– Как звать тебя, чудо? – улыбаясь спросил Хованский, явно ожидая, что болонка сейчас представится ему по всей форме.
– Рокси, – поспешил ответить за свою подопечную Илья.
– Рокси? – изумился Дмитрий Романович, – реально, Рокси?
Лунин кивнул.
– Ты это слышал? – Хованский повернулся к Рокки, – вы ж прям почти тезки. Шерочка с Машерочкой.
К ужасу Лунина Рокки подался вперед и почти уткнулся оскаленной пастью в малютку Рокси, однако ничего ужасного не произошло. Обнюхав болонку, пес лизнул ее языком по носу. Рокси чихнула, от чего Хованский расхохотался, а Лунин облегченно вздохнул.
Это была любовь, любовь с первого взгляда. Два кобеля, как про себя идентифицировал Рокки и его хозяина Лунин, безоглядно влюбились в Рокси. С тех пор они несколько раз встречались в парке и подолгу гуляли, представляя вчетвером довольно странное зрелище. Некоторое время Лунин немного ревновал Рокси к Хованскому, пока не пришел к выводу, что хитрая собачонка просто позволяет полковнику оказывать ей приятные знаки внимания, но сама несомненно любит лишь только своего собственного хозяина. Насколько вывод был верен, Лунин не знал и сам, но решил принять его за не требующую доказательств аксиому.
Была в этой неожиданной любви еще одна сторона, которая удивляла и даже несколько разочаровывала Илью. Симпатии к Рокси, которые бурно проявляли и Хованский, и его пес, никак не распространялись на самого Лунина. Но если на то, что с его приближением Рокки порой начинал недовольно рычать, Лунин не обращал особого внимания, предусмотрительно пряча руки в карманы, то регулярность получаемых по различным, причем не всегда справедливым поводам нагоняев от Хованского не могла его не расстраивать.
– Ну ладно, – оторвался от созерцания происходящего за окном Хованский, – я ведь тебя по делу вызвал.
Начальник управления хитро прищурился, словно ожидал, что подобным заявлением сможет удивить подчиненного. Не дождавшись должной реакции, генерал-майор разочарованно цокнул языком и вернулся в свое кресло.
– Бумажки у себя в кабинете потом посмотришь, – он придвинул Лунину тонкую папку, – пока слушай сюда. В Аликановском районе вчера было тройное убийство. Тройное, Илюша! Картина примерно такая. Муж, жена и взрослая дочка едут по трассе на машине. Машина, кстати, не абы какая, БМВ икс седьмой. Ехали они ехали, проехали Аликаново и решили свернуть к речке, пообедать так сказать на природе, в красивом месте. Потом туда свернул кто-то еще, а может эти кто-то уже там были, нам пока неизвестно. Так или иначе, к трем часам дня возле машины лежали три тела, их нашли еще одни любители красиво покушать. Жена и дочка уже совсем померли, а глава семейства еще хрипел. Ну конечно скорую сразу вызвали, мужика в реанимацию. Там он пока и лежит.
– А почему тогда убийство тройное? – удивился Лунин, – кто третий?
– Ну кто третий? Он и третий, – усмехнулся Хованский, – я с начальником Аликановского управления только что общался. Врачи говорят, что мужик этот столько крови потерял, что вообще непонятно как он жив до сих пор. Они сейчас его в медикаментозную кому ввели, но прогноз печальный. До завтрашнего утра вряд ли дотянет.
– Его допрашивали до того, как ввели в кому?
– Да какой там, – махнул рукой генерал, – он и так без сознания был, говорят ненадолго в себя пришел, похрипел немного и опять отключился.
– Печально, – Лунин осторожно подтянул к себе папку и вновь уставился на Хованского, пытаясь изобразить максимальную заинтересованность его рассказом.
– Печально, Илюша, печально, – согласился Дмитрий Романович, – печально то, что в Аликановском районе такие дела бывают редко.
Брови Лунина удивленно поползли вверх.
– Я вот глянул их статистику за пару лет. Тридцать восемь убийств всего было.
– Надо больше? – решился уточнить Илья.
– Ты слушай, больше ему надо, – поморщился Хованский. – Из этих тридцати восьми двадцать четыре это дома по пьяни. Там и искать никого не надо было. Двенадцать случаев, это какие-то разборки, причем уровня, кто чье место для парковки занял. Там тоже все не особо сложно. И два эпизода было – реально криминал. Но в одном случае преступник засветился на камеру у подъезда, его потом опознали, а в другом к ним Добрынин ездил, почти месяц там проторчал, но размотал дело.
