– Ох, жалко, я телефон не оторвала… придется к магазину вернуться…
– Ничего не придется. Я оторвала, на всякий случай.
Антонина Васильевна достала из кошелька бумажную полоску с номером, а из кармана – мобильный телефон, потыкала в него пальцем и, услышав ответ, проговорила:
– Катя, здравствуй. Как кто? Это я, Антонина Васильевна. Ну да, она самая. Не о том речь! У тебя ведь котик потерялся? Ну, так мы его нашли. Ну да, нашли. Мы с приятельницей моей. Да мы сейчас его тебе принесем. У тебя какая квартира? Пятьдесят шестая? Ну, мы через пять минут будем!
Спрятав телефон в карман, Антонина Васильевна повернулась к Надежде:
– Уж так она рада! Пошли, что ли?
– Может, вы сами его отнесете? – протянула Надежда. – У меня еще дел много…
– Сама? Не знаю, пойдет ли он ко мне… смотри, как к тебе прижался!
Действительно, кот вцепился в Надежду и не собирался ни на кого ее менять.
– Ладно, придется уж вместе… – вздохнула Надежда. – Какая, вы говорите, у нее квартира?
– Пятьдесят шестая. Дом сорок два, квартира пятьдесят шесть. Да что с тобой, Надя?
Надежда замерла, как будто увидела привидение.
Сорок два пятьдесят шесть… те самые цифры, которые последний раз повторял Виталий Андреевич… А она-то ломала себе голову, что это за цифры.
Но как странно. Первый раз цифры оказались связаны с ограблением ювелирного магазина, второй раз – с нападением на турфирму, а третий – с пропажей кота… Мелковато. Тем более что и кот нашелся. Нет, что-то здесь не так…
– Ну ладно, пойдемте! – проговорила Надежда, сбросив с себя оцепенение.
Они перешли улицу, подошли к длинному кирпичному дому, нашли нужный подъезд.
Катя, хозяйка кота, уже ждала их на пороге квартиры. Это была приятная, немного полноватая женщина средних лет. Увидев своего любимца, она бросилась навстречу, радостно причитая:
– Вася, Васенька, дорогой, нашелся! Слава богу, я уж не знала, что и делать! Места себе не находила!
Кот, однако, не спешил покидать Надежду. Он сидел у нее на руках и шипел на хозяйку.
– Вася, да что с тобой! Это же я, твоя мама! Ты что, не узнаешь меня?
Вася для порядка еще немного пошипел, но потом все же соизволил перебраться на руки к хозяйке.
– Как ты похудел-то! Как осунулся! – приговаривала Катя, прижимая его к груди. – Ну, мама тебя сейчас накормит! Даст тебе твои любимые консервы из кролика…
Тут она вспомнила о тех, кому обязана воссоединением со своим любимцем.
– Спасибо вам! – проговорила она, переводя взгляд с Надежды на Антонину Васильевну. – Прямо не знаю, как вас благодарить. Если бы не вы…
– Да не за что! – отмахнулась Надежда. – У меня у самой кот, я представляю, как вы переживали…
– Заходите, хоть чаю попьем!
Надежда хотела было сказать, что торопится, но тут вспомнила о загадочных цифрах и согласилась:
– Чаю можно. Что-то во рту пересохло.
Она надеялась под предлогом чаепития осмотреться в Катиной квартире и попытаться понять, что в ней произошло и почему эта квартира оказалась в одном ряду с ювелирным магазином и турфирмой «Колумб».
Через пять минут три женщины сидели на уютной Катиной кухне, перед ними стояли чашки с горячим чаем, вазочка с брусничным вареньем и корзинка с домашним печеньем.
Виновник событий тут же, только внизу, расправлялся с двойной порцией кошачьих консервов.
– Надя его у собаки отбила! – сообщила Антонина Васильевна, кладя в рот половинку печенья.
Катя схватилась за сердце, представив своего изнеженного питомца в зубах ирландского волкодава или огромного неаполитанского мастифа.
– Ну, у собаки – это громко сказано! – скромно возразила Надежда. – Это была маленькая собачонка… не больше болонки…
– Все равно, собака – она и есть собака! – не сдавалась Антонина Васильевна. – Хотя некоторые коты от целой стаи бродячих собак могут отбиться!
