поэтому времени придумывать причину отказа не было. Молодцевато подхватив тяжеленную ручную кладь, я рывком закинул её на полку, мощно хрустнув позвоночником и скрипнув зубными имплантами от боли в пояснице. Услышав поощрительное:
– Силён, бродяга! – я тут же начал придумывать план, как эту заразу не снимать по прилёту.
Мой работодатель одобрительно шлёпнул меня по плечу, мотнул стриженой головкой и, попой вперёд, начал пробираться на своё место. Неожиданно оказалось, что сижу я прямо за ней, но это даже успокоило. Главное, не рядом. Что ошибался на этот счёт, понял позже.
Благополучно взлетели. Лайнер, быстро набирая скорость и высоту, нанизывал белые облака на триколоровый фюзеляж. Пассажиры сонно посмотрели обязательное выступление пожилых стюардесс, вяло зашуршали газетами, незлобливо подёргали друг у друга пледы и, позёвывая, начали готовиться к долгому перелёту. Руки ещё крепко держали аэрофлотовские буклеты, призывающие летать, а не ездить, а глазки уже не читали. Закрывались.
Неожиданно почувствовал сначала толчок, а потом лёгкую нагрузку на живот… Открыл глаза, выпала из рук газета, и немного спёрло дыхание. На моём животе лежала спинка кресла, в котором полулежала впереди сидящая, короткостриженая попутчица. Рот барышни был призывно открыт, дыхание ровное и шумное, прицельно направлено мне в лицо. Пару секунд подышав одним с ней воздухом, я понял, что напрасно не принял соточку вискарика в баре дьюти-фри. А ведь хотел! Я сидел и смотрел. Смотрел, конечно, в перекошенную амбразуру декольте. А куда ещё прикажете? Через декольте видно было всё… вплоть до булавки в пупке, блестящей пуговицы на юбке и разноцветных шнурков на вылинявших кедах. Поняв, что новенького больше не покажут, я тихо сказал посапывающему человеку на ухо:
– Извините, вы на мне лежите, а я вам повода не давал!
– Угу… – шлёпнуло пухлыми губками создание, не открывая глазок.
– Девушка, – прямо с первого слова решил пошутить я, – через три минуты у меня начнётся незапланированная моим возрастом эрекция…
– Ну? – заинтересованно произнесла распоясавшаяся у меня на животе особа.
– А ещё через три минуты я буду вынужден на вас жениться и дать свою фамилию, известную в определённых кругах! – не снижал я градус, удивляясь своей, не по возрасту, бесшабашной смелости.
– Слышь… Тебя как зовут? – не открывая глаз, негромко спросила моя почти сожительница на глубоком выдохе, погрузив моё пожилое сознание в атмосферу ночных клубов, казино и случайных связей…
– Саша, – просто ответил я.
– Старик, делай, что задумал. Родится пацан – Сашкой назову! – улыбнулась, как бы во сне, моя гёрлфренд.
Проснулись мы почти одновременно уже после посадки в Шереметьево. Это когда лётчикам хлопать начали. Я тоже спросонья пару раз успел хлопнуть. Чемодан ей снял сосед справа, пока я очень тщательно складывал аэрофлотовский плед. В зале прилётов меня встречал сын Серёга. Я его сразу увидел. На его шее висела, как жёлтое знамя измены, моя, стриженная под ёжик, соседка в ярко-жёлтой футболке. Она радостно дрыгала загорелыми ногами, и её длинные разноцветные шнурки на кедах развевались, как тропические змеи, пугая встречающих.
– Па, привет! Знакомься. Это моя… короче, девушка моя. Вот. Даша.
Наконец, «корочедевушкамоя» отцепилась от Серёжкиной шеи, дав нам с сыном возможность поздороваться.
– Вы? – икнула Даша, проглотив жвачку, и быстро-быстро заморгала ресничками в мою сторону.
– Ну да, – ответил я, как бы нечаянно пнув розовый чемодан на колёсиках.
– Я не понял… А вы… – начал было Серёга.
Я медленно наклонился к Даше и шепнул в ухо с дырочками:
– Моего внука Сашкой назовёте?
«Корочедевушкамоя» кокетливо поправила жёлтую майку в зоне декольте и, улыбнувшись, молча кивнула. Потом мы дружно доверили ручки наших чемоданов Серёге, Дашка подцепила меня под руку и мы смело пошли навстречу Серёгиному будущему.
Папа, не сходи с ума!
Сегодня пятница, а значит по плану я сегодня примерный сын и хороший мальчик. Правда, мальчику седьмой десяток, трое детей, и внуков скоро буду раздавать в хорошие руки, но мама есть мама. Она старше, и у неё однозначно больше внуков, с учётом правнуков. С утра созвонились и обозначили время рандеву. Это обязательная процедура. Делалось это для того, чтобы мама не умчалась куда-нибудь с подружками на посиделки. Ну как умчалась… в 89 не очень-то и разгонишься. Но моя мама может.
