Было теплое, солнечное утро бабьего лета, Шульга проснулся оттого, что солнечный луч, неторопливо перемещавшийся по кровати в течение последнего часа, добрался, наконец, до его лица и уперся в сомкнутые веки своим ярким бликом. Сегодня последний день в спецшколе «Игла», ему предписывалось в 12.00 отбыть в ГлавУпр разведки РККА в Москву. Шульга быстро соскочил с кровати, умылся, почистил зубным порошком зубы и облачился в новенькую коверкотовую гимнастерку, где на каждой петлице искрами горели по два рубиновых кубаря. Изнурительная, но интересная учеба в школе подошла к концу и вчера начальник спецшколы зачитал приказ об успешном окончании школы и присвоении ему воинского звания лейтенант. Вечером, как полагается, обмыли звание, но лимонадом и только! Не стоило начинать службу с больной головой. Шульга покидал в свой фибровый чемоданчик немудреный скарб и направился прощаться с преподавателями, когда визит вежливости был соблюден, он, окинул последним взглядом школу, мысленно поблагодарил за все и потопал к КПП. Город просыпался, люди стайками бежали на работу, учебу, службу, у каждого было свое предназначение в этом мире. Новенькая гимнастерка и кубари лейтенанта привлекали взгляды молодых девушек. В офицерской форме Шульга был хорош! Но он, как серьезный молодой офицер только усмехался и ходко двигался к вокзалу. Служба обязывало явиться строго в назначенное время, у него просто физически, не оставалось времени на флирт с девушками. Быстро оформив требование в воинской кассе, он вышел на привокзальную площадь, поезд опаздывал на полчаса, было время собраться с мыслями и прогуляться. Что его ждет на этой не простой службе? Подошел, шипящий паром громогласный поезд, с паровоза сбежал по лестнице чумазый помощник и быстро стал обстукивать буксы колесных пар. Шульга, выросший в интеллигентной семье, никогда не понимал, зачем они это делают. Показав проводнику командировочное предписание, он прошел в купе и до самой Москвы спал без задних ног. Поезд быстро набрал скорость, назад рванули поля, перелески, посёлки. За окнами уже начинала появляться припухшая желтизна – предвестник начинающей осени. Пассажиры смеялись, ужинали, разговаривали в коридоре, слева за стенкой капризничал ребёнок. Все эти звуки колыхаясь, наползали друг на друга и разносились по всему вагону. В тусклом купейном свете на столике скудный продуктовый набор из привокзальных ларьков. Путь из Ленинграда в Москву прошел без эксцессов, не считая того, что к нему в купе на станции Гатчино, зашел невзрачный человек и предъявил удостоверение ГлавУпра разведки РККА и настоятельно рекомендовал прибыть по совсем иному адресу. Так он оказался в Центральном 4-ом Управлении при НКВД СССР, где уже преподавали совсем другие дисциплины. Еще три месяца, ему вдалбливали создавшуюся военную и политическую обстановку в Европе, акцентируя его внимание на Германии, Польше, Прибалтике и Западной Украине. Познакомили с шифрованием и химическими веществами, которые определенным образом действовали на человека и совсем уж секретно, показали оружие тайных убийц из Японии. Несколько изобретений он решил запомнить и при случае изготовить эти смертоносные железки…
На всем пути следования от Главного Управления строительства Дальнего Севера НКВД СССР «Дальстрой» на Колыме до Москвы, Шульга только работал челюстями, ел, ел и ел. Сердобольные пассажиры сразу распознали в нем сидельца, по изможденному лицу и казенной робе и потчевали его кто чем мог. А потом он в изнеможении отрубался в беспокойном сне. Он все еще не верил, что он на свободе. По прибытию в Москву, его еще месяц мурыжили по кабинетам, выдавали личные документы, продуктовый паек, форму и готовили воинские документы и выясняли дальнейшее место службы, наконец он получил назначение и отбыл к месту службы. После известных событий, которые Шульга не любил вспоминать, ему, как бы компенсируя его нечеловеческие лишения в прошлом, неожиданно присвоили звание старший лейтенант. Как он не