– Он у меня такой беспомощный, такой домашний! – ворковала Катя, любуясь своим любимцем. – Он не то что собак – мышь один раз увидел, так натурально в обморок упал!
– А если он такой домашний, как же он убежал-то? – спросила Надежда, чтобы перевести разговор в интересующую ее сторону.
До сих пор она не заметила в Катиной квартире ничего особенного – самая обычная двухкомнатная квартирка, небольшая, очень скромно обставленная.
– Так понимаете, Надя… – протянула хозяйка, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Тут пришли какие-то странные люди, и суета началась, он и выскочил…
– Странные люди? – заинтересованно переспросила Надежда. – Что за странные люди?
– Они ко мне в дверь позвонили, сказали, что опрос проводят. Только потом я соседей спрашивала – так они, кроме меня, больше ни к кому не заходили.
– А как они в дом прошли? У вас же, я видела, домофон внизу стоит.
– То-то и оно! Я потому и открыла, что они уже у двери в квартиру стояли. Я подумала, раз в подъезд вошли, значит, свои, может, соседи. А когда уж открыла, их никак не выпроводить было. Вот из-за них-то и Васенька убежал…
– Никаких подозрительных людей в квартиру пускать не надо! – наставительно проговорила Антонина Васильевна.
– Ну, я же не знала… Они бумаги какие-то показали, сказали, опрос по поводу мобильной связи. Опять же, женщины. Велели мне в каком-то списке расписаться. Я и растерялась, стала подписывать. А пока одна со мной разговаривала, вторая в коридор протиснулась – можно, говорит, в туалет? Ну, как не разрешить?
– Наверняка это воровки были! – авторитетно заявила Антонина Васильевна. – Или, может, мошенницы.
– Я уж тоже потом так подумала, – призналась Катя. – Но в самый-то момент растерялась…
– Пропало у вас что-нибудь? – осведомилась Надежда.
– Да нет, вроде ничего не пропало… – протянула Катерина.
– Это тебе повезло, – авторитетно проговорила Антонина Васильевна. – Однозначно это мошенницы были. Видно, их кто-то спугнул раньше времени.
– Да у меня особо и красть-то нечего.
– Не скажи, Катя! В любом доме найдется, что украсть. Иной раз и сама не знаешь.
– Ой, а я же забыла вас чем угостить… – спохватилась Катя. – У меня же кизиловое варенье есть, очень вкусное. Мне двоюродная племянница из Молдавии привезла.
– Да что вы, Катя, не утруждайтесь, и так все хорошо… – попыталась остановить ее Надежда, но Катя уже придвинула к шкафу табуретку, взобралась на нее и сняла со шкафа литровую банку с оранжево-золотистым вареньем.
– Вот оно, какой уж тут труд!
Катя хотела было слезть с табурета, но отчего-то задержалась.
Любопытная Надежда задрала голову. На шкафу стояли, должно быть, не самые нужные вещи, точнее, вещи, которыми хозяйка редко пользовалась, – медная ступка с пестиком, старинная сечка с ручкой из темного дерева, кофейная мельница с фарфоровыми накладками по бокам и турка для кофе с чеканными узорами.
– Да где же она?.. – протянула Катя, разглядывая эти предметы.
– Что-то пропало? – насторожилась Надежда.
– Да так, ерунда… – Катя, наморщив лоб, слезла с табурета и снова пробормотала себе под нос: – Куда же она могла запропаститься?.. Я же ее точно никуда не перекладывала.
– Что у вас пропало? – не сдавалась Надежда.
– Да так, ерунда… – отмахнулась Катя. – Вы вот варенье попробуйте, очень оно вкусное.
Она открыла банку, выложила ее содержимое в фарфоровую вазочку. Кухня сразу наполнилась душистым ягодным ароматом.
– Угощайтесь!
– Так все-таки, что у вас пропало? – повторила Надежда, зачерпнув ложечку варенья.
– Да капустница…
– Что? – переспросила Надежда. – Какая еще капустница?
Ей представилась порхающая над огородной грядкой бледно-желтая бабочка. Хотя вряд ли Катя говорила о ней.
