Я только кивала, понимая, что отказываться бессмысленно. На пикник – так на пикник.
Парикмахером оказалась женщина лет пятидесяти, по случаю воскресенья согласившаяся принять нас дома. Вскоре я поняла, что Света знакома с ней еще со школы, поэтому как постоянная клиентка пользуется дополнительными правами. Женщина усадила меня в кресло, посмотрела мои темные легкие волосы и обернулась к Свете:
– Она права, кроме каре никакая другая прическа ей не пойдет. Нужно только немного подравнять, а то волосы уже отросли. Ната, вы согласны?
Через двадцать минут я, освободившись, смотрела журналы, а парикмахер колдовала над головой Светланы, обсуждая с ней какие-то известные им обеим дела общих знакомых. Еще через сорок минут Света, с почти не изменившейся прической, встала из кресла.
– Спасибо! Удачи! Через месяц увидимся. Ната, пойдем, нам по пути в парфюмерный надо.
Магазин оказался «по пути» километрах в двух от парикмахера, в противоположную от дома сторону. Небольшой, в том же самом старомодном стиле, к которому я уже начала привыкать, и с огромным ассортиментом русской косметики и духов! Такого я точно не ожидала.
– Выбирай! – Светлана профессионально зарылась в коробочки, тюбики, баночки и все остальное.
Я же смотрела вокруг, чувствуя себя клоуном-новобранцем. Выбирать из этого? Жирные тени, румяна, невероятно яркие помады – это точно был театральный грим. У мамы в старой косметичке, распотрошенной мной в раннем дошкольном возрасте, такого не было, точно помню. Все же попыталась что-то подобрать и с удивлением обнаружила небольшие баночки с почти бесцветным нежно-розовым блеском для губ, еще что-то подобное. Отложила, прикинув, что на год мне точно хватит, и пошла смотреть духи. А вот с ними все вышло совершенно иначе! На моей родине духов теперь не продают, только всякие парфюмерные и туалетные воды, относящиеся к духам как вода к водке. А тут стояли крохотные флакончики с густой маслянистой жидкостью, которая пахла так, что, наверное, и за месяц не выветрится. Не сильные, но очень стойкие ароматы, и в основном приятные, хотя подчас слишком резкие – для женщин в возрасте. Вспомнив мамины рассказы, взяла крохотный флакончик фабрики «Северное сияние» – с холодным, легким ароматом весенних цветов.
– Подобрала? Ты что, эту дешевку взяла? Это же детское!
Светлана смотрела на блеск для губ как на выдаваемый за бриллиант кусок стекла. Я, улыбнувшись, подошла к стоявшему на прилавке зеркалу и, благо что уже заплатила за все, слегка тронула губы этим блеском, едва касаясь кожи, провела коричневым карандашом по бровям. Обернулась к Свете.
– Ничего себе! И не изменилась совсем, и сразу видно, что косметикой пользуешься. Согласна, пойдет! Идем за продуктами! – Она быстрым шагом направилась к выходу из магазина.
– Света, постой! – Я еле ее догнала. – Давай на автобусе доедем?
– Но тут всего три километра… Хорошо, поехали! – Все же согласилась она, наверное поняв, что я стану ее тормозить, – угнаться за ней было невозможно.
Но проехали мы не так уж и много, потому что Света решила показать мне все ближайшие продуктовые магазины, кулинарии и кафе. Знаете, мне тогда очень забавно было видеть витрины, оформленные «пирамидами» из банок, муляжами овощей и фруктов, а потом, в самом магазине, расплачиваться, просто набирая код на экранчике кассы. И весы были электронные, удобнее, чем наши, и табло на ручках тележек – на какую сумму набрали товара. Я тогда впервые подумала, что мир, в который я попала, взял только лучшее. Ну, мне тогда так показалось, и даже смешная косметика не помешала прийти к такому выводу.
– Ну что, идем в кафе? – Света запихнула в большую морозилку купленные эскалопы и пельмени. – Этого на неделю хватит, но сейчас с готовкой возиться не хочу. Пойдем!
Я поплелась следом, радуясь, что надела джинсы и полукеды. А она шла в легком платье и туфлях-лодочках на каблучке, но, казалось, совсем не чувствовала, что уже пять часов на ногах. Она вообще человек? Не удивлюсь, если здесь каких-нибудь андроидов или киборгов придумали. Ой, мои ноги!