уговаривал, седого кадровика полковника в Главном Управлении НКВД СССР, отправить на фронт, его, вопреки желанию, отправили в далекую и жаркую Туркмению. Но в марте 1943 года его неожиданно отозвали из Красноводска, что в Туркмении, где он работал старшим оперативником в Особом отделе на нефтеперерабатывающем заводе. Объект был стратегического назначения – производил топливо так нужное фронту, уже почти два года шла война. Только недавно на территории Средней Азии окончательно покончили с басмачеством, но поток классовых вредителей и засланных шпионов на территорию Туркмении из Ирана, не иссякал. После раскрытия, ареста и частичного уничтожения группы диверсантов, которые подорвали два нефтеналивных состава, ему и присвоили, в виде поощрения, новое звание. Не такой работы хотел Шульга – не такой. Не мог он гнобить, порой ни в чем не повинных людей, за сломанную ветхую задвижку, за брак важной детали или за банальное опоздание на работу, да и опыта в этих делах у него не хватало. Уже позже, Шульга с горечью вспоминал свои первые дела. Не умел вести допросы, спешил с выводами, не было умения сравнивать главные и косвенные улики и выбирать искомое, не было опыта в обращении со свидетелями и подозреваемыми. Много, очень много было сделано ошибок, когда Шульга только вступил на путь контрразведчика в условиях войны. Но работал он на совесть, честь мундира ни разу не запятнал, себя компрометирующими фактами не замарал, редко придерживался безосновательного обвинения и всегда старался докопаться до истины. Он рвался на фронт, но его по каким-то непонятным причинам придерживали. И наконец, этот день настал.
Апрель.1943 год. Степной фронт.
– Разрешите? Здравия желаю товарищ майор! Шульга вытянулся в блиндаже и поприветствовал находящегося там офицера. В блиндаже, в огороженном плащ-палаткой, углу, находился еще один человек, стройная, миловидная девушка в звании лейтенанта, она сосредоточено, что-то писала в тетрадь возле попискивающей радиостанции.
– Майор Григорьев, Шульга крепко пожал руку седому плотному мужчине с грустными глазами и застыл возле стола.
– Полегче, полегче, где же тебя медведя так выкормили! Я дяденька уже в годах и кости мои изрядно изношены. Со мной надо нежно обращаться. Проходи. Кто таков? Доложить согласно устава, старший лейтенант!
– Старший лейтенант Шульга Александр Николаевич, прибыл, для прохождения дальнейшей службы. Шульга поежился, предательски жал воротничок-стоечка новой коверкотовой гимнастерки, он никак не мог привыкнуть к новой форме одежды для рядового и начальствующего состава РККА. В форме появились погоны и воротник «стоечка», их ввели в начале 1943 года, старые кубаря в довоенных петличках были привычнее. Григорьев скептически осмотрел новую, с иголочки, форму Шульги, – Что вырядился, как на парад? Есть полевая форма?
– Никак нет товарищ майор! Григорьев крикнул в открытую дверь, – Сидоров, зайди! – Я, товарищ майор! В дверях появился маленький, как на живчиках, шустрый старшина, – Выдать старшему лейтенанту полевую форму и закрашенные защитной краской звездочки, иначе наш бравый старший лейтенант непременно падет жертвой немецкого снайпера. Сидоров замялся, – Товарищ майор, коверкотовой офицерской гимнастерки не имеется, только хлопчатобумажная, солдатская!
– Тащи, чай не барин и в солдатской гимнастерке походит!
– Есть! Я мигом! Григорьев, приглашая Шульгу, присел на скамью.
– Парадная форма пока вам не нужна, разведчики-диверсанты на ту сторону не ходят в парадной форме и со знаками различия! Личные документы, семейные фотографии, награды, если имеются, парадную форму сдать и на время забыть. В штабе дивизии по моему представлению, вам выдадут новое удостоверение. Майор взял в руки личное дело Шульги и с интересом стал листать пожелтевшие страницы.
– Что за… да твою же, Волоколамскую дивизию! – майор впился взглядом в одну из страниц.
– Вы репрессированный? Урка или политический? Что, по фене ботаем – нигде не работаем? Да еще на половину немец!