– Так у них что, – вновь удивился Лунин, – по убийствам стопроцентная раскрываемость? Так разве бывает?
– А, дошло? – обрадовался Дмитрий Романович, – не бывает. В нашем федеральном округе Аликановский – единственный район с таким показателем. Их хоть сейчас на ВДНХ посылать можно и там показывать.
– ВВЦ, – поправил Лунин.
– Чего? – Хованский нахмурился и недовольно взглянул на подчиненного.
– Теперь ВВЦ. Всероссийский выставочный центр, – объяснил Илья, – давно ведь переименовали, в начале девяностых еще.
– Да? – ехидно усмехнулся Дмитрий Романович, – самый умный? Генералов учить можешь?
– Ну так это же не я, – смутился Лунин, – это они там, в Москве. Вы же знаете, им лишь бы переименовать что-нибудь.
– Вот именно, – кивнул Хованский, – вот они и переименовывают. Сначала туда. Потом обратно.
– Что, правда? – не сдержался от удивления Лунин и тут же почувствовал, как по лицу прокатилась горячая волна смущения, – простите, товарищ генерал-майор.
– Прощаю, – кивнул Хованский, – должен будешь.
Он потер кончик носа и хитро взглянул на Лунина.
– Должен ты будешь, Илья, наш выставочный экземпляр в его нынешнем виде сохранить. То есть оказать им полное содействие в поддержании стопроцентной раскрываемости. А то раскрываемость у них на высоте, а ни одного следователя с опытом таких дел нет.
– Я так понимаю, мне завтра ехать? – Лунин прижал рукой к столу картонную папку, словно опасался, что она захочет от него убежать обратно к Хованскому.
– Да хоть сегодня, – Дмитрий Романович непринужденно откинулся на спинку кресла, – если бы был хоть какой-то шанс, что потерпевшего допросить можно будет, я б тебя уже в машину посадил. А так, решай сам.
– Тогда уж с утра, – уныло протянул Илья.
Ехать за триста километров спасать показатели Аликановского района Лунину совсем не хотелось. К тому же была еще одна проблема, решить которую надо было до отъезда.
– Кстати, – Хованский словно прочитал его мысли, – если что, можешь Рокси на время у меня оставить.
Илья задумался. Видя его нерешительность, Дмитрий Романович продолжил.
– Ну а что, твои блондинки ведь не ладят, ты сам говорил. А у меня поживет спокойно недельку, другую. А может ты и раньше управишься.
Предложение Хованского было дельным. Юленька терпеть не могла Рокси, и Илья с трудом мог себе представить несколько дней их сосуществования в квартире вдвоем. Однако неожиданно появившаяся откуда-то из темных закоулков сознания ревность мгновенно ощетинилась множеством колючих иголок, безжалостно впившихся в самолюбие, тут же начавшее ответные военные действия.
– Да ничего, – вместе со стулом Лунин немного подался назад, обозначая готовность покинуть начальственный кабинет, – как-нибудь уживутся. Если что, на денек приеду, проверю обстановку.
– Ну как знаешь, – разочарованно хмыкнул Дмитрий Романович, – как знаешь.
Настроение генерала, как и подобает настроению любого приличного руководителя, получившего отказ от подчиненного, мгновенно испортилось.
– Иди, собирайся, – сухо завершил разговор Хованский, – и постарайся там побыстрее разобраться. Работы и здесь хватает.
…
На обочине промелькнула табличка с перечёркнутым названием города, Лунин машинально взглянул на часы. Семь тридцать две. Если дорога не будет сильно загружена, то через три часа он доберется до Аликаново. Конечно, стоило выехать пораньше, часов в шесть, тогда он теоретически мог бы быть в районном управлении уже к девяти утра, но затянувшийся глубоко за полночь неприятный разговор с Юленькой стал причиной того, что, отключив завибрировавший в пять утра телефон, Лунин вновь мгновенно заснул и вновь открыл глаза лишь без пяти шесть – то время, когда он изо дня в день обычно вставал и отправлялся на утреннюю прогулку с Рокси.