Заехал на рынок, набрал «вкусненького» и нужного. Звонок. Мама.
– Саша, заедь в аптеку, купи мазь от боли в суставах. Запиши название, – кричит в трубку пенсионерка-мать и ветеран всего чего только можно.
– Мама, я аптеку уже проехал. Записать не могу, я за рулём, – кричит в ответ всё ещё работающий пенсионер-сын.
– Пишешь, сынок? – кричит 89-летняя мама.
– Да пишу, мама, пишу, – ору и разворачиваюсь через двойную сплошную к аптеке.
Из того, что мама диктовала, запомнил только «…такая коробочка жёлтенькая…». Захожу в аптеку, покупателей – никого. Повезло. По ту сторону стекла стоит стройненькая девушка лет 23–25. Чёрные длинные волосы сплетены в толстую косу, очень интересное восточного типа лицо, чуть раскосые карие глазки смотрят участливо. Типа: «…Ну хоть кто-то заболел. Сейчас как вылечу!»
– Здравствуйте. Слушаю вас, – прожурчал девичий голосок.
– Девушка, вы извините меня, забыл, как называется… – я нервно забарабанил кредиткой по аптечной стойке, – крем для суставов обезболивающий, в такой жёлтой коробочке.
Девушка, взмахнув полами ослепительно-белого халатика, хрупкой бабочкой-капустницей вспорхнула на лесенку и достала с верхней полки коробочку. Жёлтенькую такую.
– Этот? – спросила медработник.
– Да, чёр… Этот! – уверенно выпалил я. Какая разница? Лишь бы обезболивал, что надо.
Пока юная провизор укладывала что-то жёлтого цвета в целлофановый пакетик и пробивала чек, я нечаянно прочитал на её бейджике, приколотом к лацкану белого халата:
ПРОВИЗОР БОРИСОВА ОКСАНА АЛЕКСАНДРОВНА.
Интересно девки пляшут… А я? А я – Борисов Александр Васильевич.
– Мужчина! Мужчина, с вас… – пробовал докричаться ребёнок в белом халате, – четыреста двадцать, мужчина.
А мужчина тупо стоял и смотрел… «Вроде нос – мой. И ушки… Я тоже был брюнетом в её годы. И высокая такая…» Из ступора меня вывела какая-то бабулька, пнув по ноге палкой.
– Брать будешь, ирод? Рот открыл тут. Чай, не в музее. Деньгу гони. Девка докричаться не может! Стоит, раскорячился тут!
Я перестал «корячиться», закрыл рот, расплатился, забрал пакетик и вышел из аптеки. Стало смешно. Да нет, не может быть… Отвёз маме мазь, загрузил её холодильник «вкусняшками», выслушал, что опять не то и не столько и что куда мои глаза глядели… Потом в очередной раз вместе с мамой поудивлялся «в кого я такой?» И что «был бы жив папа…» А в голове азбукой Морзе по буквам отстукивало: БОРИСОВА ОКСАНА АЛЕКСАНДРОВНА.
Это ж надо… Моё любимое женское имя. Оксана. Странно, почему я дочек своих назвал одну Ксенией, вторую Кариной? Понятно, тёщино влияние. Царство ей… Втайне от жены порылся в старых фотоальбомах. Нашёл себя молодого. Ну вот же! Брюнет, и улыбаюсь… Нет, надо ещё раз присмотреться. Вот хохма будет, если…
Вечером позвонил старшей дочери. Рассказал. Посмеялись.
– Дочь, она такая хорошенькая! Давай себе её возьмём? – попытался продлить по максимуму шутку папа.
– Папа, не сходи с ума, – вдруг на полном серьёзе ответила старшая дочь. – Извини, завтра вставать рано. Пока, папуль.
Ночь, конечно, была бессонной. Совковой лопатой ковырялся в памяти, вспоминая все свои… и всех своих. Ворочался и шипел, как люля на гриле. Жена терпеливо вздыхала, думая, что у меня бессонница от проблем на работе.
На следующий день, положив в боковой карман пиджака паспорт, я поехал в аптеку. Оксана Александровна Борисова была на месте. Она летала между стеллажами, двигала ящички в пеналах, терпеливо выслушивала бабушек и строго объясняла мрачным, плохо пахнущим мужикам, что настойки боярышника нет. Я ждал и дождался. В аптеке нас осталось двое. Было видно, что она давно за мной наблюдает.
– Здравствуйте. Как вы сегодня себя чувствуете? – обратилась она ко мне, мило улыбнувшись. – Получше? Мазь помогла?
Я молча кивнул, улыбнулся в ответ, достал паспорт, развернул его и приложил к стеклу. Теперь «каменеть» пришла очередь Оксане Александровне. Правда, недолго. Видно, молодая нервная система настроена иначе. Она просто показала мне два больших пальца и звонко засмеялась!
– А может, ты моя? – серьёзно спросил я.