– Товарищ майор, воровские понятия знаю и по фене ботать могу лучше любого блатного, но жить по поэтому, драконовскому закону не хочу и не буду! И уркой никогда не был – нет особого желания. Душа другая! Товарищ майор, я бывший репрессированный, повторяю, бывший, реабилитирован вчистую с восстановлением звания, прав и наград. Статья 58.1, часть вторая 8 лет без права переписки и поражение в правах, снята за неимением состава преступления.
– Что, шпионом и врагом всемирной революции оказался? – Вроде того!
– Мне это знакомо! А как же образ военного контрразведчика, с горячим сердцем и холодным умом? Опыт не пропьешь и в лагере не засидишь! Так?
– Товарищ майор, а мой образ разведчика за время, проведенное на Колыме, не успел еще сильно потускнеть, а обижаться, я буду только на себя, мне надо было вовремя разбираться со своими женщинами!
– Вот как! Впервые слышу, чтобы женщина, своими телесами и выпуклостями, упекла мужчину на цугундер по политической статье! И много вас там таких сознательных и не сломленных?
– Пол Колымы! И все они горят желанием воевать за нашу Родину! Вы разве не знаете, кто там обитает? Считается, что у этих людей начисто отсутствует чувство страха и воевать они будут не за страх, а за совесть. Этот народ уже ничем не испугаешь, хуже, чем там, в любом случае, не будет!
– Тоже верно! Только здесь за малым исключением, что иногда убивают!
– Там тоже ты не бессмертен, ворье и злобная администрация все делают для того, чтобы укоротить твою бренную жизнь. Григорьев ухмыльнулся и продолжил напористо наступать на Шульгу, – Ладно, чисто психологически можно допустить, что такой контингент обладает определёнными способностями и способен на поступки, но морально они, разве не полностью разложившиеся личности?
Шульге пришлось не менее эффективно отбиваться, – Вы не правы, товарищ майор! Не мне вам рассказывать, что в НКВД, к принимаемым на службу сотрудникам всегда предъявляли повышенные требования. Особенно в вопросах физической и политической составляющей, а также психологической выносливости. Плюсами при приеме были также высокая эрудированность и интеллект. А кто в основном сейчас находятся в местах, не столь отдаленных? Не будем сейчас брать во внимание законность и причины этих политических преследований. Со мной сидели, профессора, ученые, доктора наук, физики, химики, философы и первоклассные разведчики и генералы, когда я с ними общался, то и половины мудреных словечек не понимал, когда они начинали между собой спорить. Вот где кузница для высококлассных разведчиков и диверсантов!
– Старший лейтенант, скажу тебе по секрету, а ведь это начальник 1-го отдела НКВД СССР В. Меркулов и главный диверсант СССР Судоплатов вышли с просьбой к Лаврентию Берии, а потом и к Иосифу Сталину, освободить всех профессиональных разведчиков и высоко эрудированных людей из заключения, ты видно тоже попал под эту гребенку. Григорьев внимательно продолжал изучать личное дело Шульги.
– Однако занятно, занятно! Такого мне еще не присылали, и вдруг изменившись до неузнаваемости, он выхватил из кобуры пистолет и перешел на немецкий язык, – Сволочь, дойч-швайне, ты какого рожна приперся ко мне нацистская морда, ведь ты же немец по документам, как тебя в прифронтовой тыл засылать? Сбежишь же сучара? Шульга вскочил и с недоумением уставился на майора, а майор, закусив удила и орал так, что очаровательная девушка-радист от испуга, забилась под стол.
– Ты что фольксдойч, обер-лейтенант плешивый, решил меня провести, меня, старого чекиста из команды Дзержинского, который немцев истреблял еще 1918 году. Потом на одной ноте стал выкрикивать, – Ты знаешь, что немцы тут творят? – Ты знаешь, что в плену у немцев сейчас находится несколько миллионов наших солдат и их условия далеко не курортные, ваша Колыма им покажется раем! Как, как к вам относиться, вы хоть и обрусевшие немцы, но вы немцы и этим все сказано! Кто с тобой, с полу немцем, пойдет в тыл к врагу или на задержание вражеских агентов в прифронтовую полосу, когда они узнают, что ты дойч? Что ты знаешь о настоящих немцах, речь идет не о вас тепличных, вскормленных в Поволжье, немчиках, а о настоящих эсэсовских головорезах? Отвечать иуда!
Шульга от изумления открыл рот и уставился на майора.