В кафе Светлана заказала нам обеим борщ, но со вторым я настояла на собственном выборе и ела не котлеты с салатом (она, кажется, эти котлеты могла есть на завтрак, обед и ужин), а гречку с бефстрогановом. Ну хоть наелась – вкусно все оказалось. А к чаю были «школьные» пирожные. Мне не понравились.
Вечером начались сборы на пикник, заключавшиеся в выуживании с антресолей спортивных костюмов, сумки, каких-то старых покрывал, ну и подготовке «тормозка», состоявшего из хлеба, колбасы, овощей на салат (в этот раз – свежих), да и все, наверное. Мне это показалось несколько маловато, поэтому я, хотя уже еле стояла на ногах от усталости, предложила сходить в магазин, докупить продуктов. Светлана отмахнулась:
– Зачем? Все нормально.
Я все же пошла, объяснив «прогулку» тем, что «надо привыкать к местной жизни». Благо, магазин находился недалеко, работал до восьми вечера и отличался вполне приличным ассортиментом. Вернулась нагруженная печеньем, сыром, как твердым, так и плавленым, в баночках – на бутерброды хорошо мазать, надеюсь, – ну и разной «мелочью» вроде шпрот, конфет и крохотной пачечки легендарного на моей родине чая «со слоном». У меня не пропадало ощущение: «Я – Алиса Селезнева», но вот в какую сторону? Из будущего в прошлое, или наоборот? Пока шла, обратила внимание, что все бордюры покрашены светящейся краской, как и «зебры» на пешеходных переходах, а свет в холле, еле горевший, как показалось мне с улицы, плавно зажегся, когда я вошла в дом, и столь же плавно потух, стоило мне зайти в лифт.
– Прогулялась? – Света уже вымылась и собиралась ложиться спать. – Зачем все это купила? Обратно ведь тащить придется. Ну как знаешь!
Я уложила продукты и тоже свалилась спать, мечтая о послезавтрашнем дне, когда моя хозяйка уедет на работу.
– Подъем! – Светлана была бодра и свежа, как горная речка. – Завтракать! Уже все приготовила.
Ага, приготовила, яйца вкрутую и по куску хлеба на нос, ну еще чай.
– Ешь, сейчас за нами заедут. – Она быстро, но старательно дожевывала третье яйцо, пока я боролась с вторым: не люблю яйца вкрутую, тем более на завтрак.
Когда я допивала чай, заставляя себя забыть вкус переваренного желтка, в дверь позвонили: такая мелодичная трель, наверное, какая-то песня, но совсем мне незнакомая. Света вскочила, кинулась к двери, и из прихожей вскоре раздался веселый мужской голос:
– Привет, Фотончик! Собрана?
– Доброе утро, Поп! Обе готовы, держи сумки.
– Обе? Ах да, твоя гостья. Спускайтесь, едем!
– Ната!
– Иду! – Я все же успела ополоснуть чашки и выбежала из квартиры.
Внизу нас ждал УАЗ-«буханка», но не ветхий и раздолбанный, какие еще колесят в моем мире, а новый, явно современной модели, только что внешний вид прежним оставили. В салоне оказались очень удобные кресла, мини-холодильник, ну а приборная панель свидетельствовала об очень хорошей электронике вроде «бортового компьютера» – это, кажется, так называется?
– Сели? Тогда едем!
За рулем сидел худой рыжеватый парень, рядом с ним, на пассажирском месте, – крепкий, спортивного вида спутник с короткими темными волосами, а в салоне – девушка, не очень высокая, круглолицая и кудрявая.
– Фотончик! Привет! Рада, что ты наконец выбралась. Жаль, остальные в командировке. А это твоя гостья?
– Привет, Кью! Это Ната. Ната, это Кудряшка, или Кью, если коротко. Не удивляйся, мы привыкли к прозвищам, так удобнее.
Я сидела у окна, слушая совершенно непонятный мне разговор, и смотрела на проплывавший мимо пейзаж, очень похожий на тот, из моего мира: холмы, поля, лесополосы, деревни. Только что дороги лучше, лесополосы ухоженнее, деревни богаче. Не в том смысле, что особняки, а в том, что не виднелось ветхих или заброшенных домов, все выглядело обжитым, обихоженным, чистым. И еще одно отличие: то и дело за деревьями мелькали белые здания ферм, небольших школ, а то и силосные башни и элеваторы, а на зеленых лугах виднелись пестрые стада коров. Как-то странно все будто и не в России. И верно, это – не моя Россия. А жаль.