Разговор с женой назревал давно. Хотя, почему назревал? Илья усмехнулся. Он уже давно созрел и только нелюбовь Лунина к выяснению отношений и громким спорам, а как он прекрасно знал, все споры обязательно заканчивались разговорами на повышенных тонах, не давала этому разговору свершиться гораздо раньше.
Лунин уменьшил масштаб карты в навигаторе. Километрах в пятидесяти до Аликаново он как раз будет проезжать место нападения. Можно будет свернуть и как следует самому все спокойно осмотреть. Лунину нравилось находиться на месте преступлений одному. Это давало возможность никуда не торопиться, не отвлекаться на глупую болтовню и переругивания оперов или комментарии криминалистов. По мнению Лунина, все члены выезжающих на место того или иного преступления следственных групп были объединены одним и тем же искренним желанием как можно скорее это самое место покинуть и вернувшись в тесноту своих маленьких кабинетиков, укрыться за баррикадами письменных столов, с водруженными на них словно пулеметы мониторами компьютеров. А что, чем не пулемет? Прильнул к нему и строчишь, строчишь. Дело обрастает документами, протоколами, справками. А там, глядишь, и свидетель какой появится, или удачное видео с камеры наблюдения. Ну а ежели ничего такого не случится, то всегда есть что предъявить руководству. Видите, сколько томов? Не зря хлеб едим. Ну а неудачи, что неудачи. Неудачи у всех бывают, даже у самых лучших. Это мы как раз о себе, если вы не поняли.
А вот эта фраза: «Ты не мужик!». Размышления Лунина вновь перескочили на вчерашний разговор с женой. Вот что это значит? И почему это было сказано с такой злой уверенностью? Странно, четыре года назад, когда они познакомились, он был вполне себе мужик, а сейчас вдруг уже нет. Илья взглянул в зеркало заднего вида, но оно было слишком мало, чтобы по отражению в нем точно определить гендерную принадлежность. Вот что за четыре года изменилось? Да не так уж и много. Во-первых, три года назад он получил майора. Но вряд ли именно это могло сердить Юленьку. Все же майор – это лучше, чем капитан. Солиднее. Да и как ни крути, добавка за звание тоже капает. Какая ни есть, но все же. Конечно, раньше на погонах было по четыре звездочки, а теперь одна, зато покрупнее. И полоски теперь две. Нет, майор – это не так уж плохо. Тогда что еще? Конечно за эти годы он немного поправился, но ведь совсем немного. Килограмма три-четыре не больше, ну пять максимум. При его росте это не так уж и заметно, а когда он втягивает живот, так и вовсе почти ничего не видно. Лунин вновь бросил взгляд в зеркало и вздохнул. Наверное, надо заняться своим весом. Если уж все равно он дважды в день выгуливает Рокси, то можно не просто уныло слоняться по парку, а начать бегать, возможно, и Рокси это будет полезно. К тому же кроссовки у него есть. Вот что еще могло поменяться? Ну да, конечно! Машина. Но старенький Форд давно требовалось отправить на свалку, а Хайландер явно добавил ему солидности. Во всяком случае так говорила Светочка, секретарь Хованского, а Светочка просто так болтать не станет. Единственным минусом новой машины было то, что ее покупка сопровождалась получением кредита, который предстояло отдавать еще два с половиной года. Но ведь это не так уж и долго, полгода пролетели совсем незаметно. Зато потом у него будет отличная машина-трехлетка без всяких обременений. Илья зевнул.
Майорский погон вращался в воздухе прямо перед лицом Лунина. На всякий случай Илья провел рукой над погоном, чтобы проверить, вдруг он весит на какой-то очень тонкой, невидимой леске. Но лески не было. Да и если бы она было, то непонятно, к чему ее можно было бы крепить, ведь над головой Лунина потолка тоже не было. По идее, если нет потолка, то должно быть небо. Солнечное, звездное, облачное, какое-нибудь, но небо. Однако, неба тоже не было. Не было вообще ничего. Был только Лунин и вращающийся перед ним майорский погон. Внезапно Илья заметил, что звезда на погоне начала тускнеть, края ее стали размазанными и постепенно слились с синим фоном. Илья зажмурился и тряхнул головой, прогоняя наваждение, а когда открыл глаза, звезды на погоне не было вовсе, как не было и самого погона. Перед Луниным вращался синий продолговатый кусок картона, пересеченный двумя параллельными полосами. Этот кусок картона прямо на глазах Лунина начал менять форму, он становился все уже, все тоньше и бледнее и вскоре Илья догадался, что же видит перед собой на самом деле. Точно! Илья вспомнил, как пару лет назад они вместе с Юленькой заходили в аптеку, и он с любопытством разглядывал эти самые узкие кусочки картона. Вот только полосок на них еще не было, полоски должны были появиться позднее.