– Да это бабушка моя так ее называла. От нее она мне и досталась. Бабушка моя в деревне жила, а когда померла, соседи сказали забрать все, что нужно. Я тогда и сечку взяла, и мельницу кофейную, и эту… капустницу. Очень удобная штуковина в качестве гнета, если капусту квасить или, там, грибы солить. Тяжелая и как раз по размеру бачка. У меня и бачок такой есть, эмалированный, тоже от бабушки остался, так вот эта штуковина как раз по его размеру. Железная вроде… Только я теперь капусту редко квашу… Куда она подевалась? Я ведь ее точно видела…
– Капусту накрывать деревянная доска нужна, – со знанием дела вступила в разговор Антонина Васильевна. – А уже на деревянную доску можно железяку класть для тяжести или булыжник. А если прямо на капусту железяку положить, так она заржавеет, и капуста закиснет, ее есть нельзя будет.
– То-то и оно, что эта капустница не ржавела и не зеленела, как медь. Поэтому удобно было.
– Наверное, сплав какой-нибудь, не подверженный коррозии! – прокомментировала образованная Надежда. – Так вы говорите, Катя, что эта штука там лежала, на шкафу? Так, может быть, это те мошенницы ее украли, которые к вам приходили, когда Вася пропал? Вы туда после них не заглядывали?
– Да зачем же она им понадобилась? – Катя пожала плечами. – Никакого от нее толку, если только капусту квасить… да только капусту сейчас мало кто квасит…
– Так они, может, на металл ее сдали? – предположила Антонина Васильевна. – Вон, у сватьи моей на даче бомжи все провода срезали и на металл сдали. Они месяц без света жили, пока новые провода не протянули.
– Так то бомжи, – недоверчиво протянула Катя. – Они чего только не крадут… А тут в квартиру пролезть из-за какой-то железной блямбы… непонятно как-то.
– А как эта капустница выглядела? – спросила Надежда.
– Да как? Круглая такая штуковина вроде большой железной тарелки или крышки от кастрюли, только тяжелее и толще и без ручки. Где у крышки ручка, там у капустницы углубление было. И еще несколько углублений, в других местах. И буквы какие-то по краю…
– Буквы? – переспросила Надежда. – Какие буквы?
– А я знаю? – Катя снова пожала плечами. – Незнакомые какие-то буквы, непонятные. Иностранные вроде… Куда же все-таки она подевалась? Ума не приложу.
Кот Василий доел корм, запрыгнул к хозяйке на колени и громко замурлыкал.
– Ну вот, хорошо, признал меня наконец! – умилилась Катерина.
– Ну, нам, наверное, пора уже идти… – спохватилась Надежда, поднимаясь из-за стола. – Мы вас, Катя, и так отвлекли. У вас наверняка дел много…
– Да какие у меня дела! Но раз уж собрались, задерживать вас не буду. Еще раз большое спасибо вам за Васеньку!
По дороге домой Антонина Васильевна громко возмущалась тем, какие бессовестные мошенники расплодились в наше время.
– Надо же, не погнушались какую-то крышку украсть! Этак из-за копейки убьют! Не иначе, наркоманы…
А Надежда Николаевна пыталась понять, как странная кража в Катиной квартире связана с ограблением ювелирного магазина и с нападением вандалов на офис турфирмы. И какое отношение эти истории имеют к несчастному инвалиду Виталию Андреевичу?
Во всяком случае, списать все три случая на простое совпадение она не могла – в институте Надежда проходила теорию вероятности и хотя помнила далеко не все из институтского курса, но понимала, что вероятность такого тройного совпадения не больше, чем вероятность главного выигрыша в лотерее.
– Синьор Страпарелли! Кажется, так вас зовут? Извольте объяснить, что вы здесь делаете? – Господин с бледным, одутловатым лицом и длинными обвислыми усами стоял в дверях своей каюты и пристально смотрел на палубного пассажира, который ползал на четвереньках перед койкой.
– Я ищу свою трубку, – отозвался тот и тут же с победным видом вытащил из-под кровати и показал турецкую курительную трубку с длинным янтарным мундштуком. – Да вот же она! Закатилась под вашу койку! Эта трубка мне особенно дорога, потому что я выиграл ее в кости у одного злобного янычара…
– А как она вообще оказалась в моей каюте?
– Вы же знаете, сударь, на море всякое бывает, – ответил пассажир без всякого смущения. – Корабль качает на волнах, я уронил трубку на палубе, а она возьми и закатись в вашу каюту!
– Как это возможно, если я запираю каюту?
– Должно быть, на этот раз вы забыли это сделать.