– Приехали! – Водитель остановил машину на опушке соснового бора. – Выгружаемся!
Вскоре на молодой травке уже были расстелены покрывала, на вытащенном из-за сидений «уазика» листе фанеры высились груды продуктов – кто что взял, – а оба парня возились с костром.
– Фо, ты наконец доросла до того, чтобы продукты покупать? – обернулся к Свете парень лет тридцати на вид, сидевший до этого рядом с водителем. – Даже шпроты взяла!
– Это не я, а Ната. – Света лежала на покрывале, жмурясь от утреннего солнца. – Теперь придется обратно тащить.
– Ната?
Парни и Кью переглянулись, девушка кивнула мне:
– Идем бутерброды делать, пока они тут огонь добывают. Хорошо еще, не трением.
– Не ворчи, – обернулся к ней тот, кто вел машину, – а познакомь нас. Фотон, как обычно, считает, что свои обязанности выполнила.
Кью потянула меня к парням.
– Поп, – улыбнулся темноволосый. – Вообще-то Василий, но зови Попом.
– Почему?
– Потому что Попов, – объяснил его спутник. – А я – Лот, муж этой вот кудрявицы.
– Лот? – Я удивилась: парень был немногим выше меня, и на морской лот ну никак не походил, на ветхозаветного же «праведника» – тем более, хотя бы потому, что был молод, весел и, кажется, при случае за словом в карман не лез.
– Это от «Ланселота», – расхохотался он, глядя на мое лицо, – люблю обувь этой фирмы, вот и привязалось, но уж больно длинно и пафосно, а «Ланс» – глупо как-то звучит, на мой взгляд. Так что оставили только «Лот». Фотон, ты хлеб жареный будешь? Тогда иди ветки на шампуры резать.
– Иду! – Света вскочила, полезла в свою сумку.
Я уточнила:
– Почему Фотон?
– Потому что не остановишь, – улыбнулся Лот.
– Не выдумывай! – Она достала перочинный нож. – Потому что нельзя бабкам доверять получение свидетельства о рождении. Сказали моей: «Светлана», а она в загсе вместо этого «Фотинья» выдала. Мол, по святцам так правильно. Как исполнилось шестнадцать, сразу имя поменяла! А толку? Все равно Фо приклеилось.
– А тебя как полностью зовут? – обернулась ко мне Кью.
– Натаниэлла, – вздохнула я. – Бабушка настояла.
– Еще одна жертва старшего поколения, – рассмеялась Света-Фотон и ушла срезать тальник для шампуров.
Вскоре мы уже ели обжаренный на прутьях хлеб, подрумяненную ветчину, пили заваренный в котелке чай и болтали. Лота на самом деле звали Лешкой, его жену Кью – Катей, но они на свои официальные имена не очень реагировали: «Так к нам начальство обращается или родственники, когда им что-то нужно».
День прошел весело, но бестолково, и я так и не поняла, что это за государственный праздник в конце мая? Да и вообще о стране они не говорили, а травили байки о себе и общих знакомых. Кроме болтовни мы обшарили бор, наткнулись на сонного ужа, которого «случайно» подсунули мне (я, вместо того чтобы верещать, вздохнула и осторожно отнесла его с тропинки – чтобы не затоптал никто), поспорили о лечебных свойствах сосновой хвои и смолы, а потом и о гастрономических – сосновой коры. В результате меня заставили показать, как именно есть эту самую кору. Я с удовольствием показала, потому что давно уже не лакомилась этим внутренним тонким нежным слоем, немного похожим по виду на желе. Они не поверили, попробовали сами, и признали, что «это вполне съедобно, хотя вишневая смолка лучше».
Потом они четверо гоняли мяч, играя во что-то вроде волейбола, а я делала вид, что «болею» за Фо, хотя на самом деле хотела, чтобы выиграл Лот: задиристый парень был самым заметным из этой четверки. Потом все устали, проголодались и съели все запасы продуктов, так что не то что обратно что-то везти – даже мало оказалось!
– Ната, ты же теперь в нашей конторе будешь? – Поп подбирал куском хлеба масло из банки от шпрот. – Тогда принимаем в свою компанию. Каптенармусом.
– Посмотрим. – Я пила ароматный чай со свежими малиновыми листочками и не верила, что только несколько дней назад смотрела на тоскливый недозимний пейзаж за окном.