– Знаешь, кто сейчас у власти в Германии, назови, хотя бы главную четверку, а самое главное, кто руководит Абвером – военной разведкой вермахта? Кто руководит иностранной разведывательной работой в Северной, Западной и Восточной Европе, СССР, США, Великобритании? Отвечать немедленно! Шульга оторопело уставился на майора и на автомате, как учили, произнес скороговоркой, – Адольф Гитлер, Герман Герринг, Генрих Гиммлер, Йозеф Геббельс, адмирал Канарис, Вальтер Шелленберг.
– Встать сволочь, всех знает – арестовать иуду! У меня уже рябит в глазах от этих «Г», как можно всю эту абракадабру запомнить? Влетели, топая сапогами, два мордоворота с немецкими автоматами МП-40 и застыли в недоумении. Радистка под столом, Шульга сидит, пригнувшись на табурете, а майор, наклонивший к лицу лейтенанта, орет благим матом ему прямо в ухо, причем орет на немецком языке, которого они не знали.
– Пошли вон, недотепы, кто вас звал? И тут же, без всякой паузы, переходит на английский, – Ты знаешь, кто такие янки? Кто сейчас президент США, кто Министр Обороны США, столица США, где стоит статую Свободы в США? Шульга, оправившись от безобразного ора, начал понимать, что это проверка, но преподносится она каким-то варварским, не известным ему, способом.
– Товарищ майор должности Министра обороны в США не существует, есть секретарь по обороне на министерской должности в кабинете Президента США Теодора Рузвельта, а столица США Вашингтон, статуя свободы стоит в Нью-Йорке! Товарищ майор, а разве американцы и англичане не наши союзники? Григорьев резко выдохнул, улыбнулся и безмятежно уселся рядом на табурет.
– Хочу заметить старший лейтенант, что в СССР мало кто знает в каком городе США установлена статуя Свободы.
– Верно товарищ майор в наших школах этого не преподают и только по этому вопросу я понял, что вы меня разыгрываете.
– Так старший лейтенант, давай-ка на «ты», ни к чему нам кичиться своими званиями, я этого не люблю. То, что ты сейчас видел и слышал, это метод, который недавно был разработан нашими аналитиками в НКВД, он пока не применяется на практике, а суть его такова, чтобы в минуты наивысшего эмоционального напряжения, в ответственный момент, заставить засланных диверсантов, отвечать на автомате по заученным фразам, которые им вбивали инструкторы Абвера. Для существенного подавления психики диверсанта, применимы любые психологические приемы, кроме убийства, это и прострел икроножных мышц, и множественные выстрелы вокруг головы, и выбивание суставов. Как говорит один наш оперативник-диверсант, ты с ним еще познакомишься, колоритная фигура скажу я тебе: взять гуся на понт – пока он не очухался после жесткого задержания, то есть применить фактор внезапности. Советую взять его на вооружение и отработать до автоматизма, чтобы он не ответил вам словами Станиславского: «Не верю!» Шульга задумался, а ведь он прав, я, как на духу, автоматом, выложил ему все, что знал! Интересно!
– А про наш союз с западными странами, скажу так – это для них вынужденные обстоятельства, они очень боятся, что Адольф Гитлер может взяться сначала за Великобританию, а потом и за США! Я этим сэрам и пэрам никогда не верил. Это алчные и беспринципные людоеды, у которых нет ничего святого. У них один идол – его величество нажива!
– Я смотрю, довольно внушительная военная группировка собрана из этих стран – США, Канада, Великобритания, Австралия. И как они воюют?
– Как Канада воевала во Франции? Григорьев засмеялся и достал из стола синюю папку.
– Вот слушай, документ секретный, так что читать буду сам: "17 августа 1942 года союзники принимали участие в Дьепском рейде, который осуществлялся в основном силами канадцев, высадка началась 19 августа 1942 года в 5 часов утра, а уже к 9 часам командование союзников было вынуждено отдать приказ к отступлению. Операция закончилась быстрым и сокрушительным поражением союзников. Из более шести тысяч высадившихся десантников свыше трех тысяч были убиты, ранены или захвачены в плен, а остальные разбежались кто куда. Немцы же потеряли, чуть больше пятисот человек убитыми и ранеными…"