– Во всяком случае, вы уже нашли свою трубку, так что соблаговолите покинуть мою каюту!
– Не будьте же таким букой, синьор Сольди! – Пассажир усмехнулся, но направился к выходу. – На корабле кроме нас с вами нет более порядочных людей, и нам стоит держаться вместе, коли мы не хотим подохнуть от скуки!
– Порядочных людей, вы сказали? – Хозяин каюты высокомерно оглядел своего собеседника. – Ну-ну… честно говоря, я предпочитаю немного поскучать, чем заводить такую сомнительную компанию, тем более что нам осталось плыть не так уж долго!
Трехмачтовая генуэзская каравелла третий день шла из Александрии в Триест. На ее борту был груз табака и кожи, три небольшие пушки, двенадцать человек экипажа и два пассажира – один палубный, представившийся именем Страпарелли, и один каютный, который назвался именем Сольди. Впрочем, вряд ли это было его настоящее имя. Синьор Сольди выглядел весьма загадочно, ни с кем не заводил разговоров и вообще почти не выходил из своей каюты.
Страпарелли же всячески пытался завести знакомство со своим попутчиком и особенно интересовался содержимым его багажа. И вот стоило синьору Сольди ненадолго покинуть каюту, как он застал там наглого попутчика.
Путешествие должно было продолжаться не более недели, однако на море как назло стоял мертвый штиль, и каравелла еле ползла по ленивым полуденным волнам.
Едва Страпарелли вышел из каюты, синьор Сольди закрыл дверь на засов и бросился к тайнику, который соорудил под койкой. Убедившись, что тяжелый кожаный мешок нетронут, он перевел дыхание и перепрятал его.
В это время с капитанского мостика донесся какой-то озабоченный возглас, и матросы тут же забегали как угорелые.
Синьор Сольди вышел из каюты, тщательно запер ее и, ухватив за рукав пробегавшего мимо матроса, спросил:
– Что случилось, любезный? Отчего такая суматоха? Не пираты ли показались на горизонте?
– Отпустите меня, синьор! – Матрос попытался вырваться, когда же понял, что это не удастся, показал свободной рукой на небо: – Какие там пираты! С ними еще можно столковаться, а тут дело куда хуже. Видите, надвигается шторм! Нужно срочно убрать все паруса!
– Шторм? – переспросил синьор Сольди и посмотрел в указанном направлении.
На его взгляд, небо было чистым и сияющим, как новая монета. Только возле самого горизонта клубилось небольшое, безобидное на вид черное облачко.
При этом он на мгновение ослабил хватку, чем матрос не преминул воспользоваться, пробежал по палубе и, как обезьяна, вскарабкался на мачту.
Остальные моряки уже копошились на реях, спуская обычные паруса и поднимая вместо них штормовые стаксели.
Тем временем облачко, которое только что казалось маленьким и безобидным, стремительно росло и приближалось. Не прошло и часа, как оно заняло половину небосвода. Море, которое только что было прозрачно-бирюзовым, потемнело и покрылось крутыми волнами, увенчанными белыми гребешками пены. Капитан с мостика хриплым сорванным голосом отдавал отрывистые приказы, матросы метались, как черти в аду, выполняя их, как будто от этого зависели их жизни. Впрочем, так оно, несомненно, и было.
Прошло еще немного времени – и шторм всей своей мощью обрушился на злосчастную каравеллу. Казалось, море и небо поменялись местами, перемешавшись в темную кипящую массу, как варево в котле адского повара. Корабль то взлетал на водяные горы, едва не касаясь низких облаков, то проваливался в черную бездну. Одного из матросов уже смыло волной за борт. Рулевого привязали к штурвалу, чтобы он мог делать свою работу. Впрочем, в этом было немного смысла, потому что корабль не слушался руля.
Он несся в неизвестном направлении, подхваченный безжалостной стихией.
Синьор Сольди столкнулся с помощником капитана и спросил его дрожащим от ужаса голосом, есть ли у них хоть малейшая надежда на спасение.
– Все в руке Божьей! – ответил тот и бросился к капитанскому мостику. Но не добежал до него – огромная волна перевалилась через борт и смахнула моряка в бездну.
Синьор Сольди, держась за леера, вернулся в свою каюту и принялся горячо молиться.
В это время раздался страшный, оглушительный треск, и корабль накренился.