Глаза он открыл в последний момент. На долю секунды, такую жизненно важную, мозг растерялся, а затем лишь обреченно констатировал – все, уже не успеть, однако руки, повинуясь очевидно напрямую не связанному с мозгом инстинкту выживания отчаянно крутанули руль в сторону. Все что мог сделать водитель встречной фуры, уже и так выехавшей на обочину это еще раз посигналить пролетевшему в считанных сантиметрах от его бампера внедорожнику. Вернувшись в свою полосу, Лунин убрал ногу с педали газа. Еще некоторое время Хайландер катился по инерции, затем постепенно начал замедляться. Илья включил аварийку и остановился на обочине. Вопреки распространенной поговорке, сердце вовсе не ушло ни в какие пятки, наоборот, судя по всему, от страха оно подпрыгнуло и теперь неистово билось прямо в голове Лунина., от чего каждый его удар отзывался резкой болью в висках. Все еще нервно дрожащими руками Илья с трудом отстегнул ремень безопасности и вышел из машины. Он несколько раз глубоко вдохнул прохладный утренний воздух, смешанный с выхлопами проносящихся по шоссе машин, и почувствовал, что ему стало легче. Лунин хотел было немного отойти от дороги, но склон показался ему слишком крутым и скользким от утренней росы. Илья неуверенно обернулся, но затем решил, что его вряд ли здесь кто-то узнает и потянул вниз молнию на джинсах.
Вернувшись в машину, Лунин налил в стальную крышку от термоса крепкий, собственноручно сваренный им утром кофе и стал делать маленькие, торопливые глотки, не дожидаясь пока кофе хоть немного остынет. Почувствовав себя немного бодрее, Илья выплеснул недопитый кофе в окно, убрал термос в сумку и вновь выехал на шоссе. Следующие два часа Лунин провел, напряженно сжимая руль обеими руками и пристально вглядываясь в несущуюся ему навстречу черную асфальтовую ленту. К его удивлению дальнейшее путешествие не было омрачено никакими неприятностями, так что спустя некоторое время он немного осмелел и прибавил громкость радио, после чего, спустя несколько минут, увеличил и скорость.
Мост Лунин увидел издалека. Поднявшись на вершину довольно большого холма, дорога делала петлю, а затем плавно спускалась к реке, позволяя любоваться открывающимися видами. Мост был великолепен. Две гигантские стальные дуги оранжевого цвета возвышались над дорожным полотном на добрые два десятка метров. От этих оранжевых дуг к пролетам моста тянулись ярко-синие стальные нити, которые при ближайшем рассмотрении оказывались толстенными тросами, выкрашенными краской по металлу.
Илья вспомнил прочитанную им около года назад в интернете статью. Автор заметки уверял, что мост, построенный по проекту знаменитого шведского архитектора, должен был быть выкрашен немного в другие цвета. Дуги должны были окрасить в желтый, а стальные тросы – в голубой цвет, в соответствии с цветами шведского флага. По замыслу автора проекта все это великолепие должно было напоминать проезжающим россиянам о существовании такой путь и небольшой, но тем ни менее замечательной страны как Швеция и способствовать укреплению дружеских отношений между двумя государствами. Однако, как это часто бывает в жизни, в ничем не омраченные отношения двух партнеров беззастенчиво вклинился третий. Хотя возможно, что в данном конкретном случае этот самый третий был вообще не в курсе своего вмешательства.
Открытие моста планировалось сделать настолько тожественным насколько это было в принципе возможно в рамках имеющегося у области бюджета. На него были приглашены все, кого только губернатор Сергиевич смог пригласить, начиная от полномочного представителя Президента в федеральном округе, заканчивая министром дорожного строительства и заместителем главы президентской администрации. В связи с таким, не часто случающимся событием, когда в области оказывались сразу несколько должностных лиц старше его по положению, губернатор за неделю до грандиозной официальной церемонии решил лично осмотреть уже фактически готовый мост, а заодно провести репетицию торжественного открытия.