– Верно, спешить некуда, – вздохнул Поп, но Фотон, что-то читавшая в своем телефоне, подскочила:
– Вот как раз есть куда. Наши из командировки возвращаются, мне в ночь на работу.
– Собираемся!
Лот с Кью тоже подхватились, Поп вздохнул еще раз и медленно встал, всем своим видом говоря: «Так хорошо сидели», но потом, столь же неторопливо двигаясь, в две минуты собрал весь мусор, сложил покрывала, поставил за кресла фанеру-«дастархан», а потом еще ждал, пока мы запихнем в сумки всякую мелочевку. Под конец он, выудив из травы перочинный нож, демонстративно сунул его Фо в карман штанов, шлепнув ее по «пятой точке»:
– Не бросай оружие!
– Ай! – Она, ловко увернувшись от второго шлепка, сделала подсечку, он подпрыгнул, как-то незаметно зашел ей за спину и, обхватив за талию, потянул к машине.
– Поп, хватит! – Она смеялась и дергалась.
– На работе некоторые сегодня должны быть отдохнувшими! – Он подождал, пока мы с Кью устроимся на своих местах, и запрыгнул в машину. – Поехали!
Возвращались мы по другой дороге, как объяснил Лот, чтобы объехать пробки в центре города, но все равно добрались до дома только через два часа.
– Чего это наши в праздник в дорогу собрались? – проворчал Поп.
– Не наши, а руководство Кубанского отделения, там посчитали, что билеты на сегодня дешевле выйдут. – Света была все так же бодра, но уже несколько отрешенно-собранна, думая о предстоящей работе. – Лот, ты можешь заехать за нами в девять вечера? Они сюда с вокзала пехом дойдут, а вот в контору…
– Попробую. – Он взглянул на табло часов перед рулем. – Сейчас пять, до дома минут за сорок доберемся, а к вам уже часа полтора ехать придется – все на салют вылезут смотреть. Хоть переодеться и поужинать успею.
– Фотон, ты моего мужа эксплуатируешь! – наигранно рассердилась Кью.
– Не я. Наших в конторе ждали завтра, сейчас там только дежурные, не их же дергать. А медосмотр отменить нельзя.
– Ладно вам бодаться, выгружайтесь. – Поп выпрыгнул из машины, подхватил сразу две сумки, а потом, чуть шутливо, и меня. Я дернулась, и он сразу поставил меня на землю:
– Прости, неудачная шутка. Хотя я тебя уже носил, в той лаборатории. Не узнала?
Я удивленно уставилась на него:
– Нет. Я тогда ничего толком не запомнила.
– Главное ты запомнила. Пошли, скоро наши приедут. – Он открыл дверь подъезда. – Лот, Кью, до завтра!
Мы только успели ополоснуться, я, пока Фо мылась и переодевалась, поставила воду на макароны, как в дверь позвонили. Света кинулась открывать:
– Хаук, привет! Пол, Сол, входите. А Лаки где?
– Завтра приедет, – раздался усталый веселый голос.
– И как это называется? – Фотон возмутилась. – Мне с ним отдельно работать?
– Чего ты за него тревожишься? Влюбилась, что ли?
– Да, влюбилась! В гору отчетов и несколько суток работы! Сейчас в кафе, а потом за нами Лот приедет.
– Никакого кафе! – Я, осмелев за этот день, выглянула из кухни. – Вода закипела, через десять минут у вас будут макароны с сосисками и луковой зажаркой.
– Здравствуйте… – Все три парня, как раз собиравшиеся выйти из прихожей и немного застрявшие в дверях, растерялись. Фо – тоже, но все же сообразила:
– Это Ната, она… после того эксперимента пока гостит у меня. А это Хаук, Пол и Сол. Ты серьезно про макароны?
– Абсолютно!
Мне можно было не отвечать, потому что на сковороде громко зашкворчало сливочное масло. Я кинулась на кухню, куда вскоре подтянулись вновь прибывшие. Пока я готовила, они представились более нормально, сразу объясняя свои прозвища.
– Хаук. – Высокий, круглолицый, рыжий и чуть кудрявый парень протянул широкую ладонь. – Саша Ястребицкий.
– Пол. – Его спутник, худой и чернявый, плюхнулся на стул у окна. – Дима Поленов.
– Сол. – Полноватый и довольно рыхлый белобрысый парень сел у входа. – Ваня Солнцев.
– Как съездили? – Фо стояла в дверях, опираясь спиной о косяк. – При Нате можете говорить, она принята на работу.