– Нет, что вы! – рушила мои надежды злая девочка. – Мой папа – русский и военный лётчик. Его год назад сюда перевели, и мы переехали из Казани. А мама – татарочка казанская! А я вот такая получилась. Извините, у вас, наверное, деток нет?
– Есть, – хватило меня на одно слово.
Ещё минуту я молча рассматривал цветные этикетки коробочек с презервативами и порошков от кашля, потом захлопнул паспорт и пошел на выход.
– До свиданья. Не болейте! – услышал я вслед голосок несостоявшейся дочки.
Ах, так… Уже выходя из аптеки, я обернулся и спросил:
– А твою маму не Гюзель зовут?
– Гюзель…
Вампиры среди нас
Наконец-то солнце закатилось за крышу соседской дачи и перестало выкалывать глаза. Осень радовала отсутствием дождей и вторым августом. Правда, вечером и ночью стало прохладней, что тоже являлось жирным плюсом – исчезли кровососущие. От погасшего мангала тянуло дымом, пахнущим подгоревшим бараньим жирком. Полчаса назад уехали друзья, по причине завтрашнего понедельника и начала трудовой недели. А мне уезжать было не обязательно. Во-первых, потому что я был у себя на даче. Во-вторых, у меня было ещё пол-ящика пива. И в-третьих, с понедельника начинался отпуск. Ну как вам перспективка?
В левой руке я держал прокопченный шампур с последним кусочком мяса. Не лез. Кусочек хоть и был последним, но, наверное, самым лучшим. Аккуратненький такой, не большой, но и не маленький… Такой, чтобы не кусать, а сразу. Весь. В меру прожаренный, с небольшой полосочкой жирка, что придаёт таким красаУчикам особую сочность. К кусочку прикипел и золотился на свету тоненький кружок лука, как бы подчёркивая законченность композиции.
И совсем не нужно было шампур подносить близко к носу. Запах молодой печёной баранины, профессионально выдержанной только в трёх компонентах: соль – перец – лук, слегка подкопченной на последних угасающих углях, будоражил сознание и навевал воспоминания. Воспоминания о восьмилитровой эмалированной кастрюле мяса, которую мы сожрали, не подозревая, что идём на мировой рекорд по обжорству. Естественно, это было бы невозможно без «моря пива». Сначала в памяти всплыли те полчаса, когда мы его выгружали из багажников наших машин. Потом споры и сравнения типа: «…нафига ты эту фигню привёз?» и «…зато много, а твои три ящика мы ещё до шашлыков кончим!» И кончили! У нас был уговор – на природе тяжёлые напитки не употреблять, чтобы не перегружать сознание и окружающую среду. Поэтому кондиции мы достигали за счёт увеличения, так сказать, количества потребляемых декалитров. Благо туалетов на территории моей дачи было три.
В правой руке я держал пол-литровую кружку пива. Если быть точнее, пива там было чуть меньше половины. Пена давно упала, и янтарную жидкость с большой натяжкой можно было назвать пивчеллой. Раза два-три в минуту рука машинально сгибалась в локтевом суставе, поднося кружку ко рту, но за сантиметров десять до пункта назначения останавливалась, зависала и… опускалась на исходную позицию. Мочевой пузырь облегчённо сдувался, а почки, пискнув, погружались в полудрёму до следующего раза. Не лезло. Из глубины души, время от времени, поднимались колючие пузыри и пузырьки. Пузырьки на выходе смешно щекотали ноздри, а пузыри вырывались в атмосферу с диким утробным рыком.
Чья-то добрая душа аккуратно и добросовестно выстроила в шеренгу пустые бутылки из-под пива по краю дачной дорожки. Тёмно-зелёные стеклянные столбики любезно указывали маршрут от мангала к дачному WC. Ещё дедовское кресло-качалка старчески поскрипывало подо мной, издавая исторические звуки прошлого века. Лёгкий сквознячок залетел в левую штанину широких шорт, на несколько секунд затерялся там, ища выход, и охладив то, что ему доверили, несколько подогретый, выскальзывал в правую штанину. Поза была идеальной. Шевелиться не хотелось.
Наконец, крыша соседской дачи отпустила солнышко, и оно начало медленно катиться по коньку веранды, чуть подпрыгивая на волнах черепицы. Его тёплые лучики, словно нежные лапки котёнка, начали топтаться по моему телу, скатываясь с круглого пивного брюшка и подогревая его содержимое. В дом идти не хотелось. Веки, подрагивая от нахлынувшей безмятежности, предательски смыкались, пальцы правой руки немели и расслаблялись, угрожая окружающей среде и моему участку тела в шортах пролитым выдохшимся пивом.
– Вззз… взззз… вззззззззз!!! – ворвался в мозг гнусный звук.
О! Этот звук был знаком всем теплокровным на этой планете. Мои глаза широко открылись, живот подтянулся, на всякий случай, шампур вперёд… Я приготовился защищаться. А если найду, куда поставить недопитую кружку пива, то и напасть могу!